Случайный билет в детство

На свой этаж поднимался непривычно медленно. Зря я так напрягался с утра. Хоть и приятно ноют мышцы, но сразу такие нагрузки...

Мама встретила удивленно:

— А я гадаю — куда все мои мужчины подевались? — улыбнулась она, — уже начал готовиться к труду и обороне?

— Конечно, мам. А папа в часть уехал. Обещал сегодня раньше дома быть.

— Я знаю. Завтракать садись.

— Сначала в душ.

После душа, сменив бельё, позавтракал. Мама достала кошелек.

— Вот тебе пятьдесят копеек на обед.

— Не надо, мам, — отодвинул я монету — у меня сдача осталась.

Собрав в сумку все учебники (наверняка, сегодня их сдавать будем) и, наведя расческой на голове порядок, я зашел на кухню.

— Готов к труду и обороне.

— Иди уж, военный.

Вышел из подъезда. У лавки туда-сюда прохаживался Савин.

— Привет!

— Привет, — поздоровался он, зло глянув на меня.

— Чего такой злой, — шучу я, — не с той ноги встал?

— Он ещё спрашивает! — сплюнул Олег, — развёл меня как рябёнка. Друг называется!

— Не понял, ты это про что?

Савин опять зыркнул на меня. Как лазером прожег.

— Про гитару, про что ещё? — буркнул он, — и сам на спор меня подбил. Жук!

И сразу пояснил:

— Генку вчера вечером видел.

Вот, блин! Про это я как-то не подумал. Ясно, что Ким рассказал о моей игре у него дома.

— Спор аннулируем?

— Конечно, — кивает Олег, — неспортивно выходит, спорить заведомо на выигрыш.

— Кто бы говорил! Ты тоже хорош! И ведь условие-то какое поставил, — и слегка толкаю кулаком Савина, — Зеленину поцеловать.

— А чего такого? — притворно изумляется друг, — ты ей нравишься, она тебе нравится. Совет да любовь!

— В торец дам, — предупреждаю шутника, — хватит про это. Сам-то не сильно обиделся?

— Не сильно, но мстя моя, — обещает Савин, — будет ужасна.

— Что, 'Онегиным' задекламируешь?

— Нет, потом узнаешь, — хмыкнул Олег, — а 'Онегина' мне учить не особо нужно. Меня отец в наказание учить заставлял, так что ты был бы в пролёте. Если не веришь, могу хоть сейчас начать читать.

— И кто из нас жук? — спрашиваю удивленно.

— Сам такое условие поставил. Я-то при чем?

Странно, помнится, всё по-другому было, не любил он стихи. Или поэтому и не любил, что силой учить заставляли? Но об таких наказаниях родителями Олег мне никогда не говорил. Хотя кто в таком признается? М-да, с желанием для Савина я, получается, лопухнулся. Да и неважно теперь.

До начала уроков двадцать пять минут. Времени вагон. От нашего двора до школы всего сотня метров, на карачках не спеша доползешь. Мы и шли не торопясь, шутливо препираясь.

— А когда ты начал на гитаре играть? — вдруг спросил Олег.

Тут можно и правду сказать, тем более ответ выйдет туманным. Так и ответил:

— Давно.

— Хм, давно. А почему скрывал?

Я пожал плечами и сам спросил:

— А ты почему про стихи скрывал?

— Думал, засмеют. Стеснялся такого наказания.

— А ремень лучше? — усмехнулся я.

— Даже не знаю... — вздохнул Олег и остановился, глядя вперед.

Навстречу нам шел дед Косен. Усталый и задумчивый, он нес сумку с продуктами. Мы поздоровались с ветераном, но Косен Ержанович прошел мимо не заметив нас. Что-то расстроило его. Наверняка в магазине нагрубили.

Савин проводил взглядом ветерана и как-то мечтательно сказал:

— А представь, Серёг. Вот бы сейчас бы на войну попасть, да с автоматом по врагу да-да-да. Да на современных танках. Эх, дали бы немцам!

