Веном не любила огонь. Он, не хуже, чем самые едкие кислоты, разъедал ткани её тела, независимо от того, какие свойства она пыталась ему придать и какую структуру воплотить. Слабость к высоким температурам была в природе клинтарцев, в самой их сути. Молекулярная структура их тел не была приспособлена к высоким внутренним энергиям — при поглощении определённого количества тепловой энергии, колебания молекул разрушали нестабильные полимеры клинтарского тела и те просто распадались на отдельные молекулы, уже никак между собой не связанные.
Но обе носительницы, что новая, что старая, боялись огня ещё больше, чем симбионт. От контакта с ним их тела начинали разрушаться ещё быстрее. * Поэтому, в который уже раз за день, симбионту пришлось принять на себя весь удар. А ведь он и без того уже был ослаблен тем «высасыванием» от собственного потомка.
— Эй, китти-китти-китти! — предвкушающе скалилась, спускающаяся из-под потолка на своём глайдере зелёная тварь.
Выход был так близко. Они почти прорвались. Но Веном был уже слишком истощён постоянно защищая сразу двух девушек, а теперь ему пришлось ещё и принять на себя удар одной из самых опасных для него стихий.
— Вот и кончилось везение, Киска! — провозгласила Гоблин, и из днища глайдера выдвинулись стволы ракетниц. — Начинаем считать твои жизни!
Захохотав над собственной шуткой, она выпустила первый гостинец.
— Раз!
— Два! — Раздался вдруг знакомый голос над самым ухом у Гоблин, а в следующую секунду она получила мощный удар двумя ногами в бок.
А ракета оказалась перехвачена сетью из паутины прямо в полёте.
Паук в бело-черном облачении, кувыркаясь пролетела между смертью и застывшей от ужаса Фелицией и, используя инерцию вращения, запустила пойманную ею ракету в ту же сторону, куда улетела Озборн после двойного пинка от Паука в красном и синем.
И если бы эта была старая Озборн — после влияния сыворотки, но до слияния с симбионтом — на этом сражение могло бы и закончиться.
Но нынешняя Гоблин не только без особых последствий выдержала удар силой в три килоньютона, который несомненно убил бы обычного человека или оглушил кого-то вроде старой Озборн, но даже удержалась при этом на поверхности глайдера. А после ещё и сумела сориентироваться достаточно быстро, чтобы уже отработанным до автоматизма приёмом защититься днищем летательного устройства от ракеты. Конечно глайдер при этом вышел из строя, зато сама злодейка отделалась относительно легко. Зацепившись за покорёжившуюся поверхность металлобетонной колонны, в которую она врезалась спиной, Гоблин зарычала от ярости.
Она уже хотела высказать всё, что думает о нашествии паучьей мерзости, но времени на болтовню Человек-Паук ей не оставил. Сначала из завесы дыма и осколков вылетели две нити паутины, зацепившиеся за опорную конструкцию по бокам от её головы, а затем прилетел и сам Паук. Он снова использовал собственное тело как снаряд, а эластичная паутина послужила тетивой огромной рогатки.
В последний момент она попыталась наказать мальчишку за наглость. Шипы из плоти и увенчанные лезвиями щупальца устремились ему навстречу, но слишком поздно и слишком медленно. Каким-то совершенно немыслимым образом, он извернулся в полёте и, проскочив у смерти перед носом, впечатал свою пятку прямо в оскаленную пасть Озборн.
Бетон снова хрустнул под её затылком, и колонна окончательно переломилась.
«Какое унижение! — завопила в своём сознании симбионт. — Уничтожу!»
Этот вопль отразился вовне взрывом яростной плоти. Алчущие паучьей крови щупальца забили по воздуху в поисках неуловимого противника. Но нашли лишь паутину. Нити и пули, что летели в их тело из неизвестности.
Гоблин почувствовала, что падает и тут же обнаружила, что чертов засранец, успел примотать её к заваливающейся на бок колонне. Конечно, она могла разорвать и разрезать эти жалкие путы, но недостаточно быстро.
С оглушительным грохотом вопящая от ярости Гоблин и подломившаяся колонна врезались в пол, подняв целое облако едкой пыли.
* * *
Бой занял какие-то жалкие секунды.
Несколько мгновений, за которые я выложился по полной, поставив на кон всё. Но по-другому было нельзя.
Всё встало на свои места, стоило мне увидеть, во что превратилась Озборн. Вот как она избавилась от контроля. Грёбаный Веном, этой грёбаной вселенной. И ведь он сам говорил мне о том, что его вид является бесполым. Стоило подумать ещё тогда: как они, в таком случае, размножаются. Но я, привыкший к другому, не способному естественным образом продолжить свой род Веному своего мира, даже не подумал об этом.
То, что я сейчас вижу, есть ничто иное, как результат моих ошибок. Я решил, что смогу контролировать сознание Нормы Озборн. Использовал методы Гидры и даже разрешил Веному подсадить к ней колонию своих клеток, в качестве контролёра и надзирателя — и вот результат. Промывка мозгов исчерпала свой срок годности, сделав Гоблин ещё злее, чем она была, а клетки Венома развились в новую особь. Судя по всему, лояльную своей чокнутой носительнице. Как я уже говорил, подобные методы всегда приводят к ужасным результатам. Нужно было быть расторопнее и придумать лекарство для Нормы, пока она не сбросила контроль. Но время упущено.
