— Представляю выражопие морды шпиона, когда он пришёл к своему тайнику, а там, вуаля, пусто. Ланфрен-ланфра. Должна лежать всякая шпионская трихомундия, а ничего нет: лежало, да сплыло — исчезло в неизвестном направлении. Что подумает иностранный крендель? Наверное, решит, что его подставляют свои, или ушлые москвичи глаз на его секретное добро положили.
— Всё, брат Кобальт, — наконец решил Фаддей. — Отправляемся домой есть гречневую кашу. Остался маленький штришок. Мы же не жлобы с тобой, поэтому традиции не нарушаем: оставляем в этом мире вещи, что мы принесли сюда в инвентаре, предназначенном для расчёта за добычу. Понимаю, что неравноценно, но правила мы не нарушаем.
Фаддей присел на жандармский диван, вспоминая, что он забыл сделать. Вроде всё, тогда отправляемся домой. Из нулевого мира в свой мир переход осуществлялся с помощью Вариатора. Мгновение — и Фаддей уже сидит на диване в своей комнате.
— Сколько же я отсутствовал дома? — задал себе вопрос Фаддей, лихорадочно скидывая с себя одежду нулевого мира и облачаясь в домашнее. — Всего секунду, а там торчал 82 дня. Зато стрелять научился. Это нужное умение, ведь практик всегда пристрелит теоретика.
Случится казус, если вдруг родители внезапно войдут в комнату к сыночку, а тот сидит в новой, незнакомой им одежде. Да ещё сидит в обнимку с довольно вместительным рюкзаком, полным контрабанды. Но, слава всем святым, никто не вошёл. Дневник показывал, что отсутствовал контрабандист 82 дня, но в реале прошла секунда. Получается, за одну несчастную секунду Фаддей познал много интересного в нулевом мире.
— Изучать полученные бонусы начнём завтра ... или послезавтра, — подумал ушлый контрабандист и бросил взгляд на часы. До окончания суток ещё два с половиной часа — надо успеть посетить другой мир, так как посещение нулевого мира в зачёт не идёт. — Вот прямо сейчас и отправлюсь, только положу в инвентарь подарки, приоденусь и вперёд — чего ждать.
Формальности заняли совсем немного времени,
Поэтому уже через несколько минут контрабандист набирал на Вариаторе число 000001. Зачем что-то выдумывать?
Очередной переход в новый мир уже не потряс Фаддея, как первые два перехода. Стало привычно, что в глазах мелькает вспышка и всё — переход осуществлён. Куда это нас занесло?
Фаддей огляделся. Шпарит чужое светило, очень похожее на родное Солнышко. Под ногами песчаная почва. Кругом растут деревья, очень похожие на наши пальмы. Метрах в тридцати виден песчаный пляж и море. Курорт что ли? Чего стоим, чего думаем, у нас всего 17 минут времени на посещение этого мира. Люди ау! Аборигены, где вы? Никого нет, только птички местные верещат. Пляжик аборигены отгрохали замечательный: песочек чистейший, словно наша мамка его "наколдовала", море вообще отпад и погода, как в раю. Да и вообще здесь здорово: мусора от цивилизации нет, людей нет, ничего нет. Э, народ, а с кем добром меняться? Я контрабандист или где? Делать нечего: Фаддей схватил большой лист, наверное, пальмовый, и вывалил на него подарки из инвентаря. Лист с подарками отволок на пляж. Традиции соблюдаем. Огляделся. Брать в этом мире решительно нечего. Разве что песка насыпать в инвентарь. Времени ещё оставалось чуть больше десяти минут, и Фаддей, сняв обувь, стал ходить босиком по кромке воды. Море приятно холодило ступни ног, а какие-то прибрежные мелкие, но настырные рачки щекотали пальцы. Вот же бестии. Волны нехотя накатывались на берег, шурша песком и камушками. Только у самого берега из-за волн вода взбаламучивалась, а дальше в море вода имела чистоту слезы ребёнка. Всеми цветами радуги на дне мелькали камушки. Вот их и решил брать с собой Фаддей. А что? Другого ничего ценного здесь нет, а камушки разноцветные — пойдут как украшение аквариума. Контрабандист так увлёкся извлечением из воды разноцветных камушков, что забыл о времени, но Дар не забыл, и по окончании "миссии" Фаддей уже сидел дома на своём любимом диване. Правда, обувь он посеял в том мире: сидел сейчас босиком.
