"Пропавшая "Октавия"

— Меня зовут Реджиналд. Вы знаете, кто я?

— Да. Я так понимаю, вы были другом одного из людей, пропавших на станции.

— Она была не просто другом.

Я была рада, что Джейкоб был тут. На случай, если ситуация выйдет из-под контроля. — Мистер Грин, что я могу для вас сделать?

Его веки опустились. — Вы тоже так думаете, верно?

Я поняла, что он имел в виду, но не собиралась вдаваться в подробности. — Что я думаю?

— Что это из-за меня.

— Мистер Грин, если вы говорите об "Октавии", я понятия не имею, что произошло. В любом случае, трудно понять, как вы могли приложить к этому руку.

— Что ж, спасибо вам. Приятно слышать, что кто-то не готов обвинять меня.

— Сэр, вы случайно не знаете, что там произошло?

Черты его лица окаменели. — Нет. Откуда, черт возьми, мне знать?

— Почему бы нам не начать все сначала? Что я могу для вас сделать?

— Вы, должно быть, знаете, что половина людей на планете думает, будто я разрушил это проклятое место и убил всех на борту. — Он оглядел комнату и глубоко вздохнул. — Я бы даже не подумал о том, чтобы сделать что-то подобное. Но это не имеет значения. Они показывали это в новостях, и на головидении были люди, которые рассказывали, как мне сошло с рук убийство и что система правосудия бесполезна. Прошло одиннадцать лет, а эта проклятая история все еще висит у меня над головой. — Его голос смягчился. — Чейз, это никогда не пройдет.

— Простите, мистер Грин.

— Это не ваша вина. Но я скажу вам, что мне было неприятно, что все это снова всплыло. Раньше я был учителем. Но это было давно. Совет директоров решил, что меня нельзя подпускать близко к детям, особенно к девочкам. Мне нравилось преподавать. Когда-то это было моей жизнью. Это было все, что имело для меня значение. Кроме Шарлотты. Думаю, пришло время признать это. Но теперь моя жизнь закончилась. Я не думаю, что что-то может изменить то, с чем я живу.

— Вы ведь летали к "Октавии", верно?

— Да. Самый глупый поступок, который я когда-либо совершал в своей жизни.

— Зачем вы это сделали?

— Потому что я любил ее. Я бы умер за нее. Отдал бы все, чтобы иметь возможность удержать ее. И, пожалуйста, поймите, это никогда не позволило бы мне причинить ей какой-либо вред. Не говоря уже о том, чтобы убить ее. Я пошел туда, потому что не хотел сдаваться. Это был мой последний шанс. Если бы это не сработало, я бы ушел от всего этого. Покончил с этим. Это был не первый раз, когда я принимал такое решение, а потом возвращался к нему. Но это становилось все труднее. Боже мой, Чейз, она была за много световых лет отсюда. Но я просто хотел попробовать еще раз. Я говорил себе, что если не приложу усилий, то всегда буду задаваться вопросом, что могло бы произойти. Мог ли я добиться успеха. Так что я собрал все деньги, которые у меня были, которые копил годами, нанял Оуки Макколлоу, и он отвез меня туда.

— Где вы с ней разговаривали.

— Да, разговаривал. По радио.

— Она была в шаттле? — спросила я.

— Да.

— Вы спрашивали, можете ли встретиться с ней?

— Это имеет значение?

— Я так понимаю, она сказала "нет".

— Это верно.

— Сколько раз вы летали туда?

— Три.

— У меня сложилось впечатление, что вы были там всего один раз.

— Нет. Я так легко не сдавался.

— Но в тот последний раз вы вернулись домой до того, как станция скрылась из виду?

— Да. — Он пристально смотрел на меня. — Может быть, если бы я был там, когда это случилось, я смог бы помочь. Может быть, я смог бы увести их оттуда.

— Хорошо. Я получила сообщение. Передам его Алексу.

— Все, о чем я прошу, — это чтобы он больше не втягивал меня в это.

