Твое... величество!

* * *

Удар вышел болезненным. Мария приземлилась на ноги, всей тяжестью, кажется, даже кость хрустнула. Падала она, вроде, не слишком высоко? Может, метра три или четыре... тут как повезет, но ей повезло. И упала она на что-то мягкое.

В темноте не видно, на что.

А еще есть плащ, есть нижняя юбка... все это тоже смягчило удар. Но все равно, несколько минут Мария просто сидела, переводя дыхание.

Потом выдохнула — и выразилась так, что даже темнота на секунду побагровела.

— Ах ты ж... и ...!

Видимо, встряска хорошо подействовала на мозги ее величества, потому что первое слово, которое ей пришло на язык после матерных:

— Подстава, б...?

Но похоже на то. Да и как это можно трактовать?

Письмо?

Допустим, оно настоящее.

Мария сидела на куче неизвестно чего, и пока не двигалась с места. Размышляла. Вслух больше не говорила, мало ли? Вокруг темнота, ее не видно, но услышать-то можно? Что бы с ней не собирались сделать, пусть думают, что она или без сознания, или умерла. Если ее придут добивать, сможет ли она себя защитить?

А фиг его знает. Смотря, кто придет.

Итак, возвращаясь к математике. У нее есть два варианта. Первый — письмо настоящее. Из этого следует, что ее супруг действительно рядом, и придет в храм. Не найдет там ее величество, и что? Опять развилки. Если супруг сам приказал ее устранить таким образом — пока оставим рассуждения про выгодно-невыгодно, для них у Марии слишком мало информации — как он будет действовать? Прикажет ее искать. Поищет и забудет. Была королева — и нет ее. Прапала, савсэм прапала...

Может, еще и сам придет ее добивать. Посылать кого-то невыгодно, чего шантажистов плодить на свою голову. А может, и добивать не придет. Решит, что супруга окажет ему еще одну любезность и сдохнет сама.

Если супруг ее устранять не приказывал, он тоже будет ее искать. Но какая вероятность, что ее тут найдут? Да ничтожная. Хорошо еще, если настоятельница про эту ловушку знает, а если нет?

Допустим, является ничего не знающий Иоанн-Ванька-дурак в монастырь, и гневается. А ну, подать сюда супругу во всех позах?

Там ему показывают письмо, эрра заявляет, что она королеву проводила, а внутрь не заходила. Или что королева ее отослала, решив дожидаться мужа в одиночестве.

А что дальше — не знаю, не ведаю. Простите великодушно, ваше величество, не виноватая я. При таких раскладах ее даже не накажут — за что? Она свой долг исполняла, слушалась, вот и все. А что там с королевой?

Да фиг ее знает, еще и легенда возникнет. А лет через пятьсот тушку откопают и торжественно раскроют страшную тайну. Очень жизнеутверждающе звучит.

Захотелось поплакать, но Мария загнала слезы подальше, усилием воли.

Слезы — вода. Она нужна в организме, нечего ее тратить вот так, по глупости. Успеем нарыдаться.

Пока ей надо подумать дальше.

Это был вариант с настоящим письмом, при котором ей ничего особенно хорошего не светит.

Рассматриваем развилку с подложным письмом. На которой все еще хуже и паршивее. Искать Марию и в этом случае нормально не будут, а вот Иоанна подставляют, как Георг Пятый Николая Второго. *

*— Николай Второй так рассчитывал после отречения доживать в Англии, что даже деньги свои туда перевел. Деньги взяли, Николая не пустили. Результат — Ипатьевский дом. Увы. Прим. авт.

Более того, рассчитывать, что монахини организуют поиски, вообще в этом случае не приходится, Мария тут три раза помереть успеет, пока ее хоть кто-то найдет.

Анна?

Она, конечно, умненькая и серьезная девочка, но с настоятельницей точно не справится. А если будет закатывать истерики и требовать...

Твою мать!!!

Рядом с ней будет эта сучка, Лизанда! И что она с ребенком сделает, кто ж ее знает?! Вот тут Мария и взбесилась. Ее ребенок?! Рядом с убийцей?

