Исчерпав боеприпасы, страшно вымотанные долгим маршем и ночной атакой, лишённые части своих командиров, 'уральцы' начали неорганизованный отход из леса. В ходе боя, останавливая бегущих, пал смертью храбрых военный комиссар полка. Пали смертью храбрых комиссары двух батальонов. Именно они отвечали за самый главный фактор силы любого подразделения, сильнее материального — моральный. Ведь можно драться и лопаткой, если дух силён, и побежишь даже и с пулемётом, если душа ушла в пятки. После гибели комиссаров исход лесного штурма оказался предрешён...
Любая армия — срез общества со всеми его позитивными и негативными сторонами. Люди не только воюют, замирая между схватками. Между боями есть промежутки, которые сильно влияют на сплоченность, неформальные позитивные отношения, солидарность. И с людьми в это время надо заниматься, а не только кормить и менять нательное бельё. Политрук с бойцами и в тылу, и на передовой. Он знает их реальные нужды, информацию о нуждах структурирует и передаёт по своей иерархии вверх — это параллельная командирской вертикаль. Да, иногда такое мешает делу, единоначалие в армии основной принцип, а тут такое! Тонкость единоначалия — а если приказ преступный или вредительский? А если военачальник скурвился, продался, разложился, сошёл с ума, организовал преступную группу? И тут как раз есть та структура, которая следит за этими, и в том числе за этическими вопросами. Большевики реализовывали в армии комсомольскую и партийную организации, причём командиры почти поголовно партийцы, товарищи, равные вне непосредственного исполнения службы. Партия большевиков к тому же осуществляла диктатуру пролетариата в законодательной и исполнительной властях — и потому по своим информационным каналам и по линии политуправления руководство партии и государства могли получать информацию снизу вверх вне каналов военных. Партия, Ставка, исполнительная власть могли через партийную вертикаль спускать вниз без проволочек нужные постановления, приказы, законы, вносить изменения в Уставы, влияя на работу командиров разных уровней, информируя низовые парторганизации о своих действиях, разъясняя и вдохновляя. Организации равных, товарищей, однопартийцев внизу, в армейских и трудовых коллективах, задумывались для того, чтобы сформировалась среда доверия, взаимопомощи, возникли единые понятия, этические нормы, и чтобы долг, честь, совесть, что правильно, что неправильно каждым рядовым и командиром понимались одинаково. Ну и дурь каждого начальника была бы на свет вытащена, невзирая на должность. Такая задача у этой системы. Поэтому советский комбат и комдив могли есть с бойцами из одного котелка и идти с ими в бой и погибать с ними в атаке или окружении, а немецкий офицер и тем более генерал этого не делали, о чём очень красноречиво говорит сравнительная статистика потерь комсостава Красной Армии. Командиры Красной Армии от пуль за спины товарищей как правило не прятались.
Вот Wehrmacht не имел подобной системы. Восприятием и поддержанием боевого духа занимались те же строевые офицеры, которым на солдат было наплевать с высокой колокольни кастовых предрассудков. Ведь офицер — это плоть от плоти эксплуататор из числа наёмных защитников частных собственников, часто из семей частных собственников, а солдат — часть мира угнетённых и эксплуатируемых частными собственниками. Отсюда солдаты без зимнего обмундирования, добитые раненые, воровство солдатских паек и денег, необеспеченные 'мясные штурмы' и прорывы, проводимые в авральном режиме, в том числе вследствие ложных докладов о взятии тех или иных позиций и населённых пунктов, отправка на штурмы не долеченных раненых, больных, инвалидов, строителей, водителей и просто неподготовленных бойцов ввиду нехватки под рукой подготовленных солдат, занижение потерь. Кастовое отношение к солдатам как к скоту, 'фрау ещё нарожают!', во многом предопределило удивительную на первый взгляд ситуацию, когда, имея огромное численное преимущество и фактор вероломном нападении, помощь всего капиталистического интернационала, Wehrmacht не смог разбить менее многочисленною и не отмобилизованную Красную Армию, а сам оказался разбит спустя полгода под Ростовом-на-Дону, Москвой, Тихвином...
