— Иногда его высочество Вилит бывает очень упрямым, ваше величество, — вкрадчиво напомнил царедворец. — И вполне способен выкинуть какой-нибудь сюрприз. Ещё возьмёт и пожалуется отцу на ваш выбор?
— Пожалуй, у него, действительно, хватит ума на такие глупости, — чуть помедлив, недовольно проворчала собеседница. — А Констант только обрадуется... Я подумаю. Возможно, стоит поставить Вилита в известность, чтобы избежать подобных казусов... Но только после того, как я сама определюсь с выбором.
— Вы мать и государыня, вам и решать, — дипломатично заметил Акций, подумав про себя: "Тогда это будут уже пустые разговоры. Хотя, возможно, и не совсем."
Глава последняя
Роковое стечение обстоятельств, или...?
Все перемениться может
В жизни за одно мгновенье.
Лопе де Вега
Без тайны нет и любви
Едва мрачный, как грозовая туча, регистор Трениума, отобедав, отправился в город по своим важным делам, тётушка с бабулей набросились на Нику с расспросами о том, как прошёл её визит в Сенат?
Девушка, разумеется, постаралась максимально смягчить и сгладить некоторые свои высказывания, но тем не менее хозяйка дома нашла поведение племянницы в высшей степени предосудительным. А вот Торина Септиса Ульда, видимо в пику невестке, внучку всецело поддержала.
— Правильно! — кричала старушка, воинственно потрясая сухоньким кулачком. — Никогда никому не позволяй оскорблять своих родителей! Да как только их подлые языки повернулись назвать моего любимого зятя трусом?!
Столь патетическое восклицание почему-то вызвало в памяти Ники воспоминания о том, как совсем недавно матушка регистора Трениума столь же яростно проклинала Лация Юлиса Агилиса за то, что он погубил её дочь, и девушке стоило немалых усилий удержать упрямо наползавшую на лицо кривую усмешку.
— Посмотрю я, что вы скажете, когда Сенат оставит Домилюс нынешнему владельцу, — раздражённо проворчала хозяйка дома.
— Как это оставит?! — встрепенулась свекровь. — Не имеют права! Госпожа Юлиса — единственная законная наследница своего деда. А господина Госпула Юлиса Лура сам император оправдал! Не посмеют сенаторы против воли государя идти!
— Ваш сын сказал, что они хотят отменить закон, по которому женщины могли владеть землёй! — огрызнулась невестка.
Неторопливо потягивая разбавленное вино, Ника помалкивала, с вялым интересом наблюдая за вежливой перебранкой родственниц. Их содержательную беседу прервало появление во внутреннем дворике привратника.
— Вам письмо, госпожа Септиса, — пророкотал тот, с низким поклоном протягивая папирусный свиток, перевязанный синей ленточкой с кокетливым бантиком.
— От кого? — нахмурилась супруга регистора Трениума. Её племяннице показалось, что тётушка весьма обрадовалась возможности прервать явно затянувшийся разговор с упрямой старухой.
— От госпожи Тивасы, — ответил невольник, переминаясь с ноги на ногу.
— Ступай, — махнула рукой хозяйка дома, ломая хрупкую восковую печать и быстро пробегая глазами по строчкам.
— Нас с госпожой Юлисой опять в гости приглашают, — с сожалением вздохнув, она скомандовала. — Эй, Трита, принеси чернила и листок побелее. Торговцы просто обнаглели: так и норовят подсунуть жёлтый папирус... Надо ответить. Извинюсь и объясню, почему мы не сможем её навестить. А жаль, господин Тивас — человек очень влиятельный и мог бы быть полезен.
Она выразительно посмотрела на Торину Септису Ульду, явно намекая на то, что считает решение её сына отправить племянницу за город большой ошибкой. Однако, свекровь новый вызов не приняла, то ли действительно не уловив скрытого подтекста в словах невестки, то ли просто их игнорируя. Неторопливо поднявшись с сиденья без спинки, она заявила с изрядной порцией яда в голосе:
— Тогда не стану вам мешать.
