— У меня такое чувство, что мир нацелился на меня или, во всяком случае, на моего сына.
— Я понял, — сказал он. Он постучал себя по носу. — Знай своего врага.
— Не то чтобы я хотел, чтобы Земля была моим врагом.
— А. — Он пренебрежительно махнул рукой. — Не враг, не друг. Это просто сцена, верно? Сцена, на которой мы, люди, выставляем напоказ наши великолепные вещи. — Он выпятил живот, когда говорил это.
Я не мог удержаться от смеха над ним. — Не знаю, стоит ли говорить так. Вымирание...
— Кого это волнует? Видите ли, тут я бы не согласился с вашим сыном. Вся эта чушь с каталогизацией ДНК? Забудьте об этом! Пусть это произойдет. Пусть они все вымрут. Ну и что?
Я не мог ему поверить. — Вы серьезно?
— Конечно, серьезно. — Он заговорщицки наклонился ближе. — Послушайте меня. Вымирание продолжается тысячелетиями. Со времен ледникового периода. Сначала мы уничтожили крупных млекопитающих. В Северной Америке мамонты, пещерные медведи и львы, бах, целые популяции лопаются, как мыльные пузыри, когда из Азии появляется первый парень со смешным маленьким копьем. В Австралии то же самое. В Азии и Африке все по-другому, но там животные эволюционировали бок о бок с нами, и у них было время привыкнуть к нам. — Он хихикнул. — Думаю, они научились быстро убегать. Но теперь мы прокладываем себе путь и через них, и через более мелких тварей, птиц в воздухе и морских рыб, растения и насекомых. Неважно.
— И вы не думаете, что это плохо?
— Два слова, — сказал он. — Морально нейтрально. Это просто случилось. Массовые вымирания случались и раньше, хуже, чем когда-либо будет с этой Геей. И каждый раз, знаете что? Жизнь возвращается на круги своя. Биологи называют это эволюционным скачком. — Он подмигнул мне. — Так что просто нужно позволить этому исправиться, а пока сидеть сложа руки и наслаждаться видом. Они не сообщают об этом...
— Но это правда, — закончил я за него.
Он взглянул на меня и ухмыльнулся. — Лета, вы меня уже знаете.
— Не часто слышу, как люди так ругаются. Лета.
— А вы нет? На самом деле существует научная гипотеза под названием Лета. Вы слышали о Гее?
— Конечно. — Названная в честь греческой богини земли, Гея была моделью объединенных систем и процессов Земли, от круговорота горных пород до газообмена между воздухом и океаном, до обширного круговорота вещества и энергии, которые поддерживали жизнь, и которые, в свою очередь, поддерживали жизнь. Все это было парадигмой среди биологов и основным продуктом Эко 101 для всех остальных.
Джек сказал: — "Лета" — это противоположность Геи. Антигея, если хотите. Потепление — это не простое событие. Все работает сообща, различные эффекты усиливаются — точно так же, как Гея, но теперь Земля начала работать над самоуничтожением, а не над поддержанием себя. Спросите биолога и увидите.
— Но вы знаете, что на самом деле означает Лета? Это из греческого мифа. Лета была рекой в Аиде, которая, если вы выпьете из нее, смоет вашу память. Позже это слово было использовано Шекспиром для обозначения "смерти". Смертельный — понимаете. Но первоначальное значение вроде как имеет смысл, не так ли?
— Забывчивость.
— Точно. Итак, по мере того, как один вид за другим превращается в пыль, Земля теряет свою биотическую память: взгляните на это с другой стороны. Но мы, в свою очередь, тоже можем все это забыть. Я никогда не видел тигра и никогда не увижу, но я также никогда не видел и тираннозавра рекса. Какая разница, что один вымер тридцать лет назад, а остальные шестьдесят пять миллионов? Мертвый есть мертвый.
— Это жестокая точка зрения.
