В замке нас сразу размещают в казарме, отводят в столовую и оставляют одних. Пообедав, мы ждём, но нами никто не занимается. Это удивительно, существует определённый порядок — нас целый отряди и капитан дружины должен лично с нами познакомиться и зачитать приказ о зачислении на службу. Потом поставить на вещевое довольство и выделить жильё, ну и тому подобное — но никто из сеньората замка не появляется. Мы начинаем нервничать, но тут приходит Куини и сообщает, что баронесса, коннетабль и капитан дружины умчались в северную деревню, где что-то стряслось. Слава богам, хоть какое-то объяснение. Затем приходит Вадим — он вместе с Куини командовал рейдовым отрядом Кееса, и с Тевией составляют план занятий. Основное внимание будет уделено стрельбе из ружей и боевому слаживанию. Мы-то рассчитывали этой зимой отдохнуть в тепле, но Кеес, похоже, собирается водить войска в походы круглый год. Тут появляется Дмитрий — капитан дружины и экономка от баронессы. Нам зачитан приказ и выделено всё полагающееся — от жилья до шматья и жалования. Видим — зимние походы нам точно предстоят, выдали тёплые комбинезоны и сапоги на меху. Тем лучше, значит Фанаху и зимой покоя не видать. Войск же в замке уже немало, а судя по привезённым брёвнам и собираемым из них домам, будет ещё больше.
Часть одежды и обуви оставляем в казарме, остальное относим к себе, заодно знакомимся с выделенным жильём. Мне и другим десятницам выделили квартиру, где у каждой своя комната — как хорошо, наконец, побыть одной, а то приходилось постоянно находиться вместе с остальными. Конечно, наши девочки все хорошие, но я от них уже устала — хотя завтра захочу снова к ним. Подхожу к окну — на площади бойцы тренируются в стрельбе, шуму от ружей намного больше, чем от луков, но никуда не деться. Весь восток замка стал военным лагерем и каждая площадка используется для тренировки войск. А снаружи занятия не проводятся — незачем врагам знать, сколько у нас войск и как они обучаются. Много народу — много шуму, но мы по мужикам соскучились. Ведь в лесу и на дороги увидишь небритую морду и сразу в неё стрелу, а челядь на постоялом дворе мы за мужиков не считаем. В замке же через окно можно высмотреть подходящего парня, но я себе уже выбрала. Надо будет вечерком отловить Вадима и пообщаться — может и сладится. Мужчина он симпатичный, подход к женщинам знает, да и воитель хороший. Гадство, и помечтать не дадут — опять Тевия зовёт.
Наша атамана, теперь командир взвода сообщает, что отдыхать и прохлаждаться будем после победы, а уже завтра с утра приступаем к занятиям. И тренироваться придётся интенсивно — все войска будут очищать Бирейнон и соседние владения от банд. Не исключены и более серьёзные операции — но какие именно Тевии не сказали. С этим понятно, дураков нет раскрывать свои планы всем и каждому, но мне любопытно — неужели Кеес вздумал захватить какой-нибудь замок? Для этого войск у него явно мало, для защиты же владения — много. Но мне не до загадок — поставлю на завтра задачу своим пантерам, оденусь покрасивее и в люди!
Как обычно развлекаются бойцы в замках? Выбирается площадь между Домом Оружия и Домом Урожая, и на ней устраиваются гуляния. Иногда кто-нибудь из бойцов музицирует, поёт или рассказывает, а остальные собираются группками и треплются. Но сейчас уже холодно, а зимой во дворе будет совсем неуютно. Мне моя прабабка рассказывала, что до войны бейлифов в замках была специальная площадка, магически закрытая от осадков. Рядом была сцена, на которой играли музыканты, выступали артисты и просто желающие. А народ развлекался. В Бирейноне капитан дружины организовал нечто подобное, но не на улице, а в трапезной после ужина. Убрали столы, установили какую-то музыкальную фиговину и роздали бирки, по которым можно взять стакан вина с фруктой, либо кружку пива с закусью. Нения на это ворчала — мол, жадность их заела, поставили бы бочки и пей сколько влезет. Но это она зря — первая же упилась бы!
