Они обменялись несколькими фразами, главарь кивнул, и все криминалы глумливо заулыбались. Их взгляды сверлили мое тело, словно пытались проделать в нем дырку. Главарь склонился надо мной и снова что-то сказал. Я молча смотрела на него, не понимая. Вообще-то он меня не интересовал. В тот момент я кляла себя на все корки за то, что уговорила Алекса взять с собой Оксану. Вряд ли Конунг заказал еще и ее похищение, вряд ли он вообще подозревал о ее существовании, но теперь ей суждено было остаться в Русском Мире — одной, беспомощной, брошенной всеми. И инвалидом. Мы-то рисковали сознательно, хоть и глупо, но она...
Главарь неторопливо расстегнул штаны и вытащил кутас, потом ударами колен раздвинул мне бедра. Я поняла, что он намеревается сделать. Ну что же, умереть после этти — не самая плохая идея. Жаль, что у меня в похве нет зубов, но нельзя же ожидать от жизни всего? (И ты совсем не боялась? Ни смерти, ни изнасилования? — пораженно спросила Оксана, прочитав сей пассаж. Ну, боялась, конечно. Но как-то теоретически, отстраненно, просто отказываясь принимать происходящее на эмоциональном уровне. Меня больше интересовало, не удастся ли пнуть его в кохонес, как он Алекса, чтобы удовольствие оказалось обоюдным.)
Главарь глядел на меня как-то странно. Не знаю, чего он ожидал, но через несколько секунд на его лице отразились разочарование и злость. Он склонился, чтобы пристроить свой кутас...
И из-за ворот донесся странный хлопок.
Где-то на краю сознания я уже расслышала, что с улицы доносится странный шум, словно работает гигантская дуйка. Но мне было как-то не с руки на нем сосредотачиваться. Новый звук заставил меня вздрогнуть. Но только когда криминалы неожиданно выпустили меня, вытаскивая припрятанное на время оружие, я осознала, что звук очень походит на тот, что генерировали наши гоночные карты в Кобэ-тё, только гораздо мощнее. Турбины, генерирующие сильный поток воздуха, со свистом вырывающийся из-под юбки воздушной подушки.
А хлопок — выстрел.
А последовавшее за ним короткое стаккато — ответная очередь.
Специальный отряд "Восток" решил поучаствовать в дележке пленников. То есть нас.
— Ложитесь! — во все горло крикнул Алекс, и Хина вторила из его и оксаниных наглазников по-русски. — Прячьтесь! Сейчас начнется стрельба!
Деревенские соображали туго, но не все. Некоторые поняли сразу. Они начали падать на землю, роняя за собой стоящих поблизости. А сверху с ворот и забора, отгораживающих двор от улицы, уже спрыгивали ловкие быстрые фигуры в пятнистых камуфляжных комбинезонах, касках и закрывающих все лицо тактических масках. Криминалы начали стрелять. Камуфляжные казались быстрее, но... но их оказалось страшно мало. Четверо. Всего четверо. Они выигрывали в умении и скорости, они стреляли из автоматического оружия, и их экипировка наверняка защищала от пуль. Но здоровяк-криминал с штурмовой винтовкой с невероятной для его размеров и массы скоростью успел нырнуть за перевернутый стол. И его оружие затарахтело быстрыми очередями. А еще я отчетливо расслышала леденящий сердце свист веерами разлетающихся игл.
Двор заполнился воплями и стонами людей. В тот момент стол подо мной рухнул, я ворочалась на земле, пытаясь понять, что происходит и как реагировать, и на меня упало большое тяжелое тело. По груди и животу поползли теплые струйки. Тело дергалось в судорогах, меня вбивало в утоптанную холодную землю, сдирало кожу на спине и бедрах мелкими камешками, и когда я все-таки сумела свалить его себя, все уже закончилось.