А Нику уже всерьёз захватила новая идея. Ей ужасно захотелось посмотреть на бывшую усадьбу Госпула Юлиса Лура. Если не останется другого выхода, кроме срочного бегства, можно будет попытаться пробраться в тайное подземелье родового гнезда младших лотийских Юлисов и проверить, врал ли Наставник, рассказывая про припрятанные там денежки? Если жить достаточно скромно, десяти тысяч империалов хватит надолго.
К сожалению, дядюшка на её просьбу пока ничего определённого так и не ответил. Вечером девушке поговорить с ним не удалось, поскольку регистор Трениума вернулся домой очень поздно и в изрядном подпитии.
Из долетавших обрывков разговора, которые она подслушала, притаившись возле приоткрытой двери своей комнаты, Ника поняла, что хозяин дома изволил ужинать у сенатора Касса Юлиса Митрора. Видимо, обсуждали результаты сегодняшнего заседания Сената и те опасности, которые таит в себе отсрочка принятия решения по прошению Итура Септиса Даума о возвращении поместья покойного господина Госпула Юлиса Лура законной наследнице.
С огорчением понимая, что разговаривать с родственником в данный момент о чём-либо совершенно бесполезно, девушка вернулась в постель.
Но утром она всё же подстерегла дядюшку после принятия ванны и предельно вежливо напомнила о своей просьбе — хотя бы издалека посмотреть на дом предков.
— Насмотритесь ещё, госпожа Юлиса, — раздражённо отмахнулся тот. — Двадцать лет ждали, а уж два месяца как-нибудь переживёте. Лучше прикажите своей служанке вещи собирать. Вы завтра уезжаете ещё до восхода солнца.
— Простите, господин Септис, — стушевалась Ника, по мрачному виду и суровому тону собеседника сообразив, что с подобной просьбой больше приставать не стоит, дабы не вызвать ещё больший гнев у хозяина дома.
Поскольку поездки по гостям отменили, в город тоже не пускают, она взяла один из недавно приобретённых трактатов Комения Альтирского, и примостившись на скамеечке, углубилась в безудержный поток сознания, извергнутый на папирус знаменитым радланским мудрецом.
А получившая соответствующие указания Риата Лация с преувеличенным усердием принялась изображать хлопоты по сбору своей покровительницы в дальнюю дорогу. На самом деле большую часть вещей она уложила в сундук ещё вчера вечером, а сегодня просто делала вид, будто послушно исполняет приказ регистора Трениума. Решив проявить дополнительную инициативу, она, прихватив кое-что из нижнего белья и испросив разрешения у Пласды Септисы Денсы, отправилась в прачечную.
Бабуся отнеслась к философическому чтиву внучки крайне неодобрительно, и той пришлось, отложив свиток, долго выслушивать воспоминания Торины Септисы Ульды о муже, детях и о том, насколько правильно раньше жили люди.
Наконец, утомившись от болтовни, старушка отправилась отдыхать. Оставшись в одиночестве Ника попыталась вновь взяться за "Диалоги о законах и общественной пользе", но челюсти начали сами собой растягиваться в сладкой зевоте, и подумав, внучка решила последовать примеру бабушки.
— Госпожа! — беспардонно ворвался в её сон тревожный голос отпущенницы. — Проснитесь, госпожа!
Резко распахнув глаза, девушка невольно отпрянула, увидев совсем рядом озабоченное лицо Риаты Лации.
— Ты чего?
— Письмо вам, госпожа! — возбуждённо сверкая глазами, выдохнула служанка. — То есть записка.
— От кого? — встрепенулась покровительница, садясь и спуская ноги с кровати.
— От господина Валия! — радостно выпалила собеседница.
— Да ты что! — охнула Ника, принимая из её рук туго свёрнутую полоску папируса. — Он сам тебе её передал?
