Исход неясен (Гарри Поттер - женская версия)

* * *

Поход по магазинам с маленькой девочкой, в которую можно играть как в куклу, наряжая ее в разные красивые вещи, оказался более чем интересным опытом. Анне с некоторых пор и самой нравилось одеваться хорошо и со вкусом, а теперь вполне неожиданно выяснилось, что покупать модные вещи для нечужой для тебя девочки это тоже удовольствие. И получалось, — хотите верьте, хотите нет, — что физиология в большой степени определяет психологию. Анна, например, никогда раньше ничего подобного не испытывала, и вдруг нате вам у нее прорезался материнский инстинкт.

Хэтти ходить по магазинам, в конце концов, тоже понравилось. Правда, сначала она дико стеснялась, — все было очень красивое, но страшно дорогое, — однако Анне удалось ее все-таки убедить, что тетя ангел от этого не обеднеет, потому что Леди Энгельёэн, ух, какая богатая! Денег у нее куры не клюют и все такое, но главное, ей это в радость и в удовольствие. Не станет же Гарриет лишать своего ангела крупицы счастья? Эти доводы показались ребенку вполне убедительными, и девочка немного успокоилась, а успокоившись, начала и сама наслаждаться не столько самими вещами, — хотя они ей все жутко нравились, — сколько самим процессом. Выбором, примеркой, принятием решения. Причем, Анна не то, чтобы самоустранилась, но она намеренно предоставила Гарриет столько свободы, сколько та могла унести. Тогда-то и выяснилось, что унести Хэтти может очень много, только дай. Она оказалась не только толковой, — очень умной и внимательной к деталям, — но и на редкость решительной девицей. Ей только и надо было, что увидеть, как обстоят дела на самом деле, и соответственно понять — тетя Ангел ее не обманывает и не разыгрывает. Это не подстава, чтобы посмеяться над уродкой. И, как только она это поняла, все сразу же наладилось, и девочка уже не скрывала своих радости и удовольствия, причем, в той же мере, что и сама Анна.

Гарриет наслаждалась самим процессом. Ей понравилось выбирать и примеривать, искать и находить, сравнивать и оценивать, но при этом она не спешила принимать окончательное решение, — брать или не брать, — и не позволяла Анне скупать все подряд. А вкус, к слову сказать, оказался у нее просто замечательный, оригинальный и явно самостоятельно развитый. Как это могло случиться с Гарри Поттер, живущей под лестницей и одевающейся в обноски, понять было крайне сложно, но Анна эту загадку все-таки разгадала.

Она мечтательница! — решила Анна, понаблюдав за девочкой в течение дня, и, как вскоре выяснилось, ничуть в своем предположении не ошиблась.

— Я все время что-нибудь придумываю, — откровенно рассказала ей девочка, уплетая мороженное в кафе Баскин Роббинс — чтобы не было так грустно

— Придумываешь? решила уточнить Анна. — Что, например?

— Другие жизни, — просто, как о чем-то само собой разумеющемся, ответила Гарриет.

— Что, прости? удивилась Анна.

— Я придумываю себя другую, — объяснила девочка. Как будто бы, я родилась у других мамы и папы, или, что они не умерли, или про то, что мои тетя с дядей хорошие добрые люди Он профессор-физик, а она врач или адвокат И у них, кроме меня, есть дочь, с которой мы дружим и играем Но, если это другая жизнь, то и выгляжу я по-другому, иначе одеваюсь и веду себя по-другому

Анна смотрела на нее и Да, да, трудно поверить, но она умилялась и одновременно негодовала, слушая эту замечательную девочку. И, поскольку она по природе своей являлась чрезвычайно деятельной натурой, Анна не могла не думать о том, как бы ей ускорить все те дела, которые предстояло переделать, чтобы помочь Гарриет Поттер обрести украденное у нее счастье.

