Не желая мучиться сомнениями, Правитель осуществил задуманное в ближайший вечер. Стемнело, и он не боялся быть увиденным. Боязнью высоты глава государства не страдал (ему хватало и клаустрофобии), так что, выйдя на каменный карниз, он сделал несколько шагов вдоль стены и оказался рядом с нужным окном. По случаю теплой погоды рама была приоткрыта, но разглядеть что-либо мешали плотно сдвинутые занавеси. Из комнаты доносились голоса. Правитель приказал себе оставаться спокойным и подобрался как можно ближе. Да, так и есть, один голос принадлежит женщине, но его ли дочери? Он вслушивался и не узнавал. Голос казался похожим, но таких теплых интонаций он в нем никогда не замечал. Другим, конечно же, был его крестник. Слова разобрать почти не удавалось, но повторенное несколько раз на протяжении разговора имя "Энджи" настораживало. Вполне допустимое сокращение для имени его ангелоподобной дочери. Нужно исхитриться и заглянуть в комнату. Оконная решетка снизу почти наполовину заросла плющом, поэтому Правитель пригнулся и, не рискуя быть увиденным из башни, держась за прутья, устроился у окна. Он хотел уже осторожно протянуть руку и чуть раздвинуть занавеси, но это сделал за него слабый ветерок.
Картина, представшая пред взором Правителя, привела его в бешенство. За столом сидели и ужинали его дочь и крестник. Судя по их виду и непринужденной болтовне, они далеко не в первый раз проводили время таким образом. Трапеза подходила к концу, и они не столько ели, сколько разговаривали и глядели друг на друга. Ярость застилала глаза Правителя, но он с удивлением заметил, каким счастьем светятся лица молодых людей. "Не удивительно, что я не узнал ее голос", — пронеслось у него в голове, — "она мурлычет и смотрит на него, как кошка. А этот дурак так и тает!" Далее последовала нецензурная лексика.
Тем временем ужин был окончен. Евангелина быстро убрала со стола, Филип поймал ее за руку, притянул к себе и стал целовать, раздевая. Она с видимым удовольствием подчинилась и принялась стаскивать с него рубашку. Их ласки становились все более откровенными. Наконец девушка оказалась полностью обнаженной, тогда молодой человек приподнял ее и посадил на стол. Она засмеялась и что-то сказала, но Правитель совершенно не желал вслушиваться в слова. Любовники снова стали целоваться. Ив, не теряя времени, расстегнула штаны Филипа, и оттуда восстал его огромный член. "Неужели она сможет...? " — мелькнуло в голове у Правителя, но он тут же получил ответ на свой вопрос. Судя по тому, как свободно парень задвигал бедрами, она смогла. Больше Правитель был не в силах выносить это зрелище. "Говорили, даже девкам он не мог засунуть целиком, а моя дочь... ", — подумал он, но тут же велел себе прекратить. Он с трудом стал перемещаться к окну пустой комнаты, стараясь отключить сознание от страстных стонов Евангелины. Вскоре он благополучно слез с подоконника.
Правителя душила невероятная, слепая ярость. Больше всего ему сейчас хотелось ворваться в башню, стащить Филипа со своей дочери, надавать по морде, а потом придушить на глазах у этой девки. Но он потому и стал главой государства, что никогда не поддавался эмоциям, сдержался и на этот раз. "Как они спелись, эти голубки!" — думал он. — "С каких пор они меня дурачат? Всегда смотрят такими чистыми глазами, что один, что другая. Если б я сам не увидел, никогда бы не поверил!" С водоворотом таких мыслей в голове он, умудряясь внешне оставаться совершенно спокойным, открыл дверь, вышел из комнаты, запер ее снаружи и отправился к себе. По дороге он постарался успокоиться и внутренне, дабы иметь возможность выработать план действий.