Такая волна злости поднялась, что ей-ей, окажись рядом Лизанда, добавки бы ей не понадобилось. Руками бы в горло вцепилась, удавила паскуду!

Мария потрясла головой, злобно шипя ругательства. Что, мы оказываемся в той же ситуации?

Спасение утопающих дело рук самих утопающих?

Ну и... сами виноваты, граждане. Когда она отсюда выйдет, впереди все будет разбегаться, а позади — пылать и рыдать. Впрочем, она не слишком привередлива. Могут рыдать и впереди, она не настаивает на соблюдении всех формальностей.

Мария потянулась к сумке.

Темнота окружала ее, давила, пыталась словно растворить в себе... ну-ну. И не такое бывало в ее жизни... не работали вы в бухгалтерии в девяностых. Случалось Марии и с 'братками' разговаривать. Не хотелось ей о том опыте вспоминать, да из песни слова не выкинешь. Было... и не знала она тогда, вернется к вечеру домой, или детей сиротами оставит. Это уж сейчас вспоминается анекдотом, а как она себя тогда повела...

Кто-то в стрессовой ситуации срывается в истерику, а Мария, наоборот, в агрессию. Братки посмотрели, да и развернулись, столько бешеной неукротимой злости почуяли они от женщины, что проще было не связываться. Даже тупое 'мясо' бояться умеет.

Вот и сейчас, она плюнула на все, и полезла в сумку. Может, и уцелели свечи? Чего тут думать? Оглядеться надо, куда ее занесло, а потом уж решать, что дальше будет.

Одна свеча уцелела. Вторая увы, переломилась пополам, ну да ладно. Это не сотовый телефон, гореть свечка все равно будет. А пока...

Твою мать!

Да сработаешь ты когда-нибудь, сволочь средневековая?!

Крепкое слово подействовало и на огниво. Мария кое-как разожгла свечку, и принялась оглядываться. Сначала — вверх.

— Б...!

Вверху ее ничего не порадовало. Глухо, как в танке. Кстати, если вспомнить, она и шагов не слышала, а наверняка же эта сволочь там ходила? Значит, капитально сделано, и достаточно высоко. Просто так не долезть.

Есть ли возможность открыть плиту изнутри?

Ну... наверное. Но для этого надо оглядеться по сторонам. Тут лестница есть вообще? Свечка — это вам не галогеновая лампа, у нее радиус весьма ограниченный, так что для начала Мария посветила себе под ноги.

— Б...!

Кажется, это слово у нее станет любимым и тотемным! И есть, отчего!

Ей не просто повезло, ей ПОВЕЗЛО так, что впору не отходя от кассы молиться начинать. Дня три, без отдыха и продыха.

Есть такая штука — ублиет. Подземная яма, куда скидывали людей, и они там помирали. Яму делали глубокую, метров десять-пятнадцать, и мостили камнем, так что у жертвы был хороший шанс разбиться сразу. Или напороться на колья, которыми добрые люди мостили дно ямы. Третий вариант? И он есть, для хорошего человека не жалко. Сиди и помирай долго и печально.

Вот это бы Марию и ждало. Но — местный ублиет (кстати, а откуда у Лизанды такие познания? Надо ей будет дать исповедаться перед смертью!) за давностью просто пришел в негодность. То есть копали-то его тщательно, и стены камнем выложили, и может, даже колья навтыкали. Не учли только монастырь и натуральное хозяйство. И грунтовые воды.

Может, тысячу лет назад тут этих вод и не было, дело житейское. Но за такое время сколько чего поменяется? Где холмы были, там равнина будет, и лес вырасти успеет. А где воды не было, там она протекла, прокопалась, да и тектонические подвижки, наверное, какие-то есть. Это ж все-таки полуостров, типа 'итальянского сапожка', тут всякое быть может.

Если ту же Италию вспомнить... когда Мария Ивановна туда ездила отдыхать, им гид рассказывал, что в среднем, раз в четыре года в Италии случается землетрясение силой до пяти баллов. А по мелочи так и вовсе регулярно. Народ привык, живет себе, жизни радуется.

