Однако мужчина видимо ощутил её взгляд, обернулся. Опухшие, покрасневшие от слез и бессонницы глаза вспыхнули такой радостью, что девушке стало как-то не по себе.
Вскочив, Якуануб едва не опрокинул табурет, поймал его, плеснул руками, вытащил из нашитой на куртке заплаты платок и громко высморкался. Все это выглядело так смешно, что пленница не удержалась от слабой улыбки.
Помощник Повелителя смерти поднес к потрескавшимся губам чашку, в которой оказалось вино пополам с медом. Было очень вкусно. Девушка облизнулась. Лекарь-тюремщик озабоченно потрогал ей лоб, заглянул в глаза, пощупал запястье.
— Какое счастье, что ты пришла в себя! — проговорил он срывающимся голосом.
Пробежав по жилам, целебный напиток придал ей силы. Анукрис оскалила зубы в подобии улыбки.
— Переживаешь, что Повелитель не сможет меня убить?
— Нет! — Якуануб решительно затряс пухлыми щеками, наклонился к её лицу и, понизив голос, сказал:
— Я обратился к богам! Первый раз за все время, что здесь живу.
— Они тебе ответили? — встрепенулась девушка.
-Да! — ликующе прошептал мужчина. — Я загадал, что если ты сейчас умрешь, то я останусь здесь до конца своих дней, а если вы выздоровеешь, значит, мы выберемся отсюда!
— Как?! — встрепенулась Анукрис.
— Не знаю, — зажмурился Якуануб. — Я никогда об этом не думал. Но теперь буду!
Он заботливо поправил на ней одеяло.
— Поправляйся. Не знаю, как объяснить, но чувствую, что мое освобождение как-то связано с тобой.
Помощник Повелителя смерти ухаживал за ней с неожиданной нежностью и заботой. Ослабевшая девушка даже жевала и то с трудом, и тюремщику-лекарю приходилось помогать ей в самых личных делах. Когда понадобилось делать это в первый раз, то Анукрис сильно смущалась своей беспомощности, заметив это, Якуануб горько усмехнулся.
— Тебе не нужно стесняться. Меня оскопили еще в детстве. Здесь вообще нет мужчин. Кроме Повелителя ... и Убисту.
Почтил её своим появлением и сам Повелитель. Вновь тонкие холодные пальцы бесцеремонно лазили по всему телу.
— Удивительно живучее мясо! — проговорил страшный старик, вытирая руки. — Думаю, она подойдет для моего опыта.
— Ваши зоркие глаза видят дальше простых смертных! — восторженно произнес коленопреклоненный помощник.
— А ты ошибся! — нахмурился старик, швырнув полотенце Стражу покоев. Трехпалый великан ловко поймал его и повесил на руку.
— Готов понести любую кару, о Повелитель! — Якуануб распростерся ниц, целуя край одеяния владыки. — Позволь лишь узнать, в чем моя вина?
— Ты неправильно высчитал лучший день для опыта! — Повелитель оттолкнул его ногой, обутой в странного вида сандалию. — На целых три дня!
Помощник зарыдал так, словно речь шла о жизни и смерти.
— Накажешь его как обычно! — приказал старик Раномину.
— Слушаюсь, Повелитель! — прогудел Страж покоев, и его вечная улыбка стала еще шире.
— Мне сказали, что ты проклинала Алекса? — спросил страшный посетитель у Анукрис.
— Я не помню, Повелитель, — пролепетала та, с трудом удерживаясь, чтобы не зарыться с головой в одеяло.
— Это чужак, слуга Тусета?
— Да, Повелитель.
— Я привык, что мясо проклинает меня и моих рабов, — старик надменно вскинул голову. — Меня это волнует меньше чем шум ветра в камышах. Но, интересно, что такого сделал этот мальчишка, что ты проклинаешь его даже здесь, на пороге смерти?
— Он привез меня в Келлуан, Повелитель, — голос у девушки дрожал.
Собеседник рассмеялся низким, рокочущим смехом.
— Да, за это стоит проклинать, — он улыбнулся. — Ты развеселила меня, мясо. Я тоже тебя порадую. Чужак убит в Дельте, и его тело сожрали крокодилы.
