Жезл, вкусив чужой жизни, и не думал успокаиваться. Изогнувшись, он бросился к лошади мага, чувствуя тепло. С огромным трудом, проявив чудеса реакции, Аксин успел схватить его чуть пониже кристалла, и не дать оставить себя пешим. Прошептав заклинание, юноша усыпил детище своей магии, и повернулся к другому убийце, всё ещё сражавшемуся с Лерой. Ярость всё ещё бушевала в груди Аксина, требуя выхода. Спешившись, юноша двинулся к сражающимся. Вокруг него заклубилась тьма, тянувшая свои щупальца во все стороны, с пальцев мага стал капать синий огонь, уничтожая всё на земле. Волны пронизывающего холода распространялись от жуткой фигуры во все стороны.
Видя это, Флерес, до этого момента полностью уверенный в правильности выбранного им пути, пришел в ужас. Он понял, что некромагия меняет юношу куда быстрее, чем он рассчитывал, и неизвестно, во что он может превратиться в конце.
Аксин в это время всё ближе подбирался к сражающимся. Несмотря на ужасающий вид, и некромагию, пронизывающую всё тело, Аксин на этот раз не потерял человечность, как это случилось на кладбище во время ритуала. Юноша понимал, что нельзя обрушить на убийцу всю свою мощь, это обязательно навредит девушке. Поэтому Аксин не торопился, выбирая момент, чтобы одним точным ударом уничтожить врага.
— Не трогай его! Он мой! — Не прерывая боя, крикнула юноше Лера.
Отступив в сторону, и, на всякий случай, держа руку на жезле, Аксин стал следить за боем. Надо признать, посмотреть было на что. Юноша понял, почему Лера называла себя, и других мечников четвёрок теней "танцующими с клинком". Убийца бился небольшой изогнутой саблей. Девушка была вооружена двумя короткими, широкими клинками с немного выгнутым вперёд, наподобие простого серпа, лезвием. Сражающиеся не находились на одном месте ни доли мгновенья. Они прыгали, крутились вокруг друг друга, плетя непроницаемую сеть из мелькающих блистающих клинков, ощетиниваясь молниеносными выпадами. Казалось, что в руках у Леры не два клинка, а веера с десятками острых лезвий, которые девушка перемещала с незаметной для глаза быстротой. Её противник тоже был прекрасным фехтовальщиком: перетекая из стойки в стойку, он, казалось, стал продолжением сабли, вращая ей со страшной скоростью. Удары закалённых клинков были столь частые, что слились в единый, не прерывающийся ни на миг звон.
— Ты только посмотри на это. — К Аксину подошёл Марк. — Вот это игра клинком! Они совершенны!
— А, что, среди вас не найдётся никого, кто бы смог биться точно так же? — Не отрывая взгляда от сражающихся, поинтересовался Аксин.
— Да ты что! Мы воины, а не фехтовальщики. Воин бьётся в тяжёлых доспехах в плотном строю, и должен владеть разным оружием: мечём, топором, копьём. Фехтовальщик всю жизнь тренируется с одним единственным оружием. В бою, где воины бьются в строю, стенка на стенку, он может быстро погибнуть, но в поединке один на один легко победит любого воина.
— Понятно. Марк, помнишь, я говорил, что когда держу в руках жезл, то лучше стоять от меня подальше?
— Да, конечно. — Воин взглянул на мага, и поторопился отойти в сторону.
— Вот и хорошо. А то эта штука чуть не прикончила мою лошадь, а ты для меня куда дороже.
— Да понял, я понял. И... это... — Марк переминался с ноги на ногу. — Спасибо, что спас меня тогда, в городе. Если бы не твой ветер, лежать бы мне сейчас со стрелой в глотке.
— Не стоит. — Слова воина заставили Аксина смутиться. — Если бы не я, то тебе вообще бы не пришлось ввязываться в эту авантюру. Сидел бы сейчас спокойно дома, попивал вино, да любовался на красивую жену. Или подругу.
— Ты, что, не в курсе? — Марк с удивлением посмотрел на юношу.
— В курсе чего?