Народу было много — все военные, что не на дежурстве, а из гражданских в основном бабы. Был там и Димитир, но его плотно обложили — не драться же мне. А вот на окружавших Вадима бабонек я зыркнула и они сразу поняли — с амазонкой лучше не связываться. Ему настроили кристалл-переводчик и мы не только танцевали, но и поговорили и поцеловались. Он даже проводил меня (боевую ведьму!) до дому, наверное, пригласи я его к себе, он бы поднялся и остался бы до утра. Но я решила не торопить события, хотя от длительного воздержания и устала — кто их знает, какие у пришельцев с другого Мира обычаи.
======================Выложено в Инет 31.01.11 ==================================
К сожалению, эти вечера устраиваются через день, впрочем первый день занятий меня умотал. Тевия оставила лишь несколько лучниц и арбалетчиц, которые мчащемуся всаднику в глаз попадут, а остальным вручила автоматы. Хотя Нении и ещё некоторым оставила ятаганы — рубаки нам тоже нужны. К обеду мы оглохли и у всех болели плечи — хорошо, что потом нам дали лёгкие ружья с маленькими пулями. Но они только для тренировок и не годятся для войны. Ещё атамана нас предупредила, что на днях наша очередь идти в рейд. Поэтому в первый же вечер я затащила Вадима к себе — оказывается, пришлецы с Земли правильные ребята.
Рейд нам задали длинный — до замка Ли-ири с ночёвкой в нём. Дмитрий повёл два взвода и мы долго сжимали рукоятки ятаганов — привыкли, что в каждой вылазке случается схватка. Но навстречу нам попадались только крестьянские телеги, да редкие отрядики всадников. До полудня мы уже были в замке Микилееса, где пообедали и передохнули и дальше ехали уже расслабившись. Нам повезло — встречная банда столкнулась с другим взводом, который встретил их огнём и уничтожил всех. А Тевия всю оставшуюся дорогу ругалась:
— И это амазонки, да вы слепые курицы и много, много чего ещё.
Дальше ехали собравшись, готовые к бою, хотя видели — разбойники из наших лесов ушли. В замке Ли-ири переночевали, а утром поразвлеклись — Корин Тарин-Киф прислал отряд наёмников. Всем понятно, что небольшим отрядом даже на стену не заберёшься, но пошуметь и пограбить крестьян можно. Только пока они кричали у одних ворот, мы выскочили из других, отрезали им путь к бегству и потренировались в стрельбе. Автомат — штука хорошая, их слабые защитные амулетики пулю не держат. Трупы мы ограбили, лошадей забрали, а тела пусть убирают люди Ли-ири — нам надо торопиться обратно. В общем, жизнь в Бирейноне меня, как и моих подруг, вполне устраивает — кормят хорошо, жильё уютное, да и хорошим любовником обзавелась. А что весь день тренировки и раз в неделю рейды, так как же иначе — наше дело военное. Что мне ещё понравилось, все сеньоры — и Кеес, и Маэрим, и Димитир, и даже старый барон заходили и интересовались, как мы устроились и что нам нужно. Только Тиуму не до нас — он магов тренирует.
Кочубей
Да, жизнь такие фортели выкидывает — закачаешься. Был я лейтенантом Ванькой и вдруг — сеньор Кочубей. В части нас, лейтенантов, всякие майоры за людей не считали, разве что за пивом не гоняли — на это рядовые имеются. А теперича у меня трёхкомнатная квартира, жратвы от пуза, а бабы сами на шею вешаются. Конечно, службу спрашивают, но тут мы рады стараться. Моё отделение тренируется вместе с отрядом другого сеньора — Маэри-Кэсэн Синита-Роу, пока выговоришь — язык сломаешь. Но я его просто Маем называю, а он меня Ивом, между нами, сеньорами (!) условности не нужны. Кстати, раньше он был атаманом разбойников, чего совсем не стесняется, а его отряд — это бывшая банда. И он очень рад, что перешёл служить к Кеесу, а почему — я не понял, кристалл-переводчик лажает. Но главное уяснил — всех его родственников убил бейлиф, а наш командир с ним воюет и Май надеется отомстить. Сеньор же он настоящий, я у него учусь быть всегда человеком чести — ведь у меня предков не меньше, ещё Пушкин о них писал.
