— Анна, дорогая, я тебе звонила, чтобы предупредить, твой муж был тут ..., — развела руками Бэтси. — С тобой все в порядке?
На языке у нее вертелся совсем другой вопрос, она сгорала от любопытства узнать, что здесь произошло.
— Да все нормально, — спокойно ответила Анна и, немного поколебавшись, продолжила, — за исключением того, что он видел, как мы целовались.
У Бэтси отлегло от сердца.
— Ну и ладненько, а то я грешным делом подумала, что он увидел, что-нибудь почище, — весело произнесла Бэтси, — а поцелуй, как-нибудь отвертишься. Скажешь, что чисто дружеский.
— Разумеется, — ответила Анна с сияющим лицом, и произнесла, наклонившись к Бэтси на ушко: — Я так благодарна тебе, что ты привела его.
В это время вышел Вронский и подошел к ним.
— Ну, что, веди, показывай мне свои владения, — сказал он, обратившись к Анне. Бэтси, поняла, что она тут снова лишняя, и отошла. Ни Вронский, ни Анна даже не обратили на этот ее маневр внимания. Им было не до нее. Однако до конца вечера взгляд Бэтси то и дело останавливался на этой паре. До закрытия галереи они уже не разлучались. Только что не ходили за ручку.
VI.
Каренин вошел в свой дом, раздраженно сбросил с себя на диван верхнюю одежду и сам сел рядом. То, чему он только что стал свидетелем в галерее, не давало ему покоя. Мерзавка, что она себе позволяет. Вытащил ее из лужи грязи, сделал тем, кем она является сейчас, — и вот благодарность за это. Правы были те, кто предостерегал его от женитьбы на этой девке, у него было столько вариантов выбрать себе жену из своего круга. И какие были партии! И богатые, и красивые, и с положением. Одна была заместителем министра. Ну да, малость старовата и некрасива, что, впрочем, не удивительно, так как всю жизнь посвятила подъему по служебной лестнице. А ему ли не знать, сколько это требует усилий, для любого человека, а уж тем более для женщины это не проходит даром. Зато она уж точно бы ни на кого не смотрела, вернее, смотрела бы только на него. И была бы счастлива, что рядом с ней такой мужчина. Да, он уже не молод, лучшие его годы остались за спиной, но это не означает, что он вышел в тираж, совсем нередко он ловит на себе заинтересованные женские взгляды. И если бы он захотел, у него не было бы отбоя от представительниц прекрасного пола. Но ведь он же, словно рыцарь, верен жене.
В этом месте мысли Каренина сделали небольшую паузу и напомнили ему о небольшом эпизоде, который случился два года назад. Он был тогда в командировке за границей, в составе делегации была и начальница департамента его министерства. Они гуляли по Парижу, Каренин, который был тут уже в четвертый раз, водил ее по городу, не хуже гида, рассказывал про достопримечательности. Делать это ему было не трудно, так как память у него была великолепной. Прогулка плавно перешла в обед в ресторане в Латинском квартале. И когда они пришли в гостиницу, то не захотели расстаться. Зашли в его номер. Ну а там...
Но это было, можно сказать, случайность, в жизни мужчины такое иногда происходит. Это даже изменой назвать будет неправильно, скорей малюсенькое отклонение от правильного пути. Он с этой начальницей департамента не то, что больше не встречался, а нашел возможность уволить ее из министерства, перевести в другое ведомство. Разумеется, сделал он это не сам, а через другого человека, так что она даже не догадалась, кто стоит за ее внезапным служебным перемещением. Но то, что вытворяет Анна ни в какие ворота не лезет. Эта чертова Мягкая разнесет эту историю по всей Москве. А он человек известный, вращается в артистических и политических кругах. И все будут показывать на него пальцем, смеяться за спиной. Ему ли не знать, насколько злоязычна эта среда. Ничто она так не обожает, как скандалы, просто млеет от них. И никогда не упустит возможность унизить его виновника, особенно такого, как он, занимающего столь высокое и ответственное положение. Может, он отчасти старомоден, но для него всегда было важно, что о нем говорят. Свогим возвышением он в немалой степени обязан тем, что скрупулезно относился к своей репутации, ревностно следил за тем, чтобы ни одно пятнышко не испортило бы ее крахмальную чистоту. И ведь получалось, о нем всегда говорили, как о высоконравственной личности в век падания нравов до самой низшей отметки. Он уже давно осознал, как выгодно иметь такое мнение о себе. Не случайно его нередко звали в качестве арбитра во всякого рода спорах. Его приговор обычно не обсуждался, так как считался заведомо справедливым. И он по праву гордился этой ролью. Часто ему поручались наиболее ответственные и щекотливые задания, и не было случая, когда бы он кого-то подвел. Потому-то его прочили на пост министра. Он уже несколько раз был всего в каких-то нескольких шагах от него, но пока так и не дошел до вожделенного места. Для него это был тяжелый удар, но он стоически его перенес. Он еще не стар, впереди есть время, чтобы оказаться на самом верху. Не так давно один очень влиятельный член правительства намекнул ему на такую возможность. А тут Анна! Каренин снова вскипел. Вместо того, чтобы быть ему верной помощницей и соратником, она делает все, чтобы ему навредить. А ведь очень даже вероятно, что это именно так, она всегда с полнейшим безразличием относилась к его служебным делам. Скорей даже высмеивала его трудовое рвение, считала его ненатуральным, говорила, что он притворяется, демонстрируя свою привязанность к работе. Она никогда не понимала в нем этой его черты, а он вполне искренен в своем желание приносить пользу. И это для него главное в жизни. А все остальное должно подчиняться этой цели.