— Нет, госпожа, — опасливо косясь на полуприкрытую дверь, покачала головой отпущенница. — Финар — носильщик наш. Поймал меня у ванны, они как раз туда воду таскали, и говорит: "Твоей госпоже мол просили передать..." Я ему: "Кто?" Он отвечает: "Господин Ин Валий. Финар". Сказал, что ещё вчера хотел отдать, да случая не представилось. Говорит, что будет ждать ответа.
— Постой у двери, — скомандовала девушка, осторожно разворачивая плотный свиток.
Первые несколько секунд написанные бисерным почерком буквы нервно прыгали перед глазами, упрямо отказываясь складываться в слова.
Она несколько раз моргнула, пытаясь сосредоточиться.
"Госпожа Юлиса, я обдумал ваше предложение и готов помочь. Но мне необходимо знать все подробности. Напишите: где и когда мы можем встретиться для серьёзного разговора. Ин Валий Дрок."
— Вот батман! — скрипнув зубами, выругалась попаданка, ударяя кулаком ни в чём не повинный тюфяк. — Ну чего бы этому придурку одуматься хотя бы на пару дней пораньше?!
— Вы что-то сказали, госпожа? — с тревогой спросила застывшая у двери служанка.
— Ничего, — поморщилась Ника, едва не воя от досады. То, чего она так ждала, на что надеялась, всё же случилось, но настолько не вовремя, словно судьба решила опять посмеяться над ней, в очередной раз ткнув лицом в грязь.
"Может, заболеть? — хватаясь за соломинку, с лихорадочной тоской подумала девушка. — С моим больничным опытом разыграть какой-нибудь недуг не так уж и сложно. Вот только тогда тётка меня точно из дома не выпустит. А доверять такой план бумаге, то есть папирусу, как-то боязно. Мало ли в чьи руки может ненароком угодить моё письмо? Нет, подобные вещи надо говорить с глазу на глаз, да ещё предварительно убедившись, что никто не подслушивает".
Вскочив с кровати, она нервно заходила по комнате из угла в угол.
— Да что же всё так плохо то? — зло бормотала себе под нос Ника пытаясь отыскать хоть какой-то выход из сложившейся ситуации и тут же беспощадно отбраковывая всё, что приходило в голову.
Ситуация действительно складывалась просто отвратительно. Будь у неё в запасе хотя бы пара дней, она бы обязательно нашла способ встретиться с Валием. Но как это сделать, когда ехать в имение надо уже завтра утром? Ясно, что Септис ни за что не согласится отложить отъезд, а у неё нет никакого разумного предлога остаться в городе.
"Вот дура! — мысленно начала очередной сеанс самокритики девушка. — Сама же ему эту идею подкинула. В деревню, видите ли, ей захотелось. На свежий воздух! Да только кто мог знать, что племянничек Авария вдруг ни с того ни с сего опомнится и решит помочь дядюшке остаться холостым. Нет, задержаться в Радле никак не получится. Значит, надо как можно скорее вернуться. Принципиальное согласие Валия получено, а для того, что я задумала, время ещё есть. Спасибо сенаторам за то, что письмо в Канакерн отправили. Теперь когда ещё ответ будет?"
Успокоившись, она сама достала из сундука шкатулку с письменными принадлежностями. Риата Лация попыталась было помочь, но покровительница только отмахнулась.
— За двором следи. Кто появится — скажешь.
— Да, госпожа, — согласно кивнула служанка.
Расправив на столике клочок папируса, Ника макнула отточенный кончик пера в чернильницу и замерла в нерешительности. Попадание того, что она намеревалась написать, в недобрые руки почти наверняка гарантирует ей массу проблем. Фактически — это убойный компромат, доказывающий, что племянница регистора Трениума имела тайную связь с посторонним мужчиной.
"Ну уж такого подарка я вам не сделаю", — проворчала девушка, про себя обращаясь к неизвестным недоброжелателям, и, подойдя к стоявшей у входа отпущеннице, тихо сказала:
— Тебе надо кое-что написать. Только постарайся изменить почерк.
— Ой, а это как, госпожа? — растерянно захлопала ресницами Риата Лация.