Двор заполонял многоголосый стон. В основном выли местные чики. Живые и мертвые вперемешку лежали на земле, кто-то навзничь, глядя в небо мертвыми глазами, кто-то скрючившись и обхватив себя руками, кто-то лежал на животе, вдавив лицо в землю и прикрывая голову. Рядом со мной копошился Алекс. На ногах стоял только один — чин в камуфляжном костюме. Одна его рука висела плетью, рваную куртку на плече пропитывало расползающееся темное пятно, но он уверенно перешагивал через тела. Остановившись около одного, он направил вниз оружие и дал короткую очередь. Раздался короткий хрип-полувсхлип. Кто-то взвизгнул. Чужак сделал шаг в сторону и выстрелил снова. Я приподнялась на локте, пытаясь разглядеть наглазники. Чужак глянул в нашу сторону и приблизился.
— Алекс Рияз Дували, — сказал он ровным голосом на английском. — Лена Осто. Встать. Вы отправляетесь...
Оглушительно бабахнуло, и левая сторона его головы разлетелась кровавым облаком ошметков. В течение невероятно длинной и кошмарной половины секунды тело удерживало равновесие, потом рухнуло на землю.
[Закрытая секция — старт] Я ошеломленно глянула в сторону источника звука. Петр стоял на крыльце со своим большим ружьем в руках, и один из его стволов дымился. [Закрытая секция — финиш]
Я плохо помню следующие несколько минут — отходила от шока. Отовсюду доносились плач и стоны. Наверное, следовало помочь раненым, достать аптечки ради хотя бы обезболивающих и стимуляторов... но я не могла. На меня вдруг обрушились кромешный ужас и паника. До моей эмоциональной сердцевины наконец-то дошло, в каком положении мы только что находились, с насколько близкого расстояния смотрели смерти в глаза и каким чудом выжили. Даже в компании якудза и Торадзимы я не испытывала таких эмоций. Я с трудом удерживалась от желания вцепиться пальцами в голову и завыть в унисон с местными чиками. Спасли меня то позора только остатки самоконтроля да еще мысль об Оксане. Я на четвереньках добралась до нее, приваленной трупом криминала, высвободила ее, и мы вцепились друг в друга, судорожно глотая воздух и всхлипывая. Когда ко мне вернулась способность соображать, окружающие стоны боли почти утихли, если не считать двух в разных концах двора. Только в голос плакало несколько чик. Деревенские сидели на земле, ошеломленно озираясь по сторонам. Алекс, перемазанный в грязи и крови, шатающийся, несмотря на поддержку костыля, бродил по двору и что-то искал. Вот он склонился к земле и тут же выпрямился.
— Этот жив. Эй! — сквозь зубы сказал он, махнув Петру и тыкая пальцем вниз. Помоги!
Угрюмо сидящий на крыльце хозяин тяжело поднялся и подошел к нему. Вместе они вздернули на ноги и прижали к стене мано, в котором я с трудом узнала вожака криминалов. Его явно недешевый костюм весь перемазался в грязи, волосы встрепались, наглазники перекосились так, что он вряд ли что-то видел.
— Кто заказал наше похищение? — все так же сквозь зубы спросил Алекс. — Ну? Отвечай!
Криминал что-то забормотал в ответ.
— Хина, дай звуковой маяк с наглазников, — приказал Алекс. Тут же в нескольких местах приглушенно защелкало. Алекс выпустил вожака, по-прежнему удерживаемого Петром, и вытащил все три пары наглазников из-под тел криминалов, заодно подняв с земли чей-то пистолет. Надев свои, он бросил мне мои и Оксаны и вернулся к вожаку. Я тоже поспешно нацепила свои — оставаться глухой и непонимающей казалось страшно.
— Кто заказал наше убийство? — снова спросил Алекс, упирая пистолет в грудь вожака, и на сей раз переводчик послушно повторил его вопрос. — Отвечай, быстро!
— Не знаю! — выкрикнул урка. — Не знаю, ну! Царь! Он себя назвал Царь! Ничего больше! Пол-лимона пообещал, задаток сбросил тридцать штук, и все! Убери пушку, сука!
— Откуда Царь узнал, где мы находимся?
— Не знаю! Просто сказал! Он нам ничего не объяснял! Не убивай, ну? Пусти! Хочешь, бабла дам? Хочешь сто штук баксов? Пятьсот, а-а!!..
