— Это хорошо, что штаны из техноткани, а то бы пошли мы сейчас с тобой все такие красивые... — Мэль хохотнул, все еще касаясь губами моих волос. — И вообще, детка, в следующий раз давай все-таки попробуем до постели добраться.
Мой такой радужно сверкающий мир погрузился в чернильно-черную темноту. Значит вот кто я для него. Детка. Которую можно выловить в коридоре, зажать у стены и трахнуть, не обращая внимания на ее мнение. Я вспомнил его взгляд, тот, давний, полный пренебрежения и насмешки. Сейчас я вполне его достоин. Меня замутило, душа сжалась от омерзения. Какой я красавЕц. У стены, потный, взъерошенный, в истоме прижимающийся к своему случайному почти любовнику.
Еще секунду назад растекающиеся в желе мышцы окаменели. Я попытался отстраниться, но Исмаэль лишь сжал меня крепче, на корню руша мои жалкие попытки.
— Алис, малыш, что случилось?
Он старался заглянуть мне в лицо. Я уворачивался, не желая встречаться с ним взглядом. Презрение к себе жгло глаза непролитыми слезами, горло перехватило, даже если бы я хотел что-то сказать, то вряд ли смог, а проверять решительно не хотелось. Я рванулся еще раз, еще... чувствуя, что если он не отпустит, я прямо сейчас позорно разревусь у него на виду. А этого мне будет не пережить. Сердце болело, заходясь в немом крике, мне было физически плохо.
— Детка?
Тьма заволокла мир. Откуда что взялось. Я оттолкнул его так, что Исмаэль отлетел к противоположной стене коридора.
— Не смей называть меня так! — Злобно сощурившись, прохрипел я. Руки сжались в кулаки, больно впиваясь ногтями в мягкие ладони. А как хотелось почувствовать этими ногтями его лицо. Я сдерживался невероятными усилиями. — Я тебе не шлюха, чтобы меня можно было зажимать по углам.
— Алис, малыш... — Исмаэль растерянно смотрел на меня. — Ну, прости, я согласен, в коридоре — это несколько перебор, но у меня совсем от тебя крышу снесло ...
Какая знакомая фраза. Чувствуя, как сковывает лицо, и стынут губы, я повел бровью.
— Значит, это моя вина? Я слишком аппетитен, чтобы пройти мимо?
— Алис...
Исмаэль дернулся было ко мне, но я зашипел рассерженной коброй. Пальцы, сведенные судорогой, напоминали когти хищной птицы.
— Не подходи! Не смей даже заговаривать со мной. И вообще, не пора ли тебе вернуться на свой корабль? А то мало ли что...
Тут уже он оскалился.
— Ты угрожаешь мне, Алис? А силенок-то у тебя хватит? И потом, что такого страшного случилось? Ну потискались слегка, ну увлеклись малость, с кем не бывает? Ни удивить, ни напугать подобным... — И помолчав, уже мягче добавил. -Я не понимаю тебя, малыш. Тебе ведь понравилось со мной? Что случилось? С чего ты так завелся?
Я обхватил себя руками, не то защищая, не то согревая, хотя еще совсем недавно мне было так горячо...
— Алис, ты мне нравишься. Очень. — Мэль все так же стоял у стены, но глаза его были полны ласковой нежности, которой так хотелось верить. — И я настроен очень серьезно по отношению к тебе.
Прищурившись, я недоверчиво смотрел ему в глаза, а в памяти рефреном звучало.
— Это твоя вина, детка, ты такая аппетитная, что я просто не могу пройти мимо. Ну же, не ломайся, всего разочек, никто не узнает. Иди сюда, детка, иди ко мне, дядя Макс тебя не обидит, а Агате знать об этом совсем необязательно...
Надо же, а я думал, что совсем забыл об этом, столько лет прошло... С тех пор я никогда не распускал волосы на людях. Горькая улыбка изогнула мои губы.
— Я тебе понравился, и ты считаешь себя вправе на подобное?
— Я хотел всего лишь поддразнить тебя, но увлекся, прости. Ты мое слабое место, Алис. Ты слишком нравишься мне.
