Стёпке было не до окружающих красот. Он медленно обходил камнемёт, внимательно вглядываясь в каменные плиты под ногами и пытаясь припомнить поточнее подробности прошлой встречи с призраком. Вот оно — то самое место у лестницы. Вот и едва различимый силуэт. Если не знать, то ничего и не заметишь.
— Я тогда вот здесь стоял, — сказал он Боеславу. — Смотрел туда. Потом оглянулся...
Он всерьёз ждал, что и сейчас сразу увидит призрачного князя. Но нет, не сработало. Редко так бывает, чтобы всё получалось с первого раза, тем более, что и по времени, кажется, рановато.
— Подождём немного, — сказал он. — Тогда это случилось как раз после двузвона... Ещё ведь не звонили?
Княжич отрицательно мотнул головой, не отводя взгляда от указанного места. Одет он на этот раз был, как обычный студиозус — простой серый кафтан, брюки, полусапожки, ничего лишнего, только небольшая элль-фингская сабля на поясе добавилась. Стёпка не сомневался, что княжич умеет с ней обращаться.
Во дворе замка два раза ударил колокол. Звонкий его голос поплыл над зубчатыми стенами, над Предмостьем, над давно уже проснувшимися воинами всех четырёх лагерей. Двузвон. Девять часов. Стёпка точно не помнил во сколько он тогда увидел Крутомира, но почему-то у него в голове прочно отложилось, что это было после двузвона. Да и солнце тогда, кажется, стояло как раз над той башней... А он ещё всё драконов высматривал, не знал, какие они здесь на самом деле. Где-то там сейчас Дрэга, одиноко ли ему в тайге, вот было бы здорово, вздумай он сейчас сюда прилететь...
Призрак на этот раз появился сразу и был он почти непрозрачный. Соткалась из воздуха высокая фигура в сверкающих доспехах, запели беззвучную песню клинки... Князь сражался с невидимым врагом или даже с несколькими врагами. Происходило всё это в полной тишине, но Стёпке казалось, что он отчётливо слышит яростный звон сталкивающейся стали
Тронув Боеслава за плечо, он показал одними глазами: туда смотри! Княжич побледнел, уставился перед собой, но сразу было понятно, что видит он только воздушную пустоту.
Крутомир разделался с врагами, оглянулся, крикнул что-то неслышимое, и облик его — на краткий миг ставший почти реальным, таким, что до него, кажется, можно было дотронуться, начал вдруг выцветать... Как будто маятник качнулся в другую сторону. Как будто силы у призрачного князя не хватило на то, чтобы, прорвавшись сквозь прошедшие десятилетия, окончательно вернуться к жизни. Сквозь бледнеющую кольчугу на его груди проступало ошарашенное лицо стоящего чуть поодаль Ваньки. Второму демону тоже позволено было узреть явление призрачного князя.
Боеслав медленно, словно во сне, пошёл вокруг, словно надеясь найти ту точку, с которой ему будет виден его знаменитый дед. И вдруг споткнулся — и замер на полушаге. Увидел, с облегчением догадался Стёпка. Увидел. Не зря я его сюда привёл. Он теперь, наверное, на всю жизнь запомнит эту встречу с погибшим дедом.
Стёпка осторожно перевёл дыхание, оказывается, он от волнения перестал дышать. Примерно на этом месте вещий сон оборвался... Что произойдёт дальше и произойдёт ли вообще — уже неизвестно, впрочем, гадать ни к чему, потому что ничего ещё не закончилось.
Насупившийся Мохошкур встал за спиной княжича, осторожно положил руки ему на плечи. Вурдалак видел только трёх уставившихся в пустоту мальчишек, но он знал, на кого сейчас смотрит княжич, знал, свидетелем чего он окажется, и поэтому счёл за нужное поддержать Боеслава.
И две призрачные стрелы вновь пробили призрачную кольчугу, и княжич вздрогнул, словно они вонзились в его грудь, и вновь умирающий воин посмотрел прямо в Стёпкины глаза, и вновь тому показалось, что призрак разглядел его сквозь толщу ушедших лет. Князь кивнул чуть заметно и с трудом протянул руку. В широкой окровавленной ладони лежало что-то... Теперь-то Стёпка знал, что это был княжий оберег. Утраченный символ власти. Символ, который нужно было вернуть. Чего проще — протяни руку в ответ и возьми. В прошлый раз он так и поступил. Кончилось ничем. Провалился призрачный оберег сквозь ладонь неощутимо и безвозвратно.