Грохнул выстрел. Тело урки дернулось, глаза выпучились. Секунду спустя из его рта выплеснулась алая кровь. Алекс и Петр, отпустив его, шагнули назад, и тело безжизненно сползло на землю. Алекс повернулся и, шатаясь, пошел ко мне. Его руки болтались вдоль тела, словно парализованные. С его дороги поспешно отползали, освобождая путь. Остановившись рядом, Алекс несколько ударов сердца смотрел на меня с Оксаной страшным пустым взглядом убийцы. Потом его пальцы разжались. Пистолет со стуком упал на землю, и кошмарное выражение лица сменилось невероятной усталостью. Он опустился, почти упал рядом, оперся спиной о крыльцо и уставился в затянутое тучами небо.
— Живы? — спросил он еле слышно. — Лена? Оксана?
— Живы, — я протянула руку и сжала его кисть. — Тебя били. Как ты?
— Тоже не помру. Слушайте, не многовато ли вокруг нас на Терре трупов и криминалов собралось? Даже и первый раз был лишним, а уж второй — явный перебор.
— Домой вернемся, полегчает... — пробормотала я, попытавшись улыбнуться. Лицо вдруг свело сильной судорогой, так что пришлось заткнуться, благо я понятия не имела, что сказать еще.
— Ох, надеюсь. Словно снова с пиратами дрались. Как не хотелось никогда вспоминать...
— Так, всем слушать сюда! — рявкнул во всю глотку Петр, выходя на середину двора и поднимая руку. — Бабы! Тихо! Заткнуться всем.
Рыдания постепенно стихли.
— Слушать сюда! — повторил Петр. — Если кто спросит, наша хата с краю. Урки и китаёзы сцепились из-за космачей и друг друга покрошили. Космач кончил оставшегося. Все видели? Так и говорить. Кого из наших завалили? Кого насмерть, кто идти не может?
— Володька всё, — угрюмо сказал какой-то заросший бородой по уши мано, подходя со стороны ворот. — И Мишка Косой отходит, не жилец. Не повезло, шальные пули словили. И Туз твой вон лежит. Успел одному глотку перегрызть... За поповскими послать надо.
— Аньку, Аньку подстрелили! — крикнула другая чика. — В боку дырка, кровища течет! Да что ж такое деется-то!
— Тихо! — снова рявкнул Петр. — Где тот пащенок? Мишка Татуированный? Жив еще?
— Дядь Петя! — молодой мано с татуировкой на лбу на коленях пополз к нему через двор. — Дядь Петя! Ну бес попутал! Не убивай! Заставили меня! Они ж... Они ж... пришли, ствол в зубы сунули...
— Ствол тебе в зубы сунули? — страшным голосом спросил Петр. — Кутас тебе в зубы сунули, моральный яой с воспалением ануса! Ты урок сюда привел! К своим!
— Не убивай, дядь Петя! — зарыдал татуированный, падая на землю и обхватывая его за ноги. — Век служить буду! Больше никого пальцем...
Петр высвободил одну ногу и с силой пнул его в ребра. Скуление захлебнулось.
— Не убью. Сейчас не убью, — зловеще сказал Петр. — Но если языком трепать своим дружкам-уркаганам станешь, тебе не жить. Давно у меня руки чешутся... Ну, мы с тобой еще поговорим. Пошел нахрен отсюда! Все по домам! — рявкнул он. — Раненых унесите, покойников... покойников своих тоже. Иван, Семен, Архип, останетесь. Мертвяков уложите аккуратно, урок туда, китаёз туда. И стволы в кучу соберите. Остальные нахрен!
Народ вокруг зашевелился. Все начали подниматься на ноги и поспешно выходить через калитку. На нас оглядывались, но уже не с любопытством, а с отчетливым страхом. Два тела вынесли за руки и за ноги. Я вдруг почувствовала, что меня бьет крупная дрожь — и от нервного напряжения, и от холода.
Петр подошел к нам и окинул угрюмым взглядом.
— За мной, — коротко сказал он.
Мы спорить не стали. Поднявшись — оказалось, что спина и ягодицы у меня ужасно саднят — мы взяли под руки Оксану и прошли за ним в дом. Близнецы боязливо и в то же время с новым любопытством выглядывали из кухни. Ева сидела за столом, безжизненно уронив на него руки.
— Одеяла принеси! — рявкнул на нее Петр. — Не видишь, голыми ходят?