— Мистер Грин, я не веду расследование, поэтому не могу ничего обещать. Но я передам ему.

— Пожалуйста, — сказал он. — Я уже сыт всем этим.

• • •

Когда Алекс вернулся, я объяснила, что произошло.

— Это непростой выбор, — сказал он. — Грин из богатой семьи. Его семья владеет значительной частью сети ресторанов Грин Вэлли. — Один из них находился на "Скайдеке" и недавно стал любимым у Алекса. — Семье также принадлежала яхта, на которой работал Грин. Он периодически входил в совет директоров и занимался связями с общественностью, когда против него впервые были выдвинуты обвинения по "Октавии". Журналисты сообщали, что люди, работавшие с ним, настаивали на том, что, по их мнению, Грин не проявлял никаких признаков странного поведения. И никто ничего не знал о связи с Шарлоттой Хилл.

— Так откуда взялась эта история? — спросила я.

— У пары подруг Шарлотты были аватары. Они сообщили, что Грин испытывал к ней неугасимую страсть. Что он не мог оставить ее в покое. И что он навещал "Октавию". Что, конечно же, было записано. МАПО, Межзвездная ассоциация правоохранительных органов, провела расследование. Шарлотта и Грин встречались около четырех месяцев, когда она училась на последнем курсе Эндикварского университета.

— Судя по словам обоих аватаров, Шарлотта никогда не думала о нем как о чем-то большем, чем поводом для случайных свиданий. Когда она поняла, что он влюбился в нее, то порвала с ним. Одна из подруг сказала, что она делала это так мягко, как только могла, "но видела боль в его глазах".

— Позже Грин стал появляться в кампусе в перерывах между занятиями, пробираясь сквозь толпы студентов. И в ресторане, который ей нравился. В результате она перестала туда ходить. Он редко пытался заговорить с ней, но вместо этого делал вид, что занят, когда она была поблизости. Чтобы выглядеть так, будто он был там по другим причинам, не имеющим к ней никакого отношения. Он даже пришел посмотреть, как она играет на региональном чемпионате по шахматам, и поздравил ее, когда она выиграла свою первую партию, и еще раз, когда завоевала титул.

— В отчете были указаны имена подруг?

— Нет. — Наконец Алекс сел, закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.

— В любом случае, это не имеет значения, — сказала я. — Дело в том, что его там не было, когда это случилось.

— Знаю. Но он, должно быть, понимал, что, даже если никто не сможет доказать, что он был в этом районе в то время, это будет выглядеть нехорошо. Может быть, нам пора поехать и поговорить с людьми из МАПО.

Ранее я уже говорила, что у меня есть серьезные сомнения в существовании настоящей любви. Возможно, мне стоит переосмыслить это.

• • •

Межзвездное правоохранительное агентство является подразделением правительства Конфедерации. Его местная штаб-квартира расположена в центре Эндиквара, к западу от Народного собрания. Не слишком привлекательное здание, которое не стоит долго рассматривать, — прямоугольное и плоское, высотой в три этажа, окруженное бассейнами и фонтанами. Среди колонн у главного входа возвышается статуя правосудия в виде женщины с завязанными глазами, держащей весы. Парковка обозначена как "только для официальных лиц", но там были свободные места, и мы смогли получить разрешение, когда пролетали над ними. — Надо было сначала позвонить, — сказал Алекс. — Нам повезло.

Когда мы спустились к мигающему огоньку, обозначавшему наше место, Алекс позвонил и представился. — Мы хотели бы поговорить с кем-нибудь об инциденте с "Октавией", — добавил он.

— Что это такое? — Это был мужской голос. Он звучал молодо.

— Космическая станция, которая исчезла одиннадцать лет назад вблизи черной дыры.

— Хорошо, сэр, подождите, пожалуйста. — Он вернулся через минуту. — Просто подойдите к главному администратору, и мы обо всем позаботимся.

