Волчица и пергамент. Том 12

Внешний вид и поведение Клевенда и его товарища были, должно быть, тщательно продуманы, однако всегда оставалась возможность, что его узнали. Кроме того, было невозможно запретить селянам свободно общаться с пришлыми торговцами. А ведь у них остановились два не очень обычных брата, причём у одного были красивые серебристые волосы... Те, кто настойчиво старался найти Предрассветного кардинала, могли сразу догадаться, кем они являлись.

— В таком случае не могла бы ты снять с меня это отстранение от дел? Пожалуйста.

Каждый раз проделки Миюри в Ньоххире завершались тем, что именно она просила прощения. Коул почувствовал, как под тканью подёргивались её волчьи уши, вероятно, ей было приятно, что сейчас просили уже у неё.

— Но ты станешь делать, узнав о развитии положения дел? Ты всё равно почти что ничего не способен сделать.

В её словах не было ни злой насмешки, ни желания уязвить, и Коул подумал, что, вероятно, так и было на самом деле.

Однако если сейчас ему и нечего делать, могут отыскаться дела и на 'потом'.

— Даже приходя к тому же результату, в зависимости от хода событий, приведших к нему, возможно, придётся иначе устраивать свою жизнь.

Ответом Коулу был молчаливый взгляд из-под льняной ткани — это были глаза не избалованной девушки, а волчьи, пронзавшие насквозь.

— Птицы приносят тебе много писем, ты часто занята ответами на них. Даже Клевенд старался изо всех сил добраться до тебя. Хотя ты прячешься, а это могло тебя раскрыть. И это не может означать, что всё идёт гладко, без каких-либо неприятностей, не так ли? — продолжал он.

Миюри вцепилась руками в льняную ткань, покрывавшую её голову, и натянула её наподобие покрывала, потом с силой выдохнула сквозь сжатые губы.

— Ты всегда такой болван, но в таких случаях ничего не пропустишь.

— Просто ты дала мне отдохнуть, это придало ясности моим мыслям.

Восприняв слова Коула как иронию, Миюри изобразила рычание.

— Так что же? — снова спросил Коул.

Миюри пришлось рассказать:

— Да, так. Мой брат прав. Похоже, дорога из Убана на юг действительно напугала руководство Церкви. Они запросили помощь у самых разных людей без разбора, самое неприятное, что среди них много наёмников.

Считается, что своей военной силы у Церкви нет. Есть, правда, отряды вроде рыцарей святого Крузы, но это были воины, принявшие монашеский обет, и таких было не слишком много. Первой обязанностью рыцарских орденов было бороться с язычниками, и им требовалась соответствующая праведная причина, чтобы обнажить мечи. Чтобы призвать их на Вселенский собор, требовалось объявить язычниками или вероотступниками всех, кто был связан с королевством Уинфилд, что при текущем положении казалось чем-то невыполнимым. А безосновательное обвинение ударило бы по авторитету Церкви.

Поэтому Церковь решила собрать наёмников, которых можно быть нанять за деньги. Что указывало на готовность Церкви пойти на военные действия.

Или, может быть...

— Может, с нашей стороны тоже есть силы, требования которых могли их так встревожить?

Даже во время этой сумятицы в Убане Коулу доводилось слышать, что император больше не скрывал своего намерения захватить земли папы. При императорском дворе сочли, что сейчас открывалась хорошая возможность нанести удар по папе и, воспользовавшись смятением Церкви, захватить её территорию.

Устало пожав плечами, Миюри ответила:

— Не один дядя Клевенд хочет добиться военных успехов.

Последняя большая война завершилась уже давно. Вернувшись, она стала бы большим бедствием, привела бы мир в беспорядок, но в то же время она дала бы хорошую возможность знати быстро завладеть тем, чего желала.

— Однако, это как в том разбирательстве про курицу и яйцо, и они получаются на равных.

— Курицу и?.. — не понял Коул.

