Vstn_test_test

— Вилли, а что это за компьютер и почему он отличается от остальных? — спросил Филипп Георгиевич.

— Это так, была шалость производственников. Его просто затюнили в кап.

— Сорри? — не понял Филипп Георгиевич.

— Ну улучшайзингов понаделали где только могли, экспериментаторы херовы... Тут стоит оригинальная ОС, и архитектура изменена — тут восьмибитный байт, вместо сорока восьми битов, оригинальная система памяти на микрочипах — в виде массива конденсаторов. Процессор из себя представляет большущую интегральную схему, отдалённо копирующую архитектуру БЭСМовской, но на кристалле. Тактовая частота двести мегагерц, а не девять, в основном использованы микрочипы, пропускная способность шины увеличена в разы.

— Ого, звучит многообещающе.

— Ага, ещё бы, БЭСМ это машина второго поколения — потому что сделана была на навесняке, но по характеристикам близка к третьему — тут эту оплошность просто поправили, используя наши скромные возможности по производству микросхем. Но и тут не удержались и серьёзно перелопатили конструкцию — в процессоре миллион транзисторов и три миллиона диодов. Вместо шестидесяти и ста восьмидесяти тысяч соответственно. Это всё в виде микросхем, конечно же. Память оперативная доведена до приличных размеров.

— А какая была в оригинале? — спросил Старос.

— Тридцать две тысячи слов, — сказал притащенный за ухо администратор.

— Поскольку тут стандартизированный байт в восемь бит — то получается что память сто девяносто два килобайта в оригинале. В данной чеплыге помимо увеличения быстродействия памяти во много раз — увеличили её объём до восьми мегабайт. То есть примерно в сорок раз больше.

— Фантастика!

— Магия микросхем, — поддакнул я, — ну и тут немного другая система адресации и команд — но это не важно — для работы с высокоуровневыми языками это совершенно не нужно использовать. Компиллятор, как видите, работает, — ткнул я на терминал, — используйте.

— А какая тогда мощность у этой машины? — спросил Старос, — если у БЭСМа это миллион операций в секунду, то тут?

— Тридцать два миллиона в секунду. Пока что это самый мощный суперкомпьютер в мире — но уверен, его быстро обгонят конкуренты. Хотя обеспечить такой же совместимости вряд ли смогут. Тут, как можете видеть — целая гора самых разных периферийных устройств — два терминала, принтер, плоттер, жёсткие диски — две штуки по IBM2314, которые разрабатывались для их железяки-360, общей ёмкостью по тридцать мегабайт каждый.

— Звучит серьёзно.

— Не то слово. Ну и стример для магнитной ленты в наличии — вон стоит. Тут весь обвес в лучшем виде. Ну что, ещё нужны пояснения? — обратился я к администратору.

— Благодарю, но лучше было бы иметь инструкцию.

— Пока не написали. Садитесь и работайте — разберётесь. Не лезьте в машину — она и так прекрасно работает — вот терминал, вот компиллятор, вот удобная ОС, всё что надо это сунуть сюда программу и запустить её компилляцию. И вуаля! Ладно, я пошёл. Работайте.

Мы со Старосом покинули машзал.

— Не ожидал, что вы перегоните по мощности компьютера весь мир.

— Это ещё что. Главное что это сделано на имеющейся оригинальной архитектуре — а не копирует западные образцы. Это главное.

— Соглашусь с вами. Куда дальше?

— Пойдёмте я хочу познакомить вас с Вороновым — а он в моём кабинете прописался.

* * *

*

Анатолий и Воронов ожидали в кабинете — я их оставил, представив им Староса, а сам решил отправиться по своим директорским делам. В административные кабинеты — там пили чай и разговаривали о вечном — то есть почти ничего не делали две дамы.

— Ой, — одна из них меня заметила.

— Добрый день, леди. Чем заняты?

— Работаем, — тут же она пошла к столу.

— Имитация бурной деятельности хуже отсутствия таковой.

