Глава 254 "Эпизод 13"
9 января 1948 года
Михоэлс и сопровождающий его театральный критик Голубов-Потапов выехали поездом в командировку в Минск. В этот же день Сталин вызвал к себе министра МГБ СССР Абакумова вместе с начальником следственной части по особо важным делам МГБ Леоновым и его заместителем Лихачевым. После подробного доклада в кабинете Сталина остался только министр. В эти пять минут решено было сменить руководителей операции. Теперь ее возглавил первый заместитель Абакумова генерал Сергей Огольцов, а в группу в качестве "запасных" ликвидаторов включили двух новых сотрудников из аппарата Судоплатова, имеющих большой опыт "литерных операций" (так на языке советских спецслужб именовались тайные убийства противников режима, обычно осуществляемые за рубежом). Однако костяк оперативной группы остался прежним.
Этой же ночью старший лейтенант Борис Алексеевич Круглов вместе с другими боевиками на двух мощных трофейных машинах покинули Москву. По пути все кроме шофёров много пили. В командировках это дозволялось, но только в дороге, пока не началась работа. Для этого машины периодически останавливались у обочины, или отъезжали немного в лес. Офицеры доставали из багажников бутылки с "горючим" из взятого в дорогу солидного "боезапаса", ветчину, консервы, хлеб. "Накрывали" с помощью газет прямо на капоте солидную "поляну" и минут двадцать энергично, (по-деловому, без тостов) чокались стаканами и пили, затем усиленно работали челюстями, понимая, что времени на долгие "застолья" нет, ибо главное не отстать от установленного графика и вовремя прибыть в Минск. "Заправившись", все дружно шли отливать, быстро рассаживались по машинам и снова трогались в путь.
В Минск группа прибыла вовремя. На первую ночь остановились в пригороде — посёлке Слепянка, в загородном доме министра Государственной безопасности Белорусской ССР товарища Цанавы, которому было поручено решать организационные задачи.
На следующий день старший группы получил в горкоме партии бронь на заселение в гостиницу "Центральная", где уже поселился Михоэлс.
В этот же день, возвращаясь с обеда, Круглов вместе с Шубниковым в вестибюле гостиницы увидели московского театрального критика Голубова-Потапова. Встреча была случайной. Тем не менее, Шубников ей обрадовался. Прежде он никогда не видел агента и знал его только по описанию. Однако сразу узнал рослого и видного собой "джентльмена" в хорошем костюме и американских очках. В задачу Шубникова как раз входило поддерживать связь с Голубовым, который должен был информировать группу о планах Михоэлса. Для контакта с Голубовым, чекисты получили пароль. Но так как вокруг было много посторонних, решили пока ограничиться наблюдением.
Круглов с напарником купили в киоске газеты, сели на диван делая вид, что читают, а сами наблюдали за Голубовым. Тот случайно повстречал какого-то знакомого и рассказывал ему, что его командировало Всесоюзное театральное общество для сопровождения Михоэлса, который будет смотреть в Минске выдвинутые на Сталинскую премию спектакли. Собеседник Голубова удивился, и сказал, что слышал, будто Михоэлса в этой поездке должен был сопровождать критик Головащенко. Но Голубов объяснил, что в последний момент наверху все переиграли и пришлось ехать ему, хотя ехать ему жутко не хотелось, как он выразился: "совершенно не лежала душа". На такое признание собеседник заметил Голубову, что он мог бы и отказаться, так как в штате ВТО он не состоит, на что Голубов только махнул рукой и сказал: "Пришлось согласиться. Так надо".
Поздно вечером в номере командира опергруппы состоялось совещание с участием нескольких белорусских чекистов. Старшие офицеры наметили план проведения необходимых подготовительных мероприятий (никаких записей по ходу планёрки не делалось, как положено в таких случаях).