Но сейчас Стёпка всё сделал правильно.
Решение пришло само собой, нетрудно было догадаться, в самом-то деле. Он взял руку Боеслава в свою и заставил протянуть вперёд. Оберег упал в маленькую растопыренную ладошку... И никуда не провалился, не исчез, не канул в вечность. Он обрёл вес и цвет, и княжич непроизвольно зажал его в кулаке, глядя на умирающего деда. Тот улыбнулся с невыразимым облегчением и упал...
Князь лежал, неловко подломив руки, и призрачный ветер прошлого шевелил оперение на стрелах, и призрачная лужица крови уже натекла на вполне осязаемые камни дозорной башни.
Чья-то жадная рука обломила стрелу, дёрнула ворот кольчуги. Убийцы надеялись найти оберег, которого у князя уже не было. Голова мёртвого князя мотнулась в сторону, на неё наступили сапогом, затем... Боеслав вздрогнул. Стёпка не мог, конечно, знать о том, что княжичу очень хорошо известны все, даже самые пугающие подробности гибели его деда. И видеть всё это своими глазами, разумеется, было очень тяжело. Но Боеслав вздрогнул не только из-за этого. И смотрел он не на спокойное лицо погибшего Крутомира, он смотрел на того, кто пытался найти на убитом князе оберег, кто осквернил своим сапогом его тело, кто обнажил свой меч, чтобы надругаться над поверженным правителем Таёжного княжества... Ни Степан, ни Ванька этого гада — или даже нескольких гадов — не видели, только княжичу кем-то свыше было дозволено увидеть всё...
Они долго молчали. Бледный Ванька смотрел, как расплывается на камнях призрачная кровь, которая почему-то всё не исчезала и не исчезала. Мохошкур неверящим взглядом смотрел на зажатую в детском кулачке давно утраченную и вдруг вновь обретённую, появившуюся буквально из воздуха, вещицу. Стёпка смотрел на побледневшее и как-то враз повзрослевшее лицо княжича.
Боеслав, не замечая зажатого в руке оберега, что-то шептал неслышно и не двигался с места.
— Они убили его, — сказал он вдруг, выделив слово "они". И понятно стало, что он знает, кто эти "они".
Княжич разжал ладонь, посмотрел на оберег. Утерянный двадцать лет назад, пропавший, казалось, навеки. На первый взгляд — ничего особенного, обычный медальон, похоже, серебряный, вполне скромный, без единого самоцвета, с выгравированным в центре крылатым драконом. На серебряной же, тонкого плетения цепочке ещё видны были следы крови.
— Надо отнести его отцу, — сказал Боеслав.
Вурдалак взял оберег и, аккуратно расправив цепочку, повесил его на шею княжичу:
— Дед передал его тебе, только ты вправе теперь носить этот знак. Твой отец будет счастлив. Теперь у нас есть свой князь. Теперь у нас вновь будет Таёжное княжество.
И тут Стёпку что называется проняло. Дошло до него, что он только что сотворил и чем это аукнется для всех его друзей и врагов. И он сразу страшно собой возгордился. Очень приятно было сознавать, что именно благодаря тебе свершилось такое великое дело.
Но гордился он собой недолго. Всего несколько минут. А затем на башню поднялся Купыря, оглядел всех собравшихся: донельзя довольного Стёпку, восторженно-хмурого Мохошкура, слегка озадаченного Ваньку и — отдельно — придавленного навалившейся вдруг на него ответственностью Боеслава с блистающим на груди княжьим оберегом. Увидел всё это Купыря, помрачнел, сел на станину камнемёта и сказал совсем не радостно:
— Что же ты наделал, Стеслав! Что же вы все наделали!
— Ну и что мы такого, интересно, наделали? — тут же окрысился Ванька. — И не мы, между прочим, а сам призрак. Мы у него ничего не просили. Просто посмотреть пришли. А он сам эту штуковину княжичу отдал. А раз отдал, значит, так и нужно было.