Для освобождения своих коммуникаций южнее узкоколейки перешла в атаку с запада на восток сильно ослабленная за 5 месяцев боёв 2-тысячная 59-я 'саратовская' стрелковая бригада Писаренко при поддержке 'Емель' 18-го артполка РГК. Из стрелков в бригаде, насчитывавшей в декабре 6000 человек, всего 100 человек. Остальные пошедшие в бой — миномётчики, артиллеристы, противотанкисты, сапёры, разведчики, интенданты, водители, связисты, химики, комендантская рота, взвод Особого Отдела НКВД. В батальонах насчитывалось не более 30 человек из 800 положенных по штату. На 12 орудий калибра 76-миллиметров 'саратовцы' имели всего 150 снарядов. Только для стрельбы прямой наводкой. На миномёт — по 40 мин. 'Сорокопятки' имели снарядов без ограничения. Приказы Ставки ВГК, фронтовых командиров с прошлого года категорически запрещали использовать артиллеристов как пехоту. Об этом ещё 25 октября 1941 года вышел приказ Наркома Обороны Сталина фронтам, армиям, дивизиям No.0416/19019 'о боевом применении артиллерии в бою', в котором, в частности, Сталин говорил: '...Категорически запрещаю использовать личный состав артиллерии в качестве пехоты...' Приказами категорически запрещались также необоснованные потери, атаки без артподдержки. За нарушение отстраняли от командования, проводили расследование и минимум понижали в должности. Но Власову ничего уже не указ.
Ослабленным, обессиленным людям предстояло идти в лобовую атаку на неподавленную огневую систему озверевших от наркотика 'Pervitin' подлецов из 1-й пехотой дивизии, 20-й моторизованной дивизии, откормленных датским маслом и французской ветчиной, к которым по железной дороге, проложенной в 'Волховском рукаве', безостановочно везли жратву, оружие и боеприпасы, сделанные в Швейцарии, Польше, Чехии, Франции, Голландии, Германии, Австрии. Делать нечего. Собрали 'саратовцы' со всей бригады для передовых групп стальные нагрудники, винтовки СВТ со штыками, автоматы ППШ, гранаты, бутылки КС.
Вот красная ракета: 'Вперёд, в атаку, за Родину, за Сталина!' В предрассветных сумерках вода в маленькой лесной реке Глушица забурлила и вспенилась от пуль и осколков. Вопреки всему героям-'саратовцам' удалось форсировать реку, уничтожить около 10 ДЗОТов, 25 пулемётных точек. Во тьме начался жестокий ближний бой. Нико не хотел уступать. Миномёты и артиллерия оккупантов больше не могла вести огонь. Понимая это, 'саратовцы' старались не отпускать от себя врага дальше, чем на 30-50 метров. Так героям удалось продвинуться на 100-150 метров на восток.
Невзирая на зенитное прикрытие и противодействие советских истребителей, Ju 87 и Ju 87 непрерывно бомбили боевые порядки наступающих войск и позиции артиллерии за Глушицей. Участки отдельных подразделений подлецы подвергали 2-3-х часовому обстрелу и 7-8 кратному налёту групп по 20-30 бомбардировщиков и истребителей. Понимая, что в заболоченном лесу эффективность бомб сильно снижалась, многие бомбы не взрывались или давали камуфлет, Luftwaffe перешло на полив берега Глушицы и леса горючей жидкостью Flammol Nr.19, разбавленной бензином в соотношении один к трём.
Вот появилась шестёрка 'лапотников'. Самолёты развернулись и кругами начали снижение. Включили сирены. Ни бомб, ни выстрелов. И вдруг надрывный, ни с чем несравнимый вопль:
— Горим!..
Мутные капли, не больше дождевых, покатились по травинкам и травинки пожелтели, свернулись. Если несколько капель попадал на плечи, гимнастёрка не вспыхивала. Требовалась примерно ложка. От жидкости обмундирование загоралось, начинала тлеть кожа. Наибольший эффект возникал в сухом лесу, а не на болоте.