Вначале обсуждалось прямолинейное предложение местных товарищей сбить "объект" грузовой машиной, как только он окажется в подходящем для этого месте. Но сошлись на том, что такой вариант ненадёжен. Михоэлс мог позвать на помощь, в дело могли вмешаться случайные люди. Поэтому было решено выманить Михоэлса под каким-нибудь предлогом из гостиницы, например, пригласить в гости к каким-нибудь знакомым, и вывезти его за город. Для операции можно использовать уже знакомую московским чекистам загородную дачу товарища Цанавы. Там "Лира" и ликвидировать, а труп вывезти на малолюдную (глухую) улицу на окраине Минска, где и инсценировать несчастный случай. Таким образом создавалась правдоподобная картина случайного наезда грузовика в темноте на возвращающихся с ночной гулянки подвыпивших и плохо ориентирующихся в городе москвичей, тем паче подобные случаи в Минске в то время не были редкостью. Для полной правдоподобности в рот уже мёртвому "Лиру" следовало влить изрядную порцию коньяка, а почти пустую бутылку вложить в карман пальто.
Для того чтобы сохранить операцию в строжайшей тайне с санкции Абакумова было принято решение на ликвидацию и агента, приехавшего с Михоэлсом из Москвы.
В конце совещания, чтобы подбодрить подчинённых, начальник опергруппы пообещал после успешного выполнения задания устроить "отвальную" в лучшем минском ресторане и пригласить женщин (презервативами чекисты тоже запаслись).
На следующий день в два часа после пополудни у Шубникова состоялась встреча с агентом. Коллега по опергруппе предложил Круглову составить ему компанию. Борис удивился, зачем? Все функции в их команде были заранее расписаны. Но руководитель опергруппы неожиданно одобрил предложение Шубникова: "Присмотрись к этому театралу, Борис, тебе его сегодня придётся "выключать" за компанию с "Лиром"".
С Голубовым-Потаповым фээсбешники встретились в оговорённом ещё в Москве месте — у минского почтамта. Круглов поразился: театральный журналист, который никак не мог знать, что накануне решилась его судьба, нервничал так, будто что-то предчувствовал.
*
Из минских воспоминаний одного из знакомых Соломона Михоэлса:
"...Я и видел Михоэлса за несколько часов до несчастного случая, это было в понедельник 12 января, около четырех часов дня. Он был полон жизни и беспокойства. Мы сидели за обеденным столом, и кто мог себе представить, что это его последний обед, последний разговор Михоэлса о театре, о нашей работе, о наших задачах. Когда я узнал, что Михоэлс всю прошлую ночь просидел с артистами белорусского театра за творческой беседой, я выставил ему претензию, что он не щадит себя, что он не должен тратить столько сил. Но Михоэлс посмотрел на меня с улыбкой и сказал: "Нужно было. Это театр с талантливыми актерами, и была необходимость потолковать с ними".
Около шести вечера мы простились, договорившись о том, что встретимся еще раз для продолжения разговора. Больше мы не встретились, разговор остался неоконченным. Через пару часов под тяжелыми колесами грузовой машины перестало биться неспокойное сердце великого художника, большого патриота, славного человека..."
Глава 255 "Кабинет в Кремле"
Картеж президента въехал на территорию Кремля и остановился у главного входа в историческое здание Сената, где располагалась официальная резиденция главы государства. Массивная дубовая дверь, способная, казалось, выдержать атомный взрыв, медленно и торжественно отворилась изнутри мускулистыми руками отборных гренадёр из специального президентского полка. Гвардеец в парадном мундире отдал Крымову честь, и он поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж.
Здесь располагался рабочий кабинет Президента. Стены его были обиты безукоризненно подогнанными друг к другу шлифованными панелями из мореного дуба. Из того же материала изготовлена удобная и рациональная мебель. Вдоль стен расположены книжные шкафы, заполненные уникальными книгами и справочными изданиям. Стол главы государства украшал письменный прибор из уральского малахита. Над креслом — герб Российской Федерации. По правую и левую руку — флаг Российской Федерации и штандарт президента. Ближе к окну — стол для более неформальных разговоров.