Трудно сказать, в чем тут было дело, однако, предавшись попутно планированию операции, еще и самоанализу, Анна обнаружила, — при том достаточно неожиданно для себя, — как сильно она изменилась за это, в общем-то, короткое время. Не внешне, разумеется. Тут, собственно, вообще, не о чем говорить. А психологически. Так, наверное, правильнее будет определить случившиеся с ней перемены, поскольку все, о чем она сейчас подумала, так или иначе, касалось ее поведения и реакций на те или иные раздражители. Прежде всего, она никогда, имея в виду себя прежнюю, не была такой решительной, а порою, даже излишне резкой. И эмоциональной такой она тоже никогда не была. Моментами, по-женски сентиментальной. Влюбчивой, а не любвеобильной, как это случалось с ней раньше, то есть, в эпоху до того, как. А еще она стала обидчивой и, пожалуй, отчетливо мстительной. И еще одно наблюдение. Анна бесспорно являлась хорошим человеком. Все ее прошлое и даже короткое настоящее, все говорило за то, что она верный друг и порядочный человек. Однако, думая сейчас о том, что и как нужно сделать, чтобы спрятать и обезопасить Хэтти, она совершенно спокойно приняла среди прочего тот факт, что для обязательных в этом случае ритуалов ей понадобятся жертвы. Магия крови требовала, порой, человеческих жертвоприношений, и это был как раз ее случай. Но Анну это нисколько не пугало.

Порядочный человек в ней лишь отметил, что надо бы для этих целей использовать какую-нибудь мразь. Но она уже подумала об этом прежде и спланировала, как и где добудет необходимые ей человеческие отбросы. Имелись способы, — и о них Анна писала в своем тайном дневнике, — и, судя по всему, она прежняя, та, что существовала до войны с Волдемортом, этими особыми способами когда-то уже пользовалась. Так что дело было не только в теле, или не столько в нем, хотя, видит бог, ей досталось воистину прекрасное тело. Что-то от нее прежней все-таки перешло к ней нынешней. И это стоило иметь в виду.

* * *

Перед тем, как они начали обход лучших лондонских магазинов, Анна, помня, что время не ждет, сделала три телефонных звонка: два международных и один местный. Звонить из телефонов-автоматов было жутко неудобно, но ничего лучше, увы, Лондон ей сейчас предложить не мог. То есть, мог, наверное, но поиски потребовали бы времени, а его у нее попросту не было. Поэтому пришлось пользоваться тем, что есть: таксофоном в красной типической будке.

Первым делом Анна связалась с фон Шухом. Секретарь адвоката ее уже знала и поэтому соединила с босом практически сразу, тем более что, на счастье Анны, мэтр оказался на месте и у него не было сейчас посетителей.

— Здравствуйте, мэтр! поздоровалась Анна первой. Гордость, а на самом деле, гонор и спесь следует проявлять там, где этому есть место. А в разговоре с уважаемым человеком даже графиня может поступиться принципами, в особенности, если собеседник, как минимум, вдвое старше и оказывает тебе крайне серьезные услуги.

— Здравствуйте, Леди Анна, — ответил адвокат. Рад слышать ваш голос. Надеюсь, у вас все в порядке?

— Более или менее, — усмехнулась Анна. Мне нужна ваша помощь, мэтр. Возникло несколько проблем, требующих разрешения.

— Всегда к вашим услугам, моя прекрасная Леди.

— Спасибо, господин фон Шух, — ответила любезностью на любезность Анна. — Есть новости по моему делу?

Она знала, что в таком вопросе, как поиск ее дочери, нельзя ожидать быстрого результата. И все-таки спросила. Не могла не спросить. Она же не каменная, в самом-то деле!

— Увы, Миледи, — сразу же откликнулся ее частный поверенный. — Нанятые мною детективы только-только начали поиск. На данный момент они удостоверились, что девочки нет в самых очевидных для этого местах. Это легкая часть работы. Теперь им предстоят поискать ее в нескольких неочевидных местах, но заметьте, на данный момент они исходят из предположения, что ваша дочь по-прежнему носит данное ей вами имя.