Над горящим лесом и шлейфами дыма в небе то и дело вспыхивали ожесточённые воздушные схватки. В одном из скоротечных боёв получил повреждения ЛаГГ-3 'Горьковский пионер' командира эскадрильи из 10-го истребительного авиаполка капитана Максименкова. Пока мотор ещё работал, комэск с большим трудом перелетел через линию фронта. Хотел спасти машину. Когда мотор заглох, герой выпрыгнул с парашютом с малой высоты. Купол не успел полностью раскрыться и Максименков ударился о землю. Несколько часов он ещё был жив в безлюдном болотистом и лесистом месте. Перед глазами плыли картины счастливой довоенной жизни в Москве, любимые лица отца, матери, жены, ребёнка, обрывки последнего боя.
Ввиду сильного перекрёстного артиллерийско-миномётного огня и авианалётов с зажигательной смесью 'саратовцам' пришлось оставить восточный берег Глушицы. Даже мужественные люди не могут сражаться, когда это выше их сил! К великому сожалению 'саратовцы' не взорвали захваченные ДЗОТы, и новые подразделения подлецов их снова заняли.
После полудня продолжилась атака 165-й 'уральской' стрелковой дивизии полковника Солёнова со стороны 'Волховского плацдарма' от Теремца-Курляндского. В бой пошли батальоны 562-го стрелкового полка. 'Уральцев' по-прежнему поддержали около 160 орудий из состава своего артполка, 137-го и 941-го гаубичных артполков, артполка, 376-го пушечно-артиллерийского артполка РГК, а также 'Катюши' 28-й отдельный гвардейский миномётный полк РГК. Через некоторое время к ним присоединился 8-й армейский пушечный артполк РГК — 152-миллиметровые гаубицы-пушки МЛ-20 'Емеля' на тяге тракторов ЧТЗ-65.
С огромным трудом, теряя товарищей, выбивая один за другим огнём винтовок, 'полковушек' и 'сорокопяток' пулемёты, советские герои достигли опушки леса, заваленного упавшими деревьям, трупами оккупантов, искорёженным оружием. Всё в дыму. Ничего не видно. Начался ближний бой. Вокруг крики, стрельба, взрывы, вспышки. Колют штыками, бьют прикладами, ножами и малыми сапёрными лопатами. Рвутся гранаты, трещат ППШ, хлопают пистолетные выстрелы. Кто где — не разобрать. Вперед бойцы в стальных панцирях. Командир взвода младший лейтенант Воробьёв и командир отделения сержант Фомасов при зачистке захваченной позиции столкнулись лицом к лицу с группой из 12 эсэсовцев. Не растерялись. Принялись бить эсэсовцев прикладами ППШ, валить, стрелять накаченную наркотиком 'Pervitin' эсэсовскую сволочь. Это вам не немецких забитых рабочих в концлагеря сгонять! В скоротечной рукопашной схватке в живых остался только поднявший руки вверх унтер-офицер, которого герои доставили в штаб полка. Так спасали Ленинград...
Яшке погнал свои резервы в контратаку. 29-й танковый полк выдвинул к зоне прорыва 8 танков Pz.Kpfw.III и IV. Командир и начштаба 562-го стрелкового полка 'уральцев' пали смертью храбрых. Из штабных и строевых командиров этого полка не осталось ни одного не раненого. 1-й батальон потерял убитыми, ранеными, отставшими 4/5 своих бойцов, а оставшиеся оказались окружены. Их вызволили только храбрые действия бойцов химвзвода и огнемётной команды. Огнемётчики, иногда сами попадя под капли горящей жидкости, самоотверженно поливали расположении врага ослепительными струями огнесмеси КС. Всё задымлено. Пожары. Капитализм — это ад. Среди изломанного, заваленного трупами оккупантов леса командиры утратили управление своими подразделениями. Почти всё из них уже ранены. Молодые красноармейцы, для которых это первый бой, потеряли ориентировку. Не видя своих командиров, испугались. Часть побежала назад, часть заблудилась и оказалась среди фашистов. Пришлось сдаваться. Жестокое побоище на Полисти состояло из тяжёлого ратного труда, массового подвига, но и трусость, и даже предательство случись тоже.
