Придворные портные — они, конечно, молодцы, только вот я куда лучше чувствую себя в простых одеждах, куда более подходящих для дороги... Однако сейчас, как сказал Вен, нам всем надо "соответствовать". Вот сейчас и стою у стенки, изо всех сил пытаюсь, как и было велено, соответствовать, и не выделяться из толпы.
Дотронулась рукой до своей тщательно причесанной головы. Красивая прическа, хотя тоже без особых сложностей. Когда утром к нам пришел цирюльник, я ему сразу сказала: никаких громоздких сооружений на голове иметь не желаю, мне бы что попроще... Цирюльник (как позже выяснилось, это был знаменитый мастер) вначале был недоволен — как видно, не привык, чтоб ему указывали, но потом согласился. Позже, посмотрев на результат своих усилий, он признал — пожалуй, и без особых изысков получилось очень неплохо.
Мариде понравились обе прически — и моя, и ее собственная, а вот Кисс, глянув на меня, отчего-то нахмурился: тебе, мол, и так было хорошо, незачем усложнять очевидное... Но Марида лишь усмехнулась, и шутливо потрепала Кисса по его чудным волосам: не ревнуй, Лия у нас девка красивая, но ты и сам красавчик писаный, не налюбуешься... Я же, смотря на себя в зеркало, осмелилась надеяться в глубине души, что я выгляжу ничуть не хуже Эри, своей двоюродной сестры, а та считалась чуть ли не первой красавицей Стольграда. Хотя вполне может оказаться, что внешнее сходство насчет себя и Эри — все это мне только кажется...
Вдобавок ко всему, когда еще с нас только-только снимали мерки, Мариде пришла в голову, как ей показалось, прекрасная мысль — научить меня двигаться и разговаривать так, как принято вести себя настоящим аристократкам, и как их учат с детства, притом никаких возражений с моей стороны она слушать не желала. Оттого и получилось, что последние две седмицы Марида безо всякой жалости гоняла меня со своей (лично мне никоим образом не нужной) учебой, вдалбливая в несчастную крестьянку основы хороших манер, обучая этикету и мечтая лишь о том, чтоб я не опозорилась на этом приеме перед высокородными.
А уж когда дело дошло до танцев... Кисс, который двигался с природной грацией, в танце был бесподобен, а вот я со стороны сама себе казалась топчущейся на месте коровой. Ну не умею я танцевать, что хотите со мной делайте, а никаких способностей к этому у меня нет и не было! С молодости не научилась, и сейчас все эти движения кажутся мне невероятно сложными. И Койен в этом вопросе мне был не помощник. Единственное, что я от него услышала — так это смешки, а еще сочувственно-ехидные замечания о том, что в своей прошлой жизни он вращался в несколько иных кругах, а там танцы были куда проще, веселей и без особых церемоний и расшаркиваний... И этот паразит туда же!
И хотя к концу обучения у меня что-то стало получаться, я все равно чувствовала себя не в своей тарелке. Ну не мое это! Учиться танцам надо с детства, а не тогда, когда годы твоей жизни начинают приближаться к третьему десятку. Еще вчера вечером Вен, посмотрев на мои мучения, только что не рассмеялся, и сказал с подтруниванием в голосе — я, мол, делаю несомненные успехи: два раза повернулась в танце — и ни разу не упала!.. По-моему, затрещину по затылку от меня он получил вполне обосновано, после чего Вен, потерев шею и шутливо разведя руки в стороны, каялся: приношу свои извинения, был неправ, обещаю стать хорошим мальчиком в самой ближайшее время, и вообще в танце ты порхаешь как бабочка над клумбой с цветами! Уж лучше бы честно сказал — как бегемот над той же клумбой...
