Напряжение растет

— Зачем двести миллионов?!

— Двести три, — поправил Максим, с интересом рассматривая карточку и даже колупнув ее ногтем за край магнитной ленты (тут сердце прихватило сразу у всех).

— Она невкусная, — заявил дядя Коля и тут же поймал осуждающий взгляд Михаила. — Вы просто его не знаете, — поспешил он оправдаться.

— Так, подождите, — схватился Михаил за голову. — Это розыгрыш, да? Не может быть... Вот так... Чтобы в газели.. И столько.

Судя по невозмутимому виду гостей — может. И это пугало.

— Двести миллионов — на соревнования, — успокаивающе погладил отца Максим. — Ну там на сдачу еще пластилин Федору, я обещал.

— Какие соревнования? — Пришло время удивляться Николаю Ивановичу и ребятам.

— Да там дело верное, — отмахнулся Максим, закидывая карту в карман рубашки. — Пару туров и алюминиевый завод дают.

— А мы? — вскинулись ребята.

— Там команда только с одной школы, — виновато пожал тот плечами. — Я бы тогда вас в первую очередь позвал.

— А вам вообще — в университет поступать! — Гаркнул им в ухо Николай. — Никаких соревнований! Вон, машины проверьте, выезжать скоро.

— Максим, — заикнулся было Михаил, судя по серьезному виду, явно наметив сказать примерно то же самое.

— Обсудим чуть позже? — С просительной интонацией заглянул ему в глаза Николай Иванович, скосил взгляд на бывшего воспитанника, и легонько кивнул, подтверждая тему беседы.

— А вы Машка не привезли? — Поспешил сменить тему Максим, двинувшись к дому.

— Г-хм, — смутился Николай. — Понимаешь, какое дело...

Беседа как-то сразу заглохла, сменившись тягостной паузой.

— После того, как ты уехал... Через неделю, наверное. Машк вышел погулять — надолго, как обычно. Такое с ним часто бывало, верно?

Максим прикрыл глаза.

— А потом не вернулся, — с некой растерянностью завершил дядя Коля.

— Значит, скоро придет ко мне, — пожал тот плечами, не выражая ни грамма сомнения в своих словах.

— Два месяца прошло...

— Не пропадет, — категорично ответил Максим. — Он умеет устраиваться в жизни.

— Думаешь?

— Вот вас кто-нибудь бесплатно кормил три раза в день?

— Нет, разумеется.

— Вот видите. — Закрыл он тему. — А Лайка?

— А Лайка в собачьем раю.

— Что?!

— На мясокомбинате, сторожем. — Нервно поправился Николай. — Привет тебе передала. Вот, секунду, — торопливо махнул он рукой, и, повинуясь жесту, водитель лимузина споро достал что-то из салона.

На проверку, этим 'что-то' оказалась картонная коробка, оббитая чем-то мягким. А внутри оказался ослепительно-рыжий щенок, чуть сонно разглядывающий все вокруг.

Довольно большой для еле открытых глазок, а значит и возраста, с массивными лапами и узнаваемыми чертами немецкой овчарки.

— Вот, — торжественно протянул дядь Коля щенка Максиму.

Тот аккуратно принял его, поднял над головой, показывая всем, а затем с мрачной торжественностью, как некогда создатель — сотворенному Франкенштейну, прогремел:

— Я назову тебя БРАНД!

— Это девочка, — испортил всю торжественность Семен.

— Ух-ты! — Пискнули Тоня с Катей, ловко пнули Максима по коленной чашечке, дернули за ухо и отняли щенка. — Бруня-я!

— Тоня, как можно! — Возмутился Михаил, заспешив вслед за убегающими девчонками вместе с Николаем — но тот не особо торопился, опытным взглядом приметив, что погоня скоро заглохнет, а значит появится возможность поговорить наедине.

— Хана затее, — оставшись на земле, констатировал Максим, потирая коленку.

— Бруня, — задумчиво почесал затылок Федор. — Боевой Робот Убийца... Ня?

— Какой там боевой, сейчас бантик на шею наденут и что-нибудь розовое сошьют, — махнул рукой тот.