— Жестокая? Реалистичная, мой друг. А реалист принимает мир таким, какой он есть, а не таким, каким он хотел бы его видеть. Вы просто должны это принять. В долгосрочной перспективе, с точки зрения истории, все это будет рассматриваться как корректировка. Нам просто не повезло пережить это. — Он по-волчьи ухмыльнулся. — Или нам повезло. А пока почему бы не наслаждаться жизнью? К черту. Я имею в виду, если идет дождь, хватай ведро.
— Так какое ведро вы носите?
— Я? Занимаюсь дерьмом, — сказал он, явно наслаждаясь выражением моего лица.
По его словам, если бы марсианин спустился на Землю, он мог бы прийти к выводу, что основным продуктом человечества было дерьмо. Огромные реки этого вещества вытекают из наших тел в канализацию наших городов. В менее цивилизованных сообществах мы просто сбрасываем его в море. В более просвещенных местах, сказал Джек, мы перемешиваем его и ароматизируем на очистных сооружениях, а затем сбрасываем в море.
Я мог догадаться, к чему это приведет. — Где грязь, там и деньги. — Это было выражение моей матери.
Джек ухмыльнулся. — Мне это нравится. — Он на самом деле записал это на своем умном экране. — Грязь и свинство. Но к этому все и сводится — буквально. — Джек работал в компании, продававшей необычные реакторы, которые обрабатывали экскременты, удаляя из них воду как основную часть, а затем извлекая из остатков различные полезные углеводороды. — Это потрясающая технология, — сказал он. — У меня есть брошюра, которую вы можете скачать, если хотите.
— Спасибо.
— Это все побочный продукт космических технологий, тех замкнутых систем жизнеобеспечения, которые используются там, на космической станции. Теперь мы здесь, на космическом корабле Земля, используем то же самое. Вдохновляет, не правда ли? Пресной воды везде не хватает, и часто бывает достаточно просто восстановить ее, чтобы оправдать стоимость всей установки. — Он снова подмигнул. — Конечно, мы не афишируем тот факт, что продаем вам ваше собственное дерьмо обратно, но вот так. — Он рассказал о том, как продавал устройства, достаточно маленькие для отдельного домохозяйства или достаточно большие, чтобы обслуживать целый городской квартал, а затем перешел к схемам оплаты.
Мне было не очень интересно, и мое внимание отвлеклось.
Он задумчиво посмотрел на меня. — Вот. Он протянул мне визитку. Она была черной с серебряным тиснением: КОМАНДА ПО ПЛАВАНИЮ НА РЕКЕ ЛЕТА. — Мои контактные данные, — сказал он. — Если вам интересно. Это загрузится в ваш имплант.
— Я не понимаю названия.
— Команда по плаванию — это группа мыслителей-единомышленников, — сказал он.
— Все реалисты?
— Абсолютно. Послушайте, я раздаю десятки таких открыток. Сотни. Так мы работаем. Никаких обязательств, просто как умы на другом конце линии связи. Если вам когда-нибудь захочется обсудить это, позвоните мне. Почему бы и нет? — Он задумчиво посмотрел на меня. — Конечно, некоторые заходят в логике немного дальше.
Заинтригованный вопреки себе, я спросил: — Они делают? Кто?
— Однажды в команде по плаванию я познакомился с одним парнем. Может, мне не стоит называть вам его имя. — Он снова подмигнул. — Он называл себя Последним охотником. Вы когда-нибудь слышали о них?..
Предпосылка оказалась простой. Последний охотник намеревался уничтожить последнего представителя вида: последнего орла, последнего льва, последнего слона из всех.
— Подумайте об этом, — выдохнул Джек. Его голос был почти соблазнительным. — Быть человеком, уничтожившим последнюю гориллу, вид, который отделился от людей миллионы лет назад. Закончить историю длиной в десять миллионов лет, написав свое имя в конце кровью. Разве это не фантастическая мысль?
— Вы серьезно? Я никогда не слышал ничего более аморального...