Вот теперь стою у стенки и не подпираю ее только оттого, что этого делать нельзя — дурной тон... А на каблуках ходить — это вообще смерть! Ну не привыкла я такой обуви, хоть тресни! Что ни говори, но в простых сапогах куда удобней, но в таком платье, какое сейчас надето на мне, без изящных туфелек на каблуке никак нельзя обойтись! Так и подумаешь: ну как все эти женщины в зале так легко ходят на этих шпильках, да при том еще и умудряются танцевать?! Позавидуешь... Я, например, училась ходить в такой крайне неудобной обуви чуть ли не седмицу, и все еще считаю для себя успехом уже то, что не спотыкаюсь уж очень заметно.
Правда, в таком платье спотыкаться стыдно — почти невесомый кхитайский шелк изумительного голубого цвета. И само платье сшито неплохо, правда, фасон несколько необычный, но, положа руку на сердце, надо признать — платье очень красивое, и ткань удивительно приятная на ощупь. Еще мне принесли украшения — небольшое серебряное ожерелье, можно сказать, просто цепочку с сапфирами, и в тон ему серьги, но все вместе смотрелось на удивление изысканно....
Все хорошо, можно сказать — замечательно, беда только в том, что я за последнее время так привыкла иметь под рукой хоть какое-то оружие, что сейчас без него чувствую себя несколько неуютно. Согласна даже на небольшой нож под руками — очень, кстати, удобная и надежная вещь... Возможно, это просто мнение Койена, которое я постепенно уже начинаю считать своим.
А уж если говорить совсем честно, то перед началом этого праздника я прикидывала, как бы мне взять с собой хотя бы совсем небольшой ножкинжал, но в конце концов вынуждена была оставить эту мысль — парни меня едва ли не подняли на смех! Какая, мол, может быть опасность на празднике во дворце короля, среди самого изысканного общества?!
Правда, чуть позже Вен со вздохом признал: вот именно в королевском дворце, в том крайне престижном и уважаемом месте, голову с плеч можно потерять безо всякого труда! Террариум там еще тот, каких только тварей под блестящими личинами не водится среди придворной роскоши, и почти каждый из обитателей стремиться оказаться поближе к королю! В борьбе за место под солнцем и за влиятельный пост могут укусить так, что мало не покажется... Ладно, Вен, обобщать не стоит, я уже и так поняла, что в случае опасности мне следует полагаться прежде всего на себя.
Сейчас мы с Киссом постоянно ловим на себе любопытные взгляды. В большинстве они не выражают настороженности, скорее, нас рассматривают как диковинки — пока еще не определилось общее мнение, как к нам следует относиться. Вон как присутствующие то и дело косятся в нашу сторону, глядят, будто на непонятных зверей из дальних стран, при виде которых то ли следует удивляться и восхищаться, то ли морщиться...
Н-да, хотя мы и находились безвылазно во дворце Вена, какие-то известия о нас, о неизвестных затворниках, сидящих в доме ближайшего друга короля, все же просочилось наружу, и вызвали немалый интерес. Хотя новостей в столице всегда хватает, но от еще одной сплетни никто не откажется. Лично меня это не удивляло — слухи и новости разносятся по воздуху едва ли не со скоростью урагана, а чем еще интересоваться придворным, как не тем интригующим, что носится по ветру? Так что сейчас нам с Киссом волей-неволей надо изображать из себя равнодушие и невозмутимость.
И все же, знает большинство из присутствующих здесь кто мы такие, или нет? Ну, если не знают, то догадываются, а кто не знает — тот скоро сообразит. Или мне эти любопытные взгляды со всех сторон только кажутся? Койен, я права?
— Ну, и что тебе сказал Койен? — поинтересовался Кисс.
— А откуда ты...
— Радость моя, должен тебе сказать: мы с тобой слишком давно общаемся, вернее, так много времени проводим наедине друг с другом, так что я уже давненько могу только по одному выражению твоего лица понять, о чем ты думаешь в данный момент. Например, сейчас общаешься с предком... Так?
— Ну...
— Не "ну", а так оно и есть. И что же тебе предок сказал? Случайно не о том, что мы с тобой внешне очень даже ничего? Можешь признать, что я имею особый успех. Надеюсь, тебе приятно находится с таким кавалером?
— С самомнением у тебя, кот драный... — отчего-то меня немного вывели из себя эти чуть насмешливые слова парня.