Правитель не мог заснуть всю ночь, зато к утру у него сложилась довольно четкая и приемлемая схема действий. Да, он был невероятно зол и на дочь, за то, что та посмела ослушаться и столь ловко провела его, и на крестника, который так обманул его доверие. Ему очень хотелось наказать обоих как можно более жестоко. Не один раз в голове проносились мысли вроде: "Отправить бы девчонку в бордель, раз ей так нравится трахаться", или: "Жеребца нужно было сразу сделать мерином." Но он отлично понимал: подобные действия строго караются законом, который сам глава государства ставил превыше всего. "Не стоит падать в грязь, где уже барахтаются эти оба", — думал Правитель. Повесить Филипа теперь было гораздо сложнее, чем в начале. Требовался суд, а объяснять, почему Жеребец полгода жил во дворце и общался с главой государства почти каждый день, не хотелось. И, наконец, Правитель успел привязаться к крестнику и, как бы ни был зол на него сейчас, зная свой вспыльчивый характер, чувствовал: гнев поутихнет, и он может пожалеть об опрометчивом решении.
Еще раз все обдумав и взвесив возможные последствия, Правитель решил для начала вызвать любовников к себе и сообщить им о своей осведомленности. Он был уверен — их страх и отчаяние очень успокоят его ярость. С дочерью, к сожалению, сделать ничего будет нельзя, а вот крестнику придется так или иначе заплатить. "Но он и виноват больше, он же мужчина. Какой спрос с этой похотливой дуры, они все такие, а у него голова должна быть на плечах, а не болтаться между ног", — с такими мыслями Правитель прилег на пару часов отдохнуть перед предстоящей встречей с Филипом и Евангелиной.
На следующее утро к Ив пришел слуга и сообщил, что Правитель ждет ее у себя. Она быстро закончила завтракать и отправилась к отцу. Подойдя к дверям кабинета, девушка уже хотела войти, но один из гвардейцев, стоявших в карауле, сказал:
— Прошу прощения, моя леди, его величество занят и просил вас немного подождать.
Ив молча отошла и села в одно из кресел, стоявших в приемной. Ничего необычного в происходящем не было, отец нередко заставлял ее ждать, как она подозревала, исключительно из вредности и желания унизить. Девушка бросила взгляд на гвардейцев, думая, что они, как это часто случалось, будут таращиться на нее, но те смотрели прямо перед собой. "А почему, собственно, меня так раздражают их взгляды? Каково им стоять тут несколько часов и разглядывать эту унылую комнату, когда она совершенно пуста?"
Приемная действительно не радовала глаз. Небольшая, почти квадратная комната без окон, стены затянуты темно-коричневой кожей с потускневшим и кое-где подвытершимся золотым тиснением. Вдоль стен стояли стулья и несколько кресел для ждущих своей очереди посетителей. В углу возвышался высокий многосвечный канделябр. Ив, очень быстро заскучавшая, с тоской разглядывала низкий потолок, украшенный резными деревянными панелями, потемневшими от времени и свечной копоти. Вдруг в коридоре раздались приближающиеся мужские голоса, сменившиеся на подходе к приемной взрывом весьма неприличного в таком месте смеха. Дочь Правителя насторожилась: так вести себя у дверей кабинета главы государства мог, пожалуй, только Филип. Она не ошиблась: он тут же появился на пороге, улыбаясь во весь рот. Увидев ее, он посерьезнел, вежливо поклонился и пожелал доброго утра. Из коридора продолжал доноситься сдавленный смех. Ив мрачно кивнула в ответ и поспешила отвести взгляд, чтобы не прыснуть. Глаза Филипа искрились безудержным весельем, и на душе у нее сразу стало легко. Гвардейцы, стоявшие в карауле, тоже воспряли духом.
— Привет, ты там смену нашу не встретил? — спросил один из них. — Что-то они запаздывают.
— Привет, ребята. Извините, запаздывают из-за меня. Я их нагнал по дороге сюда и слишком удачно пошутил — они до сих пор просмеяться не могут. — Он кивнул головой назад, туда, откуда еще минуту назад раздавался сдавленный смех. — Думаю, сейчас подойдут.
