Старик с обочины

Стрелок ловко взобрался на гребень завала и махнул рукой но-сильщикам. Те с трудом преодолели препятствие и увидели тройку бри-тоголовых типов в черном с нашитыми на груди и спине карточными красными сердцами, развалившихся у костра, что горел под навесом. Укороченные "калашниковы" лежали рядом. Четвертый, голый ниже пояса сидел на бревне и зашивал штаны.

-О, вы зырьте, шо там нарисовалось! — лениво протянул "порт-ной". — Шо ж то за героические фраера дослякали до нас в гости, а?

-Заткни хлебало, тухлым сквозит. -бесцветно посоветовал Стре-лок, -Скажи лучше, Туз ваш Червонный дома?

-А вам шо до Туза?

Не снизойдя до ответа, разведчик отвернулся, достал карманный компьютер и набрал номер.

-Туз? Это Стрелок. Спасибо, тебе того же. Да, доставили то, что ты заказывал у Борова. Да... Да... хорошо, ждём. Только пришли кого-нибудь поумнее, а то тут у тебя на входе три каких-то недоумка стриптизом занимаются.

-О, так то ж Стрелок! -троица уселась по-турецки, а голозадый, сверкая ягодицами, неторопливо влез в штаны и сапоги. -То-то я ж смотрю! Тогда ж другое дело! Наше вам из кисточкою!

Носильщики устало опускались прямо на землю. Переход был закончен. Старик невольно прислушался к разговору лукьяновцев.

-Понты бить и с баблом быть — это две большие разницы... -поучал "портной". -Шо, думали, тут шо-то за хрен собачий даётся? Ага, щас! За просто так вас только уродина какая-нибудь схавает или шалава с одного выстрела завалит... Там, где вы прежде срок мотали, башкой думать, блин, надо было, а тут в сто раз лучше мозгами шару-дить требуется... Лохи тут долго не протягивают. Не канает оно, без чердака если... Короче, дело такое было. Втроём мы со Вшивым и Вин-ни-Пухом валили через колхозный двор Гремячьего — дорогу, короче, срезали. Смотрим — сохатый какой-то чешет. Не наш. И не из тех, с кем мы в мире. Значит, в законе и по понятиям можно потрошить. Ну, мы сныкались. А он мимо нас проходит — в упор не зырит. Мелкий такой, а мешок тянет — будь здоров. И ствол хитро висит — чуть что, из нас дуршлаг сделает. Дык, Вшивый мне — типа, давай пощупаем фраерка, чё у него там? А я ему: "Ша, дятел! Лучше смотри, куда он свой хабар тя-нет". Тут сохатый как провалился куда-то — мы даже не поняли. Во как... Ну, ждём. Он минут через двадцать вылез. Пока стоял-отряхивался, к нему Винни-Пух сзади втихую подъехал и полтыквы из волыны снёс. Начали они с Вшивым тело потрошить: клифт на нём был классный, да и лопатник должен быть... Я отлить, короче, отковылял — моё кореша мне всегда отдадут, я по жизни с ними в доле. Тут как звез-данёт, ой, мама моя! Короче, тот терпила не прост был: он шо-то наво-ротил на себя, шоб рвануло, когда с него лопатник кто-то сколупывать будет. Маджахед, блин, шахид-смертник... Я свалил оттудова по-быстрому — мало кто на пальбу и взрыв заявится... Пришёл днёв через десять. От Винни-Пуха со Вшивым и от лося — хоть бы косточка. Вооб-ще по нулям, только дерьмо собачье кучками. Короче, прикинул я, где тот лосяра сохатый в развалины нырял, сам туда полез... Ну, прошёл три комнаты — голяк! Тут смотрю, в углу куча старых кроватей навале-на. На хрена там столько лежаков? Короче, взялся разгребать. Разгрёб. Смотрю — блин, люк! Поднимаю, значит, крышку, свечу фонариком. Ё!!! Ну, шо там было — моё всё... Внакладе не остался. А уши б развесил — давно бы ласты завернул или до сих пор босой бегал, бакланил... как некоторые семёрки... Учитесь!

По выражению лиц носильщиков Старик понял, что рассказ до-шёл и до их ушей.

-Эй, Стрелок!

Широко расставив ноги перед ними стоял широкоплечий коро-тышка с кирпичной как по цвету, так и по фактуре мордой.

-Туз велел твоих пристроить. Пошли!