Вскоре я встретился с товарищем завкадрами Леонтьевым — это был молодой человек, лет под тридцать, сидел он в своём отделе напротив бухгалтерии, тут уже было предостаточно документов. Я с ним познакомился и отправился от него — к заведующему по технической части — располагался он на втором этаже, недалеко от склада. Завтех обитал в относительно небольшом и захламлённом кабинете.

— Что вам? — встретил он меня с порога.

— Пришёл познакомиться, — я вошёл в его кабинет, — Вилли, директор.

— Ах, да, прошу прощения. Алексей Семёнов, — он встал из-за стола.

— Какие-то проблемы имеются?

— В целом нет.

— А не в целом? — Неужели всё идеально?

— Не совсем — есть конечно отдельные недостатки — но об этом лучше поговорить с нашими девушками снизу — мы никак не решим проблему с профсоюзом. Нужно вступать в профсоюз, выбирать председателя — кто будет возглавлять общественные организации?

— Я мало знаком с этими локальными особенностями — поэтому, надеюсь, вы сможете это решить сами. Как у вас дела обстоят с начинкой нашего ВЦ — есть ли какие-то запросы и нужно ли что-то добавить?

— Есть, ребята начали сыпать запросами — тут целая папка уже накопилась.

— Дайте её мне, что нет на складе — я достану.

Он порылся в столе и подал мне папку, в которой были листы запросов и заявок от различных отделов. БЭСМщики сверху просили печатающие устройства, графопостроитель, обычные телетайпы, несколько дополнительных стримеров для магнитной ленты. Единственный повар посетовал на нехватку некоторых агрегатов в столовой — и запросил аж микроволновую печь для общепита. Там было две — но бытовых, маленьких, а больших печей не было, вместо них были аэрогрили.

— Электрик жаловался, что нихрена не понимает в нашей электросети, — продолжил сотрудник, — она сделана уж очень причудливо.

— Разве? Вроде бы обычная электросеть.

— Я сейчас его позову и вы сами ему объясните, понятия не имею, какие у него претензии и у вас ответы.

Он взял трубку и начал вызванивать электрика, а я прочитал все остальные заявки и запросы — и их было предостаточно. Не хватало даже карандашей, а работникам ЭВМ не хватало обычных калькуляторов. Запрос на механические калькуляторы я удовлетворять не буду — пусть учатся пользоваться нормальными — а всё остальное нужно было немедленно доставить.

* * *

*

Пришлось ещё подписать кучу документов, я вернулся в свой кабинет, где большой тур устроили Воронов и Старос. Филиппа Георгиевича посвящали во все тонкости происхождения Воронова и меня — а так же рассказывали ему откровения из будущего — которые на самом деле не сильно то и откровения — просто сейчас это неочевидно.

Филипп Георгиевич знатно прихренел — Анатолий следил за тем, чтобы Воронов не сболтнул лишнего — но что это "лишнее" он не уточнил, и просто присутствовал. Воронов тем временем разговорился со Старосом о деталях строения компьютеров, и до меня очередь дошла совсем нескоро.

Они выпили вместе, так что были слегка навеселе, когда Пётр обратил внимание на моё присутствие.

— Да, кстати, Вилли, ты же вроде обещал Филиппу Георгиевичу чистую зону.

— Не обещал, а сказал, что если понадобится — мы её построим.

— Она нам очень, очень нужна, — сказал Старос.

— Хорошо, что нужна, — я оторвался от бумаг, — можно сделать, конечно.

— Вот, у меня есть кое-какие замечания по этому поводу, — Пётр вынул листок из своего пОртфеля и протянул мне. Я посмотрел.

— Хм. Для техпроцесса в пять или десять микрометров — это будет более чем необычно.

— Что именно?

— Система фильтрации, которую ты тут нарисовал, стандарты пылезащиты... это соответствует чистым зонам годов восьмидесятых-девяностых и техпроцессу в один микрометр и даже мельче. Хотя до высоких стандартов однонанометрового техпроцесса не дотянет.