— Ну..., — покровительница замялась. — Так, чтобы буквы выглядели не так, как ты их обычно пишешь. По-другому.
— Ах, вон в чём дело, — усмехнулась служанка. — Сделаю, госпожа. А что писать?
Секунду помедлив, Ника чётко продекламировала:
"Очень рада получить ваше письмо. К сожалению, обстоятельства складываются так, что мне придётся на какое-то время покинуть Радл. Я готова встретиться с вами сразу после возвращения. Если вы, конечно, не сможете отыскать меня за городом".
"Вряд ли субтильный племянник Авария рискнёт выбраться из столицы, — с иронией подумала девушка. — Но надо же показать, как сильно я заинтересована в нашем разговоре".
— А подпись? — прервала её размышления отпущенница.
— Ничего не пиши, — подумав, решила покровительница. — Это всё-таки тайное послание, а не письмо. Валий — не дурак, сам догадается.
— Поняла, госпожа, — многозначительно поджала губы Риата Лация.
— А я тут постою, — вздохнула Ника, глядя на внутренний дворик через узкую щель. — Прослежу, чтобы нам никто не мешал.
Оглядев чёткие, ровные строчки, она не нашла к чему придраться. Почерк аккуратный, явно женский, но точно не её.
Аккуратно свернув полоску в тугой цилиндрик, девушка протянула его служанке.
— Вот, отдашь носильщику. Пусть передаст Ину Валию. Только будь осторожна. Смотри, чтобы никто ничего не заметил.
— Понимаю, госпожа, — заверила отпущенница. — Не беспокойтесь.
— И ещё, — покровительница достала из кошелька несколько монет.
— Две возьмёшь себе и две отдашь рабу.
— Ой, госпожа, да ему, наверное, господин Валий уже заплатил, — досадливо скривилась Риата Лация.
— Ну откуда у этого парнишки много денег? — укоризненно покачала головой Ника. — Сама же видела, как он одевается и у кого учится. А людей, которые нам помогают, надо благодарить. Всех, даже чужих рабов. Поняла?
— Как прикажете, госпожа, — скорчив постную рожицу, поклонилась служанка.
Перед сном она отчиталась о том, как передала записку и деньги.
— Только этот мерзавец, госпожа, сказал, что ему, видите ли, мало, — шипела в темноте рассерженной кошкой отпущенница. — Говорит: "Меньше чем за четыре обола ничего передавать не стану".
Она скорбно вздохнула.
— Пришлось ему всё отдать.
Покровительница не знала: прикарманила ли деньги сама Риата Лация, или же носильщик и в самом деле оказался настолько наглым вымогателем? Но в любом случае компенсировать финансовые потери служанке в данном случае она не собиралась.
Будучи чрезвычайно занятым человеком, регистор Трениума в этот раз с племянницей в имение не поехал, отправив с ней трёх доверенных коскидов в качестве охраны и сопровождения.
Примерно через пару часов после того, как путники покинули Радл, небо стало затягиваться тучами, а в поместье они въехали уже под грохот крупных капель по крыше фургона.
При виде гостьи пухлое лицо Фрона Беста растянулось в широченной масляной улыбке, однако узенькие глазки смотрели остро и настороженно.
Только прочитав переданное Минуцем послание господина Септиса, управитель, кажется, немного успокоился и приказал рабам перенести вещи госпожи Юлисы в уже знакомую спальню.
Пристально наблюдавшая за ним девушка подумала, что регистор Трениума, приказав прислать в столицу повозку, видимо, не счёл нужным разъяснить своему верному отпущеннику: кому и зачем та предназначена? Поэтому, увидев Нику, толстяк мог решить, что она чем-то вызвала гнев дядюшки, а тот отослал её с глаз долой. Теперь же, выяснив в чём дело, Бест вновь стал вежлив, предупредителен и даже подобострастен.
Дождь, монотонно падавший следующие два дня, запер в доме не только племянницу Итура Септиса Даума, но и его коскидов, которым тоже не хотелось тащиться в Радл по такой сырой погоде.