— Нам четверым грозил смертный приговор. Перед самой казнью пришёл эльф, и предложил: либо эта авантюра, либо топор палача. Разумеется, мы выбрали первое.
— Что?! И вас тоже.... — Аксин не мог поверить своим ушам. — Ну, насчёт меня всё понятно, вас то за что?
— Обвинение в массовом убийстве. Чушь полная, доказательств никаких, мы в тот день находились в увольнительной. Преспокойно нажирались в таверне, но когда потребовались свидетели, у всех почему-то отшибло память. Судья, даже не слушая наших доводов, приговорил всех четверых к смерти.
— Понятно. Знакомая картина, только я хоть в чём-то виновен.... Эй, смотри, что там происходит!
Пока Аксин разговаривал с Марком, картина боя резко переменилась. Убийца, видимо, умудрился нанести особенно сильный удар, и выбил один клинок из рук девушки. Тот, сделав пару оборотов, воткнулся в землю у ног дерущихся. Стремясь быстрее закончить затянувшийся поединок, убийца нанёс ещё один удар, вложив в него всю силу. Лера едва смогла остановить его оставшимся клинком. Мужчина, надеясь на свою силу, продолжал давить на саблю, стремясь достать противника. Но вдруг он резко дёрнулся, и обмяк.
Бросившиеся на помощь девушке остановились, поняв, что бой уже закончен. Из живота убийцы тончала рукоятка узкого стилета.
— Лера, ты цела? — Аксин буквально подлетел к девушке. — Когда он выбил у тебя один клинок, я решил, что тебе конец.
— Не только ты. — Девушка даже не запыхалась после такого боя. — Запомни, танцоры с клинком теряют оружие только по своей воле. Он это забыл, и поплатился своей жизнью.
— Ты специально выронила клинок, чтобы он перестал обращать внимание на твою пустую руку?! Это был очень рискованный ход, хотя и довольно оригинальный.
— Никакого риска. Мужчины очень предсказуемы, и стараются все проблемы решить с помощью грубой силы.
— Надеюсь, вы закончили обсуждение? — Раздался голос Флереса. — Если да, то поднимите, в конце концов, эту проклятую лошадь!
Вечером, когда все расположились у костра, Флерес поднялся, и, сделав знак Аксину следовать за ним, двинулся в темноту наступающей ночи. В молчании они шли, пока свет костра не стал еле видим, а фигуры отдыхающих вокруг него людей не превратились в небольшие тёмные точки. Тогда, посчитав, что они отошли на достаточное расстояние, и их не смогут ни увидеть, ни услышать, эльф повернулся к Аксину.
— Что это ты позволил себе сегодня утром? — Зашипел сквозь стиснутые зубы Флерес. — Как ты посмел нарушить прямой приказ?!
— Вы имеете в виду тот момент, когда я спас Марка, Лер Флерес? — С невинным видом поинтересовался юноша. — А что я должен был делать? Нельзя же было позволить пристрелить его, как куропатку.
— Хватит оправдываться! Я приказал тебе не использовать магию, и находиться в стороне в случае нападения! Ещё один случай нарушения приказа, и я....
— И что ты сделаешь? — Аксин сбросил маску вежливости, и посмотрел эльфу с вызовом в глаза. — Дашь делу повторный ход? Интересно, как у тебя это получится. Или, может, убьёшь меня, и попробуешь обучить кого-нибудь другого некромагии. Попробуй.
— Ты считаешь себя неуязвимым, щенок?! — Флерес разозлился не на шутку. — Да кем ты себя возомнил?!
— Не стоит так кричать, Флерес. Ещё надорвёшь горло, как тогда будешь колдовать? Тяжело выговаривать заклинания с больным горлом. А в кого я превратился, по твоей милости, ты и сам прекрасно знаешь. Если от падения вместе с лошадью память отшибло, так я напомню: перед тобой единственный некромант на земле. Молодой, неопытный, но уже самый могущественный маг, владеющий проклятым искусством. Так-то, Флерес. — Юноша не скрывал горечи в голосе. — И искусство проклятое, и я проклят.