— Так что, это реализуемо? — спросил Старос.

— Да, ничего принципиально сложного я в этом не вижу. Степперы я уже срисовал у американцев — но у меня есть чертёж этого устройства из две тысячи двадцать девятого года, и чистой зоны из того же времени. Но это сейчас будет слишком круто — нам нужно опережать время, но не настолько сильно. Петь, а что ты хочешь изготовить в этих чистых зонах?

— Мне нужен аналог 6502, или аналогичный микропроцессор — достаточно простой и универсальный.

— Делать копии западных разработок — это плохо. Нельзя. Архитектуру нужно создавать самим — причём с расчётом на преемственность принципов.

— Да я понимаю — но разработка собственного процессора займёт лет пять. Ну ладно, года два минимум. И это при условии, что нам дадут полную поддержку.

— Мой корабельный ИИ может отполировать техническую сторону вопроса и довести до готовности — от ваших инженеров требуется только в общих чертах представить работоспособную архитектуру. И ты не забывай, что компьютеры — это сотни самых разных микрочипов. Необходимо делать не только центральный процессор — но и решить целую едрючую гору сопутствующих задач.

— А если взять за основу твой восьмибитный БЭСМ? — спросил Воронов, — Это было бы прорывом.

— Восьмибитный БЭСМ — это раскочегаренная версия обычного — но запихать его в один кристалл можно будет только лет через пятнадцать-двадцать. А сейчас ваша задача — сделать нечто похожее на PDP-11, только на микропроцессоре, с терминальным вводом-выводом, и идеально подходящее для повседневных задач. О графическом интерфейсе речи не идёт — если оно осилит ДОС — это будет уже большое достижение.

— Осилит, — Воронов задумался, — но чистая зона будет?

— Будет, будет, — помахал я рукой, — ты главное архитектуру создай.

— А разве у вас нет своей чистой зоны, о которой вы говорили? — спросил Старос.

— Есть, но это своеобразный эксперимент. Заготовки в виде кристаллов, уже напиленных в блины — мне изготавливает мой любимый корабль — а степпер, который стоит здесь, в здании ВЦ, может делать из них микрочипы и корпусировать. Это не чистая зона — скорее это замкнутая установка, потому что человек внутрь, в рабочую зону, доступа не имеет.

— Но вы можете производить микрочипы.

— Да, могу. Процент выхода годных большой, установка роботизирована и автоматизирована, поэтому участия человека не требует — литографирует и пилит без участия человека.

— Отлично. Можно приступать к разработке микрочипов. Вы, кажется, говорили об электронных часах?

— Именно.

— Часах? — Воронов поднял брови, — зачем это?

— А ты на что жить собрался, на подачки от МЭПа? У тебя особое положение — ты переведён на коммерческий расчёт. Ты можешь продавать продукцию — активы предоставляю я, нужно вывести на советский рынок товар, тебе нужны советские рубли, чтобы платить зарплату людям, чтобы нанять нужных людей. Чтобы инвестировать в создание ПК — нужно иметь что инвестировать — а у тебя хер да маленько.

— Хорошо, хорошо, я понял.

— И опыта тоже никакого нет — прежде чем браться за вершину электроники — за ЭВМ, ты освой сначала хотя бы простые приборы на микросхемах и их производство. Это немаленький труд.

— Понял, понял. Тогда занимаемся часами? Вариант вполне жизнеспособный. Так, что там надо то будет... — он задумался, — тактовый генератор, он у тебя есть?

— Есть.

— Когда там первые цифровые часы то появились? — спросил Пётр, — что-то где-то в семидесятых наверное.

— В семидесятом году. Сейко Пульсар — стоили две тысячи баксов за штуку. У меня даже есть образец.

— Покажи.

Я достал часы из своего стола, где было несколько экземпляров.