Итак, была это яма. Большая, круглая, может, и с кольями на дне. А стала...

Время прошло, одна из стен ямы попросту обрушилась, и завалила всю средневековую архитектуру. Получилась большая куча земли, на которой Мария и сидела.

И дыра в стене. Большая, не то, что кроту — слону пройти хватит.

Мария кое-как попробовала подняться на ноги.

Ну что?

Терпимо, братцы-акробатцы. Ноги держат, не подгибаются. Шаг? Еще шаг?

Нет, ничего не сломано. Ушибы, наверняка, есть, но это потом проявится. А пара часов у нее есть, пока в теле адреналин гуляет. Мария Ивановна помнила, как она руку ломала.

Упала зимой, встала, да и пошла. Успела донести до дома сумки, приготовить ужин, и только ночью ее накрыло так, что пришлось наутро в травмпункт ехать. Там уж ей и сообщили, перелом у вас. Хорошо еще, закрытый.*

*— история из жизни, прим. авт.

Мария еще раз поглядела наверх.

Нет, лестницы тут не предусмотрено, дотянуться у нее до крышки люка не получится, да и... нужен ли здесь поворотный механизм?

Понятно, из храма его открыть могут. Должны и стопор предусмотреть, чтобы, допустим, кто-то спустился и тушку вытащил. А изнутри — зачем? Лестницы нет, так что простите, не предусмотрено.

Даже если...

ЕСЛИ!

Если случится чудо, если человек не расшибется, если окажется альпинистом и сможет в полной темноте вскарабкаться по стенам, и нащупать поворотный механизм?

Простите, чушь!

Марии просто повезло, но вряд ли так везло кому-то еще. Вот она, отлично видит и стену, и осыпь чувствуется, и провал за ее спиной...

Лезем или ползем?

Мария подумала еще пару минут.

Нет, не долезет она, нереально. Остается только ползти в дыру, и надеяться, что куда-то она да приведет. Ну-ка, проверим на свечке?

Пламя свечи едва заметно подрагивало, а это уже радовало. Значит, какой-то источник воздуха там впереди есть. Кстати, бедняги могли и просто задыхаться тут под землей, вряд ли в ублиете была предусмотрена вентиляция. А надолго ли хватит тут воздуха?

Если Мария сидит и размышляет о жизни вот уже минут пятнадцать, значит — он есть. И еще, заметим, свеча не гаснет, то есть концентрация углекислого газа не сильно повышена...

Ползем, Маня, ползем. Только у нас, только для вас — подземельная белка. Вам не нравится? Поверьте, ей — тоже.

И для начала...

Проклиная все на свете, в том числе долбанную юбку и отсутствие трусов, Мария решительно сделала из своего макси — миди. Сняла нижнюю юбку и порезала на ленты, обмотала руки, а остаток намотала на талию. Сняла верхнюю юбку, порезала кое-как и намотала на ноги. Ей тут еще ползать, чего руки-ноги то обдирать? Чай, родные, не взаймы взятые. Хотя... хм.

И поползла.

Тот еще квест, ползти по дыре на четвереньках, а если так, то вообще на трех конечностях, а четвертой перед собой еще свечу переставлять. Надо же видеть, куда она ползет?

Надо...

Мария так прикидывала, что ПОД храм. Если эта ловушка была у наружной стены храма... ну да, так вспомнить, они на фреску смотрели, которая была на стене, и падала Мария лицом к стене. И не поворачивалась, вроде бы. Значит — под храм.

Странно как-то.

Теоретически, Мария бы не удивилась разрушениям, направленным наружу. Если деревья проросли, если подмыло фундамент, если еще какие-то обстоятельства, скажем, рядом строили коровник или колодец...

Ой, бывает.

Но у нее другой случай. Если так подумать, больше всего похоже, что когда строили, соединяли коридорами несколько помещений. Или... минуту?

Тьфу, дура она гольная! О самом простом не подумать!