Покосился на друга. Романтика так и плескалась в его глазах. Только нет на войне романтики. Смерть там. Это здесь пацаны играются в 'войнушку' с игрушечным оружием и не понимают пока, что война это вовсе не игра. Там смерть правит бал, а она не может быть игрушечной. Я не был на войне, так уж вышло, что пропустил оба раза, когда наши ездили в 'командировку'. И оба раза из-за ранений, полученных при задержании. Как ни странно — ножевых. Бывает и на меня проруха. Молодой был, неопытный. Но что творилось 'там' знал. Наши ребята вернулись все, пусть с тяжелыми ранениями, но все. Поэтому я знаю. И мой дед знал, Косен Ержанович и его друг знают. А этот, попасть на войну хочет... попаданец хренов.

Кстати, я тоже попаданец, блин. Попал так, что не сотрешь.

— Война это не игрушки, — сказал я Олегу, остановившись у поворота к школе.

В этот момент мимо нас прошла Зеленина и, одарив меня улыбкой, поплыла впереди, покачивая бедрами. Обалдеть! Челюсть отвисла помимо воли, и не только у меня.

Савин закрыл рот и выдал:

— Ужель та самая Марина? — и повернулся ко мне, — не упускай шанс, мистер ноль-ноль-восемь! Ведь королева!

Опять двадцать пять!

— Я тебя предупреждал! — и пихнул шутника локтем в бок.

— А чё? — закрутил головой Олег, — я ничё. Но вы не сказали нет милорд... нет, но какова!

— Да тебе самому в клоуны идти надо.

— С кем поведёшься...

Школа встретила нас своим обычным гулом, но этот ор был радостным, от осознания того, что сегодня последний учебный день. Ничего, что у многих впереди контрольные и экзамены, общий настрой это не изменяло. Ученики носились на полном форсаже, как будто собрались побыстрей приблизить летние каникулы.

Мы прошли через фойе к лестнице, поднялись на второй этаж и по дороге перед нами жизнь немного замирала. Встречные пацаны останавливались и здоровались. Даже старшеклассники подходили руку пожать.

— Чего это они? — спросил Олег.

— Не знаю.

Первым уроком должна быть литература. Класс находился на втором этаже, в самом конце коридора. Мы вошли в помещение. У первой парты сгрудились девчонки, что-то бурно обсуждая. Они обернулись, увидели меня и Олега, и зашушукались тише, изредка на нас поглядывая.

Мы прошли к 'камчатке' и уселись за парту. Сумки с учебниками засунули под стол. До начала урока ещё десять минут. Выбранный вчера стих в голове прокрутил и подумал — а чего, собственно мне его рассказывать? У меня по литературе все равно четыре. Вот тройки исправить нужнее... кстати.

— У тебя двойка по инглишу, — напоминаю я Олегу.

— Да знаю, — кривится Савин, — а что делать?

— Исправлять, конечно.

— Ага, — хмыкает Олег, — а зелья ты с собой прихватил?

— Без зелья обойдёмся, — говорю, — я набросаю что-нибудь на английском, а ты выучишь. Только надо выучить быстро. Сможешь?

— Смогу, давай свой текст.

— Точно сможешь? — уточнил я.

— Не беспокойся, Пушкин влёт запоминался, а тут пара четверостиший...

Влет запоминался? Тут же спрашиваю:

— Слушай, а почему с такой памятью, у тебя проблемы с английским языком. Не пробовал просто тупо заучивать?

— Не, лень было. Мне Онегина за глаза хватало.

Я хмыкнул — ну да, помню, что Олег учить не любил, лень-матушка, однако. И непоседа был ещё тот.

— Блин, чаю дома надулся, — пробурчал Савин и посмотрел на часы, — время ещё есть пойду до ветру сбегаю.

У первой парты шушуканье продолжалось, и как только Савин поднялся, так сразу половина девчонок посмотрела на нас. Из мужской половины класса мы пришли первыми. Я посмотрел на девчью толпу у первых парт и, на всякий случай, решил сходить с Олегом за компанию. Не хотелось оставаться в классе одному.

Школьные туалеты были рядом и находились в концах каждого коридора.

У двери стоял незнакомый старшеклассник и бдительно смотрел в глубину прохода. 'Часовой' глянул на нас, нахмурил брови и вдруг улыбнулся:

— А, Вязов, здорово!— и тянет руку.