— Ну, дорогая, что ж вы так меня не цените? Я вот насчет моего самомнения... Пожалуй, оно у меня даже несколько занижено. Счастье мое, положи руку на сердце и признай очевидное — я нравлюсь очень многим, в том числе и тебе..
— Кисс, ну какая же ты все-таки...
— Ах, моя дорогая, вам стоит принять во внимание, что в отличие от вас, особы с совершенно испорченным вкусом, многие дамы находят меня весьма...
— Кисс, по-моему, до окончания этого праздника ты не доживешь! Просто не знаю, что я с тобой сделаю!
— Звучит весьма интригующе... Так вот, у некоторых из присутствующих крайне изящных и утонченных дам я пользуюсь немалым успехом. Кстати, сейчас сюда направляется наглядный пример...
В голосе парня я уловила легкие нотки раздражения, и было из-за чего: не прошло и нескольких секунд, как к нашим ногам снова упал веер. Подошедшая к нам особа лет тридцати пяти роняла перед Киссом свой дорогущий веер уже в третий раз.
Вот наглая баба! Не столь красива, насколько самоуверенна, и, похоже, она живет весьма бурной жизнью: такие мешки под глазами бывают или от проблем с почками, или от неуемного употребления горячительных напитков и крайне невоздержанного образа жизни. Однако женщина держит себя так, что понятно: выше себя в этом зале она не видит ни одной особы женского пола. Как видно, эта настырная дама привыкла добиваться всего, чего пожелает, и это в равной степени относилось как к новому украшению, так и к новому кавалеру.
Сейчас на ней было невероятно дорогое атласное платье, сплошь расшитое золотом и жемчугом, на фоне которого мой наряд смотрелся едва ли не линялой тряпкой. А уж драгоценностей на этой особе было столько, что я бы посоветовала ей ходить только с охранниками, причем этих крепких парней при ней постоянно должно быть не менее полудюжины. Она что, решила вызвать зависть всех присутствующих дам? Если так, то ей это вполне удалось — я то и дело ловила устремленные на нее весьма неприязненные взгляды, а то и просто завистливые. Хм, честно говоря, было из-за чего...
Даже при беглом взгляде на эту женщину бросалось в глаза тяжелое бриллиантовое ожерелье, переливающееся всеми цветами радуги, в центре которого особо выделялся огромный бриллиант величиной с лесной орех. Да и в ушах у дамы сверкали бриллианты немногим меньшего размера... Впрочем, и остальные драгоценности им не уступали ни в цене, ни в количестве, ни в размерегромоздкости. Я бы на ее месте сняла с себя несколько браслетов, и из десятка перстней на пальцах оставила бы один-два... И золотой пояс, усыпанный драгоценностями, явно был лишним... С этим дама явно перехватила — она ж не сорока, чтоб бросаться на все блестящее! Не стоит так наглядно показывать свое богатство: мало того, что подобное злит окружающих, так это еще просто-напросто безвкусно, и говорит как о плохом вкусе хозяйки украшений, так и об отсутствии у нее должного воспитания. Естественно, что у большинства из присутствующих здесь аристократок такое демонстративное выпячивание собственного богатства не могло вызвать ничего, кроме зависти и глухого раздражения — даже в хвастовстве своим богатством надо знать меру.
Судя по внешнему виду, в деньгах у этой особы недостатка не было. Как, впрочем и в излишней дерзости... Глядя на ее бесстыжее и уверенное выражение лица, можно было не сомневаться: женщина полностью уверена в собственной неотразимости. А может она просто считает, что все сможет купить...
Сейчас эта наглая баба явно нацелилась на то, чтоб наложить на Кисса свою лапу — вон, сейчас женщина смотрит на парня с такой призывно-порочной улыбкой на своей холеной морде, что даже окружающим стало неудобно. Стоящие рядом мужчины — и те отводят в сторону свои глаза. Демонстративно не замечая меня, дама чуть ли не бросила свой веер нам под ноги...
