Василиска 3

Воспользовавшись своей воздушной магией, Лиска подняла гирлянду в воздух и повесила над лестницей, а 'батарейку' прикрепила к стене скрепкой, как выключатель получился. Только после этого, поднялась на ступеньки храма и проверила надёжность проводов. Щёлкнула выключателем, и гирлянды замигали жёлтым светом. Красиво! Но это не всё! Достала белянка впитывающий свет кристалл, оставшийся от дорогих люстр, и бросила его на крышу храма. Где так же магией закрепила его на пике. Теперь, каждый солнечный день он будет впитывать свет, а ночью светиться, как маяк.

Делала Лиска подношения, и на душе становилось легче. Веселее. Так лучше, так правильно! И знала, что к этому свету в ночи будут тянуться люди, дети. И не будет служитель небесного храма теперь стоять один и наблюдать небо.

— А этот осветительный кристалл сами положите, пожалуйста, — протянула Лиска на ладони круглый белый камешек в специальной ткани. Камешек если один раз коснуться — засветится, второй — потухнет. И кусочек специальной ткани с носовой платок, что она отдала, стоил прилично. Теперь кое-что можно было рассмотреть под гирляндами, её магические татуировки соколиной школы на руке.

— Не боишься, что родители заругают? — принял служитель подношение.

— Что Бог ни даст: либо выручит, либо выучит! — припомнила Лиска пословицу.

Глава 21

Старик внимательным цепким взглядом посмотрел на белянку.

— Извините, что капюшон не снимаю, — поняла, что его возмутило, — магией лицо и глаза немного обожгло.

Где-то по дороге послышались шорохи, служитель храма перевёл своё внимание туда. Лиска тоже посмотрела в темноту. Темно! Сложила руки лодочкой-горсточкой, и подула в них. И не магические светлячки, а магические светящиеся бабочки полетели из её ладоней в сторону шорохов. Это были дети, та самая компания, что бегала у рыжего хозяина на подхвате. Наловили они насекомых, а её нет. А тут такая светящаяся красота на храме появилась. Вот и побежали.

Бабочки детишкам понравились, начали они прыгать, визжать, веселиться. Добежали дети до стоящих на ступенях маленького круглого храма людей, поздоровались со служителем, показали Лиске свой улов.

— Вот!

Дракошка, увидав больших насекомых, которых детишки протянули, выскочила из своего убежища в виде капюшона, спустившись по руке, протянутой к крупному рогатому жуку, выхватила добычу и потащила к себе. Вернее, за пазуху. О, нет! Ну и хороший повод сбежать. Перехватила Лиска свою шаму и, отойдя в сторону от лестницы, поставила урчащего питомца на землю. Всё равно уже, пока Мура не поест, никуда не пойдёт. И хорошо, что дети её окружать не стали, заинтересовавшись гирляндами. 'Красиво, красиво, красиво...'. Заворожено уставились они на мигающие звёздочки.

Служитель чуть постоял, достал из ткани осветительный кристалл, легонько дотронулся, совсем невесомо, и артефакт засветился мягкий светом. Развернулся и понёс его внутрь. Дети заворожено проследили действия храмовника и, задавая вопросы, пошли за ним. И вопросы детские, улыбнулась Лиска. Дети, они везде — дети! Опять в груди сдавило, накатывая тоской. Подумала, что дети в стае Глеба так же удивлённо глазели бы на искусственные звёзды. Стоило вспомнить о чёрном оборотне, как в животе те же магические бабочки затрепыхались. Этого ещё не хватало! Гормоны! Или просто есть захотела? Нормально ведь так и не удалось поужинать.

Служитель, положив кристалл внутри, подождал, пока дети пройдутся по ночному храму, касаясь священных круглых столбов, что располагались по всему периметру, а молитву он сам за них произнёс, о лучшей жизни, благословении, еде на каждый день, защите.

Лиска, присела рядом со своим грызущем букашек питомцем, обняв колени. У неё была прабабушка, бабушка, мама. Три женщины в её семье, которые утверждали, что каждый день молятся за такую оторву, как она.