— Здорово, — жму его вялую кисть, — коль не шутишь.

— Какие шутки, пацаны? — слишком показушно трясет рукой старшеклассник.

Понятно, почему тот девятиклассник стоит на 'шухере', чтоб предупредить о появлении учителей. Только непонятно — чего он лебезит перед младшими?

В туалете накурено будь здоров, как будто вся школа по сигарете выкурила. Будь тут пожарная сигнализация, то её давно замкнуло бы от концентрации дыма. А этим хоть бы хны. Четко видны только ноги, остальное размывалось сигаретным смогом. Чего они окно не откроют? Или в целях безопасности на вторых этажах створки заколочены? Но должно что-то открываться для проветривания. Здоровье, блин, портят не только себе. Сейчас вся одежда куревом пропитается. Я прокашлялся и сказал:

— Форточку бы открыли, — и собрался выйти. Лучше Савина снаружи подождать.

— Это кто тут такой борзый? — тут же сипло отозвался кто-то.

Из тумана появляется рука и пытается меня схватить. Привычно перехватываю её. По кафелю катится недокуренная сигарета, а куряка, ойкая, сопровождается мной к выходу.

Снаружи нас встречают круглые глаза 'часового'. Следом из туалета выходит Олег, видит нашу композицию и хмыкает:

— Все резвишься? Пойдём, сейчас звонок будет.

'Часовой' перестаёт таращиться на загнутого товарища и говорит тому:

— Ты чё? Это же Вязов!

— А ты обретаешь популярность, — опять хмыкает друг.

Отпускаю старшеклассника и спрашиваю:

— В чем вообще дело? Чего вы тут за культ личности затеяли?

— Какой ещё культ? — трясет рукой курильщик, — ты с Громиным махался. И в торец ему дал, да так, что тот кровью умылся...

Мля! — в голову закралась нехорошая мысль. Показалось, что эта нездоровая популярность ещё мне аукнется. Я схватил за руку Савина и затащил в класс. Лучше заняться насущными проблемами, а эту мыслю, обдумаю потом.

Следом за нами почти разом зашли пацаны нашего седьмого 'А'. Несмотря на первый звонок, все мальчишки сразу собрались у нашей парты, но Савин тут же зашипел на них:

— Не мешайте, — и уже мне, — Серёг, давай, пиши.

Что бы такое Олегу перевести? А что я думаю-то! Улыбнулся и начал быстро записывать на листок: 'My uncle is the most fair rules. When it is not a joke was sick...'.

— Это что? — глядя на текст, спросил Савин.

— То, что ты быстро заучишь, — ответил я и пробежал глазами весь текст. Вот, блин! У меня получилось примерно так же, как и вчерашний перевод оригинального текста песни. То, что я тут написал, смысл-то несет, но вот рифма отсутствует. Я учил когда-то стихотворения на английском, но вот не помню их точно. И что теперь делать? Может так сойдёт?

В этот момент в класс вошла Елена Михайловна, держа в руках журналы. Все встали.

— Здравствуйте, ребята, — красивым и чарующим голосом поздоровалась учительница, — садитесь.

Батюшки! То есть... я, конечно, помнил, что Щупко была молодым специалистом, но, на сколько она была молодым...

В той жизни на это внимания как-то не обращал. Ну, старше, и что? А теперь... теперь моя взрослая часть отметила обалденную красоту молодой женщины. Стройность, длину ног, прическу... Елена Михайловна сейчас старше на столько же, на сколько был бы старше её я, по прожитой и осознанной жизни. Странно, подумал я, сверстниц побаиваюсь, а взрослых нет. А чего я на... э-э-э, взрослую женщину заглядываюсь? Марина красивей сейчас и ещё больше станет...

Черт, понесло не в ту сторону. Отогнав все лишние мысли, принялся рассматривать оформление класса. Типичный кабинет литературы. Висящие на стене портреты классиков, изречения, отрывки из произведений, а у самой двери висел плакат с надписью 'Слава героям', рисунком Вечного Огня и памятника двадцати восьми Панфиловцам. Наверно ко дню Победы рисовали. Я вздохнул и посмотрел вперед. Над доской висел портрет Ленина. Ну да, куда ж без него? И его завет под портретом: 'Учиться, учиться и учиться'.