Ева заполошно вскочила и заметалась по комнате, потом вытащила два одеяла из комода в углу и суетливо набросила на нас, пока мы усаживали Оксану на стул. Мы закутались в них. Одеяла кололись, но стало немного теплее.
— Брысь! — приказал ей Петр. — Шкетов тоже забери. И чтобы не подслушивать!
Ева бросилась к кухне, ухватила сыновей за плечи и почти силой выволокла из дома. Хлопнула дверь.
— Ну, космачи... — с досадой сказал хозяин, садясь и с размаху ударяя кулаком по столу. — Ну, удружили! Два десятка жмуров! Хорошо хоть урки с китаёзами друг друга покрошили...
— Петр, у вас проблемы, — сказала Хина по-русски через наглазники Алекса. — У всех чинов работали и продолжают работать тактические камеры. Они передают изображение на какой-то ретранслятор...
— Кто говорит? — набычился Петр, с подозрением оглядывая нас.
— Прошу прощения мано, — вздохнул Алекс. — Мы не представили еще одного нашего друга. Точнее, подругу. Познакомься — Хина. Она полноценный искусственный интеллект.
— Иску... что?
— Очень умный компьютер. Умнее большинства людей. Та странная штука, что криминалы хотели забрать — это она и есть.
Петр пробормотал под нос что-то неразборчивое, но очень энергичное.
— Ладно. Плевать. Не до ваших штук, — махнул он рукой. — Что там за камеры, говоришь... как тебя?
— Хина. Приятно познакомиться с мано. Прошу прощения, что не представилась раньше. Не хотела усложнять ситуацию. Но сейчас нужно очень срочно предупредить всех, чтобы не говорили ничего важного возле трупов солдат спецназа. Их камеры передавали и продолжают передают все происходящее куда-то дальше.
[Закрытая секция — старт]
— И твой последний выстрел — ведь это ты стрелял в чинского солдата? Я не видела происходящее ни с одной камеры, но звук выстрела и оборвавшаяся фраза... С какого направления ты стрелял?
— Х-хер моржовый... Сзади я стрелял. Жаканом на медведя. Не видел он меня, а его хрень на башке вдребезги разнесло.
— Я не знаю, как расположены камеры в их масках. Но даже в обычных наглазниках есть камеры заднего вида. В любом случае твое ружье придется списать. Сюда наверняка пришлют другой отряд для расследования. Нужно сделать вид, что ружье принадлежало одному из криминалов. А жители деревни наверняка его хорошо знают. Значит, вам нужно договориться о единой версии.
[Закрытая секция — финиш]
— Разберемся, — проворчал Петр. — Спасибо, что предупредила. Ну, космачи, что делать собираетесь?
— Добираться на космодром, — угрюмо сказал Алекс. — Надеюсь, больше никакие криминалы за нами не погонятся.
— Ладно. Извини, космач, но мы расскажем, что того смотрящего ты пришил. Ты улетишь и не вернешься, а нас за такое урки покрошить могут. Он из ружья последнего китаёзу завалил, а ты его. Годится?
— Как хочешь. Мне все равно.
Алекс встал и сбросил одеяло на стул. Я последовала его примеру.
— Тьфу ты! — Петр сплюнул. — Правду говорят, что космачи сраму не знают. Так и пойдете нагишом?
— Наша одежда осталась где-то во дворе. И блок Хины тоже. Сейчас подберем. Ну что, Окси, готова?
Оксана молча кивнула и протянула к нам руки.
Три здоровяка, оставленных Петром, уже закончили таскать трупы. Урок небрежно побросали друг на друга в одном углу двора, четыре тела в камуфляжной форме и труп Туза положили аккуратным рядом в другом. Все собранное оружие лежало на столе. Наша одежда валялась у стены сарая — затоптанная, измазанная грязью и кровью. Мы с Алексом переглянулись и синхронно пожали плечами. Надевать такое на себя у нас не возникло ни малейшего желания. Однако смеркалось, близилась ночь. Наглазники показывали плюс четырнадцать. Мы уже неплохо приспособились к местному климату, и температура, раньше способная нас заморозить заживо, теперь вызывала лишь неприятный озноб и крупные мурашки по коже. Однако даже так переносить ее долго мы не могли. Да и совсем голыми ходить в Сайберии было принято не более, чем в Ниппоне.