Оторва?! Теперь, наверное, да! Идёт неизвестно куда. Ночь, тьма, чужие люди, и спать, скорее всего, ей сегодня на земле. Хорошо, что с погодой хоть повезло. Тепло, сухо. И, никто за неё не молится больше. Никто! Скатилась непослушная слеза по щеке. Шмыгнула она носом, растирая мокрые дорожки.

— Почему же ты не заходишь? — обратился к ней, вышедший из храма служитель, а Лиска даже не заметила. Поднялась, отряхнулась. А что сказать?

А тут такая красота... огромная кровавая луна начала выкатываться на горизонте. Вывалились из храма дети, улыбались, гоготали, как гуси, перебивали друг друга, тыкали в луну, на светящиеся предметы. 'Что красивей? Что красивей?' Спрашивали они старика.

— Ребёнок спросил ни с того, ни с сего: '-А ну-ка скажи, что красивей всего?'. Да, вот так вопрос: 'Что красивей всего?' Ответить я сам не сумел на него. И вот я решил послушать ответы, других обитателей нашей планеты... (Борис Заходер). ... — Кто славит поля, кто — полярные льды, кто — горы, кто — степь, кто мерцанье звезды. А мне показалось, что все они правы, все: звери и птицы, деревья и травы. И я не ответил, увы, ничего. На трудный вопрос: 'Что красивей всего?'

Дети помладше, конечно, не поняли, о чём стих, да и само понятие стих, они и не знали. Останавливались у них в таверне и бродячие артисты: музыканты, барды. Даже целые театральные повозки. Но вот немногие из таких проезжих соглашались петь в их захолустье за медяки.

— Поздно уже, — чуть кивнула Лиск, прощаясь, подхватывая свою дракошку на руки. — Спасибо!

— Вы тоже идите, — отослал служитель деток, и те, догнав белянку, пошли с ней в таверну.

И почему туда? Она думала, что они по домам разойдутся. Но оказалось, что жили они на чердаке самой таверны. Не было у них родителей, как таковых. У кого-то один из родителей погиб, а второй или вторая, оставив ребёнка соседям или родственникам, отправились искать лучшей жизни, да вот назад не вернулись и ребёнка не забрали. Кого-то просто подбросили в этот городок с проходившего мимо обоза. А Родин, так звали хозяина таверны, разрешил сироткам жить на чердаке. Естественно, за посильную помощь. Кто работает, тот ест! Мыли они полы, убирали мусор после отхода обозов, помогали проезжающим.

Пока Лиска дошла с детьми до таверны, сговорились, что возьмут они её на ночь на свой чердак. А служитель храма всю ночь простоял на крыльце небесного храма, наблюдая за порхающими бабочками, летающими над дорогой, ведущей прямо до самой таверны. Ведь всем известно, что чем сильнее маг, тем дольше горит его магический светлячок. У тех людей, у кого есть магический дар, но даже до первой шкалы измерительной таблицы не дотягивает, светлячок загорится или на ладонях, или в непосредственной близости от носителя дара, и светиться он будет всего несколько секунд. Двойки, тройки и четвёрки, таких служитель тоже повидал немало, и их резерв позволяет питать светлячки всего несколько минут. И за всю свою немалую жизнь, перевалившую за сто семьдесят лет, он ни разу не видел ничего подобное. Магических бабочек. И это от ученика соколиного имения, считавшиеся бездарными. А так ли оно на самом деле?

Ночь у храмовника выдалась непростая. По какой-то неведомой причине, вообще-то ведомой — магическими бабочками и исходящему от храма света. Именно в эту ночь, потянулись к храму люди. И с пришедшего обоза, и местные. Словно завороженные любопытством, тянулись они по дороге. Подходили к храму, кланяясь стоявшему на крыльце служителю, заходили в священную обитель, проходя по кругу, произнося молитвы, и оставляя подношения. Кто что! Кто отрез ткани, кто корзинку овощей, но большинство медные монетки.