А Стёпка подумал и сказал:
— Мы никому об этом рассказывать не будем. И Боеслав тоже не будет. И оберег спрячет, чтобы его пока никто не видел. Так?
— Кому надо, те всё и сами поймут. Такое от магов и чародеев не укроешь.
— Тогда сделайте так, чтобы рядом с княжичем всё время кто-нибудь был. Телохранители, ближники, ополченцы там... И побольше. И чтобы охраняли его всё время.
— Если захотят княжича извести, никакие ближники не спасут, — мрачно сказал Купыря. — Но что теперь... Придётся голову поломать. Может быть увезти княжича в Ясеньград? Подальше отсюда.
— Я без отца никуда не поеду, — гордо вскинул голову Боеслав. — И вообще прятаться не собираюсь. Я никого не боюсь.
— Похвально, что ты за себя не боишься, ну а как же все остальные? Как мы? Как все те, кто теперь будет с надеждой смотреть на будущего князя? И что они будут делать, если тебя вдруг убьют? А ведь тебя постараются убить, можешь мне поверить. Посмотри вокруг. Знаешь, сколько среди весичей тех же людей, не самых плохих, заметь, которым твоя смерть теперь будет очень даже выгодна и желанна? А сколько у тебя теперь появилось заклятых врагов среди оркландских рыцарей, я и говорить не буду. А ведь есть ещё и таёжные воеводы, которым ты теперь и вовсе поперёк горла. Они-то ведь уже себя основательно под Весь примерили, места при царском троне распределили, отца твоего похоронили, а тут вдруг ты — князь новоявленный. Дня лишнего не проживёшь.
Боеслав при упоминании таёжных воевод лицом потемнел, в глазах такая боль и обида появилась, что Стёпка вдруг отчётливо понял, кого княжич имел ввиду, когда сказал "они его убили".
И спускаясь вниз вслед за Купырей, он тихонько спросил у княжича:
— Это воеводы там... твоего деда?
И Боеслав кивнул и невольно прижал к груди спрятанный под рубашкой оберег.
— Пойдёшь со мной, — тоном, не допускающим возражений велел Купыря Боеславу. — Будем с отцом-заклинателем думать, как тебя уберечь.
Уходя, княжич оглянулся:
— Спасибо вам, демоны. За отца и за деда спасибо.
— Пожалуйста, — вздохнул Стёпка. — Рады были помочь. Ты там поосторожнее. Береги себя.
— Вот так всегда, — сказал Ванька, когда Купыря с княжичем и телохранители скрылись за поворотом. — Сделаешь хорошее дело, а тебя потом за это так похвалят, что и не рад будешь.
— Он за княжича переживает, — отозвался Стёпка. — Его ведь и вправду теперь тоже убить захотят. Деда его убили, отца чуть не отравили, сейчас за него примутся.
— Да уж. Сделали пацану подарочек, нечего сказать.
— А ты бы отказался? На его месте. Отказался бы, да?
Ванька честно подумал, потом пожал плечами:
— Не знаю. Я же ведь не князь. Нет, если бы кто моего деда там или отца... И чтобы отомстить... А князем мне становиться неохота. Это же не так, чтобы на троне сидеть с короной на ушах и всеми мудро править. Это же морока такая. Да и скучно. А что мы сейчас делать будем?
Глава восьмая,
в которой Ванька снова отправляется на экскурсию
Одно важное дело было исполнено, но имелись и другие, не менее нужные и важные. Помнил Стёпка о данном Медведьме обещании, висело оно у него над душой и, кажется, пришло время это обещание выполнить. И под вкусный брусничный кисель в подвале у Жварды, он рассказал другу про пещеру колдуна Благояра и про то, что её нужно навеки запечатать специальным колдовским средством. И что поэтому он непременно сегодня же должен туда полететь на драконе.
— А я? — спросил Ванька с таким видом, словно у него в самый последний момент из-под носа вкусную конфетку убрали. Он-то уже мысленно бродил по таинственной пещере, а тут вдруг его лучший друг заявляет, что "он должен туда полететь". Почему не "мы полетим"?
Стёпка, решивший над Ванькой слегка подшутить, очень достоверно притворился ничего не понимающим валенком.