И, как назло, я ещё не восстановился после боя с тем придурком, а, следовательно, битвы на истощение допускать нельзя. Одно радовало: ни первый симбионт, ни второй, никогда не были внутри меня и, как следствие, никаких проблем с паучьим чутьём, что были моей главной головной болью при встречах с Веномом того мира, не наблюдалось.
Только благодаря чутью мне удалось минимизировать ущерб во время этой отчаянной и слепой атаки сквозь дымовую завесу после взрыва. Минимизировать, но не свести к нулю.
Приземлившись на пол холла рядом с как-то странно выглядящей Веном, я едва не упал на подкосившихся ногах и вынужден был схватиться за торчащий из упавшего глобуса обломок, просто, чтобы устоять на своих двоих.
Всё же задела меня, сука.
Нога распорота шипом от пятки до самого колена, на животе тоже есть порез, но поверхностный, гораздо опаснее сейчас проникающее ранение в легкое — одно из щупалец нашло дорогу между рёбер и устроило с правой стороны от сердца настоящее месиво. Так что дышать мне ближайшее время придётся в неполную грудь, хорошо хоть до сердца не достала тварь. Но Человек-Паук переживал и не такое. Конечно, не так быстро, как у Дэдпул и ей подобным, но паучьи силы всё же позволяют восстанавливаться даже после значительных ранений. Главное, не откинуться на месте боя. **
— Пит? — заметила моё плачевное состояние Гвен. — Ты в порядке?
«Ну конечно я в не порядке, не видишь, легкое пробито? — так и хотелось ляпнуть что-нибудь эдакое, боль и злость давили на мозги».
Вот как чувствуют себя герои дешёвых ужастиков, когда их спрашивают: «Are you okay?», в то время как их внутренности уже просятся наружу.
— Нормально, — как же больно говорить!
Каким-то чудом я удержал мысли в себе. Она ведь видит лишь небольшую царапину на поверхности костюма, а не то, что внутри.
— Нам нужно…
Я осёкся, заметив, рядом с Веном тело бессознательной Бобби. Но если она не внутри симбионта (или симбионт внутри неё), то кто тогда под маской?
Но озвучить свои мысли я не успел. Вспышка тревоги заставила меня рвануть в сторону, ведь от этого зависела моя жизнь. В груди вспыхнул настоящий пожар, а по ноге словно бы проскребло бензопилой. Насколько же сильнее болевые ощущения при подавленном Икс-гене. Ещё вчера пробитое легкое и разрыв мышц не заставили бы меня даже почесаться, а сейчас скрутило так, что я едва смог приземлиться на ноги после собственного прыжка.
Блядь! Нога!
Боковым зрением я видел, как в том месте, где мгновение назад находилась моя голова, протянулся жгут зелёной плоти с блестящим словно металлическое лезвием.
В ответ тут же полетела полуметровая Австралия — кусок расколовшегося глобуса.
— Я с ней разберусь! — решительно крикнула Гвен и бросилась вслед за своим снарядом. — Уходите!
«Не разберётся!» — не нужно было видеть будущее, чтобы предсказать результат этой битвы.
Мертвая Гвен Стейси, вот каким он будет.
Как бы не бравировала Гвен, но эта тварь слишком сильна и почти не уступает нам в скорости, а обрушившаяся на голову многотонная конструкция не вывела её из строя даже на минуту. Стейси продержится какое-то время за счёт ловкости, но не более, а я не боец, пока не прекратится действия яда.
«Нет! Чёрта с два! Я не допущу, чтобы Гвен снова погибла от руки Гоблина!»
Со стороны входа донёсся звон разбитого стекла и крики. На удивление, это не было следствием драки Озборн и Стейси. Через стеклянные панели в парадных дверях ОзКорп, большая часть которых осыпалась ещё раньше, при взрыве, полиция заметила, что внутри идёт бой. После этого любые попытки охраны корпорации убедить стражей порядка, что ситуация находится под их контролем, уже были бессмысленны.
В дыры в стекле полетели гранаты. Это что, шутка? Слезоточивый газ? Да здесь нужны напалм и химическое оружие. Или звуковое.
Да, звук! В здание однозначно должно быть что-нибудь способное сгенерировать достаточно мощный звук, чтобы проняло симбионта. Оно ведь унаследовало слабость Венома к громким звукам?
В этот момент покрытая матово чёрной кожей рука легла мне на плечо и, вызвав настоящую симфонию боли в груди, развернула меня к себе.
— Какого… — зашипел было я, но мне не дали договорить, закрыв рот поцелуем.
Нечеловечески длинные клыки сначала разорвали ткань моей маски и тут же неумело ткнулись мне в зубы. Одной рукой она прижала меня к своей груди, сдавив в страстных, но слишком сильных объятьях, а другой удерживала за затылок, не давая разорвать поцелуй.
«Да чтоб тебя, кто бы ты ни была, больно же!» — стискивая от боли зубы, взвыл я про себя.