Он погрозил мне пальцами. — Давайте теперь не будем снова заводить разговор о морали, Майк. Незаконно, я согласен с вами. Особенно, если для этого вам придется пробраться в зоопарк. Впрочем, вы понимаете, к чему я клоню. Даже в мире, находящемся в упадке, есть способы заработать деньги — много денег, если вы достаточно умны. И, что более важно, найти смысл — определить себя.
У меня было ощущение, что он мне что-то предлагает. Но что? Палец или ухо, отрезанное от туши последней серебристоспинной гориллы? Он показался мне ошеломляющим, отвратительно-завораживающим.
К моему облегчению, приблизился парящий в воздухе бот с едой и напитками, и у меня появился повод отключиться. Джек Джой набрал полные пригоршни бутербродов и начал кормиться.
Чтобы познакомить Алию со следующей импликацией, непосредственным общением, Рит привел ее в новый мир.
Когда корабль Рита вышел на орбиту, Алия неохотно посмотрела вниз. Это был ржаво-коричневый шар, окруженный экстравагантной стайкой спутников и вращающийся вокруг тучной желтой звезды, спрятанной глубоко в густых зарослях рукава Стрельца. Даже для планеты он представлял собой малопривлекательное зрелище. Воздух был плотным и непроницаемым и отягощен толстыми серыми облаками; это было все равно, что смотреть в мутный пруд. Земля была ржавого цвета и почти безликая, единственные "горы" представляли собой обветшалые огрызки, долины — извилистые русла вялых рек. Там были океаны, но настолько мелкие, что сквозь них просвечивал преобладающий в мире красноватый цвет. И были еще более необычные пейзажи, такие как огромные круги из какого-то стекловидного, сверкающего материала.
Однако там была жизнь. Это проявлялось в серо-зеленых пятнах, разбросанных по поверхности багровых пустынь — управляемая жизнь, как можно было видеть по ее резким краям и аккуратным ярко-синим кругам и эллипсам водоемов. Алия разглядела сероватое бурление городских застроек вокруг этих сельскохозяйственных объектов.
У планеты был каталожный номер, присвоенный ей при повторном открытии Содружеством. И у него было название: Кейс, грубоватое название, которое, как говорили, восходит к дням, предшествовавшим победе Ликующих, когда это место, расположенное недалеко от внешнего края спирального рукава, было важной зоной военных действий. Алия смутно задавалась вопросом, был ли "Кейс" героем той забытой войны. Но, по словам Рита, местные жители не пользовались ни официальным названием, ни каталожным номером; они просто называли свой мир "Ржавым Шаром", что было вполне разумно.
Пока они летели по орбите, Рит терпеливо учил ее читать эту планету.
Плотный воздух и сглаженные невысокие горы были симптомами высокой гравитации, сказал он: хотя этот мир был лишь немного больше Земли, сила тяжести на его поверхности была намного выше стандартной, и поэтому он должен быть плотнее. И этот ржавый цвет был цветом оксидов железа — буквально ржавчины.
Если мир выглядел старым, так оно и было. Галактика, мать звезд, стала наиболее плодородной еще до того, как образовалось солнце Земли. Итак, люди, покинувшие Землю, оказались в небе, полном старых миров, подобно детям, крадущимся на цыпочках по пыльным комнатам полуразрушенного особняка.
Что касается этих стеклянных равнин, сказал Рит, то они были не странными геологическими особенностями, а пережитками войны, кровавой волны, которая захлестывала этот мир снова и снова.
Через день из крутого гравитационного колодца планеты медленно выбрался корабль. Шаттл, толстый, плоский, круглый, имел ржавый цвет планеты, с которой он прибыл, и напомнил Алии огромное насекомое, трудолюбивого жука. Еще до того, как он прибыл, Алия почувствовала растущее разочарование.
Два корабля установили интерфейс, и между ними открылся туннель. В более просторные помещения корабля Рита проплыли трое мужчин. — Добро пожаловать на Ржавый Шар, — сказал один из посетителей. Он и его спутники представились как Кампок Бейл, Кампок Ден и Кампок Сиир. — Рит попросил нас принять вас.