Мэль подходил ко мне все ближе, и в глазах у него творилось что-то невообразимое. И было совершенно невозможно не смотреть на него. Подойдя совсем близко, но не касаясь меня, он чуть склонил голову, все так же не разрывая взгляд.
— Позволь мне показать, как сильно ты нравишься мне...
Медленно, очень медленно Мэль наклонял голову, пока его губы не коснулись моих. Прикосновение было таким мягким, таким нежным, как лепесток цветка. Он по-прежнему не трогал меня, лишь губами осторожно ласкал мои истерзанные им же самим губы. Поцелуй был сладок и почти невинен, мои ресницы медленно опустились, принимая его нежность.
— Позволь мне быть с тобой. Пусти меня в свою жизнь, Алис. Позволь мне позаботиться о тебе.
Осторожно вывернувшись из его объятий, я чуть хрипловато заметил.
— Довольно странные желания в отношении того, кто всего лишь нравится.
— Алис, ты не всего лишь, ты очень сильно нравишься мне.
Его рука потянулась ко мне, но я отступил еще на один шаг. Настороженно глядя на него, я сделал еще шаг назад.
— Нас ничего не связывает. Я не знаю тебя, Мэль, и вряд ли будет на это время. Ты уедешь сейчас, и быть может, мы никогда больше не встретимся...
Мэль усмехнулся краем губ.
— Сали нужен первый пилот.
Теперь усмехнулся я.
— Самый удачливый наемник желает наняться на имперский корабль? На корабль Империи, где он вне закона? — Недоверчиво заломленная бровь демонстрировала мой здоровый скепсис. — И все это ради моих прекрасных глаз?
Теплая, ласковая темнота его глаз завораживала.
— Я действительно удачливый наемник, и свою удачу знаю в лицо. И СВОЕГО я не упущу. А с императором договориться несложно.
— Женишься на его племяннице?
Почему-то мысль о чужих руках, что будут ласкать его лицо, болью отозвалась в груди. Мэль фыркнул.
— Еще чего, у меня есть другое предложение. И оно ему понравится больше.
— Ну-ну.
— Алис, не убегай. Алис, ты позволишь мне узнать тебя поближе?
Помолчав, я сделал еще шаг назад.
— Я подумаю. Но у меня есть одно условие.
— Какое?
— Ты никогда больше не будешь называть меня этим омерзительным словом.
И, вздохнув на его непонимающий взгляд, я добавил.
— Ты не будешь называть меня деткой. Никогда.
Глава 32. Тени прошлого.
Какая рубка? Какое что? После рандеву с Исмаэлем мне нужно было срочно в душ, благо штаны хранили видимость приличий. Меня все еще потряхивало, кожа была болезненно чувствительная, и, стоя под упругими струями воды, я ощущал это в полной мере. Но не только воспоминания о ласках Мэля были тому причиной, вернее, воспоминания не только о Мэле.
Помимо воли я возвращался в памяти к тем дням после смерти родителей, когда оглушенный горем я пытался собрать свою жизнь по осколкам в доме тети Агаты.
Так странно было видеть себя в памяти вновь в женском обличии. Воспоминания неспешным потоком накатывали на меня, и я с любопытством вглядывался в свое лицо более чем десятилетней давности, вернее лицо Алисы. Хотя в то время в свои неполные четырнадцать, я мало чем отличался от мальчика, не считая конечно длины волос.
Тогда Алиса еще носила их распущенными. Угловатой девочке так хотелось походить на маму, а в таком виде она сама себе казалась более женственной. Так вот, тетя Агата... Тетя была полна христианских добродетелей и несла крест своей жизни поистине с великим смирением. Роль креста раньше исполнял ее муж Макс, потом к этому добавилась Алиса. Макс трудился в какой-то конторе за невразумительное жалование, жизнь тети протекала в делах христианской общины. Оба были счастливы. Макс слушался тетю Агату беспрекословно, с меланхоличной улыбкой и регулярными кивками слушая ее проповеди и наставления. Возможно, не последнюю роль во всем этом играл тот пакет акций, которым владела тетя, и на ренту с которого дядя Макс мог позволить себе свои маленькие мужские слабости, такие как машина не последней модели и стрипклуб по пятницам, обязательно со скидкой по дисконтной карте, как постоянному клиенту. Все было хорошо. Алису замечали только по воскресеньям, когда любящей семьей они посещали церковь и где бедную сиротку показывали всем желающим. Все было хорошо... До того момента, как Алиса не начала взрослеть.