— Хорошо, потом заставим твою шутку рассказать. Что-то рано тебя сегодня Старикан пригласил.
— Будет опять про тяжелую ситуацию в Восточных провинциях весь день бубнить, — хмыкнул молодой человек и направился к двери кабинета, не обращая внимания на Ив.
— Подожди, он велел тебе зайти одновременно с ее высочеством, — гвардеец подмигнул Филипу и сказал, обращаясь к дочери Правителя:
— Моя леди, прошу вас.
Ив происходящее очень не понравилось. Зачем отец пригласил их одновременно? Но делать было нечего, она встала и пошла к дверям. Гвардейцы открыли их, Филип с церемонным поклоном пропустил ее вперед, сам вошел следом.
Правитель прохаживался у дальней стены, не глядя на вошедших. Молодые люди поздоровались с ним, но он не ответил, не предложил сесть и не прекратил своего движения. У Ив внезапно что-то оборвалось внутри, происходящее не сулило ничего хорошего. Тем временем Правитель остановился, скрестив руки на груди, и вперил взгляд в вошедших. Филип, которому, как и Ив, стало не по себе, решил прервать молчание.
— Вы хотели меня видеть, крестный?
Правитель, не меняясь в лице и не повышая голоса, произнес:
— Мне известно, что прошлую ночь вы провели вместе и, судя по всему, это далеко не в первый раз.
Молодые люди, вопреки его ожиданиям, не обменялись взглядами и даже немного отодвинулись друг от друга. Ив, хватаясь за последнюю соломинку, надеялась, что Правитель решил проверить их, на самом деле ничего не зная.
— Отец, вы совсем помешались на своих подозрениях, — быстро произнесла она, надеясь, что Филип поймет и подхватит ее игру, — чтобы я стала спать с ним? По вашему крестнику каторга плачет!
Она хотела сказать "виселица", но в последний момент побоялась накликать беду и заменила слово.
— Так ваша дочь знает... — начал было Филип, прекрасно сообразивший к чему клонит его подруга, но тут Правитель изо всех сил ударил кулаком по столу и заорал:
— Молчать!!!
Наступила тишина. Он продолжал буравить взглядом дочь и крестника. Их лица ничего не выражали, и это его невероятно бесило.
— Можете прекратить притворяться, я видел все собственными глазами.
Ив смертельно побледнела, она знала — на такой блеф отец не пойдет, но Филип, гораздо хуже изучивший Правителя, еще пытался выкрутиться.
— Может, вы ошиблись окном или замочной скважиной, крестный? — спросил он. — Я сплю без света, и вам было бы трудно что-то разглядеть.
Правитель, чье настроение несколько улучшилось при виде изменившегося лица дочери, ответил:
— Может, ты и спишь без света, лживый щенок, но трахаться предпочитаешь так, чтобы все было видно. Ты разложил ее на столе, и тебе, похоже, так не терпелось, что даже штаны некогда было снять!
Теперь и по лицу Филипа разлилась неестественная бледность.
— Ты и имя ей для постели придумал: Энджи. Моей дочери нравится?
Филип, в голове которого будто гудел огромный колокол, взглянул на Ив. Та еле держалась на ногах, он быстро сделал шаг в ее сторону, она прижалась к нему спиной и распростерла руки, будто пытаясь защитить его от Правителя.
— Это моя вина, — хриплым низким голосом прорычала она. — Делайте со мной что хотите...
— Конечно, это твоя вина, — почти засмеялся Правитель. — Я с самого начала знал: если это случится, то только по твоей вине. И предупреждал тебя — вина будет твоя, а наказание — его.
— Нет!
Ив чуть не срывалась на визг и бросилась бы на отца, если б Филип не удержал ее, схватив за руки чуть повыше локтей. Она стала вырываться, крича:
— Пусти, пусти меня! Я задушу его голыми руками!