— Должен сказать тебе, друг Кобальт, что на этом диване я научился путешествовать во времени. Ага, это настоящая магия. Достаточно произнести волшебные слова: "Я прилягу на секундочку", — и легко переносишься на четыре часа в будущее.
— В отличном мире мы побывали, — с удовольствием продолжил контрабандист. — Настоящий курорт. Жаль времени мало отводится на посещение, но всё ещё впереди. Конечно, можно два раза в неделю отдыхать в нулевом мире, но от нулевого веет запредельной жутью. Психика человека никак не рассчитана на такую мертвящую тишину. Зато там можно пострелять, вкусно поесть и добыть любые тайны ... от которых уже тошнит.
— Мы повторяем, как все люди на Руси: "Помилуй, Господи, нас грешных и спаси". Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться?
Действительно, кого Фаддею здесь бояться и страшиться? Здесь — это в нулевом мире, или иначе называемом мире ЛВП — личное виртуальное пространство. Хоть контрабандист не очень хотел появляться в этом молчаливом мире, но обстоятельства сложились так, типа карта выпала, что пришлось опять посетить ЛВП с определённой целью. Молился Фаддей — то совсем не от сильного религиозного рвения, а от переполнявшего его восторга. Вот оно счастье, вот где адреналин!
Встречный ветер лупит в лицо, защищённое шлемом: это Фаддей на бешеной скорости мчится вперёд по встречной полосе. А фига нам! Ладони в перчатках на руле: ручка газа выкручена до отказа. Экстаз на двух колёсах: только я и рёв мощного двигателя. Кроме стрельбы, оказалось, есть ещё сумасшедшее удовольствие — гонять по пустынным московским улицам на мотоциклах. Вот именно, на нескольких мотоциклах, ибо Фаддей уже вдребезги разбил четыре скоростных агрегата. Как сам жив остался? А что ему в этом мире сделается? Сейчас он гнал на мотоцикле марки "Юпитер" — ага, это в честь этого мотоцикла названа самая большая планета в Солнечной системе. "Юпитер" — нормальный аппарат, хорошо гоняет. А первые четыре, японской национальности — ерунда, ибо бесславно погибли. Мотоциклы в дребедан, а седоку хоть бы хны. Подумаешь, пролетел метров сорок по воздуху, когда на полной скорости неаккуратно зацепил бордюр. Летел, как орёл, пока не встретился со столбом. Хрясь! То не косточки тела горе-мотоциклиста треснули, а сам он не размазался по препятствию — то поломался столб, на котором красовался светильник. Столб согнуло буквой "Г", а Фаддей отделался только мельтешением в глазах, да лёгким испугом. Поднялся, отряхнулся, грустно посмотрел на груду металла, оставшуюся от байка, и пошёл искать новый мотоцикл. Были бы зрители — заработал бы мотоциклист себе матерный приз зрительских симпатий за столь головокружительный полёт.
Поначалу, он даже ездил в кожаном прикиде, как все байкеры, но потом оставил только шлем, перчатки и ботинки. Так и гонял в одной рубашке и штанах, ибо ветер телу не помеха. Шлем с щитком пришлось напялить на себя из-за попадания встречного ветра в глаза, а не из-за опасения нахвататься ртом насекомых. Здесь их нет. Это в реале настоящий байкер, кто катается без шлема, хвастает, что различает на вкус до тридцати видов насекомых.
Фаддею хватило ума дать себе зарок, что в реале он за руль не сядет ни за какие коврижки: слишком уж он специфически катался на байках. Его стиль вождения можно назвать "камикадзе", то есть чисто одноразовая езда в один конец по маршруту гараж — кладбище. Ангел-хранитель Фаддея, наверное, говорил кривые слова, когда видел, как рулит его подопечный. Как рулит? Как настоящий упырь — то есть, гоняет так быстро, что не отражается в зеркалах стоящих автомобилей. Катался бы так дома, то победил бы в номинации "мудак недели", ибо приличное слово в данном случае найти сложно.