Вода почему-то горчила на губах, но картины прошлого сплошным потоком проносились перед глазами, и не было ни сил, ни желания прекратить это. Как давно я не вспоминал себя прежнего. Я вполне освоился в новой жизни, и в новом теле мне было удивительно комфортно. Я обрел семью и даже кажется приключений на пятую точку, но... сейчас, стоя в душе, я с грустью смотрел в окно памяти.
Алиса долго не замечала странных взглядов дяди Макса, пока к ним не добавились прикосновения. Сначала вроде в шутку, потом, это уже меньше всего стало напоминать забаву. Надо ли говорить, что все это происходило в отсутствии тети Агаты? Алиса старалась не оставаться с ним наедине, но это не всегда получалось. Да и до конца не веря в реальность происходящего, она сомневалась в своих выводах. Сомневалась до того субботнего вечера. Как сейчас вижу Алису, что в шортах и майке, пританцовывая у плиты, жарит себе блины. Тетя с дядей уехали в церковь, намечалось какое-то торжество, и дядя потребовался в роли бесплатной рабсилы для подготовки мероприятия. Она была одна и счастлива этим до безобразия. На ногах ее еще оставались браслеты, неснятые после танца, короткие шорты симпатично облегали попку, а полотенце с удовольствием исполняло роль пояса. Мурлыкая незатейливую песенку, она не замечала его появления. Не замечала, до тех пор, пока его руки не обхватили ее бедра, плотно прижимая их к напряженному мужскому телу. Хриплый голос дяди больно ударил по нервам.
— Ох, детка, какая же ты сладкая...
Я горько усмехнулся. Ну надо же, сколько лет прошло, а я до сих пор помню запах его сигарет. Я до сих пор ненавижу этот запах ...
Развернувшись в его руках, Алиса упиралась ладонями в его грудь, отворачивая лицо от его ищущих губ. Сомнения, пусть слабые, но помогавшие ей хранить иллюзию, отпали. Добрый дядюшка предстал во всей красе.
— Это твоя вина... Детка, ты такая аппетитная, что я просто не могу пройти мимо. Ну же, не ломайся, всего разочек, никто не узнает. Иди сюда, детка, иди ко мне, дядя Макс тебя не обидит, а Агате знать об этом совсем не обязательно...
Он уже рвал замок на ее шортах, другой рукой удерживая ее за правое запястье, когда, наконец, она нащупала позади себя нож. Не сводя с его мутных от желания, блекло-синих глаз своего напряженного взора, Алиса прижала нож к его горлу, сильно надавливая, так что показалась маленькая струйка крови, скорее даже не для того чтобы крепче напугать этого скота, а просто потому, что руки ее дрожали... Алиса твердо глядя в его испуганное лицо, спокойно сказала:
— Ты конечно сильнее меня, и можешь сделать со мной многое... Но позволь, я тебе кое-что скажу, ДЯДЯ. — Чуть наклонившись к нему, она с удовольствием увидела, как он отшатнулся. — Когда-нибудь, когда ты будешь спокойно спать, я навещу тебя... вместе с этим ножом. И даже тетя не помешает мне восстановить справедливость. Так, как я ее понимаю, так как научила меня моя мать...
Дядя бледной тенью вылетел из дома, а Алиса прорыдала в дУше полночи. Ее била жесточайшая истерика. Наутро им сообщили, что дядя Макс попал в аварию, не справившись с управлением. В то утро Алиса впервые забрала волосы в пучок. А тетя все последующие годы с удовольствием носила черное и венец безутешной вдовы.
Я так давно не вспоминал об этом... Да и ни к чему, если уж на то пошло. Что было, то было.