Если надо достать тело из ублиета, или это тело добить... чего его на веревках-то таскать? Намного проще прийти и сделать. Скажем, была раньше потайная — или не особенно потайная дверь, по которой можно было прийти, полюбоваться или добить врага, и коридор был, а потом тряхануло, ну и обрушилась туда часть земли. Туда-оттуда...

А это что значит?

Что под храмом не одно помещение. Колодец только часть его внутренней системы, а так есть и еще что-то. Интересно, что именно?

И Мария упорно ползла, пока не уткнулась в стену.

— Б...!

Нет, надо это дело прекращать. Вряд ли народ оценит все богатство русского матерного, который она может принести в новый мир. Но стена же?

Но...

Мария уселась на попу, благо, размер тоннеля позволял, и принялась вести свечкой вдоль стены.

— Ага...

От стены ощутимо сквозило, теперь даже она почувствовала. То есть...

Эх, ломик бы! Два! А у нее ничего под рукой толкового нет.

Мария принялась исследовать камни, внимательно осматривая целостность строительного раствора. Ну... если так подумать, вот этот камень ей нравится. Для начала. Он и не слишком крупный, и выдается из общей кладки, хотя и не очень сильно. Так что...

Мария достала кинжал, и принялась за работу.

Медленно, очень медленно и аккуратно, погасив свечку, она на ощупь вычищала строительный раствор вокруг камня. Благо, нож оказался хорошим, спасибо тебе, кузнец. А строительный раствор не очень хорошим, спасибо тебе, неизвестный строитель. Вот сколько их Мария знала, и чтобы прораб чего не сэкономил? Такого и в наше время нет, и тогда не бывало! Вот и крошится оно... а может, и от возраста, и от сырости, и от землетрясений... Воздух в тоннеле тоже радовал сквозняком. Мария методично и упорно работала. Почистить тут, там, пошатать... и не слишком удивилась, когда после очередного расшатывания, камень просто выпал ей на руки.

Отлично, теперь зажечь свечку и определить самый перспективный из соседних камней. *

*— с кирпичами у автора в детстве получалось. Таким образом делались ступеньки в кирпичной стене. Эх, куда мы только не лазили, хорошо еще, родители не знали. Прим. авт.

Второй камень выцарапать было легче, третий... и сквозняк был вполне отчетливый.

Мария работала, как одержимая. Четвертый камень поддавался хуже, но она его все-таки расшатала, еще раз порадовавшись, что на ней столько тряпок. Давно бы ладони в кровь ссадила.

Пятый.

Показалось ей — или через щели проникает тусклый свет? Красноватый?

Мария закрыла глаза, прислонилась к стене, выдохнула, и еще раз открыла глаза.

Нет, она не ошиблась.

Ну-ка...

Мария подняла один из камней, поудобнее — и грохнула им в стену. Раз, и еще раз, и еще...

И даже не сильно удивилась, когда один из кирпичей выпал из стены наружу. В небольшую комнату, действительно освещенную тусклым красным светом.

Напролом Мария не полезла. Прижала лицо к дыре вгляделась... нет, не понять. Небольшая комната, посреди что-то вроде стола и на нем что-то красноватое слегка светится.

Людей нет?

Мария зажгла свечку, просунула руку в дыру и еще раз осветила комнату. Яснее не стало, разве что убедилась в отсутствии людей. Ну а если так...

Эх, раззудись плечо, размахнись рука...

И порадуйся. Если бы не время, не тектонические подвижки, не выбраться бы ей. Никогда. Но основную работу за нее сделали время и природа.

Бока Мария ободрала знатно, радуясь, что объемы у нее не прежние. Раньше она бы вдвое дольше возилась, а сейчас пролезла, выдохнула и принялась оглядываться. Зажгла свечку, и осмотрелась уже более предметно.

Комната.

Небольшая, самого обычного вида. Посреди комнату... нет, не стол, как ей сначала показалось. Два камня. Один квадратный, обтесанный под его ножку, второй сверху, как плита. Размер?