— И яйцо. Обе стороны имеют законные основания ввязаться в драку. Брат, ты же не думал, что на собор отправимся просто мы вдвоём... Или как? — ошеломлённо переспросила Миюри и устремила на Коула уничтожающий взгляд. — Просто не верится! Ты уже забыл, что было в Убане?

— Нет, я понял! Правда, понял.

Вселенский собор — это место для обсуждения, на нём не нужны мечи или копья.

Если это так на самом деле.

Но в мире того, что происходит 'так на самом деле' можно по пальцам пересчитать.

— Вот же ж... — произнесла Миюри точно с таким же раздражением, с каким сам Коул когда-то выговаривал ей за провинности, отчего Коул почувствовал себя неловко. — Как бы то ни было, но все уже дышат в возбуждении, вовсю начищают оружие и доспехи, и кто из них начал первым — уже не важно, а вот нам надо принять меры. А поскольку тем, кто собирается ради военных подвигов, доверять нельзя, трудно кого-нибудь подобрать подходящего. Папский дворец — это что-то вроде крепости, так? И потому попасть туда могут лишь избранные, так что там ещё хватает сложностей.

— По... нятно...

— И потому мы не можем защитить тебя, брат, большим числом, и хотя я и Ваден со своей командой будем с тобой, но...

— Этого не хватит? — спросил Коул, полагая, что это не так и намереваясь сказать это.

Пусть там даже и присутствовал филин Роше, Коул не считал, что он стал бы напрямую вредить им.

Хотя в Церкви могли состоять и другие не-люди.

— "Меня одной вполне достаточно" — хотела бы я сказать, но то, что я узнала от господина Вадена и братца Ханаана, несколько меня обеспокоило.

— Господина Ханаана? — переспросил Коул, ему показалось странным, что эти два имени были упомянуты вместе.

— Сестрица Диана сказала мне, что Церкви нельзя доверять никогда. Что прошлое соборов содержит тёмные страницы, не включённые в их историю.

Коул растерялся, при виде этого Миюри какое-то время колебалась, пока, наконец, не решилась объяснить:

— Судя по всему, большая часть работы прошлых соборов состояла из обсуждения действий, которые Церковь должна предпринять в больбе с язычниками. Но, по-видимому, в Церкви в ходе этой борьбы часто возникали разногласия.

— Историю я знаю. В прошлом принимались важные изменения в уставах и рассматривались толкования Священного писания. Однако...

— Однако в истории значится, что всё решалось путём обсуждения, в итоге все жали друг другу руки, собрания в ходе собора завершались улыбками под звон колоколов.

Коул не думал, что всё происходило так мирно, однако явная ирония в словах и тоне Миюри наводила на мысль о чём-то достаточно зловещем.

— Диана сказала, что они вообще почти не обсуждали, — ровно произнесла Миюри.

— Э?

— Они встречали тех людей улыбками и распростёртыми объятиями, говорили, что хотят обсудить будущее Церкви, потом дверь закрывалась — и всё.

И всё.

Вошедшие уже больше никогда не выходили.

— В случае моего брата — к тебе привлечено слишком большое внимание — это может оказаться немного сложнее.

— Но как бы то ни было, выходит, что Церковь готова идти на убийство?

Миюри, пожимая плечами, ответила:

— Потому-то я и послала господина Крысу и его команду к братцу Ханаану. Чтобы подтвердить то, что помнит сестрица Диана, по записям в книгохранилище святого престола, а помощь крыс нужна, чтобы составить детальный план здания святого престола вместе с тайными ходами.

Что означало: не допустить проникновение убийц в комнату, где Коул будет спать, или иметь возможность сбежать в любой момент, ну и тому подобное. Это не было приключением ради развлечения вроде поиска тайной сокровищницы.

— В результате, — продолжала Миюри, — они обнаружили под зданием святого престола подозрительного вида подземную усыпальницу, а также множество ходов. Там было множество мертвецов, не захороненных должным образом.