От этого показного жеста я в первый момент даже растерялась, но в следующий миг на смену растерянности пришла злость. Все, хватит, это дело надо прекращать! Надоело! Сейчас же сделаю так, чтоб и эта особа больше не подходила к нам, и остальные дамы остерегались соваться к парню лишний раз... И еще эта нахальная баба чем-то напомнила мне Гури, только вот в бывшей подружке Кисса через край просто-таки била ощутимая чувственность, а из этой девки лезли обычная наглость и беспардонность...
— Милый, я хочу танцевать — повернулась я к Киссу, и шагнула вперед. Что ж, все было рассчитано верно — под моей ногой что-то хрустнуло... Очень надеюсь, что вееру хорошо досталось. Так, еще разок ступим на него, причем именно острым каблуком...
— О, простите! — я с обезоруживающим видом захлопала глазами. — Я такая неловкая...
Когда же Кисс поднял с пола то, что осталось от дорогого веера, то я поняла: это изделие, конечно, можно починить, но куда легче купить новый. Тоненькие костяные пластинки кое-где хрустнули, превратились едва ли не в крошево, да и вышитый шелк был порван в двух местах — зря я, что-ли, на него острым каблуком изо всех своих сил наступала? Сейчас, глядя на растерянное лицо женщины (как видно, она давно должного отпора не получала), мне оставалось только недоуменно разводить руками:
— Ах, как жаль — это такая дорогая вещь! Ну да неудивительно: когда такой изящный веер то и дело падает на пол, то он почти наверняка сломается. Так и вышло...
Впрочем, эту бабу так легко было не смутить — как видно, в этом деле у нее был немалый опыт. Оторопь почти мгновенно сошла с ее лица, и женщина усмехнулась:
— Теперь вы мои должники...— голос у нее был с той легкой хрипотцой, какая частенько встречается у любителей горячительных напитков. — Как расплачиваться будем?
— Увы, никак. Извините, но, похоже, у нас разные вкусы, и тот веер, что я могу предложить взамен утраченного, вас вряд ли устроит.
— Я бы не сказала, что наши вкусы очень разняться. Кое-что нравится нам обоим одинаково... — и баба без стеснения уставилась на Кисса. — Думаю, что за нанесенный мне ущерб ваш спутник не откажется стать моим кавалером на пару-тройку танцев? И очень надеюсь, что после окончания праздника он согласится проводить меня до дома. Я женщина одинокая, и вы понимаете, что без сопровождающего ночью на улицах находиться небезопасно.
Ага, размечталась! Найми себе охранников, благо деньги позволяют тебе ходить чуть ли не в сопровождении взвода молодых кобелей...
— Очень жаль, но молодой человек уже пообещал все без исключения танцы именно мне, а не кому-то другому — с любезной улыбкой сообщила я нахальной особе. — И обычно он провожает до дома меня, а не каких-то незнакомых дам. Я, знаете ли, тоже одинока... Хотя нет — у меня, по счастью, есть тот, кто провожает после праздника до дома по темным улицам.
— Это довольно дерзко — такого кавалера оставлять для одной себя! — бесстыжая баба сделала вид, что пропустила мои слова мимо ушей. — Присутствующим здесь женщинам подобное может не понравиться...
— Я тут почти никого не знаю, так что сомневаюсь, будто чье-то недовольство может хоть немного меня задеть. Хотите, скажу правду? Мне, знаете ли, нет никакого дела до чужого мнения, и уж тем более, если этот кто-то собирается брать в сопровождающие моего жениха... Милый, я жду приглашения на танцы!
Кисс, сохраняя на лице невозмутимость, отвесил даме изысканный поклон, и мы пошли в толпу танцующих. Краем глаза я успела заметить выражение крайнего неудовольствия и раздражения на лице женщины. Еще увидела и то, как стоявшие неподалеку от нас люди потихоньку начитают улыбаться — похоже, они слышали наш разговор, и, как то ни странно, он им понравился. Думаю, не особо погрешу против истины, если предположу, что эту чересчур богато одетую женщину здесь особо не любят.