По небу плыли тяжелые тучи, и резкий ветер затруднял парковку. Но мы благополучно спустились, вышли из машины и направились к главному входу. Двери открылись, и мы вошли в круглый вестибюль с полудюжиной офисов под номерами с 101 по 106. Главный стол, фактически единственный, располагался сразу справа от нас. Там было пусто.

Когда мы приблизились, раздался голос: — Мистер Бенедикт?

— Да.

— Пройдите, пожалуйста, в кабинет 104.

Пожилой мужчина с седыми волосами и жесткими седыми усами пригласил нас войти. Он сидел у витрины и книжного шкафа. Там было всего несколько томов. В основном там были семейные фотографии. — Меня зовут Роджер Кэссиди, — сказал он. — Чем могу вам помочь?

Алекс представил нас друг другу, и мы удобно устроились на диване. — Мы проводим некоторую работу по расследованию инцидента с "Октавией". Мне было интересно, появилась ли какая-нибудь свежая информация об этом. Появилось ли в МАПО что-нибудь новое за последние несколько лет?

— С сожалением вынужден сообщить, что со времени первоначального расследования ничего не изменилось, мистер Бенедикт. Мы не знаем, что произошло. У нас даже нет подходящей теории.

— Вы что-нибудь исключили? Инопланетян, например?

Кэссиди одарил нас снисходительной улыбкой. — Не совсем. — Судя по его реакции, он считал теорию об инопланетянах абсурдной, но не собирался этого говорить. — Сейчас возможно все.

— У вас был доступ к сообщениям, которые поступали в течение месяца, предшествовавшего исчезновению?

— Да, мы проверяли их.

— Что вы можете нам о них рассказать?

— Ничто не указывало на проблему.

— Было ли что-нибудь, кроме обычных отчетов?

— Конечно. Время от времени исследовательская группа отправляла сообщения своим коллегам в ДПСАИ и Квантум Ресерч Груп.

— Не могли бы вы показать их нам?

— Извините, мистер Бенедикт. Требуются их разрешения. Но я бы посоветовал вам поберечь свое время. И ДПСАИ, и КРГ опровергли предположения о том, что кто-либо из их людей имеет отношение к исчезновению.

— Какие еще сообщения у вас есть?

— Это все. Было много личных сообщений, но все они заблокированы законами о конфиденциальности. Мы смогли получить сообщения определенных получателей, но подавляющее их количество направлено людям, в отношении которых не удалось придумать причину для получения судебного приказа.

— Вам удалось увидеть что-нибудь из этого? Кто-нибудь из них передал добровольно?

— Некоторые. Не много. Я не работал здесь в то время, когда все это произошло. Но, как я понимаю, было доступно несколько копий.

— Было ли что-нибудь, что вызвало некоторую тревогу?

— Насколько мне известно, нет, мистер Бенедикт. Если позволите спросить... — Он снял очки и положил их на стол. — Вы ищете что-то конкретное?

— Нет. — Алекс на мгновение замолчал. — Мы знаем некоторых людей, которые пострадали из-за этого дела. Которые отчаянно нуждаются в ответах. Мы надеялись, что МАПО сможет что-то предоставить.

— Я бы хотел, чтобы мы могли это сделать. Это вопрос, который преследовал нас долгое время. Но там просто ничего нет. Мы даже не можем быть уверены, что был нарушен закон.

— А как насчет Реджиналда Грина? Есть ли какая-нибудь вероятность, что он мог быть причастен?

— Мистер Бенедикт, не понимаю, как это было возможно.

— Вам известно что-нибудь, чего мы не замечаем?

— Ну, возможно, есть один момент: одна из подруг Шарлотты Хилл рассказала нам, что она, Шарлотта, отправила сообщение, в котором говорилось, что что-то не так. По-видимому, она не объяснила, и, насколько я знаю, мы никогда не видели передачу.

— Что-то показалось ей неправильным?

— Примерно так.

— Не могли бы вы назвать нам имя этой подруги?

— Мне жаль. Когда люди разговаривают с нами, у них есть гарантия конфиденциальности.