То есть, там были погребены те, кто восставал против Церкви. Или, может, глупцы, говорившие неудобную для Церкви правду?

— Сестрица Диана сказала, что, может быть, лучше не говорить с тобой об этом.

— Это из-за...

— Мой брат, по её словам, только до нелепости, до глупости верящий в светлое будущее, сможет указывать путь остальным.

Коул был не настолько наивным, чтобы принять это как похвалу, но он понял, что попыталась сказать Диана.

Знание тёмных сторон Церкви, будешь ли ты упрямо говорить, что этого не может быть никогда, или примешь его как данность, способно пошатнуть твою опору в жизни. Если ты больше не сможешь верить в свои идеалы, тебе никогда не приблизиться у учению Божьему.

— В общем, то, что обнаружили господин Крыса и его товарищи, было передано через сестрицу Диану. Но блондинка... сестрица Хайленд... кажется, не слишком удивилась.

Миюри прежде уже простила нехотя Клевенда, сейчас же, судя по всему, она подняла и оценку Хайленд в своём сердце.

— По-любому дело не только в том, что Церковь открыто собирает наёмников и дружественных аристократов, она теперь выглядит куда более склонной идти на тайные, тёмные способы противодействовать нам. Потому и нам пришлось подойти к делу серьёзно. Но сестрица Хайленд и те кто с ней находятся в королевстве, за морем, верно? Мы не можем привести с собой большое войско, и ни дедушка Хаскинс, ни сестрица Иления не подходят для защиты моего брата в тесноте внутренних помещений. А курица, может быть, поднять тебя поутру и сумеет, но для боя не подойдёт.

За всю тираду Миюри, похоже, лишь однажды получила искреннее ребячье удовольствие — когда назвала курицей Шарон, воплощение орлицы.

— Остаётся лишь Рутея, но и с ней нам не хватает зашиты, и мы были заняты, соображая, что делать.

— И что вы собираетесь делать?..

Миюри почти равнодушно пожала плечами и сказала будничным голосом, словно говорила, что надо купить на ужин:

— Нам надо просто позвать дядю Руварда с его людьми.

Это был воин с большим боевым опытом, знавший о не-людях и сотрудничавший с ними, командир небольшого, но известного отряда.

— Дядя Рувард может сказать, что нам надо позвать маму, — продолжила Миюри с таким лицом, каким было, когда она простудилась, и ей запихали в рот горьких трав для лечения.

Мама Миюри была той самой мудрой волчицей. Было бы, конечно спокойней, если можно было положиться на неё, но...

— Но мама — нет, не пойдёт. Ни за что.

Миюри, стоявшая перед Коулом в этой своего рода льняной накидке, была готова с невероятным упорством стоять на своём. Она могла казаться сорванцом, но в действительности подмечала очень многое и унаследовала от отца способность хладнокровно оценивать плюсы и минусы ситуации.

Однако при этом оставалась самой собой.

— Понятно, — сказал с улыбкой Коул. — Это уже твоя история.

Льняная ткань на голове Миюри рывком поднялась треугольником. Потом она перевела взгляд на Коула и по-детски обиженно надулась.

— Моя и моего брата, вот.

В действительности Коул ни о чём подобном и не думал, покидая Ньоххиру. Но когда Миюри пробралась в бочку и вынудила взять её в путешествие, это решительно изменило его судьбу.

Нет, если подумать, он бы никак не смог бы оттолкнуть Миюри изначально, и, похоже, мудрая волчица тоже поддержала её устремлённость, так что вполне можно было сказать, что всё было предрешено.

С этой позиции отправной точкой истории становилась волчица с шерстью льняного цвета, взору которой были так привычны бескрайние пшеничные поля. Но дальнейшая история писалась, несомненно, грязью башмаков Коула с Миюри и углями костров, у которых они вместе согревались.