5

Из записной книжки Старика

Из названия понятно, от кого произошли суперкоты. Мирные домашние мурки и васьки, жившие в домах усть-хамцев на момент катастрофы, стали родона-чальниками одной из опаснейших разновидностей мутантов. Благодаря разнооб-разию исходного генетического материала, и в теперешнем виде суперкоты имеют в своём геноме множество "спящих" генов, которые, при изменении условий, могут проявить себя как позитивные.

Суперкоты настолько не напоминают своих предков, насколько на них не похожи азиатские тигры или леопарды. Физиологически суперкоты зоны очень ак-тивны, их метаболизм несколько ускорен, температура тела повышена. С измене-нием гормонального баланса, ферментативного состава, вернее структуры функ-циональных доменов ферментов, произошли изменения в опорно-двигательном аппарате, физиологии сенсорной системы, а также и других систем. Участки генома кодирующие и контролирующие развитие и функциональную активность опорно-двигательного аппарата, вероятно наиболее филогенетически близки к таковым у диких представителей кошачьего племени Южной Америки — ягуаров. Отличитель-ной чертой суперкотов является более массивное строение скелета и исключи-тельно мощные челюсти с крупными клыками. Весьма вероятно, что, переходя к охоте на кабанов с их толстеющей шкурой, суперкоты могут начать "саблезубеть". Клыки суперкотов — вообще отдельная тема... Структура их несколько отлична от обычных зубов семейства кошачьих. Слой эмали на передней поверхности и по бокам зуба толще, по этому задняя часть зуба стирается быстрее, оставляя острую переднюю поверхность. То есть постоянно растущий зуб в ходе жизни постоянно же самозатачивается. Безусловно, такие зубы имеют очень длинные корни. Даже сломав один из клыков, суперкотяра не лишается его навсегда — зона роста зуба лежит глубоко в кости, поэтому зуб продолжает расти. Структура нижней челюсти животного приобрела идеальную форму: короткая, мощная, с утолщенным гребнем для крепления жевательных мышц. Особо отметим связь нижней челюсти с че-люстной коробкой: образовалась эластичная связка, за счёт чего нижняя челюсть может значительно отодвигаться от черепа. В сочетании с мощным давлением больших верхних клыков такой укус не оставляет застигнутой врасплох жертве ни одного шанса. Удлиненные остистые отростки позвонков грудного отдела — место для прикрепления продольных мышц спины. Они поддерживают и укрепляют пе-реднюю часть тела при атаках из засады. Тип соотношения длин костей конечно-стей суперкотов (усиленные дистальные отделы, предплечье и кисть), предполага-ет очень быстрые и протяженные прыжки в длину и высоту.

Эти серо-полосатые существа метровой длины живут семейными парами, ведут ночной территориальный образ жизни и яростно атакуют любого, кто вторга-ется в их владения. Молниеносная реакция, неимоверная подвижность и острые зубы делают суперкота очень грозным неприятелем, против которого трудно усто-ять даже крупному мутанту или хорошо вооружённому человеку Особенно опасны матери, защищающие выводок. Давно обратила на себя внимание ученых за сте-ной устойчивость меха и кожи этих существ к химическому и электрическому воз-действию.

Территория бывшего СССР

Сибирь

Усть-Хамский район Хамской области

Аномальная Зона внеземного происхождения

Лукьяновка

6 часов 04 минуты 6 августа 2007 г.

Стрелок, Тихоня, Ташкент, Глюк, Бобёр, Ушастый, Самовар, Старик

Измотанные носильщики крепко спали на втором этаже бывшего магазина. В отличие от маленьких домиков "курорта", которые чернов-цы заботливо поддерживали в весьма приличном состоянии, это здание было замызгано до предела. Очевидно, понятие комфорта в Лукьяновке было специфичным. Стрелок проследил за тем, чтобы все, подложив под головы рюкзаки и поместив у правого бока автоматы, легли на гряз-ном полу по обе стороны от двери. Сам он улегся лишь после того, как открыл настежь крайнее окно и припёр дверь толстым лиственничным брусом.