— Ветер в харю, а я шпарю, что мне грусть, моя печаль, — орал Фаддей, стараясь перекричать ветер. Господу и всем святым он уже истово не молился, потому как сидя в седле байка, внезапно стал поклонником секты афенатистов — тех людей, кто истово верит в бессмертие.
— В реале в афенатисты не пойду, — поклялся Фаддей. — Зуб даю! Чтоб их приподняло и прихлопнуло. Чтоб их уконтрапупило
колесо сансары, прости меня грешного Ctrl-Alt-Delete и примкнувший к ним Enter! Может я и трус, но эта техника, точно говорю, вампирской сборки — она же явно одноразовая.
Сегодня ясно светило Солнце — по-весеннему, ласково-тёплое, а не стремящееся поджарить тех, кто ходил под ним знойным летом. Над Москвой расстилалось лазурное небо с редкими облаками на горизонте. Впрочем, Кобальт на неразборчивые силуэты облаков не смотрел, да и не полюбуешься особо на них из-за московских высоток. Ветер слегка заигрывал с единственным жителем локации, даже создавая завихрения на тротуарах из накопившейся за день пыли. Ветру приходилось довольствоваться только пылью, образовавшейся с нуля часов, ибо в этой локации в ноль часов исчезал всякий мусор в городе, а мусорил только один её обитатель, да ветер приносил немного пыли. Кобальт не мусорить прибыл в эту локацию, а дело делать, но накидал в Москве разбитых мотоциклов, поломал кучу кустов и деревьев, даже столбу досталось. Ерунда, в ноль часов все безобразия исчезают и опять здесь царят неестественная чистота и мертвящая тишина.
Разбив несколько байков Кобальт хоть душу отвёл от свалившихся на него забот в реале. Тут, понимаешь, надо с трофеями разобраться, а жизнь в реале затягивает, отвлекает от главной цели. До окончания гимназии надо терпеть, вот Фаддей и терпел. Уже десять дней минуло с того момента, как он стал числиться совершеннолетним, и за эти десять дней все окружающие, словно сговорились, отвлекали его от развития основного Дара. В основном отвлекала гимназия, чтоб она провалилась или сгорела синим пламенем, и друзья отвлекали, но друзья — это святое. Друг Яробор получил-таки Дар в положенное время. Как, по мнению, Фаддея вполне приличный, но друг кривился. Вот зачем ему, жаловался Яробор, Дар "Упрочнитель" с коэффициентом 1,9? Что ему не так? Теперь он может на девяносто процентов увеличить прочность любого материала весом до 200 грамм.
— Вот именно, — плакался Салтыков. — Меня уже КРСД приписал к военному НИИ. Прощай все семейные планы. Папа в шоке, мама плачет, сестра рыдает. Хотели припахать меня к семейному бизнесу, а тут им облом.
— Ха-ха-ха! — сатанинским хохотом расхохотался Яробор. — Ну, уж, нетушки! Хрен родичам, а не хомут на мою тонкую шею. Свобода, брат Фаддей, именины сердца. Давай пойдём в загул. В смысле ... от горя, конечно.
И они, сообразив, что незачем долго размазывать кашу по тарелке, пошли в загул, прихватив, разумеется, в свою компанию Ефимию Скуратову. Как же без неё.
Огромный Город кипел, как котёл, в круговороте больших и малых дел, пестрел всеми оттенками греха. В Городе крутились огромные деньги. Город манил яркими афишами театров и выставок, завлекал витринами дорогих магазинов, гремел музыкой в клубах, привлекал новыми блюдами в ресторанах. Идите ко мне гимназисты — звучал гипнотический шёпот. Забудьте свои проблемы: окунитесь в таинство шоппинга, вкусите заморские деликатесы в ресторанах, посетите выставки. Этого мало? Тогда оторвитесь на гремящих танцполах.