— Пусть попробуют поискать Кассиопею Елизавету Блэк. Отец Лизы ввел ее в род и провел обряд Имянаречения.

— Что ж, в этом есть резон, — согласился с ней адвокат, — но кто еще знал о повторном Имянаречении?

— Не знаю, но чем черт не шутит?!

— Совершенно с вами согласен. И можете быт уверены, миледи, мы продолжим поиски по всем направлениям и рассмотрим все возможности, не упустив ни одной.

— Спасибо, мэтр!

— Не за что, миледи! Я всего лишь выполняю взятые на себя обязательства.

— Уверена в этом, — продолжила Анна, переходя к новой теме. — Но сейчас о другом. Я завтра рассчитываю появится в Цюрихе. Не одна. Со мной будет девочка семи лет, которой нельзя быть узнанной. Так что отель — не вариант. Мне нужен уединенно расположенный дом. Всего на два-три дня, я не предполагаю оставаться в Цюрихе надолго. Кроме того, мне нужен хороший колдомедик, желательно с именем. Имя нужно, чтобы придать вес тому диагнозу, который он поставит. В общем, мне нужна серьезная и вызывающая доверие медицинская экспертиза состояния здоровья девочки семи лет. У меня сложилось впечатление, что в течение пяти или шести лет она не получала должного ухода. Однако, как вы, господин фон Шух, понимаете, впечатления к делу не подошьешь. Мне нужен документ.

— Я вас понял, Миледи. Дом не проблема, считайте, что он у вас уже есть. Целитель, я думаю, тоже найдется. Есть у меня на примете несколько кандидатов. Позвоните мне завтра с утра. Часиков в десять. Полагаю, к этому времени у меня уже будут четкие ответы на ваши вопросы.

— Благодарю вас, господин фон Шух. Но это не все. Свяжитесь, пожалуйста, с Удо фон Корбом. Скажите ему, что я хочу видеть их с Тамарой завтра вечером или послезавтра утром. Речь пойдет об их будущем, которое может измениться самым драматическим образом. Однако ничего пока не решено, и многое будет зависеть от нашей встречи. Это возможно?

— Разумеется. Хотите ввести их в род?

— Не исключаю такую возможность, — подтвердила Анна.

Анна надеялась, что не пожалеет о том, что решила ввести Удо и его жену Тамару в основную ветвь рода в качестве сопровождающей или сателлитной семьи. Насколько она поняла из кодекса Рода Энгельёэн, члены сателлитной семьи не могут претендовать на главенство в ряду, но уже начиная с третьего поколения образуют свой род, как младшую — не путать с боковой, — ветвь основного рода. В условиях сословного общества это резко поднимало престиж семьи, а у этого Уго, несмотря на молодость, — ему тридцать два, жене двадцать восемь, — было уже трое детей. Престиж, деньги, и возможность поселиться в замке Стейндорхольм, это серьезные стимулы, для людей, у которых в активе, ничего, кроме чистокровности, нет. Ни громкого имени, ни долгой семейной истории, ни хоть сколько-нибудь приличного капитала. Анне же нужны были люди, которые займутся теми делами, до которых у нее попросту не доходят руки.

Разумеется, такие обеды никогда не бывают бесплатными. Кому много дается, с того много и спросится. Все совершается под клятву на магии и крови и с подписанием магического контракта, но все это невысокая плата за близость к кормушке. Другое дело, что желающих все это получить в боковых ветвях, которые уже и не Энгельёэн вовсе, есть более, чем достаточно. Человек с полста, наверное, наберется. Но конкретно Удо фон Корб против нее, вроде бы, никогда не злоумышлял и, значит, был формально лоялен главе Рода. Другое дело, что из тех фактов, которые были собраны в досье фон Шуха, невозможно было узнать, что они за люди эти фон Корбы, умны ли они или глупы, приятно ли иметь с ними дело и насколько они обучаемы. Семья дело хорошее, но терпеть рядом с собой дураков или хамов категорически не хотелось.