В 14:00 нервы у новобранцев после 12 часов непрерывного нахождения под артобстрелом не выдержали. Начался неорганизованный отход с поля боя части бойцов и даже среднего комсостава. Всё это напомнило ветеранам ситуацию начала войны, когда необстрелянные части теряли устойчивость под артобстрелами и бомбёжками. Бегущие увлекли бойцов, которые на поле приводили себя в порядок на опушке, окапывались, оборудовали огневые позиции станковых пулемётов, 'полковушек' и миномётов в поле. Возникла паника. Никто не знал, что происходит и что делать. Те, кто мог бы сражаться, решили, что получен приказ на отход. Пытаясь пресечь панику, пал смертью храбрых военный комиссар полка.
Всё это происходило на фоне непрерывного огня советской артиллерии, временами переходящего в ураганный, и сильнейшего ответного огня артиллерийской группировки фашистов из 120 орудий. Только благодаря вмешательству политруков и комиссаров дивизии, армии и даже фронта, героизму отдельных командиров, удалось навести порядок и остановить панику. Но части уже перемешались, управление утратилось, и войска временно потеряли боеспособность.
Комдив Солёный и военком дивизии в сердцах покинули КП 641-го стрелкового полка. Начальник Особого Отдела ушёл во второй эшелон. Всего 'уральцы' потеряли в ходе 8 яростных атак этого дня 440 человек убитыми, 1600 ранеными, 300 пропавшими без вести, из которых 140 попали в суматохе лесного боя в плен, а остальные ранеными в медсанбаты других частей. Так спасали Ленинград!
Из-за неграмотности, безволия комдива и комиссара 'уральцев', бюрократического способа командования Хозина, дивизия за трое суток потеряла 638 убитыми и втрое больше ранеными. Но вместо прочистки 'дороги жизни' дивизию теперь следовало отводить во 2-й эшелон и приводить в порядок при том, что каждый день дорог. Солёнова и комиссара дивизии за необоснованно высокие потери сняли с должности. Началось расследование. Комдивом 'уральцев' временно стал Тарасов, которого через несколько дней должен был заменить Морозов.
Группировка группы армий 'Север' в ходе битвы 5 июня в 'Долине смерти' понесла тяжёлые потери. Большинство частей и подразделений, входящие в 'группу Яшке', перекрывающих коммуникации Власова, оказались разгромлены. Так квалифицировалось генералами оккупантов положение, когда численность соединения падала ниже половины штатной численности. Но численность падала порой и ниже 1/4 . Так 29-й танковый полк в 'Долине смерти' имел на конец дня только 4 боеготовых танка Pz.Kpfw.III и IV. Остальные либо уничтожены, либо подбиты, либо с поломками, либо застряли. I батальон 90-го пехотного полка 20-й моторизованной дивизии имел 237 человек, III батальон насчитывал 244 человека, 1-я батарея 9-го дивизиона 6-ствольных реактивных миномётов — 17 человек и 2 установки, артдивизион из SS Polizei-Division — всего 8 человек, II батальон 76-го пехотного полка — 180 человек, III батальон того же полка — 199 человек, 540-й штрафной батальон 'испытательного срока' — 123 человека, 505-й сапёрный батальон — 190 человек, 1-й сапёрный батальон — 160 человек, III батальон 24-го пехотного полка — 82 человека, II батальон 161-го пехотного полка — 181 человек, III батальон того же полка 108 человек, I батальон 389-го пехотного полка — 92 человек, 20-й разведбатальон — 57 человек. Это при том, что штатная численность батальонов около 850 человек. Именно в таком составе подлецы начинали прорыв к 'дороге жизни' Власова.
291-й зенитный дивизион Luftwaffe имел теперь 6 человек и одну Flak 30 из 32 штук ранее, 1-я батарея зенитного дивизиона SS Polizei-Division — 58 человек при 6 зенитках Flak 30 калибра 20-миллиметров из 36 имевшихся ранее, часть 291-го зенитного дивизиона — 10 человек при одной 88-миллиметровой зенитке Flak 39 из 16 имевшихся ранее, 2-я батарея 9-го дивизиона реактивных миномётов — 17 человек и 2 установки из 12 ранее имевшихся, 2-я батарея полицейского зенитного дивизиона SS Polizei-Division — 21 человек и 2 зенитки Flak 30 из четырёх имевшихся ранее, I батальон 22-го пехотного полка — 275 человек. И так далее...