— Хвала богам! — не выдержав, прошептала девушка.
Повелитель смерти посуровел.
— Никогда не говори таких слов! Теперь я для тебя бог!
— Слушаюсь, Повелитель, — испуганно пролепетала Анукрис.
— Продолжай лечение и готовь её к опыту! — приказал старик. — И вымойте её! Воняет.
Нельзя сказать, чтобы новость о смерти Алекса сильно обрадовала девушку. Хорошо, что трус, бросивший её умирать, получил по заслугам. Но какая от этого польза сейчас?
Видимо, распоряжения Повелителя всегда выполнялись беспрекословно и в срок. Не успела пленница прийти в себя от визита хозяина подземелья, как в дверь протиснулся Раномин с широкой деревянной бочкой в руках. Не в силах смотреть на его ужасное лицо, девушка отвернулась. Якуануб вместе с каким-то тощим евнухом со страшными шрамами на животе наносили воды в кожаных ведрах.
— Тебе надо искупаться, — сказал помощник Повелителя, когда они остались вдвоем. — Встанешь, или помочь?
Девушка попробовала сесть на лежанке. Голова кружилась, хотелось лечь и не двигаться. Евнух взял её на руки и осторожно опустил в теплую, пахнущую цветами воду. Анукрис никогда раньше так не мылась.
— Просто посиди, — тихо посоветовал Якуануб. — Это настои из очень полезных трав, пусть они проникнут в твое тело через кожу.
Спустя какое-то время девушка с удивлением почувствовала облегчение, тело перестало корежить, захотелось спать. Заметив это, помощник Повелителя стал втирать ей в волосы какую-то приятно пахнущую мазь.
Промыв волосы, он вытащил обмякшую пленницу, насухо растер полотенцем и уложил на лежанку, прикрыв шерстяным одеялом. На её робкие протесты помощник Якуануб строго сказал:
— Тебе нельзя простужаться. Замерзнешь — умрешь!
Днем, когда солнце светило прямо в зарешеченное окно, он вернулся. Знакомый худой мужчина, или евнух, в одной набедренной повязке внес столик с маленькой бронзовой жаровней, стоявшей над стеклянным пузырьком, из которого торчал короткий фитиль. В камере запахло вином. Помощник Повелителя с помощью огненных палочек зажег фитиль, вспыхнувший удивительно чистым, голубым пламенем.
Пленница чувствовала себя чуть лучше и с интересом следила за необыкновенными приготовлениями. Якуануб разложил на столике разнообразные инструменты, плошки и чашечки. Выбрав нож с коротким и узким лезвием, он долго водил им в пламени необыкновенного светильника. Потом помазал руку Анукрис чуть выше локтя и сделал неглубокий разрез. Она не удивилась его манипуляциям, нечто подобное проделывал Тусет, когда лечил гребца Прокла на корабле Нарона. Но помощник Повелителя смерти не расставлял никаких амулетов и не читал молитв. Евнух привязал к ране смоченную в лекарстве тряпочку и туго перевязал рану. Убедившись, что повязка держится крепко, стал готовить какое-то питье, смешивая разные ингредиенты в ступке и закидывая их в бронзовую чашку с кипящей водой. В воздухе разлились странные, волнующие запахи. Анукрис сморщила носик.
— Вот, — сказал чем-то очень довольный лекарь, протягивая ей глиняную кружку. — Пей мелкими глотками, не торопись.
Девушка осторожно попробовала лекарство. Варево оказалось горьким, жгуче-горячим, отдающим дубовой корой.
Закончив с процедурами, Якуануб приказал тощему слуге все убрать.
— Вечером я приду готовить тебе лекарство, и мы поговорим, — тихо прошептал он ей на ухо, когда тот унес столик и корзину.
Анукрис кивнула, забираясь под одеяло.
Но разговор, которого она так ждала, состоялся только через два дня. До этого помощник Повелителя старательно лечил пленницу, приносил ей еду, даже выносил горшок. Чем её очень удивил. Неужели у Повелителя нет других рабов, чтобы заставлять помощника выполнять такую грязную работу? Но, в ответ на все попытки заговорить, Якуануб делал страшные глаза и испуганно шикал. Девушка недоумевала и терялась в догадках.