А магические бабочки всё порхали и порхали, даже когда первые лучи светила коснулись земли. А потом, не потухли они, а растворились в набежавшей волне света, разноцветным сиянием накрыв поселение. Служитель был так поражён необычным явлением и красотой, что решил, что это хорошее предзнаменование. Божественное!

— Все на месте? — с горем пополам забравшись на скрипящую деревянную лестницу, приставленную к стене таверны, заглянул хозяин в маленькую дверцу. Удивившись, свету на чердаке, хотел он отсчитать детей, так как предупреждал, что никакого огня, лучины, не должно быть здесь. Ещё спалят.

— Нет, дядя Родин, нас больше, — ответил один из детской компании, пальчиком указывая на гостя. — Смотрите, она Тита магические светлячки научила делать.

— Добрый вечер! — ещё раз поздоровалась с ним Лиска, удивлённого на слове 'она', поднявшего брови. — Не бойтесь, плохому я их не научу. Уйду до рассвета с обозом.

А одного мальчишку лет восьми она, действительно, за полчаса научила создавать магических светлячков, правда, получилось у него только на пальцах их зажигать и катать по ладони. Такое увеселительное занятие получилось. А всего-то стоило помедитировать с детьми, показав, как следует концентрироваться, сосредотачиваться, чтобы собирать магическую энергию. Им бы учиться!

Слово за словом, и Лиска узнала, что в их городке всего один учитель, который давал личные уроки в зажиточных семьях, но вот дети в тех семьях выросли, и педагог остался без работы. Ещё там скандал какой-то произошёл. Совратить ли он пытался дочь уважаемого жителя, или та влюбилась в старика, как сказали дети о учителе, и из-за этого его вообще взашей прогнали, даже за работу деньги не заплатили. И дяди Родину он прилично должен. А ведь, чтобы съехать с одного места, и переехать на другое и устроиться по профессии, таким, как этот учитель, требуется выписка из местной управы, хотя бы от старосты: когда приехал, когда выписался, и что преступлений и нарушений на нём нет. И характеристика с последнего места работы требуется, без которой в приличные семьи неизвестного не возьмут. Попробуй, устройся с волчьим билетом?

У Лиска в голове щёлкнуло, и догадка сама пришла, что, скорее всего, 'старика' подставили, чтобы не платить. Кто его знает? Может, ещё и с него денег потребовали? За приличную характеристику.

Далеко за полночь дети уснули, стихло и на улице, только пыхтение домашних ящеров, доносилось до слуха. А белянка же воздушница, ветер сам приносит ей новости. Вот, рыжий хозяин ещё не спит. Странно ходит он.

— Нет, Ват, я тебе больше не займу, — отказал рыжий в просьбе кому-то. — Ты сам должен понимать, у меня самого налоги ещё не заплачены. И с тебя требовать не буду. Буду на твою совесть рассчитывать. Устроишься, будешь присылать по мере возможности.

— Да кто меня возьмёт? Мне теперь только в подсобные рабочие идти, и то... — пробурчал неизвестный, но не старческим голосом, а довольно крепким, хриплым.

Ну, что? У каждого свои проблемы. Вздохнула белянка, поправляя спальный мешок под головой. Обоз уходит до рассвета, чтобы до заката добраться до соседнего города. И ей надо!

— Присмотришь? — зевнула Лиска, закрывая глаза. Белёсая тень покрутилась по чердаку и, махнув хвостом, растворилась в пространстве. Оказалось, что днём он не мог материализоваться, чтобы помогать хозяйке, используя магические силы, только с заходом солнца. Вот так вот!

Кипит вокруг жизнь!

Глава 22

Показалось, только закрыла глаза, как пора вставать. Хотя, нет, большую часть ночи она просидела, медитируя у открытого чердачного окошка. Осторожно перебралась Лиска через спящих детей, вылезла в маленькую дверцу, казавшуюся, специально такой сделанной, чтобы никто посторонний не пролез. И в этом она убедилась. Да и на чердаке было слишком мало места, чтобы сделать из него хоть какие-то пригодные для использования помещения. Всего-то один метр пространства в высоту. Только для деток и хватало.