Как и положено, под рукой имелись ноутбук и два компьютера, подключенные к Ситуационному центру, расположенному в этом же здании. Вся необходимая информация о том, что делается в стране и мире, поступает сюда в режиме реального времени. Ещё телефоны и коммутатор, на котором кнопки с именами председателя правительства и его замов, министров, председателей обеих палат парламента. Таким образом все нити управления огромной державой сходились в этом помещении.
Деловую обстановку рабочего пространства разбавляли вещицы "для души". Сувениры, фотографии... Некоторые не предназначались для чужих глаз, поэтому Крымов убирал их в ящик перед официальной съёмкой. Это посмертная маска с лица какого-то человека с явными прижизненными ссадинами. Никто даже из ближайших помощников не знал, кем был этот человек и кем приходиться шефу.
Ещё палехская шкатулка с необычным сюжетом на крышке — "Президент Крымов и Иосиф Сталин отчитывают Михаила Горбачёва за развал Советского Союза". В левом углу миниатюры были изображены художником присутствующие при разговоре "двух великих" Ленин, Хрущёв и Брежнев. "Статисты" выглядели полными немого почтения к говорящим. А в правом углу — "для массовки" — выстроились князья да цари от Рюрика до Николая Второго. Такая вот фантазия художника. Это была подарочная шкатулка. Или подносная. Подносные — это единичные экземпляры, они пишутся на особую тему и предназначаются для конкретного лица. Их никогда не пускают в массовую продажу, как тиражные поделки.
Крымову вещица нравилась, и он в ответ отдарился Госпремией мастеру.
Глава 256 "Совет безопасности"
Не пробыв у себя в кабинете и получаса, Крымов энергичной походкой профессионального военного направился в совещательную комнату, где уже собрались высшие армейские чины, руководители спецслужб и ключевых министерств. В Кремль почти все они приехали заранее, чтобы успеть пройти проверку на вирус и специальную дезинфицирующую камеру на входе (президентская служба безопасности не могла допустить, чтобы первое лицо подхватило от кого-нибудь кавид-19).
Предстояло экстренное совещание Совета безопасности. Повестка дня: начавшиеся боевые действия между Армений и Азербайджаном на территории Нагорного Карабаха. С 1990-х года старый конфликт находился в замороженном виде. Тогда на фоне развала СССР две бывшие "братские" советские республики попытались силой оружия решить историческую территориальную проблему. Боевые действия продолжались три года и закончились 5 мая 1994 года подписанием Бишкекского протокола о прекращении огня. И хотя прочного мира достичь не удалось и на линии соприкосновения сторон регулярно происходили военные провокации, всё же долго удавалось избегать повторения серьёзной войны между двумя государствами. Россия выступала главным арбитром и гарантом мира. Авторитет Москвы и лично президента Крымова позволял удерживать политиков в Баку и Ереване от слишком решительных поступков. Но так было до последнего времени. На днях всё вышло из-под контроля. В Карабахе вновь рвались тяжёлые снаряды и гибли десятки людей в том числе среди мирного населения.
Первым слово взял начальник Генштаба генерал Василий Хряпов. Он вкратце охарактеризовал текущую ситуацию в стране и в мире после чего выступил с неожиданным предложением отменить парламентские выборы в сентябре и ввести в стране что-то вроде военного положения. Во-первых, из-за пандемии коронавируса. А во-вторых, в связи с общей нестабильной ситуацией в политике и экономике.