Кеес
Воскресенье-3, вечер и ночь на понедельник-3
Тройка пацанов-наблюдателей валяется около прохода и никакого наблюдения не ведёт. Того парня, который в прошлый раз меня чуть не засёк, среди них нет. Проскальзываю мимо них незамеченным и направляюсь в деревню. Скидываю невидимость перед крайним деревом, а на флягу накладываю морок в форме саквояжа. Вскоре деревенские замечают меня и несколько детишек бегут с криками к дому Марака. В их воплях мне удалось выделить только своё имя — Кеес. Марак выходит из своего дома, приветствует меня с улыбкой и предлагает пройти к старосте. По дороге пытаюсь узнать, какое сейчас время года? Он меня не понимает, а из последующих моих вопросов выясняется, что здесь всегда жарко и только раз в год льют дожди, но их сезон давно закончился. Так с разговором мы доходим до дома старосты. Около дома на небольшой площадке на солнцепёке стоит тот самый внимательный пацан, похоже наказанный за что-то. В стороне в тени пальмы сидит жрец. Похоже, староста замечает нас в окно, потому что выскакивает и приветствует меня, а затем начинает быстро о чём-то просить. Я же обращаюсь к Мараку:
— Выясни, за что наказан этот парень.
Марак спрашивает старосту и отвечает:
— Амарат ирим Куарт говорит, что это мелочь недостойная твоего внимания, а у нас есть серьёзная проблема ...
Я прерываю его:
— Какая проблема самая важная, решать мне, — и жёстко смотрю старосте в глаза. Видимо мой взгляд сопровождается лёгким ментальным ударом — староста вдруг бледнеет и начинает объяснять, не дожидаясь вопроса Марака. Оказывается его племянник, командир отряда наблюдателей за проходом, обвинил этого парня, что тот плохо ведёт наблюдение, часто пропускает важное и вообще невнимателен.
— Твой племянник враль и подлец, — заявляю я, — этот парень единственный, кто вёл реальное наблюдение и в прошлый раз почти заметил меня. Ему помешал твой племянник. Сегодня я спокойно прошёл через проход и не один болван не трепыхнулся. Посади вместо племянника и его дружков пятилетнюю малышню — толку будет больше.
Староста моей речью почти раздавлен. Оказывается, то же самое говорил ему жрец, так как наказанный парень его двоюродный племянник. В подобных деревнях все всем приходятся родственниками. Отсюда вытекают довольно сложные отношения, и теперь жрец что-то отыграл у старосты. Амарат кричит в окно дома, и оттуда выходят два здоровых мужика с палками и спешат к проходу. Жрец идёт с ними, а я сажусь в тенёк на его место. Староста подходит ко мне и рассказывает, что появились гигантские ящерицы, которые вытаптывают поля и разрушают арыки. Мне лень вставать и я заявляю старосте, что сначала надо разобраться с охраной прохода. А то в следующий мой приход в деревне живых людей не останется, а будут валяться отдельно руки, ноги и головы. Около нас собралась группа жителей, и они нехорошо смотрят на старосту. Вскоре показываются мужики, гонящие палками пацанов, у которых связаны руки. Они сообщают, что ребята валялись в теньке и не следили за проходом. Племянник старосты падает на колени и причитает. Марак переводит — оказывается, они глаз не спускали с прохода и даже крысу заметили бы.
— Переведи им, что я чуток больше крысы, но они даже не посмотрели в мою сторону.
Группа уже разрослась в небольшую толпу и, услышав моё заявление от Марака, потешается, а виновный зло глядит в мою сторону. Слово берёт жрец и изрекает, что раньше подобных стражей клеймили и поручали им в дальнейшем только женскую работу. Я интересуюсь, как именно клеймили, и жрец рисует прутиком на земле руны "Враль" и "Слепец". Мне приходится немного постараться, чтобы построить их у себя на руке, а потом я подхожу к парню и даю ему пощёчину. Видимо в моей руке многовато магии, потому что он взвывает, зато на его щеке чётко проявились эти руны. Жрец тихо мне говорит, что командиром стражи ему теперь не быть. Я опять гляжу в глаза парню, в них смешались злоба и страх, причём первое мне не нужно. Поэтому прошу жреца перевести:
— Знаешь ли ты сопляк, почему у мага Кееса почти нет врагов?