Понеслась душа в рай... Первый раз в жизни в реале Фаддей посетил приличный ресторан — Яробор проставлялся с размахом, хоть Фаддей и перечислил ему всего два рубля 12 копеек, сообразив, что перечисление другу 212 рублей выглядело бы подозрительно. В приличном ресторане, естественно, молодым людям предложили марочного вина; Ефимии не предложили, по причине её несовершеннолетия. Вино здорово раскрепостило совершеннолетних ребят, поэтому загул продлился пять дней. Гулять — так гулять! Пить будем, гулять будем, а смерть придёт — помирать будем! Ефимию до кондиции решили откармливать мороженым и шоколадом, а то худая, как скелет.
Пару дней тёплая компашка даже прогуляла занятия в гимназии, забив на уроки болт размером со Спасскую башню. Выяснилось что, если прогуливать гимназию, то окажется, что мир полон удивительных соблазнов. На весенних улицах уже хорошо: щебетали птички, пригревало апрельское Солнышко, слабый ветер охлаждал разгорячённые умы. Народ вдыхал свежий весенний воздух, пока не имевший в своём составе ароматов распустившейся зелени. Скоро природа возьмет своё, и деревья взорвутся яркой зеленью. А потом растения засыплют Город пыльцой — бичом аллергиков.
Расхрабрившийся Яробор вовсю лез целоваться к Ефимии. Девушка особо не сопротивлялась, но, когда друг норовил своей лапой дотронуться до её сиськи, то хлопала по его шаловливым ручкам: не лезь своими культяпками куда не надо — ишь, нашёлся охальник со своими жгучими желаниями — сначала свадьба, только потом трогай что хочешь и целуй девушку во все труднодоступные места. Яробор чуть выпив вина, начинал вести себя, как молодой матрос после полугодового плавания, то есть давал копоти, только держись. Зачем-то он приобрёл в магазине футболку с надписью "Я люблю Магадан". С пьяна, наверное. Под лёгким градусом Яр уговаривал подружку сняться в голом виде, пока она ещё несколько дней малолетка, типа для памяти. Ефимия краснела, отмахивалась от настырного Яра и загадочно улыбалась. Вместе с Ефимией сильно покраснел и Фаддей. Покраснеешь тут, ведь он видел в голом виде не только любимую им Морозову, но и Ефимию. Такие дела: Аврелию тайно снимали враги её папаши, а Ефимия сама себя запечатлела в порнороликах, которые она посвятила своему ненаглядному Яру. Все эти тайны Фаддей узнал в нулевом мире, проверяя самых близких друзей на возможное предательство. К его радости эти трое друзей его не закладывали, зато скелетов в шкафах у всех оказалось много. Особо тайны семей Морозовых и Салтыковых Фаддея не интересовали, но он не удержался и посмотрел ролики с тайной флэшки Ефимии. Это она думала, что хорошо спрятала флешку с компроматом, но от Фаддея, с его прокаченным Восприятием, трудно что-то скрыть. Вот поэтому Фаддей сильно покраснел, когда вспомнил о флэшке, с помощью которой детально рассмотрел все прелести подружки. Несколько раз рассмотрел. Худенькая девушка, конечно, но её прелести и её темперамент впечатляют до душевной дрожи. С другой стороны — а что такого? Ведь сам директор гимназии как-то громко призывал школяров учиться уПорно, но, кто такой Порно не сказал. Приходится школоте самой дотумкивать тему.
— Ты чего красный, как помидор? — поинтересовался Яр у Фаддея. Пришлось Фаддею, отводя глаза от Ефимии сказать, что просто вспомнил скабрезные анекдоты.
— Так поделись с нами, — обрадовался Яр.
— Как можно? — отбрыкивался Фаддей. — Ведь среди нас молодая барышня.
— Рассказывай, — махнула рукой Ефимия. — Барышня закроет ушки, чтобы не слышать.
Её глазки сияли с любопытством, а ушки никто и не думал затыкать. Пришлось рассказывать пошлые анекдоты:
— В интернате для трудных подростков ввели уроки церковно-славянского языка. Жандармский инспектор спрашивает у учащихся: нравятся ли им занятия? — А чё, срамногубо, — отвечают ребята.
Вот ещё трагическая история:
— Меня зовут Настенька, я из Саратова. Десять лет я работала в салоне красоты и делала мужчинам маникюр. Вчера я узнала, что это никакой не маникюр.