Идея была здравая. Так что в принципе Николай Николаевич не возражал против переноса выборов. На волне усиливающихся проблем в экономике из-за коронавируса и падения спроса на российские энергоносители депутаты-коммунисты в Большом Диване пытались перехватить инициативу у партии власти и выступали то с одной популистской инициативой, то с другой. То они предлагали в карантин ввести базовый социальный доход для всех граждан. А на днях предложили объявить всеобщую кредитную амнистию. Если сейчас под каким-нибудь благовидным предлогом не отменить выборы, то избиратели запросто могут припомнить пропрезидентской "Нашей России" и украденные у стариков пенсии и прочие непопулярные законы последних лет и проголосовать неправильно. Допустить такое было бы грубейшей политической ошибкой.
Так что Крымов с одобрением воспринял слова генерала. Вот только инициатива о переносе выборов должна исходить не от президента, а от самих депутатов Большого Дивана. Он всегда в таких рискованных для себя случаях, уходил в тень, как мафиозный дон, создавая себе алиби и перекладывая всю ответственность на "капо" и рядовых "солдатто".
Потому что естественно, перенос выборов вызовет недовольство. Кучка маргинальных интеллигентов начнёт протестовать — будут пикеты у Большого Дивана и на Пушкинской площади. Но основная часть населения давно привыкла, что власти с народом не слишком считаются. Поудивляются люди, конечно, но в конечном итоге воспримут как должное, если действовать стремительно, нагло и цинично.
*
В 1996 году президенту Борису Ельцину предстояли вторые президентские выборы. Президент понимал, что выборы будут очень тяжёлыми. Но ещё больше страшила реальная перспектива потерять власть и не получить никаких личных гарантий безопасности в отношении себя и своей семьи.
Коммунистическая партия (КПРФ) в декабре 1995 года уже почти выиграла думскую компанию, а значит, лидер коммунистов Геннадий Зюганов имел все шансы победить в гонке за президентское кресло. Это гарантировало Ельцину лишь шельмование, унижения, уголовное преследование. И что дальше? Тюрьма? Побег с семьёй за границу? Ведь коммунисты собирались ни много, ни мало восстанавливать Советский Союз, который Ельцин с Горбачёвым и несколькими высокопоставленными националистами ликвидировали. А за такое при СССР объявляли предателем Родины и приговаривали к "высшей мере". И это были не пустые слова. 15 марта 1996 года "красная" Дума приняла постановление о том, чтобы считать результаты Всесоюзного референдума 1991 года, на которых население проголосовало за сохранение СССР, "до сих пор не утратившими юридическую силу". Это означало денонсацию Беловежского соглашения о роспуске бывших союзных республик и фактически было объявлением гражданской войны сепаратистам! И повлиять на такое решение президент оказался не в силах.
Идти на выборы в таких условиях, когда власть буквально ускользала из рук, а симпатии населения резко левели, было опасно. Как признавался впоследствии сам первый президент России, к началу 1996 года его рейтинг опустился до катастрофических 3 %. Поэтому прежде всего следовало рассмотреть альтернативу будущим выборам.
Во-первых, Ельцин мог заявить об уходе и выдвинуть вместо себя приемника и оказать ему поддержку всем своим громадным административным ресурсом (что впоследствии и было сделано с Владимиром Путиным). Но на тот момент у Бориса Николаевича возникли серьёзные затруднения с приемником. Среди вероятных кандидатов в 1994-96 годах выделялись трое явных фаворитов: действующий председатель правительства Виктор Черномырдин, популярный у Москвичей мэр столицы Юрий Лужков и харизматичный молодой губернатор Нижнего Новгорода Борис Немцов. Черномырдин и Лужков на тот момент уже выглядели серьёзными политическими тяжеловесами, но эти двое явно стремились вести самостоятельную игру. Так что ни премьер-министру, ни мэру столицы Ельцин не доверял. Как не доверяло обоим ближайшее ельцинское окружение — "Семья". Было слишком очевидно, что как тот, так и другой, если займут президентское кресло, вряд ли будут сдерживать себя соблюдением каких-то обещаний в отношении предшественника, его близких и команды.