Рит кивнул.
Кампоки были приземистыми, все на голову ниже Алии, с толстыми, мощными на вид конечностями. Хотя их скафандры были ярко-синими, их кожа, казалось, имела что-то от мрачного малиново-коричневого цвета самого Ржавого Шара, а их головы были такими же безволосыми и круглыми, как планета, на которой они родились. Когда они улыбнулись, Алия увидела, что у них не отдельные зубы, а пластины эмали, которые тянулись вдоль изгибов их челюстей.
Алия сказала: — Полагаю, что "Кампок" — это семейная фамилия? И поэтому вы трое...
— Два брата и двоюродный брат, — сказал Бейл. Но не пояснил, кто есть кто. — И я знаю, о чем вы думаете. Вам будет трудно отличить нас друг от друга.
— Большинство посетителей так и не отличают, — сказал Ден.
— Но у нас не так уж много посетителей, — сказал Сиир.
— И не волнуйтесь, — сказал Бейл, — большую часть разговоров буду вести я.
— Это облегчение.
В захламленной каюте они представляли собой странную коллекцию разрозненных человеческих типов: длинное элегантное тело Рита, коренастые безволосые Кампоки и Алия с ее длинными руками и золотистым мехом. И все же что-то объединяло их, подумала Алия: любопытство друг к другу, глубокое генетическое родство.
— Вот и все формальности, — резко сказал Рит. Он начал подталкивать их всех к туннелю, ведущему к шаттлу Ржавого Шара. — Вперед, вперед! Я уверен, вам будет о чем поговорить. Что касается меня, то мне есть чем заняться и здесь.
Алия последовала за Кампоками на их корабль. Ее багаж волочился за ней. Внутри похожий на жука корабль был таким же тесным и без украшений, как и снаружи.
Рит сказал: — Алия, если я тебе понадоблюсь, позови. Но с тобой все будет в порядке.
— Мы уверены, что так и будет, — сказал Бейл.
Шаттл отделился от корабля Рита с шумом, похожим на прерванный поцелуй, и без суеты нырнул в плотную атмосферу Ржавого Шара.
Алия никогда еще не чувствовала себя в таком затруднительном положении.
На земле, когда она вышла из шаттла, на Алию сразу же навалилась сильная гравитация, и она пошатнулась. Воздух был густым, горячим и пах озоном. Облака над головой были низкими и давящими. Это было похоже на пребывание на дне океана; ей казалось, что она вот-вот будет раздавлена. Но высоко в небе плыла пара спутников, широкие одинаковые полумесяцы, близкие по фазе.
Бейл был рядом с ней. Он взял ее за руку. — Подожди минутку, — прошептал он. — Это пройдет.
Так оно и было. Как только она ступила на планету, туман проник в нее через рот и нос, а также через поры ее кожи. Вскоре она почувствовала легкое покалывание в костях, мышцах и легких, когда боль от пребывания на Ржавом Шаре начала отступать.
Туман окутывал каждый колонизированный мир. Маленькие существа, которые его составляли, не были ни машинами, ни живыми существами; спустя полмиллиона лет различие между биологией и технологией потеряло смысл. Пока она стояла здесь, невидимые машины деловито копошились в ее теле, укрепляя, перестраивая и дополняя, вооружая ее, чтобы она справлялась с простой работой по выживанию. Алия особо не задумывалась об этом. Туман просто действовал.
Шаттл приземлился на перроне из какого-то прочного черного материала, по которому тонким слоем была рассыпана малиновая пыль. По краю перрона сгрудилось какое-то поселение. Примечательно, что приземистые здания, казалось, были построены из листов железа. Пыль была повсюду, на земле и на зданиях, даже в воздухе, который имел бледно-розовый оттенок. Горячий воздух казался сухим и колючим, хотя она подозревала, что из-за этих тяжелых облаков неизбежны осадки — дождь, подумала она, отыскивая слово, употребляемое жителями планеты.