Ладно, — решила Анна, — еще ничего дурного не случилось. Фон Корбы ничего плохого мне не сделали, а у меня все-таки Дар. Пойму, наверное, чем они дышат и в какую сторону!

— Тогда еще одно дело, — сказала она в телефонную трубку. — Помните, господин фон Шух, вы рассказывали мне о мэтре Сюрте и о выигранном им деле?

— Обычно я ничего не забываю, — сыронизировал адвокат.

— Отлично! Хотите такое дело?

— Я должен ознакомиться с сутью вопроса, — осторожно ответил ей мужчина, — но, если это дело такое же красивое, как дело госпожи Блэк, я, разумеется, возьмусь.

Это дело ее кузена, — объяснила Анна. — И это будет куда более громкое дело. Я принесу вам завтра все собранные на данный момент материалы.

— Тогда, до встречи, миледи.

— Я позвоню завтра утром.

Отзвонившись мэтру фон Шуху и извинившись перед Гарриет, которая во все время разговора стояла вместе со своим ангелом в телефонной будке, Анна сделала еще один международный звонок, на этот раз в Люксембург. На том конце провода долго не отвечали, но так все и задумывалось. Ответили только после четвертой попытки.

— Вас слушают, — голос был женский, но Анна не знала всегда ли отвечает женщина или где-то там что-то изменилось. Запись в журнале дел Рода была короткой и без подробностей. Приписка другими чернилами с двумя датами и словом оплачено указывала на то, что услугами этих людей Анна уже пользовалась. И, разумеется, была еще запись в ее личном дневнике, но этих данных было явно недостаточно, чтобы начинать, как это делает она, практически с чистого листа.

Это Аннабель, — представилась Анна. — Срочный заказ на трех уток.

— Ждите, — откликнулась женщина.

— Вижу, — сказала она через пару минут ожидания, просмотрев, по-видимому, какие-то записи. — Вы давно к нам не обращались, Аннабель.

— Не было надобности. Анна предложила вполне жизнеспособную версию и надеялась, что этого будет достаточно.

— Обстоятельства изменились, — добавила после короткой паузы. Сейчас доставка крайне важна. Причем срочная доставка. Плюс десять процентов за оперативность.

— Тогда уже пятнадцать, — ответила на ее предложение неизвестная женщина. — Ценник изменился.

— Согласна, — не стала спорить Анна.

— Условия прежние? поинтересовалась ее собеседница.

— Да, — подтвердила она. — И это не обсуждается.

— Принято, — спокойно ответила диспетчер. — Когда, где?

— Место прежнее, у вас должна быть запись.

— Принято. Когда?

— В ночь с понедельника на вторник.

— Два часа до полуночи вас устроит? уточнила собеседница.

— Оптимально, — согласилась Анна.

— Оплата, — внесла ясность женщина диспетчер, — по получении груза в долларах США.

— Договорились, — поставила Анна точку в разговоре.

Мясная лавка Дичь на любой вкус существовала в Люксембурге уже более ста лет. На магловской стороне, семья Морра действительно торговала дичью, а вот на волшебной стороне их бизнес имел весьма специфический характер: они поставляли ритуальные жертвы, и Анна не хотела знать, кого они отлавливают для других колдунов. Энгельёэны — имея в виду ее деда и отца, передавшего Анне эту связь — всегда покупали у Морра только закоренелых преступников. Отказаться от человеческих жертвоприношений они, к сожалению, так и не смогли, — ритуалы особого рода практиковались нечасто, но все-таки практиковались, — однако требовали у поставщиков правдивую информацию о доставляемом товаре. Они не хотели брать на совесть убийство ни в чем не повинных людей или людей, совершивших преступление нечаянно, но были не против очистить мир от очередной порции мерзавцев. Родовому камню все равно, кого зарежут во время ритуала. Но люди, имея в виду самих Энгельёэнов, так не могут. У людей есть моральные принципы, хотя у разных людей нормы морали могут, конечно же, быть разными.