Старик чувствовал, как неудержимо накатывает сон. Он зевнул, не раскрывая рта. Спать хотелось, невзирая на полуденный свет, проби-вавшийся сквозь нечистое оконное стекло. Свет становился всё ярче, небо светлело, пелена туч дырявилась и протаивала. За окном явственно проступали синусоидами лесистые гряды холмов. Наверное, если встать, уже можно было бы различить между холмами зеленоватую по-верхность тухлых болот, прикрытую чахленьким мелколистым лозня-ком. Вдруг между линяющими тучами загорелось изумрудное зарево, перелилось в красно-жёлтую часть спектра. Старик с интересом смот-рел, как то загораются, то гаснут, розово-оранжевые блики, от которых всё в комнате стало контрастным, рельефным. Сияние плавно погасло и Старик сомкнул веки.

Лукьяновка и лукьяновцы... Сколько заключённых за полвека выпихнуто из контрольно-пропускного пункта No2, наверное толком не знают даже те, кто выпихивает. Тихоня был не совсем прав, утверждая, что сюда отправляют лишь отъявленных рецидивистов-мокрушников. Похоже, лагери чистят достаточно регулярно и сотнями отправляют сюда зэков, доставляющих хлопоты гражданам начальникам.

Едва за группой криминальных новосёлов Зоны задвинется ездя-щая на роликах бронированная дверь КПП-2, как группа делится на две части.

Вот кто-то из зэков принимается смекать, как выкарабкаться, как выскользнуть. Пока еще не впавший в отчаяние сосланный скрупулезно изучает стальные клёпаные ворота, прижимая щеки к металлу, ощупы-вает шершавый бетон стены, вытягивая шею разглядывает под разными углами высокие башни. Он ищет выхода, движимый прежним тюремным инстинктом. Возможно, наивному отпущено несколько дней скитания у самого подножия стены, на тех считанных метрах, где еще не начинает-ся Зона. И все эти дни его будет глодать навязчивая мысль: "Не ходить вглубь, остаться здесь. Сбежать, сбежать!" Он думает только о побеге, мечты превращаются в паранойю, снится по ночам просачивание сквозь проклятую стену, птичий полёт над ней. И ведь были случаи, когда мысль о том, что от воли отделяет всего какие-то метры доводила до полного сумасшествия. Понятно, что уйти невозможно, а жить сума-сшедшему у подножья стены — полчаса да ещё минуту.

Впрочем, это участь единиц. А большинство понимает, что Зона — до конца недолгой жизни, что лучше всё-таки не сходить с ума у сте-ны под пулемётами охраны, а продвигаться вглубь Зоны. Авось повезёт! Ежели рядом окажется проводник — с ним группа новичков с мини-мальными потерями доберётся до Лукьяновки по одному из двух шоссе. Ну, а ежели не пофартит с поводырём... Идти тогда придётся самостоя-тельно больше километра по редколесью, да через аномалии, да мимо кладбища... Марши смертников!

Но вот уцелевшие — в Лукьяновке. Просуществовать одиночкой там, в тюрьме на "Большой Земле" хотя бы теоретически возможно, а вот в Зоне это совершенно исключено. Потому-то все лукьяновские обитатели объединены в четыре приблизительно равновесных и равно-сильных карточных масти: трефы, пики, червы, бубны. Эти символы ри-суют на одежде — на спине и против сердца. Масти живут обособленно, заключая между собой договоры о разделении общих обязанностей. У каждой масти имеются "общак" (склад с неприкосновенным запасом). "стрелка" (место для общего схода) и прочие атрибуты единения. Но-вичку предлагают влиться в масть после долгого рассмотрения и об-суждения на "стрелке": -"А оно нам надо — его брать? А шо с него за прок?" И вот новичок получает приглашение: посыльный мимоходом и вроде как нехотя бурчит: "Хочешь в нашу масть? Ну, дык, хромай к ве-черу на смотряк". У мастей есть особый обряд прописки, довольно бо-лезненный. В бубны, например, принимают, уложив новичка под снятую с петель дверь, по которой вприпрыжку пробегают старшие по масти. Сплошь и рядом бывает так, что потом обращенный долго болеет.

Руководят мастью тузы (заведующие хозяйством) и короли (ад-министраторы и судьи). У них в подчинении находятся валеты и десят-ки, как правило, из уголовников-рецидивистов. Они охраняют Лукьянов-ку от мутантов и зверей, совершают рейды по Зоне подобно охотникам и добытчикам черновского "курорта" в поисках товара, который тузы впоследствии сбывают спекулям (с учёными тузы вступают в меновые отношения крайне редко, с зольдатен — никогда). На сходке валеты вы-бирают тузов и королей взамен выбывших.