• • •

— Ну, это было не очень полезно, — сказала я, когда мы вернулись в вестибюль и вышли через двери на парковку.

— Да, — сказал Алекс. — Не думаю, что Грин имеет к этому какое-либо отношение. Правда в том, что, даже если бы он хотел причинить какой-то вред, я не представляю, как бы ему это удалось. Я бы хотел поговорить с кем-нибудь, кто был знаком с тем, что произошло между ним и Шарлоттой.

— Надеюсь, ты говоришь не об Оливии.

— Нет, обычно люди не рассказывают своим родителям о романтических вещах. — Он медленно шел в противоположном направлении. Мне пришлось остановить его и указать на наш скиммер. — Извини, — сказал он, — я не подумал. Помню, я читал о ком-то таком. Женщина, с которой Шарлотта играла в шахматы во время учебы в колледже. Карен, что-то в этом роде. Дай мне минутку.

Мы вернулись в скиммер и отправились домой. Он вошел в информационную сеть и начал искать Карен и шахматы. Это было популярное имя в округе, но он ничего не нашел о Карен, которая играла в шахматы на высоком уровне. Мы не пролетели и половины пути, как он отключился. — Здесь нет ничего интересного, — сказал он.

Когда мы добрались до загородного дома, он начал подниматься по лестнице, остановился, приложил указательный палец к губам и улыбнулся. — Бьянки, — сказал он. — Карен Бьянки. Вот кто это была. Оливия тоже упоминала ее. Она сказала, что та была лучшей подругой Шарлотты во время учебы в колледже. Интересно, она одна из двух подруг, упомянутых в отчете? — Он быстро поднялся по лестнице, очевидно, намереваясь найти Карен Бьянки. Через десять минут он спустился обратно. — Хорошо, — сказал он, — я нашел. Ее звали Карен Бьянки. Теперь она Рэндалл. Я оставил для нее сообщение. — Он направился обратно к двери. — У меня назначена встреча. Если она позвонит, узнай, поддерживала ли она связь с Шарлоттой на "Октавии". И есть ли у нее какие-либо предположения о том, что могло произойти. Не происходило ли чего-нибудь необычного. Хорошо?

Он поспешил наружу, запрыгнул в скиммер и уехал.

У меня накопилось много работы. Чад отсутствовал целую неделю. Я пыталась получить оценку более поздних поступивших артефактов. И пока я этим занималась, пришла клиентка с тем, что, по ее словам, было сценарием "Прогулки с тигром", классической пьесы Роджера Экерли, написанной в XI веке. Сценарий был подписан Экерли, и я как раз проверяла его, когда появился другой парень с винтажным скиммером. Его звали Альфонсо Пикариелло. Я попросила его подождать, пока закончу с пьесой Экерли. На подтверждение ушло около двадцати минут. Владелица предлагала нам ее купить, или мы могли бы выставить ее на аукцион. Это был наш выбор. Именно такой выбор должен был сделать Алекс. Я могла только догадываться о его потенциальной стоимости.

Я отнесла сценарий в нашу кладовку и сказала ей, что мы с ней свяжемся. Я вышла вслед за ней на улицу, посмотрела, как она уходит, а затем подошла к Пикариелло, который стоял возле старомодного двухдверного лазурного скиммера. — Хорошо, — сказала я. — Что у вас есть?

На лице парня сияла улыбка шириной в милю. — Вы что, не узнаете это? — спросил он.

Он с восхищением смотрел на машину. Он был еще совсем юным, с вьющимися рыжими волосами, голубыми глазами и с приоткрытыми в надежде губами, пока ждал, что я что-нибудь скажу. Скиммер был далеко не новым. И в том стиле, который давно никто не использовал. — Нет, — сказала я. — А почему я должна? Он принадлежал кому-то значимому?

Его разочарование ничуть не омрачило сияния его лица. — Мэтту Оландеру, — сказал он. — Это был его скиммер, когда он был молод. До того, как попал на войну.