Длинный и жесткий язык монстра легко преодолел усилие моих челюстных мышц, вторгаясь туда, куда ему вторгаться совершенно не следовало ни при каких обстоятельствах.
Впрочем, не самый жуткий поцелуй взасос за обе мои жизни волновал меня в этот момент. Гораздо важнее было ощущение того, как чужеродное нечто без спроса вторгается внутрь моего организма. Очень хорошо знакомое, но, как я надеялся, давно забытое чувство.
Хватка монстра ослабла и от меня отшатнулась девушка в памятном мне чёрном наряде с кошачьими ушками. Глаза девушки выражали не меньшую степень шока, чем, наверняка, мои собственные.
— Фелиция? — ахнул я, на секунду даже забыв про Озборн. — Какого хрена?
— Я не знаю! — воскликнула Харди. — Оно само!
«Я помогу, — прозвучал голос в моём сознании. — Вместе мы одолеем их».
Я вдруг понял, что уже не чувствую боли в груди, просто какое-то странное шевеление, словно червячки ползают под кожей. Знакомое ощущение — симбионт перехватывает болевые сигналы от нервов, а сам в то же самое время восстанавливает пораженные участки. А голос у него поприятней, чем у того Венома.
Болезненный вскрик Гвен вырвал меня из размышлений.
«Хорошо, — мысленно отвечаю я, чувствуя, как идеальный черный костюм обволакивает моё тело, — делай всё, как я думаю».
Самое важное сейчас: разобраться с Озборн и не дать Гвен совершить героическое самопожертвование, всё остальное потом.
— Забирай её и уходите, — говорю я Фелиции, уже шагая в сторону сражения.
Сколь бы разрушительным не был наш союз для моей прошлой жизни, но одного у Венома не отнять — с ним я был непобедим.
Примечание:
* На самом деле люди довольно хорошо приспособлены к высоким температурам и при низкой влажности вполне способны без вреда для себя находиться в помещении, в воздухе которого спокойно можно сварить яйца и изжарить бифштекс. Причём довольно длительное время. Главное, не прикасаться к самому источнику тепла, и чтобы воздух был сухим. Что доказали в своих опытах английские физики Благден и Чентри. Они в порядке аутоэксперимента некоторое время находились в печи хлебопекарни при температуре 160®С
** Только выбитые зубы не вырастают)) ну и руки-ноги, тоже лучше не терять. И да я видел тот выпуск комикса, где Питер практически сгорел заживо (или то была кислота?), а на следующий день уже отрастил себе новую кожу и, кажется, глаза, но это уже какой-то абсурд. В большинстве случаев нам показывали, что серьёзные раны выводили его из строя на весьма значительное время. Так что подобный уровень регенерации оставим всё-таки за гордыми обладателями соответствующего Икс-гена.
Dodge This!
Рефлекторное движение пальцами, и симбионт с небольшой заминкой претворяет в реальность моё желание выстрелить паутиной из веб-шутеров скрытых под покровом его плоти.
«Быстрее! — мысленно приказываю ему я, — не жди, не думай, сразу действуй».
У меня есть опыт подобного взаимодействия с симбионтом, пусть тот Веном был не космическим пришельцем, а биологическим усилителем/лечебным комплексом, что появился на свет в лаборатории моего отца, и который в итоге стал не спасением, но жутким монстром и живым оружием… но суть-то одна. Мысли-команды носителя должны восприниматься симбионтом как импульс двигательного нерва, мгновенно, беспрекословно, без задержки на обдумывание и одобрение.
Черная паутина цепляется за балку, и я бросаю себя вперед, наперерез атаке Гоблин.
И успеваю как раз вовремя, чтобы не дать твари вцепиться своими щупальцами в мою девушку. Она уже успела схватиться одним отростком за щиколотку Гвен и тянулась остальными туда, куда тянуться не позволено никому кроме меня.
— Грабли прочь, тварь озабоченная! — очередная встреча гоблинской хари и моих ступней — они уже могут считаться старыми знакомыми. — Даже я…
Озборн отпускает девушку Паука (всё правильно: без дефиса и с маленькой буквы) в уже изрядно потрёпанном костюме и переключается на меня. Щупальца выстреливают уже в мою сторону, но теперь это игра не в одни ворота, Веном блокирует попытки зеленых отростков добраться до меня собственными. И тут уже я не мешаю напарнику делать его часть работы. В моём разуме всё равно нет нужных паттернов движения, чтобы посоперничать в этом с симбионтом.
— Там… — мой кулак, усиленный плотью Венома, врезается Норме под дых, — ещё…
Она ярится всё сильнее, буквально взрывается злобой, точно также, как и в прошлый раз, когда я подловил её, атаковав из дыма. Эту атаку мы уже не принимаем в лоб, вместо этого проскальзывая между хищными отростками неуловимой черной тенью.
— Не был! — заканчиваю фразу и обмен физическими любезностями, красивым ударом ногой с разворота — Ванда бы мной гордилась, за отличный удар, и за сексуальный харасмент противника в бою. Всё согласно беспредельной мудрости моего сенсея.