— Хватит строить из себя мученика. Тебя никто не заставлял изучать некромагию.
— Как и некто не заставлял идти за нами Марка и его товарищей! Их просто кто-то подставил под топор палача, а потом якобы спас. — Теперь юноша кричал на эльфа. — А как насчёт некромагии?! Неужели нельзя было просто убрать из моей памяти эти свитки? Да я и не знал в то время, что это такое! Конечно, сейчас совершенно другое дело. Теперь я некромант, и после того, как я достану звезду бури, то я стану опасен для империи, и конец может быть только один.
Аксин подошёл к эльфу почти вплотную, из глаза разделяло расстояние не больше ладони.
— Нарушил приказ, говоришь? А ты как хотел? Чтобы Марка убили, и ты выдал бы его тело за моё? Подумаешь, раньше или позже, всё равно ты приговорил нас к смерти.
— Всё понимаешь, говоришь? Скоро начнётся война, в которой погибнут сотни тысяч человек. Их ещё можно спасти, но ты лучше будешь рассуждать о свободе выбора!
— Не надо прикрываться пустыми словами. Тебе наплевать на жизни людей. Скажи, почему эльфы сами не хотят выйти биться против варваров, а ставят под удар только людей? Боитесь, что кто нибудь прервёт вашу долгую, никчёмную жизнь!
— Потому что нас почти не осталось!
— Что? — Это заявление Флереса моментально остудило ярость Аксина. — Как такое возможно?
— Мы долгоживущая раса, старость нам практически не грозит. Но и дети у эльфов рождаются очень редко. Если у пары рождается по одному младенцу в столетие, это считается большой удачей. — Похоже, Флерес сам жалел, что затронул эту тему. — А во время последней войны с некромантами погибли почти все эльфы. Некроманты были людьми: не эльфами, орками, или гномами, а именно людьми. А сейчас и империи, и нам, угрожает гибель. Если это можно будет предотвратить, то я не пожалею ни ваших жизней, ни своей.
— Понятно. Только учти, что я пока ещё не настолько переродился, чтобы легко жертвовать жизнями своих товарищей.
Отвернувшись от эльфа, Аксин быстрым шагом пошёл к костру. Впервые за всю жизнь юноша почувствовал себя никем, фигурой в какой-то странной игре с непонятными правилами, и ему это очень не понравилось. Раньше Аксин, с юношеской наивностью, готов был пожертвовать всем, даже жизнью, ради блага империи. Но события сегодняшнего дня, когда командир твоего отряда хочет принести совершенно ненужную жертву, выбирая для этого твоего товарища, заставили юношу задуматься. Он хоть сейчас мог умереть, сражаясь за родную землю, но умирать по чьей-то прихоти....
Присев у костра, Аксин засмотрелся на огонь. Рядом встал Стен, и хлопнул его ладонью по плечу.
— Что, попало тебе от командира? Ничего, порет, и перестанет.
— Да нет, Стен. Этот не перестанет. — Аксин покачал головой. — Флереса уже не изменить. Он очень давно выбрал для себя дорогу в жизни, и не сможет свернуть с неё.
Воин хотел что-то ответить, но, увидев подходящего к костру эльфа, махнул рукой, и вернулся на своё место.
— Всем внимание. — Словно и не было никакого тяжёлого разговора, начал Флерес. — С сегодняшнего дня начинаем ночные дежурства. Дежурим парами, следим за округой очень внимательно: у нас остался ещё один убийца. Первыми стают в дозор....
— Я буду дежурить первым. — Аксин не отрывал взгляд от огня. — Всё равно, что-то не спится.
— Хорошо. — Не стал возражать эльф. — Кто составит ему компанию?
— Разреши мне, командир. — Вскочил Марк.
— Не возражаю. — Флерес повернулся к оставшимся, и продолжил распределение дежурства на ночь. Слушая спокойный, уверенный тон эльфа, Аксин не мог понять: как можно быть таким двуличным? Сейчас Флерес общается с людьми, а завтра, без всякого сожаления, отправит их на смерть.