Вот и учусь. Во второй раз...

Блин, что же с переводом делать? На родном языке я бы ещё рифму подобрал, а вот на английском... попробовать? Начал переставлять слова, подбирая по созвучию, чтобы не потерялся смысл. Наконец вроде получилось. Внизу текста написал транскрипцию русскими словами. То, что и будет учить Олег.

— Вот, — я пододвинул к нему листок.

— Как это называется?

— Онегин, который Евгений.

— Да ну! — и Савин пробежал глазами по тексту, — тарабарщина какая-то.

Ага, действительно тарабарщина, на 'Уно-уно-уно-ин-моменто' похоже.

— Май анкл хай адиэлс инспай хим... — начал бубнить Савин, — бат увен паст джокинг хи фал сек...

— Учи про себя, — шепнул ему, а сам стал смотреть на учительницу.

— Итак, мы сегодня учимся последний день, — сказала она. — Сегодня же сдаём учебники. Сейчас я по-быстрому объявлю — у кого имеются низкие оценки, и кто может их исправить. Потом вы прочтете стихи...

Классная что-то говорила об исправлении, называла фамилии, в том числе и мою. Ну, то, что у меня в итоге по трем предметам выходят тройки я и сам знал. Но есть возможность исправления...

— Вязов, — вызвала она меня первым. — У тебя есть возможность повысить оценку. Не только по литературе, но и по другим предметам. Стих приготовил?

— Да, Елена Михайловна, — ответил я, и, стараясь не смотреть на её ноги, отвернулся к двери.

Только я собрался начать, и тут опять на глаза попалось изображение памятника и Вечного Огня. Приготовленное произведение неизвестного пока автора решил не читать, а вместо него прочту сочинённый мной когда-то для песни текст, но так и не озвученный музыкально. Просто не смог переложить слова на музыку. Пауза уже слишком затянулась и я начал:

— Гранита красного плита,

Лежат цветы со всех сторон.

А в центре яркая звезда,

Простая надпись, без имён.

Простую надпись ты прочти,

И у огня остановись,

И молча голову склони,

Тут пламя скорби рвётся ввысь.

Я в пламени живу давно.

Я память горечи, утрат.

Я — пламя вечного огня.

Я — неизвестный ваш солдат.

Имею тысячи имён,

Лежу на тысяче полей,

Где я погиб, где был сражен,

И видел тысячи смертей.

Но смерть не властна надо мной,

Пока я в памяти живу.

Опять веду последний бой,

И в ту атаку я иду.

Со смертью был уже на ты.

Я много раз в неё шагал.

И страшной вестью шло домой -

Погиб, и без вести пропал.

Я всем навеки кровный брат.

Имея множество имён,

Я, с миллионами солдат,

В могилах братских погребен.

И каждый вечно будет свят.

Ты помни родина меня.

Я — неизвестный ваш солдат.

Я — пламя вечного огня.

Посмотрел на класс, все сидели с задумчивым видом. Кто-то тяжело вздохнул. Конечно, стих не совсем удачен с литературной точки зрения, но задевает. Так мне Жихарев говорил, единственный, кому я читал сочиненный текст.

— Хорошо, Сергей, — тихо сказала Елена Михайловна, — то есть отлично. К-хм, ты вот что... ты сейчас в учительскую иди, там тебя Александра Владимировна ждёт.

А вот это просто отлично! Значит, по английскому оценка тоже будет положительная. Остались математика и русский, но тут проще. Как сказала Щупко, по результатам контрольных, и будет выставляться оценка в табель.

Я вышел из класса и направился в главный корпус. Учительская была на первом этаже, напротив кабинета директора. Прошел по переходу, спустился по лестнице и остановился у двери.

Интересно, как все будет происходить? Скорей всего Александра Владимировна мне экзамен устроит. Задаст много вопросов, чтобы убедиться в знании языка. Вдруг я тот монолог на зубок выучил? Посмотрим. Постучался и вошел.