Вечером третьего дня он принес ей лекарство в глиняном кувшине и ужин, состоявший из каши и молока с хлебом. Сунув Анукрис в руки поднос, евнух выглянул из комнаты, принес табурет и, усевшись возле её лежанки, вытер лоб.
— Я заставил тебя ждать, но никак не выпадало удобного момента. Повелитель мог в любую минуту послать за мной Стража покоев. А у Раномина очень тонкий слух, если он услышит наш разговор...
Якуануб передернул плечами.
— А сейчас где он? — поинтересовалась пленница.
— На своем месте, — ответил евнух. — Повелитель сегодня проснулся еще до рассвета, чтобы сверить положение звезд, и лег спать раньше обычного. Страж сторожит его покои. Бывает, что иногда он покидает свой пост и обходит подземелье. Надеюсь, мы его услышим.
— Давай говорить по-либрийски? — предложила девушка.
— Я только начал вспоминать свой родной язык, — робко улыбнувшись, ответил лекарь.
— Попробуй, — настаивала Анукрис. — Тогда нас никто не поймет. И ты сможешь что-нибудь придумать в свое оправдание.
— Как бы чего не вышло, — тяжело вздохнул Якуануб, потом, словно решаясь на что-то страшное, заговорил на родном языке. — Мое настоящее имя Гернос сын Пелия.
— Как ты попал сюда? — спросила пленница.
— Не перебивай, пожалуйста! — поморщился собеседник.
— Больше не буду, — смутилась она.
— Не помню, сколько мне было лет, когда я попался людокрадам, — помощник Повелителя смерти говорил очень тихо, тщательно подбирая слова. — Если ты жила в Нидосе, то знаешь, кто это такие.
— Да, — кивнула девушка. — Воруют людей и продают работорговцам. Хуже них только налетчики.
— Они привезли меня в Келлуан, — продолжил рассказ Якуануб. — Тогда я даже не знал, где нахожусь. Взрослые мужчины просто передавали с рук на руки испуганного мальчишку...
Он всхлипнул.
— Так я оказался в этих подземельях вместе с другими такими же несчастными.
— Все из Нидоса? — уточнила Анукрис.
— Нет, — покачал головой евнух. — Большинство — келлуане из Дельты.
Он немного помолчал.
— В первый же день Повелитель на наших глазах жестоко убил самого слабого. Он всегда умел внушать ужас. Стражи раздали нам маленькие кирки, лопаты и заставили пробивать проходы между древними гробницами.
— Так это гробница?! — вскричала девушка.
Евнух бросился к ней и быстро зажал рот пухлой, дурно пахнущей ладонью.
— Тихо! Или я уйду!
Анукрис согласно закивала.
— Да! — он убрал руку. — Это подземелье состоит из соединенных вместе гробниц! Цииры сжигали в очагах для приготовления пищи, мумии выкидывали, или их забирал Повелитель для своих опытов. Иногда он приглашал в свои покои кого-нибудь из мальчиков.
Молодая женщина брезгливо поморщилась.
— Нет, нет! — усмехнулся Якуануб. — Повелитель задавал вопросы. Если ответ ему нравился, то угощал яблоком или кусочком дыни. Можешь представить, какое это было лакомство? Мы питались одной кашей, да и её давали мало.
Собеседник улыбнулся краем рта.
— Дети жили здесь не долго. Кто умирал от непосильного труда, кто от несчастных случаев, а некоторых забирал Повелитель для опытов. Тогда я еще не знал значения этого слова.
Якуануб вытер слезившиеся глаза.
— Людокрады привозили новых мальчиков, получая за них золото и украшения из старинных гробниц. Хотя мы редко находили что-то ценное.
Он опять замолчал. Анукрис не решалась нарушить тишину, пораженная словами собеседника. А она еще считала себя несчастной!
— Детей привозили из разных мест Келлуана и даже из чужих земель. Из Нидоса и с далекого юга, — продолжил евнух. — Повелитель заказывал только мальчиков, которых сразу оскопляли. Если попадалась девочка, её отводили на опыты.