— Во всяком случае, именно об этом было в большинстве писем, которые я получаоа и отправляла. Никто не верит, что собор пройдёт спокойно. Скорее, все думают, что ситуация осложнится, и вопрос в том, что в таком случае делать.

Когда Миюри закончила, у неё был такой вид, сложно с её плеч свалился тяжёлый груз. Пусть Миюри и обходилась сейчас с Коулом решительно и жёстко, но для неё самой бремя необходимости хранить тайну было, похоже, достаточно весомым.

— Прежде всего, — снова улыбнулся Коул, — меня поражает, что ты держишься как боевой командир в большей степени, чем я мог ожидать.

Вместо того чтобы обрадоваться, Миюри посмотрела на него с подозрением — должно быть его оценка стала для неё неожиданностью.

— Правда-правда, — заверил её Коул. — Из-за случившегося в Убане я был несколько, так сказать, сдержан, но при этом я чувствовал уверенность, что всё будет в порядке, если предоставить тебе действовать. И, похоже, всё и впрямь у тебя получилось ровно и умело.

Миюри злилась, обнажая клыки, когда с ней обращались как с ребёнком, однако когда её искренне похвалили, ей, кажется, стало неловко. Возможно, она ещё сама не могла освоиться с собственным взрослением.

— Но вместе с тем, — произнёс Коул, нарочно хлопнув по накрытой льняной тканью макушке Миюри, словно она была ребёнком, — если бы, не зная о столь важных вещах, я стал заранее продумывать, что будет после Вселенского собора, что бы ты делала?

— Больно же... — притворно простонала Миюри, ей уж точно не должно было быть больно, однако она была явно растеряна. — Э?

— Скажем, я подумал, не построить ли после собора какую-нибудь церковь на том утёсе, откуда пройдёт путь от Убана на юг.

С того места открывался прекрасный вид на юг, ничто здесь не закрывало обзор. В то время отсюда были бы не так далеки пути на север и на юг, и если бы неугомонность Миюри отправила бы её в путешествие по всему свету, ей всегда будет нетрудно вернуться сюда.

— Отправившись на собор со столь беззаботным намерением, я быстро увидел бы, как сильно я ошибался, и потерял бы самообладание.

Коул ни за что не стал бы строить церковь на пути к сердцу враждебно настроенной Церкви. Крах его замысла, неважно, проиграл бы он на Соборе или победил, привёл бы его в полное замешательство, заставил бы потерять из виду путь, которым следовало идти — как и предупреждал Клевенд.

Коул был бы вынужден принять решение, не имея времени спокойно всё обдумать, очевидно, что выбранный им путь не окажется верным.

— Если враждебность со стороны Церкви глубока настолько, путешествовать после завершения Вселенского собора по всей большой земле, встречаться в богословами и бывшими священнослужителями может оказаться невозможным.

Коулу будет закрыт путь на юг до конца жизни.

— Мест, куда бы я смог отправиться, будет немного. Мне, вероятно, придётся отправляться на север, где власть Церкви слабее, или в королевство Уинфилд.

Ньоххиру он не назвал, поскольку пребывание там бывшего Предрассветного кардинала оказалось бы достаточно обременительным для деревни, в которую приезжало много людей Церкови.

Коул полагал, что Миюри, уже привыкшая к полной свободе от поучений её родителей, состроит недовольное лицо, однако способность соображать девушки-сорванца всё равно превзошла его ожидания.

— Есть ещё новая земля, — ответила она с искренней улыбкой, не допускавшей предположения о шутке.

— Я же говорил, что не хочу этого.

— Тогда пустынные земли. Туда есть путь по суше, и я же говорила, что там может быть подсказка, ведущая к новой земле? Можно позвать Илению, Вадена и Рутею, и продолжить наше путешествие вместе с ними. Не хочешь идти, поплывём вдоль берега, это будет не так страшно, а на корабле тебя всё равно, кажется, не укачивает. Или ещё одолжим корабль у сестрицы Ив и устроим гонку с кораблём господина крысы, это будет весело!