Сейко пульсар оказались простенькими — хромированный ободок, с плавными обводами, две кнопки, и отображение в виде обычных красных цифр. Воронов взял образец.

— Так-так... корпус простой. А что в них внутри?

— Разбери и посмотри, что спрашиваешь то? Правда, у них есть недостаток — постоянно светящиеся ЖК жрут батарею — нужны классические LED, с эффектом поля. Ну, привычные тебе чёрные символы на сизом фоне.

— Понял. Нужно брать образец и гнать наших учёных, занимающихся кристаллами, на предмет организации массового выпуска.

— Это не будет быстро и просто — но при наличии образца, я думаю, вопрос о копировании будет решён быстро. Жалко, что не наши учёные изобрели — не люблю копировать чужое, но... другого выбора нет.

— А ещё что?

— Филипп Георгиевич, — я подал ему часы, — ознакомьтесь с этим образцом. Это сейко 06LC, с шестисимвольным дисплеем на жидких кристаллах. Нечто такое необходимо будет создать — но полностью самостоятельно.

Филипп Георгиевич взял, покрутил в руках часики.

— Выглядит неплохо, концепция мне понятна.

— Учитывая, что они легко продавались по две тысячи баксов — а себестоимость крошечная — мы получим с этого сказочные барыши. Причём в рублях и долларах — у советского человека даже с учётом разницы курса — денег не так уж и много — ему нечего и продать, так что продукт чисто на экспорт — думаю, цена в тысячу долларов будет хорошей.

— Как вариант, — Воронов посмотрел на внутренности часов, сняв заднюю крышку, — а для SMD у нас автоматы есть?

— Есть. Линию по поверхностному монтажу, установщик, многоступенчатые печи, всё необходимое — я обеспечу. А вот монтировать часы придётся вручную — то есть на сборку нужно людей найти и запрячь. И бренд создать немаловажно, и рекламу — ты же должен что-то понимать в рекламных роликах?

— Ну...

— Сделаешь — я напрягу свой ИИ, программы видеомонтажа — мы снимем такую впечатляющую рекламу — что продажи нам обеспечены. Я лично займусь созданием клипа и рендерингом видео — это как раз задачи ВЦ — рендер проектов.

— В будущем, — хмыкнул Воронов, — но ладно, я понял. Вроде задача не выглядит непосильной, Филипп Георгиевич, что вы думаете?

— Скопировать этот дизайн или создать свой?

— Свой, конечно.

— А я бы скопировал кое-что. Монтану.

— Что? — удивился Старос.

— Да, были такие часы, легендарные для девяностых.

— Нет, у меня такие есть, — я достал образец, — держи. Взамен твоих утраченных. Но это не вариант — там слишком сложная электроника. Музыка, будильники, секундомеры и прочие финтифлюшки — слишком сильно. Сделай простейшие часики — первый проект необходим для дальнейшего финансирования НИИ и моего ВЦ.

— А почему это твоего?

— А кто вам всё оборудование и чипы даёт? От вас требуется только разработка да сборка. В общем так — я беру на себя производство платы и если надо — дисплея на ЛЕДе — то есть светящийся. А вот потом мы уже сделаем полноценный ЛСД. Но сейчас — поставьте перед людьми задачу.

Старос отложил часы.

— Да, думаю, мы справимся. Но прежде я хотел бы с вами поговорить о другом — вы сказали, что у вас есть компьютеры фантастической мощности — они могут быть использованы нами для разработок? Ведь придётся очень много просчитывать.

— Ах, да, ёбушки-воробушки, голова моя глупая, — я хлопнул себя по лбу, — не на бумажке же вам архитектуру чертить. Я как раз изготовил кое-что, что необходимо будет вам для разработки.

— Что?

— Это эмулятор микросхемы — фактически — это сложный программный метод моделирования работы микросхемы. Который позволяет её тестировать в виртуальном виде — и создавать архитектуру при помощи ЭВМ, — я начал рыться по своему столу, — вот, — достал чёрный прямоугольник.