— Так ведь 'Ня'?

— Вы о чем? — Заинтересованно спросил Семен, помогая Максиму подняться.

— Да мы хотели щенка в пилоты боевого робота. А теперь уже все, — все с грустью посмотрели на угол дома, за которым скрылась банда похитителей.

— А это будет работать? — Неподдельно загорелся он взглядом.

— Разумеется, — покровительственно кивнул Максим. — Федор — мастер, я ведь говорил.

Рекомый важно надул щеки. Но затем, встретив ироничный взгляд, решил просто выставить правую ногу чуть вперед и гордо поднять подбородок.

— А обязательно щенка?

— Да не особо, — ответил Федор, явно почуяв за интересом деловое предложение. — Главное — хоть какая-то обучаемость.

— Я на секунду! — Мигом сорвался Семен и почти столь же стремительно вернулся, на этот раз с коробкой чуть меньше. — Вот. — шмыгнул он грустно, открывая крышку.

Внутри обнаружилась крупная белая мышь.

— Дрессированная! — Осторожно погладив, с любовью произнес он. — Лабиринт проходит только так! Только в университетское общежитие с ней нельзя. А дома следить некому. Возьмете? — Просительно глянул он на друзей.

— Возьмем, — с подобающей торжественностью принял коробку Федор.

— Ты будешь гордиться ей, — похлопал по плечу Максим.

— Первая мышь пилот! — добавил его брат.

— Я буду звать ее МРАК! /Мышь-Робот Аннигилятор Классический/

— Ее Лучинкой зовут.

— Ну или Лучинкой, — довольно согласились с ним.

* * *

Взрослые, между тем, остановились перед неодолимой для степенных и образованных людей преградой — лезть за девчонками в штаб на дереве, конечно же, было довольно несложно, но крайне несолидно при свидетелях. Так что погоня ограничилась грозными заявлениями и обещанием лишить сладкого. И хоть наверху тревожно притихли, переживая будущие санкции, но назад не спустились. Потому что дружба — она дороже! Хотя, судя по слегка жалобному поскуливанию, дружба пока была односторонней, но в этой семье определенно знали толк в таких отношениях.

— Так что за конкурсы за двести миллионов? — Николай мягко отвел Михаила в сторону, приглашая на прогулку по тропинке вокруг дома.

— Совершенно бестолковая идея, — обреченно махнул тот рукой. — И началась бестолково и завершится не лучше, чувствует мое сердце. Может, зайдем в дом? — Зябко переступил он с ноги на ноги, обутые в домашние тапочки.

— Разумеется, — спохватился Николай, сворачивая обратно.

Дом встретил гостя недружелюбно — спиной тут же удалившегося домоправителя и громко хлопнувшей дверью где-то внутри здания. Зато на кухне обнаружился горячий чай и блюдо с печеньем, пробовать которое первый десяток минут гостю пришлось в одиночестве — хозяин дома, извинившись, собрал теплой одежды для девочек и бегом удалился в сад.

— Максим все это затеял, — бухнулся на противоположный стул Михаил, пододвигая к себе чуть остывший взвар. — Хотел маленькое соревнование между школами. А потом... Что-то пошло не так, — тактично опустил он детали.

— И мы получили конкурс с призовым фондом в двести миллионов? — Ошарашенно поднял Николай брови.

— Со стартовым взносом в двести миллионов, — с некой обреченностью поправил его собеседник. — На имперском уровне, под патронажем клана Долгоруких и лично цесаревича Сергея Дмитриевича.

— Ого, — закашлялся Николай отпитым чаем.

— Вот именно, что 'ого'. А теперь он хочет в этом конкурсе участвовать.

— Логично.

— Чего логичного?! У него нога сломана! — Всплеснул руками Михаил.

— Он ведь создал этот конкурс, — нейтрально пожал дядь Коля плечами. — Разумеется, он захочет в нем участвовать.

'А еще взносы несут не ему, и как бы это не раздражало его еще сильнее', — осталось в его мыслях.