Почему-то он никогда даже в мыслях не допускал, что может оказаться в подобной ситуации. Он знал немало своих знакомых, чьи жены гуляли, кто в тайне, кто открыто от них. И он всегда презирал таких мужчин, которые позволяли так с собой обращаться. Может, и Анну он выбрал, в том числе потому, что был уверен, что она так себе вести не позволит. И, как оказалось, просчитался.
Каренина снова охватила ярость, но он сумел ее усмирить. Нельзя идти на поводу у диких и примитивных эмоций, он всегда гордился тем, что считал себя цивилизованным человеком. Ни разу голоса не поднял ни на одного из своих подчиненных, хотя прекрасно знал, как обращались с нижестоящими многие начальники. Использование в общение с ними мата было самым обыденным делом. А он не такой, он культурный, вежливый, уравновешенный. Последнее особенно важно, так как в той ситуации, в какой он оказался, крайне легко потерять самообладание. Пусть другие пачкают его репутацию, он будет старательно обходить любую грязь, которая будет попадаться ему на пути.
К своей радости Каренин почувствовал, что почти успокоился. Разумеется, он не безразличен к тому, что происходит с ним, с его женой, но он уже перешел в такое состояние, которое позволяет ему сохранять спокойствие, позволяет не выходить за рамки приличия. А это крайне важно. Теперь остается дождаться Анну и безо всякой экспрессии высказать ей все, что он думает о ней, и о всей этой ситуации.
Анну Каренину пришлось ждать долго, она явилась далеко за полночь. Привыкший рано ложиться спать, он чувствовал раздражение от того, что сломался его график. А завтра напряженный день, важная конференция, на которой ему выступать с одним из главных докладов. И с каким видом он будет это делать?
Анна вошла в комнату почему-то в шубе, с удивлением посмотрела на до сих пор не спящего мужа. Каренин же не спускал с нее глаз, следил за каждым ее движением. Она скинула с себя шубу и осталась в костюме. Он его еще не видел, его поразило то, что юбка была очень короткой, гораздо выше колен. Никогда раньше она так не одевалась. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, ради кого она это сделала.
— Почему ты не спишь? — спросила Анна. Вопрос был обычный, но вот голос ее или ему так показалось, прозвучал не совсем уверенно.
— На то есть веские причины. Нам надо обо всем поговорить.
— Ну, Алексей, второй час ночи. Давай бай-бай.
— Да, второй час ночи, когда ты пришла от него.
— От него? — сделала она удивленное лицо.
— Тебе не идет, когда ты притворяешься.
Анна замолчала и погрузилась в раздумья. Ее лицо сделалось необычайно серьезным и необычайно красивым. Он вдруг почувствовал вожделение. И это едва не вывело его из себя, Он поставлен в ужасно дурацкую ситуацию, когда лишен возможности удовлетворять свои законные желания со своей законной женой. А все из-за этого проходимца.
— Да, ты прав, давай поговорим начистоту. Да ты и обо всем сам догадался. Я полюбила человека...
— Не надо о своей любви, — повысил почти до визга голос Каренин и даже привстал, но тут же взял себя в руки и снова сел. — Наш разговор о другом. Я понимаю прекрасно, что чувствам не прикажешь, но вот поведение, соблюдение приличий в наших руках. А твое поведение дает пищу для обильных слухов. Представляю, какие разговоры пойдут завтра по Москве. Я вовсе не ретроград, но я должен считаться со своим положением, и ты должна считаться с ним. — Каренин встал и прошелся по комнате. — Я требую, понимаешь, я не прошу, а требую соблюдения приличий. Я не желаю быть посмешищем в глазах этих людей, которые мечтают лишь об одном: смешать любого с грязью, а уж меня и подавно. Ты не представляешь, сколько желающих занять мое место, все подставляют друг друга, все ждут, когда кто-то совершит роковую ошибку. Ты никогда не работала в министерстве, не общалась с чиновничьим людом. Это страшная среда, завистливая, безжалостная. Это хищные акулы, которые сожрут любого, кто попадается им в зубы.
— Зачем же тогда работать в таком месте?
От возмущения у Каренина даже отвисла нижняя челюсть.
— Я сделал прекрасную карьеру, огромное число людей мне завидуют. Я влиятельный человек — и горжусь этим. В этом нет ничего зазорного. И тебе это до последнего момента тоже нравилось. По крайней мере, ты этим весьма активно пользовалась. Полагаешь, иначе ты бы раскрутила свою галерею? Да ни за что! Таких желающих много. Все только я. Я рекомендовал художникам выставляться у тебя, договаривался с музеями, чтобы они предоставляли тебе картины и скульптуры. Без меня ничего бы этого не было.