Вот, куда? Зачем? Спустилась белянка на землю, осмотрелась. Ух! Как спустилась. По стене. Так как лестницу пришлось ещё ночью столкнуть, испугавшись незваных гостей. Темно ещё. Хотя люди уже ходили, наёмная стража, обходила подводы, толкая кого надо. Время, время.

Пришла белянке ночью одна навязчивая мысль, пока медитировала, и всё зудила... Вот и решила поискать дядю Родина, чтобы посоветоваться. А заодно приключение себе на зудящее место найти. Ну а что?

В таверне было ещё тихо, но двери распахнуты, вошла она, поправила ремни рюкзака, руки в бандаж сунула, спинку ссутулила. На стенах помещения висели похожие на керосиновые лампы светильники, даже со стеклом. Голоса и шаги доносились со стороны лестницы. Прошла Лиска, встав у одного из столов, дожидаясь, когда кто-нибудь спустится.

И хозяин не заставил себя долго ждать. Спустился первым, и Лиска поняла. Почему его поступь показалась ей странной. В вечерней темноте и суматохе она не заметила деревянный обрубок, что торчал из одной широкой штанины. Но в его взгляде читалось переживание за неё. Так как обе её руки находились в поддерживающем устройстве. Хотя, видимых травм на них уже не наблюдалось. Даже опухоль сошла, синяки только остались. И даже пальцы пришли в норму. Но решила пока поберечься.

— Доброе утро! — поздоровалась Лиска, сразу перейдя к делу. — Минут десять вашего времени надо. Разговор есть!

Мужчина кивнул, сказав, что сейчас, и посмотрел наверх, откуда, поддерживаемый товарищем, спускался один из наёмников. Этих она по определённому крою одежды узнала. И у поддерживаемого мужчины рука на тряпочном бандаже висела.

Наёмники спустились. Тоже внимательно посмотрев на неё, прячущую под капюшоном верхнюю часть лица. Пацан пацаном! Таких у Родина десяток. В просторной, закрытой до самого горла одежде. На мужскую рубаху, не заправленную в штаны, правда, просторная спортивная куртка у неё с глубоким капюшоном и карманами на груди, больше на борцовское кимоно походило. И подпоясывалась длинным тряпочным ремнём, обматывая в несколько раз вокруг талии. Сейчас на Лиске смотрелась вся одежда небрежно, расхлябано, как и на любом другом подростке.

— Доброе утро! — поздоровалась и с ними Лиска. Но на этом не остановилась. — Пальцами пошевели. — По тому, что она рассмотрела, скорее всего, обычный вывих у мужчины. Щупать надо. — Плечо выбито? Кажется, не перелом. Здесь, что, простого лекаря не нашлось, чтобы вправил кость? Работы тут на три секунды.

— Отказался, — выплюнул хозяин, — сказал, что слишком сложно, надо к целителю.

— Но за приём плату взял?.. — съехидничала Лиска. И по взглядам поняла, что угадала. — Ну, правильно, пока доедет до целителя, протрясётся, плечо ещё сильнее опухнет, пойдёт осложнение, и том, точно, только к нему. — Мужчины насупились. — У меня есть медицинское образование, могу посмотреть. Бесплатно!

Видимо, терять пострадавшему уже было нечего, сел он на пододвинутую Родином скамейку, а поддерживающий наёмник снял с друга накинутую на плечи рубаху. Лиска подошла, одной рукой пощупала плечо. Мужик, как мужик, лет тридцати. Лицо чуть заросшее, осунувшееся. Серые уставшие глаза. Видимо, не спал он уже пару дней. Круги под глазами. Подтянутый, средней упитанности. Обычный человек! Если бы не парочка, когда-то глубоких шрамов синими полосами очерчивающие его грудь. И маленький магический дар, да такой, что и не поймёшь, направление течения. Лиска напрягла своё магическое зрение, внимательно присмотревшись. Понятно!

Ещё один наёмник вошёл в таверну, молодой, лет двадцати трёх, с порога сообщая, что всё готово. Понятно, место удобное в одном из обозов пострадавшему приготовили.