У пленницы на языке вертелось множество вопросов, но она терпеливо помалкивала.
— Я не знаю, сколько прошло времени. Однажды пятерых старших мальчиков привели в покои Повелителя. Мы стали жертвами опыта. Тогда я узнал, что это такое.
Собеседник высморкался в грязный платок, извлеченный из-за одной из заплат.
— Стражи посадили нас в маленькие клетки и ушли. Повелитель напоил нас Оранжевым сном. Это снадобье погружает человека в мир снов.
— Тебе давали желтые горошины? — вдруг спросил он у девушки.
— Да, — кивнула та.
— В них тоже есть немного Оранжевого сна.
Он помолчал, придавленный тяжестью воспоминаний.
— Я не хочу говорить, что он делал с нами...
Якуануб печально посмотрел на затаившую дыхание пленницу.
— Только после этого трое умерли, а я и еще один мальчик потеряли память, забыли о себе все!
— Какой ужас! — чуть шевеля побелевшими губами, проговорила девушка. — Он настоящий колдун!
— Да, — так же тихо ответил собеседник. — Колдун и обманщик! Повелитель говорит, что никаких богов нет, а сам разговаривает с ними на непонятном языке! Скажет что-нибудь и молчит, словно ожидая ответа! И опять скажет. Все его свитки написаны жуткими ни на что не похожими знаками...
Чтобы хоть как-то отвлечься от поглощавшего душу ужаса, Анукрис положила ему руку на плечо.
— Что случилось с тобой потом?
— Повелитель начал меня учить. Он сказал, что я должен стать его помощником.
— А второй мальчик?
— Из него повелитель сотворил Стража своих покоев.
Пленница закрыла рот руками, чтобы не вскрикнуть.
— Я помогал ему в опытах, калечил и убивал людей. Смешивал зелья, готовил лекарства и яды. Я не понимал, что делаю, послушно выполняя любое желание Повелителя. Он даже доверял мне встречать караваны с едой, когда отсутствовал Убисту. Мне нравилась моя жизнь, и я думал, что так будет всегда.
Он прищурился и долго смотрел на замершую в нетерпении Анукрис.
— Вот только ко мне стала возвращаться память. Вначале это были просто яркие картинки. Высокие дома, улицы мощенные камнем и море! Его шум и даже запах! Потом я вспомнил маму и свое имя.
Якуануб опять вытер заслезившиеся глаза.
— Когда я узнал, что ты жила в Нидосе, то очень обрадовался. Я совсем забыл, какой это большой город...
По дряблым щекам искалеченного мужчины потекли слезы.
— Ты пробовал бежать? — поинтересовалась пленница.
— Отсюда только один выход, — покачал он головой. — Его стерегут стражи, и никто, кроме Убисту, не может выйти без разрешения Повелителя.
— Но ты же сам говорил, что выходил встречать караваны?! — забывшись, едва не закричала Анукрис.
— Это было давно, — покачал головой евнух. — Да и куда бежать? В Абидос? Но там у него влиятельные друзья. Его считают уважаемым жрецом Сета и лучшим лекарем в городе.
— Так это Пуатхотеп! — догадалась девушка. За всеми своими несчастьями у неё просто вылетело из головы, что на старинном кладбище Сета совершенно официально живут несколько жрецов и охранников. Эти люди всеми забыты, и в обычной жизни о них почти не вспоминают.
— Теперь ты понимаешь, почему мне некуда идти? — как-то особенно безнадежно спросил помощник Повелителя.
— Тогда почему ты так обрадовался, когда я очнулась? — нахмурилась Анукрис.
— Не знаю, — растерянно пожал плечами лекарь. — Я думал, что боги пошлют мне избавление. Может, тебя будут искать?
Тут настал черед плакать пленнице.
— Я никому не нужна! — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Муж пропал, господин мертв. А тот, на кого я надеялась больше всего, бросил меня и погиб!
Якуануб сел рядом, обнял её за плечи, и молодая женщина заплакала навзрыд, уткнувшись лицом в жесткую ткань куртки, пахнущую дымом, кровью и еще чем-то едким. Снаружи стемнело, и за прутьями решетки стали видны первые звезды.