— А что ты? — нарочито равнодушно спросил он, облизав сладкие от киселя губы.
— На драконе хочу. Я, может, всю жизнь о таком мечтал, чтобы на драконе полетать.
— Пф-ф! — отмахнулся Стёпка. — Налетаешься ещё. Попросишь потом Смаклу, он тебя покатает. Если не сдрейфишь в последний момент.
Ванька скрипнул зубами, проглотил с последним куском медового пирога обидное "сдрейфишь" и упрямо набычился:
— Я в пещеру ещё хочу.
— Зачем? Там нет ничего интересного, можешь мне поверить. Ни сундуков с сокровищами, ни ловушек магических. Только пыль и паутина, — Стёпка чуть было не добавил, что там ещё скелеты имеются, но сдержался, потому что тогда никакого сюрприза не получилось бы.
— Ну и пусть, — сказал Ванька. — Я и без сокровищ согласен. Слышь, Стёпыч, я ведь в пещерах настоящих ещё и не бывал никогда. Ни одного самого единого разочка. А тут такой случай. И на драконах не летал. Вчера ведь не считается, это же не полёт был, а так — не пойми что...
— Так ты что — со мной лететь хочешь? — почти натурально удивился Стёпка.
Ванька даже поперхнулся, хотя уже было нечем, потому что он всё съел:
— Что значит "хочешь"? Конечно, хочу! Или ты против?
— Да нет, не против. Просто думал, что тебе это не интересно.
— Думал он! Нашёлся тоже мне думатель!.. А давай... Давай сначала, когда туда прилетим, мы не будем пещеру запечатывать, а просто посмотрим там всё, ну как на экскур... — Ванька вовремя прикусил язык. — Посмотрим просто. Нас же никто не торопит. А?
— Ну не знаю, — протянул Стёпка.— Если ты так хочешь, то можно, конечно, и посмотреть...
— А ты га-ад, — озарило вдруг Ваньку. — Ну ты и гад. Нарочно меня разыграл, да? А глаза у самого вон как бегают. Я тебя насквозь вижу. У тебя когда глаза такие, ты всегда меня подлавливаешь. Наврал про пещеру, да? Ну, наврал же?
— А вот прилетим туда, сам всё и увидишь, — Стёпка встал, подмигнул двум вурдалачкам, которые восторженно таращились на него, не решаясь подойти. Вурдалачки одновременно заалели тугими щеками и потупились. — Пошли Смаклу искать, а то на меня сейчас опять фанатки набросятся. Как бы не закусали.
— Если ты наврал, я тебя сам закусаю, — пообещал Ванька. — Слово демона, между прочим, понял.
Юный дракончий опять куда-то пропал. Ванька чертыхался, он уже мысленно летел над тайгой на драконе и бродил по таинственной колдунской пещере, а тут из-за этого мелкого гоблина приходится нарезать круги по скучным этажам надоевшего замка. А Стёпка к своему неудовольствию обнаружил, что сделался весьма популярной фигурой и в самом деле обзавёлся фанатами. Мало того, что каждая встречная тайгарка, вурдалачка или гоблинка (а так же весьма пожилые гоблинши) так и норовила если не прикоснуться к нему, то хотя бы поклониться с уважением, так ещё и почти все оставшиеся на лето студиозусы уже каким-то образом прознали о том, что демон Стеслав не только как избавитель прославился, но и дракона огромного приручил и противного Никария одним мановением руки по стене расплескал. В общем, дивный перечень славных подвигов. И ходить по замку стало не слишком уютно. Хоть фальшивую бороду на себя нацепляй, честное слово.
В конце концов Смаклу всё же отыскали с помощью попавшегося навстречу хитроглазого гоблинёнка со смешным именем Вавла. Кстати, это именно он заменил Смаклу на ответственном посту младшего слуги чародея Серафиана.
— Смакла-то? — просиял Вавла, с восторгом таращась на Стёпку. — Дык вон тама он. Айдате, я вас провожу. А энто правда, что он вас сюды вызвал? Ух, ты!!! А почто дракон его не загрыз? Неужто он не пужается на нём летать?.. А я таперь в его каморке жить буду! Мне хозяин позволил.