— Нет, не знаю, — удивлённо отвечает парень.
— А потому, что они с уютом отдыхают в своих могилах и мне более не докучают, — моя улыбочка ставит точку. Парень бледнеет так, что чуть грохается в обморок, стоящий рядом староста то же.
— Через двадцать дней пройдёт, — мой палец направлен в руны на щеке, — но что бы у прохода его больше не было.
Староста облегчённо вздыхает:
— Двадцать дней он проходит в женском платье и будет делать их работу. А командиром стражи у прохода будет двоюродный племянник жреца.
Жрец переводит мне слова старосты, а затем подзывает своего племянника и сообщает тому о принятых решениях. Закончив с этим, я предлагаю пройти посмотреть на варанов. Староста, жрец, Марак, новый командир стражи и группа крестьян провожают меня на уничтожаемое поле. Подойдя к арыку, за которым вытоптанное поле, мы видим двух здоровенных ящериц. В холке они с быка, толстые кривые ноги уверенно держат могучие тела, сзади которых по земле тянутся длинные хвосты. Эти рептилии сильны, но медленны. Поэтому перекладываю флягу-саквояж в правую руку и перепрыгиваю через арык, чтобы крестьяне не путались под ногами. Следовало бы водичку где-нибудь оставить, но не дай Бог кто-нибудь из любопытства сунет туда свой нос — мучительная смерть ему обеспечена. На поле растёт что-то вроде кукурузы, но початки завязались недавно и стебли не мешают обзору. Раззявив пасти, оба крокодила не спеша идут на меня и получают по паре ледяных стрел через пасть в мозг и в сердце. Стрелы сразу бросаю с ладони и они мгновенно убивают — лёд рептилиям хуже огня. Две туши медленно опускаются на землю, немного дёргаются и затихают. Крестьяне ожидали долгой и упорной схватки и крайне удивлены мгновенным убиением "ужасных чудовищ".
Далее обратный прыжок через арык и вопрос к Мараку — готов ли мой дом? Меня радуют — хижина уже готова и туда принесут обед. А жаркое будет немного позже — его приготовят из убитых мною ящериц. Я убегался и возможность передохнуть в собственной хижине меня радует. По дороге Марак рассказывает, что они просили хурбея — местного правителя низшего ранга убить варанов, но он запросил за это пять юношей и пять девушек в услужение и десятую часть урожая в течение десяти лет. Это очень дорого, поэтому на деревенском сходе решили подождать меня, и только если не дождутся или я сочту это слишком сложным, то согласиться. Нас догоняют жрец с двоюродным племянником и благодарят за моё вмешательство. Парень предлагает показать, где растёт серебрянка, но дядя резко обрывает его. Эта тема мне крайне интересна, но выяснять это надо не на улице, а в храме. Последний открыт круглосуточно, а по ночам жрец в нём ночует — так что я вечерком загляну к нему, мы уже около моего дома.
Моё жилище — лёгкая хижина из тростника, обмазанного глиной. Тростник растёт по берегам арыков, где его срезают на топливо и хозяйственные нужды. Пол в хижине глинобитный и прокалённый костром, что делается только в богатых домах. Около стены — ложе из нескольких циновок со спинкой, сплетённой из прутьев. Рядом стоят кувшины с водой для питья и умывания, а очаг на улице. Есть в хижине несколько плошек и чашек — Марак объясняет, что любая хозяйка с удовольствием для меня сготовит и собственная утварь мне не нужна. В полу вижу деревянный лючок — под ним небольшой погреб. Там лежат вязка вяленой рыбы и сухари, и туда же я ставлю саквояж-флягу. Туалет в полях, чтобы удобрение зря не пропадало, а раз в пять дней устраивается нечто вроде общей бани. Входят дочери Марака и приносят фасолевый суп с лепёшками, который мы с ними с удовольствием съедаем. Затем дожидаемся, пока принесут огромные куски мяса с овощами. Его запиваем то ли легчайшим вином, то ли слегка забродившим соком. На десерт неплохой чай со сладкими палочками.