Правитель с холодной улыбкой взирал на эту сцену. Филип развернул Ив к себе лицом и легонько встряхнул.
— Пусти! — она продолжала вырываться.
— Энджи, — прошептал он, глядя ей в глаза. Она немного утихла. Он прижал ее к себе и продолжал шептать, уже на ухо: — Успокойся, сейчас ты мне ничем не поможешь, только разозлишь его еще больше. А вот потом ты должна будешь вытащить меня. Поняла?
Она затихла и чуть заметно кивнула. Правитель театрально зааплодировал.
— Вот что значит иметь опыт в общении с женщинами! За пару секунд достиг того, что мне не удавалось годами!
Филип ничего не ответил, поднял голову и взглянул в лицо Правителю. Тот какое-то время смотрел на крестника почти с жалостью, потом сказал:
— Какой же ты дурак! Отказаться от всего, что я тебе предложил, ради этой смазливой дряни. А я-то относился к тебе почти как к сыну... Думаешь, она любит тебя? Она просто хотела досадить мне!
Филип по-прежнему молчал. Тогда Правитель обратился к дочери, которая стояла, прижавшись к своему избраннику:
— А ты! Столько лет морочила мне голову, мол, мужчины вызывают у нее отвращение, а, оказывается, поблизости просто не было члена подходящего размера. И насколько я мог разглядеть, ты управлялась с ним гораздо ловчее, чем шлюхи в борделе. Благородная девица!..
Он закончил фразу грубым ругательством. Ив ничего не ответила, но Филип не смог промолчать.
— Прекратите разговаривать с ней в таком тоне...
— Или что?
— Фил, не надо, он делает это специально, — теперь уже Ив пыталась сдерживать Филипа.
— Как трогательно вы заботитесь друг о друге! — съязвил Правитель. — Расскажите-ка, сколько времени спите вместе?
Они молчали.
— Отвечать, когда спрашивают! — заорал Правитель.
Филип нехотя разжал губы:
— Около полугода.
Правитель аж побагровел от ярости. Вчера вечером он, конечно, понял: виденное им происходит далеко не впервые, но никак не предполагал, что его водили за нос так долго.
— Значит, ты не выдержал и месяца, щенок! И вы уже переспали, когда я знакомил вас на балу?
— Я выдержал чуть больше месяца. Да, ко времени бала мы уже были вместе, — бесстрастно ответил Филип.
Собственная судьба в настоящий момент его не волновала, да он никогда и не думал о благополучном финале своих отношений с дочерью крестного. Но ему невыносимо было смотреть на страдания Ив. За все время их связи он ни разу не позволил себе поверить, что ее привязывает к нему не только физическое влечение, хотя она и пыталась убедить его в обратном. Теперь, видя ее искренний страх за него, Филип засомневался. А вдруг он действительно ей нужен?
Правитель со злостью смотрел на молодых людей. Судя по их лицам, оба успели втрескаться не на шутку.
— Тебя повесят завтра же, — неожиданно сказал глава государства крестнику. — А тебя я заставлю смотреть, — кивнул он дочери.
Это было неправдой, но он не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за их реакцией. Мальчишка только побледнел еще сильнее и бросил какой-то беспомощный взгляд на свою подругу, та на него и не взглянула, ее ставшие совсем безумными глаза, были прикованы к лицу Правителя. Вдруг она вывернулась из рук Филипа и кинулась на колени перед отцом.
— Отец, умоляю, пощадите его! — по ее щекам потекли слезы. — Я сделаю все, что захотите! Я никогда не скажу слова поперек, выйду замуж по вашему выбору, — Правитель заметил, как изменилось лицо крестника при этих словах, — все, все, что угодно, только оставьте ему жизнь!
Ее отец молчал, наслаждаясь страхом и горем девушки и стараясь не показать этого. Он никогда не видел Ив такой, даже не думал, что она способна на подобные чувства, но сомневаться в ее искренности после увиденного прошлой ночью, не приходилось.