Ниже по рангу расположены девятки и восьмерки — крепкие ребя-та, способные за себя постоять, пунктуально соблюдающие лукьянов-ские правила, но и не лезущие в валеты. Большинство девяток остаются ими до конца недолгой жизни, единицы — сменяют выбитых из колоды десяток. У восьмерок больше обязанностей и меньше прав, чем у девя-ток. Эти группы не замкнуты, некоторые восьмерки пополняют редею-щие ряды девяток. В жизни девяток и восьмёрок прослеживается какой-то смысл. Они выполняют различные многочисленные работы, поруче-ния своих (не другой масти) десяток и валетов. В мастях помнят о днях рождения девяток и восьмёрок и отмечают их, помогают друг другу. У них все распределяется поровну. В общем, года три-четыре просуще-ствовать можно...

Еще ниже — прослойка семёрок, навсегда сломленных Зоной, эксплуатируемых всеми, кто стоит выше. Семёрки являются как бы об-щественными рабами масти, у них нет и быть не может индивидуально-го хозяина. Переход семёрок на ступеньку выше исключён. Они легко опознаваемы: грязные, вонючие, тусклоглазые, больные, одеты в обнос-ки восьмёрок и девяток, их комбинезоны в грязных потёках. Они едва шевелят ногами, влажной зимой Зоны их раны не заживают и всегда гноятся. Все гнушаются семёрками , окриками, тычками и пинками го-нят прочь. Семёрки послушно делают всё, что им прикажут, "за по-жрать" . Ужасно видеть, как истощенные семерки едят все подряд: про-тухшую собачину, обнаруженную на окраине, прибитую крысу, гриб — всё, что можно сжевать и не отравиться. Семёрка всегда умоляет взгля-дом отдать ему объедки. Девятки и восьмёрки швыряют семёркам раз-варенные кости, потроха. Те варят отбросы, пьют смердящее нечистое варево. Семёрка с удивительным проворством вылижет пустую кон-сервную банку, не порезав язык о зазубренные края.

И все же самая низшая каста — шестерки, неприкасаемые, педе-расты. Если семёрки — простые рабы, то в шестёрки "опускают" тех, кто совершил непростительное нарушение лукьяновских правил. Ше-стеркам полагается спать отдельно от старших по масти, беспрекослов-но выполнять иногда не очень трудные, но считающиеся позорными ра-боты.

Если в Лукьяновку угодит хороший рисовальщик, его автомати-чески зачисляют в девятки, таких ценят. К ним постоянно приходят кли-енты с иголкой и посудинкой, в которой заказчик в собственной моче (меньше будет пухнуть и чесаться) растворил копоть от сожженной по-дошвы. Ведь блатари — не люди, а ходячие двуногие вернисажи. Иной лукьяновец с ног до головы синий от татуировок. Спины шестёрок сплошь в извращённейшей похабщине. У тузов и королей кисти рук и пальцы — в перстнях и браслетах. Кинжал, обвитый змеей, голова кота в цилиндре говорят, что главарь масти — из матерых грабителей. Церковь с куполами означает количество судимостей до попадания в Зону. Лу-кьяновцы обожают переплетённые вязи аббревиатур, например: БОГ — бежать отсюда готов, КОТ — коренной обитатель тюрьмы.

Обитатели Лукьяновки общаются на особом местном жаргоне. Среди них даже гораздо сильнее, чем среди прочих экзогенов распро-странено суеверное убеждение, что нецензурная брань оскорбляет Зону. Матерными выражениями они не пользуются, отчего теряют половину скудного словарного запаса ("Мы матом не ругаемся, мы на ём разгова-риваем!") и испытывают серьёзные проблемы в общении. Их блатная феня, строго говоря, не является сквернословием... но уж лучше бы яв-лялась... Речь лукьяновцев примитивна, придаточных и распространен-ных предложений немного, словарный запас скуден. К словам приклеи-ваются идиотские окончания вроде "-як", "-ак" (сходняк, смотряк, ништяк, голяк). Лукьяновец не скажет "комбинезон" — только "клифт", от него не услышишь: "человек сходит с ума" обязательно — "крыша поехала", "шифер посыпался". "Клопятник какой, гля, клопятник некоцаный. На десяток рогов!". В переводе на человеческий русский язык это значит, что блатные видят совершенно новый бронежилет и оценивают его в десять полных магазинов для автомата Калашникова. Хотя, впрочем, лукьяновцы куда чаще не разговаривают, а держат язык за зубами, или, изъясняясь тамошней феней, "берегут хайло за пазу-хой".