— Его там всего переломают за такие деньги! Это уже не шутки, каверзы кончились! Как он этого не понимает?!

— Он, разумеется, все понимает, — не согласился Николай. — Если рискует такими деньгами, то у него есть план.

— Да нет там риска, взнос возвращается после соревнований. У княжества особые условия, как у... Авторов идеи.

— Тогда вообще нет причин для переживаний.

— Он маленький мальчик!

— Который вывел вас из умирающего города? — Поднял бровь гость. — Не надо судить Максима по возрасту и виду.

— Но он ведет себя, как маленький... — немного обескураженно произнес Михаил. — Все эти шалости... Драки... Я даже школу решил поменять...

Николай выделил минуту тишины для размышлений, вновь занявшись чаем. А когда она истекла, задал главный вопрос, о котором представитель довольно видной и старой семьи должен был задуматься в первую очередь.

— А вы знаете, что мальчик одаренный?

— Да, разумеется. — встрепенулся Михаил.

— На какой эмоции базируется его сила? — Внимательно смотрел на него взгляд, достойный строго экзаменатора.

— Н-на чести? — Тоном троешника ответили ему. — Он ведь из...

— На любопытстве, — пристукнул носком туфли Николай. — Это — его душа, его смысл и его суть.

— Но это же..!

— Почти не встречается, да. Но в этом — весь Максим. И знаете, что ему любопытней всего в данный момент?

— Соревнования?

— Нет. Ему любопытно, насколько вы его любите. Как далеко он может зайти, чтобы не стать вам чужим. Даже если он не отдает себе в этом отчета, Максим всеми силами старается это проверить.

На кухне установилась мертвая тишина, каковую можно услышать на контрасте с сильным грохотом. На этот раз — то был гром осознания. И вроде даже строчки книжицы про приемных детей, читанных Михаилом украдкой, всплыли в памяти...

— Докажите, что вы будете его любить всегда, даже если он уничтожит весь мир. — И опережая следующий вопрос, произнес. — Можно просто словами.

— А он не кинется это проверять? — Кисло улыбнулся отец семейства и понурил голову.

— Ему не интересно проверять слова тех, кому он доверяет и любит. Они для него — он сам. А себе он верит.

— То есть, на соревнования я тоже должен его отпустить? — Поднял Михаил взгляд на собеседника.

— Я вам больше скажу, если вы воспрепятствуете, он все равно пойдет. — Усмехнулся Николай. — Даже если бы у него не было денег, он все равно участвовал бы, пусть и вне конкурса. И ему все равно, что подумали бы другие.

— Любопытство? — Понял отец.

— Да. Только в таком раскладе есть маленькая неприятность.

— Какая?

— За призом он пришел бы тоже, — усмехнулся Николай в чашку. — За настоящим призом.

— О-у...

— Так что не мешайте, а лучше помогите. Он оценит. Тем более... Какой там первый конкурс?

— Танцы. Но у него нога сломана...

— Вот, отлично. Пусть проиграет сам, по официальным правилам. Даже была бы нога целой — Максим все равно не умеет танцевать.

— Он ведь расстроится...

— Шутите? Это же Максим! — Недоверчиво глянул дядь Коля. — За следующий год он станет лучшим танцором в Империи! Если, разумеется, любящая семья поможет ему с учителем.

— Денег не пожалею, — торжественно пообещал Михаил.

— А вообще, раз такое дело, — задумался гость. — Вы ведь все равно решили переводиться в другую школу?

— В этой оказалось слишком много аристократов, мы даже не ожидали, устраиваясь. Конфликты между детьми... Сами понимаете, с какими последствиями. — Виновато повел он взглядом на улицу.

— Может, переведем в наше подшефное учреждение? — подал идею Николай.

— Так это ведь далеко? — Сразу отклонился на спинку стула Михаил, сложив руки в знаке отрицания на груди.