* * *
Придя в рубку и уткнувшись носом в спасительное тепло рубашки Салеба, я смог, наконец, вздохнуть полной грудью. Мне было плевать на окружающих, на их реакцию или отсутствие таковой. Мне было необходимо вновь вернуться в свою тихую гавань. Постепенно прошлая жизнь вынимала из моей души свои зазубренные когти, и большие сильные руки брата, обнимающие меня, этому очень способствовали. Обретя Сали, я многое простил своей судьбе.
— Я говорил, что очень тебя люблю, соро?
Я чувствовал его улыбку на своих волосах, куда он привычно прижался губами.
— Нет. Но в этом нет нужды, аинэ. Я знаю это.
— И все-таки, я тебя очень люблю.
Потершись щекой об его грудь, я хитроумно смахнул пару слезинок. В его руках я чувствовал себя дома, и это чувство было незыблемо, как сама Вселенная.
— Ну что ты, малыш? Все же хорошо.
В голосе брата проскальзывали непонятные нотки грусти, которым вроде как не откуда было взяться. Отстранившись, я вгляделся в его усталое лицо. Темные тени под глазами, скорбные морщинки у губ... Так, и что тут произошло?
— Сали? Что-то случилось?
Салеб уклончиво повел головой и усмехнулся.
— Привет из прошлого, можно сказать.
Оглядевшись, я заметил, что из всего привычного народа здесь только второй пилот. Мы с братом отошли на мостик, где помимо контрольного пульта, стояла пара удобных кресел. Я потянул Салеба к ним.
— Расскажешь?
Салеб мягко провел ладонью по моей щеке и усмехнулся.
— У меня, оказывается, есть сын. Представляешь, сын от Эйлинэ. А... ты же не знаешь...
Я лукаво подмигнул брату.
— Я дружу с Уго, Сали. Я знаю все! Значит, тебя можно поздравить? Когда она рассказала тебе?
— Подожди, подожди, не тараторь, аинэ. — Салеб смеялся, но в его глазах то и дело мелькала какая-то тень. — Мне сказал Мэль, а ему Эйлинэ написала уже очень давно.
— Вот же, блин! А насколько давно, и почему Исмаэль не мог тебе раньше об этом рассказать?
— Она взяла с него обещание, Алис. А давно — это год спустя после того как ее выдали замуж. Она написала, что когда придет время, то найдет меня и сама все расскажет...
— Как-то задержалась она, не находишь? И где Эйлинэ сейчас? — Блин, прямо 'Санта-Барбара' какая-то, потерянные дети, разлученные влюбленные. Все это было бы забавно, если бы не происходило с близким мне человеком. Ну, в смысле, гархарином. Тьфу, пусть будет человек, мне так привычнее.
— Я не знаю, Алис. Мэль не видел ее со дня свадьбы.
— Почему? Разве он не навещал ее? Странно как-то... Нет, ну я понимаю, что со своим самоваром в Тулу не ездят, но все равно, дикость какая-то. Выдали девку замуж и адью. Ни тебе повидаться, ни тебе проверить. А вдруг муж -псих, и ее спасать надо...
За своим монологом я как-то упустил брата из виду, а когда обернулся, то ощутил дикое желание настучать себе по глупой башке. Лицо Салеба окаменело, лишь глаза выдавали застарелую боль.
— Заподозрить подобное — оскорбление роду. Рамус им запретил, а воля мужа имеет у нас большую силу.
— Прости, Сали. — Я подлез к нему под руку, и потерся щекой о его плечо. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, ты должен их найти.
— Здесь нечего придумывать, аинэ. Мне нужно лететь на Сорос. Там Рамус и ответы на мои вопросы.
Опять этот Сорос. Ну что ж, надо так надо. И быть может там я, наконец, пойму, почему карта опять мигает.
Глава 33. Влип.
Любимые читатели, смиренно прошу прощения, но интернет — такая скотина! Так что, невиноватая я!!!!
Как всегда, с любовью читаю ваши отзывы)))
Глава 33. Влип.
Планета Гархар. Императорский Дворец. Личный кабинет Младшего Принца Императорского Дома.
— Тихого дня, ТанАис. — Звучный сильный голос старого друга заставил принца вынырнуть из кипы бумаг. С удовольствием отбросив ручку, он включил комм на громкую связь.