— Я тебе благодарна за это, Алексей, — тихо проговорила Анна.
— Благодарность надо доказывать делом, а не словами, — назидательно произнес Каренин. — Поэтому я тебя прошу, будь благоразумной. Я не могу тебе обещать, что оставлю эту ситуацию без внимания. Пока не готов сказать, каким будет мое решение. Но я не привык, чтобы такие вещи были бы без последствий. Но от тебя зависит, каковы они будут.
Анна никак не реагировала на слова мужа, она сидела отрешенная, с каким-то странно-задумчивым лицом и Каренину не составляло труда догадаться, о ком она сейчас грезила. Ему стоило больших усилий погасить прилив ярости. Он встал.
— Надеюсь, ты меня поняла. А сейчас я ухожу. Я буду спать в своем кабинете, на диване.
Не пожелав спокойной ночи, Каренин стал подниматься по лестнице на второй этаж в свой кабинет.
VII.
Анна ехала на квартиру Вронского. Все случилось неожиданно для нее, и все было нетерпеливо ожидаемо. Он прислала ей смс-ку, краткую, но емкую по содержанию, способную изменить всю ее жизнь. "Прошу, приезжай, хочу тебя до безумия". Она тут же отложила все дела, хотя вела важные переговоры по поводу новой экспозиции, извинилась, сказала, что у нее мероприятие нетерпящее отлагательства, и, не дожидаясь ответа от своего собеседника, помчалась к машине.
День клонился к вечеру, и на дорогу выехали несметные полчища машин. Ее автомобиль медленно, как верблюд в пустыне, передвигался по московским улицам. Обычно Анна довольно стойко и даже равнодушно переносила испытание столичными пробками, для этого она держала целый набор дисков с любимыми исполнителями. Анна наслаждалась музыкой, и подчас так крепко забывала об окружающей действительности, что не замечала, как возобновлялось движение. Об этом ей напоминали сигналы раздраженных водителей.
Но сегодня все было совершенно иначе, кроме пробок. Они выводили ее из себя. Музыка не спасала, она лишь отвлекала от мыслей о Вронском. Анна выключила проигрыватель. Музыка играла у нее в душе, и никакой другой ей сейчас не надо было.
Анна не думала ни о муже, ни о том, как будут развиваться их отношения, после того, как это произойдет. Об этом она поразмыслит после. Сколько лет она терпела, давила в себе чувства, чувственность, ложась в кровать с постылым человеком, молила об одном, чтобы он не трогал ее. За это время не мало мужчин пытались за ней ухаживать, соблазняли откровенными и пикантными предложениями, подчас сулили немалые блага. Но она ни разу не повелась, отвергала с порога всех их попытки сблизиться. Раньше она думала, что делает это из-за нежелания изменять мужу, который столько сделал для нее. Но теперь она точно знает, что причина была иная — не было того, кто бы разбудил ее душу. А ложится в постель только для того, чтобы ублажить похоть, она считала недопустимым, унижающим ее. В этом было что-то грязное и ужасно примитивное, а она всегда презирала тех, кто живет исключительно ради удовлетворения своих физиологических потребностей. Среди ее знакомых таких было немало, и Анна видела, как быстро они деградировали. Внешне люди, как люди, но если немного пообщаться с ними, впечатления убогости превосходило все остальные. И когда она проецировала это на себя, ей становилось одновременно и страшно и противно.
Теперь она знает, на что надеялась, и чего ждала все это время. Вронский — эту фамилию она не может произносить, как все остальные, она может ее только петь. Так хочет ее душа, а что хочет ее душа, того же хочет и она сама. Анна всегда старалась жить в ладу со своей душой, иначе ее раздирал сильный дискомфорт. И все годы жизни с мужем она пыталась как-то смягчить его, внушить себе, что ничего ужасного в этом нет, что большинство пар на земле живут без любви. Не всем же везет, любовь, как экзотическая птица, — редкий гость и посещает лишь избранных. И если она к ней не прилетела, значит, она, Анна, к ним не относится, и с этим следует смириться.
Но это было ложное смирение. Сейчас, застряв в капкане очередной пробки, Анна понимала отчетливо: если бы в подсознании не жило ожидание прихода совсем иного, она бы вряд ли вытерпела все эти годы. И даже Сережа бы не помог. При всей ее любви к сыну, он не мог заменить любовь к мужчине, без которой женщина не может чувствовать себя женщиной. А она женщина до мозга костей; ей нравится, что природа сделала ее именно женщиной, главное предназначение которой дарить и получать любовь. И только через нее она может постичь и безмерное наслаждение и реализовать себя до конца как личность. Анна отдавала себе отчет, что ради этих целей она сейчас и отправилась в долгожданный путь.
Анна, наконец, подъехала к дому Вронского, вышла из машины. Несколько секунд постояла неподвижно, рассматривая место, где оказалась. Тут-то все и должно случиться. Сердце Анны заколотилось сильнее, и она, чувствуя, как стремительно разрастается в ней возбуждение, устремилась к подъезду.