Закончив с распределением, эльф взглянул на юношу. Видимо, мысли Аксина явно читались на его лице, и Флерес легко понял, о чём тот сейчас думает. Наклонившись к Аксину, эльф прошептал:
— Что, осуждаешь? Можешь не отвечать, по глазам вижу, что это так. Ничего, вернёмся к этому разговору через пару месяцев, если выживем. Посмотрим, что ты тогда скажешь.
Не дожидаясь ответа, Флерес лег на своё место, и моментально заснул.
— Владыка Тарис, а мы точно их не потеряли?
— Для начала, прекрати называть меня "Владыка". Путешествующий маг привлекает к себе куда больше внимания, чем, скажем, купец. Или какой-нибудь зажиточный горожанин, которому вдруг приспичило навестить дальних родственников. — Маг, не отвлекаясь, смотрел на небольшую бронзовую полированную пластину. На блестящем металле виднелась только одна небольшая темная точка. Долгое время ничего не происходило, затем пластинка завибрировала, и на ней появилась чёткая стрелка с каким-то, незнакомым Валусу, символом. Изменения продержались недолго, и, спустя несколько мгновений поверхность металла приняла первозданный вид.
— Не потеряли. До нашего мага не больше двух часов пути. — Тарис убрал пластину в вещевой мешок, и поудобнее устроился у костра. Холод ночи пробирал старика до костей, и даже огонь не мог полностью прогнать его.
Валус достал теплое одеяло, и заботливо набросил его на плечи старого мага.
— Скажите, господин, а что это за темная точка на пластине? Помнится, когда вы смотрели утром, таких там было четыре.
— Эта точка означает, что один из четвёрки, посланной для того, чтобы своей героической гибелью успокоить Аксина, всё ещё жив. Остальные уже выполнили своё предназначение.
— Как они разрешили надеть на себя амулеты слежения? Это не похоже на них.
— А наших душегубов никто и не спрашивал. Рупаз дал каждому переговорный амулет с чётким приказом сразу сообщить ему о выполнении задания. У этих амулетов есть ещё одна функция, кроме основной: они перестают излучать магию после смерти хозяина. Нечто подобное спрятано в седле лошади мага, и поэтому я точно знаю, где сейчас находится наша цель.
— А вы не боитесь, господин, что он почувствует чужую магию? — Раб почесал затылок. — Ведь говорили, что этот Аксин шибко силён.
— Такая возможность не исключена, но довольно мала. — Тарис самодовольно улыбнулся. — Амулет посылает один слабый сигнал, и засыпает на несколько часов. Он станет постоянно активен только в одном случае: когда Аксин отойдет от него больше, чем на сотню шагов, и не будет подходить больше часа. Тогда мы будем знать, что наш юноша оставил свою лошадь, и пошёл пешком.
— Зачем ему это делать? Понимаю, если он сменит лошадь, но идти пешком?
— По гномьим шахтам верхом не проедешь.
— Вы всё-таки думаете, господин, что это разведка, и они пойдут на земли Торзальцев?
— Всё указывает на это. Я и раньше почти не сомневался, а теперь полностью уверен.
— А что послужило для этого причиной.
— А сам ты как думаешь? — Маг смотрел на Валуса, и не мог понять: на самом деле тот такой недалёкий, привыкший не думая повиноваться приказу, или притворяется. — Скажи, почему Рупаз выбрал на роль смертников именно эту четвёрку теней?
— Дак это понятно. Они были слишком сильные, и никто в Иридисе им был не указ. — Раб явно гордился своими познаниями в закулисной кухне воровского мира. — Глава давно хотел преподать им урок, но опасался, что не удастся их убрать. А они потом могут узнать, кто за этим стоит, и отомстят.
— Теперь вопрос номер два: ты очень хорошо владеешь ножом. Смог бы ты один на один убить какого-нибудь бойца из той четвёрки.
— Да вы что, господин! Я бы не стал даже близко к ним подходить.
— Вот, а как минимум одного из двух погибших сегодня просто закололи, без всякой магии.
— Что?! — На мгновение на лице раба исчезла маска безразличия, и понеслась целая гамма чувств, от удивления до недоверия. — Откуда вы знаете?