— Да сейчас же интернет, будете разговаривать хоть каждый день! — Зажегся мыслью гость. — А на выходных будет привозить машина и в понедельник забирать, а? Вот смотрите, в 'Дубках' у нас отличная школа для одаренных. — Николай показал ладонь и сжал мизинец. — Владеть своим даром — необходимо, вы ведь не будете спорить? Дисциплина там — железная! Никаких каверз или драк. Сейчас у мальчика самый возраст, гормоны бушуют — а там такие нагрузки, что вся дурь пропадет. Индивидуальная программа, опять же, с учетом базиса силы.

— Как бы это не выглядело наказанием для него, — с прежним категоричным сомнением протянул отец.

— Нет-нет! Ведь главное — от 'Дубков'... Или от 'Березки', там тоже отличные наставники... Можно будет отправить отличную команду на соревнования! Первый тур пролетит мигом, остановится на боевке и выживании. Проиграет, да, но какой гигантский стимул будет для самосовершенствовании! Вы ведь хотите в семью бойца ранга 'учитель'?

— Мы не любим воевать... — уже сомневаясь, ответил Михаил.

— В Багиево — тоже не любили. — Жестко ответили ему. — У вас две дочери и маленький сын. Кто должен будет их защитить? Да хотя бы статусом большого и сильного брата?

— Может, что-то в этом и есть, — пробормотал тот через минуту. — Все равно школу обязательно надо менять... А там команда распадется... Но двести миллионов?! Это нам вернут, а вам никто не вернет!

— Не нам, — категорично качнул головой Николай. — Это деньги Максима. И я бы очень не советовал путать их со своими и пытаться ими распоряжаться.

— Такая дикая сумма...

— Что обойдется дешевле — двести миллионов или попытка захвата алюминиевого завода в обход настоящего победителя?

— Там еще ГЭС... Бред какой-то, — схватился за голову Михаил. — Его же убьют.

— Вот и ответ, — с абсолютно спокойным видом Николай закинул внутрь себя печеньку.

— Дурацкое любопытство...

— Э-нет. — Погрозил он новой, удерживая между пальцев. — Если любопытство исчезнет, будет гораздо хуже. Для всех. Уж поверьте, — невольно содрогнулся Николай. — Я видел. Так что, переводим в 'Дубки'?

— Не лишено смысла, — обдумав все, принял решение Михаил. — Можно посоветуюсь со старым наставником Максима?

— Пожалуйста, — щедро махнул тот рукой, с довольством сытого кота.

Наставник, в общем-то, не особо был рад предложению, но постановке вопроса 'а тут предлагают надежную новую школу с отличными учителями' не сопротивлялся. Ровно до того момента, как услышал название 'школ'.

— Че-его-о?! — турбиной прогудело по дому. — Ноги Максима там не будет!

— Но послушайте!

— Нет! Это вы послушайте, это не школа! Это военный лицей!

— Так может, ему будет лучше?

— Нет! Нет! И еще раз нет! — Пнул старик дверь и с грозным видом показал гостю на выход.

— Но нам все равно надо менять школу...

— Не надо менять!

— Но вы сказали — надо!

— А сейчас — нет! У Максима там друг! — гудел старик, корпусом выпроваживая всех из дома.

— Да они только вчера подружились!

— Зато он так много пережил!

— Но вы ведь все равно уволились, — раздраженно встал на месте Михаил.

— А сейчас — передумал! Это, может, мой педагогический долг! Я осознал свою ошибку и прошу дать мне шанс все исправить!

— Ну, может действительно? — С сомнением произнес Михаил.

— Если что, спросите у Максима мой телефон, — примиряюще улыбнулся Николай, стоя уже за порогом дома. — Совершенно не обязательно переводить его прямо сейчас.

— Так и сделаем, — выдохнул отец.

— Даже не думайте! — Погрозил старик кулаком небу.

— Но напоследок, чтобы не с пустыми руками, — проигнорировав грозные жесты, обратился дядь Коля к Михаилу. — Вы не могли бы мне помочь? — Показал он на пиджак. — Достаньте из внутреннего кармана коробочку, будьте добры. Руки не совсем меня слушаются.

— Да, разумеется, — засуетился Михаил, выудив потертый квадратный короб из бересты, толщиной в полтора сантиметра и гранью в десять.