Бесконечное лето: Эксперимент

"Начинается развертывание системы "Звезда".

"Синхронизация лучевых агрегатов запущена".

Скрипнул табурет, отодвинутый встающей Славей. Я прислушался к голосам в голове. А потом тронул струны простеньким перебором с "до-минор".

Как-то мне сегодня душно и хмуро

Сердце ноет, не находит покоя

А ночью снилось мне кровавое утро

И сгоревшее широкое поле.

Свет, похоже, перестал работать как следует. Все прожекторы зачем-то сосредоточились на пространстве перед сценой. Господи, откуда тут столько людей, их же сотни, настоящее людское море.

Там дети воют, собираются в стаи,

Смотрят в небо как забитые птицы,

Ждут ответа, почему умирают,

Ищут в панике знакомые лица.

В ушах начинается какой-то звон. Доигрался, сейчас очередной приступ получу. Ничего, еще немного. Море перед сценой бушует.

Мы не оставим города свои!

Мы обязательно дойдём!

Нас крепко держат руки нашей земли!

Мы свои песни допоём!

Вроде вокруг как-то посветлело. Да откуда здесь свет-то, ночь на дворе. А люди подпевают! И ощущение теплых приятных волн вокруг, в которые хочется броситься и нырнуть. Это эмоции. Это их отклик. Ну-ка, поднажмем еще!

Всюду пляшет запах страха и власти -

Запах зверя всем известной породы

Он всех сжигает без разбора по масти,

Кровью капая в днепровские воды.

И точно, кроме музыки и голоса точно слышится непонятный гул. Причем, полное впечатление, идет он из-под земли. Что бы это значило?

Вместо сердца — смесь огня и железа

Вместо воли — пожелания ада,

Но мы себя вернём на прежнее место,

Для нашей веры и любви не преграда.

Толпа ревет. Я реву вместе с ними. Гитары выдают резкие, хриплые звуки. Кажется, они играют сами, без вмешательства с нашей стороны. Мышцы резко сокращаются, меня внезапно выгибает в дугу.

"Объект "Пегас" включен в систему".

"Объект "Небо" включен".

Откуда-то над лагерем встает солнце, заливая все вокруг ослепительным светом.

"Объект "Песня" включен в систему. Система работает на 60% от штатной мощности."

"Объект "Печаль" включен".

На лагерь, вращаясь, с грохотом опускается огромное сверкающее кольцо. Навстречу ему ломаной линией рвется белый от напряжения поток... энергии? Энергии, способной все-таки изменить этот мир? Наверное.

"Объект "Цвет" включен в систему".

Я почти вырубаюсь. Почти — потому что успеваю еще услышать: "Система "Звезда" вышла на рабочую мощность — сто один процент".

После чего сознание гаснет.

* * *

Не знаю, сколько я был в отключке. Наверное, пару часов. Очнувшись, я обнаружил, что валяюсь у самой сцены, темной и пустой, зрителей поблизости нет, я рядом со мной без сознания лежит только Алиса. Вокруг темнота, на небе ни звезды, все затянуто облаками. Ближе к полуночи, судя по ощущениям. Час Быка.

"Провидению препоручаю вас, дети мои, и заклинаю: остерегайтесь выходить на болота в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно."

Алиса открывает глаза. Некоторое время она бессмысленно смотрит на меня, потом хмурится и садится.

— Саш... чего это было?

— Вот бы узнать, — соглашаюсь я. Алиса массирует виски и морщит лоб.

— Нас что, всех одновременно вырубило? Прямо посреди выступления? С ума сойти...

Я непонимающе смотрю на нее.

— Ну мы налажали так налажали, — поясняет Алиса. — Запороли все от души. Утром позорища не оберемся.

До меня доходит.

— Алиска... да ведь... нет... Нет!

— Чего нет?

— У нас все получилось, — понятно объясняю я. — Мы все сделали как надо, выложились по максимуму. И теперь уже все будет хорошо. По крайней мере, с нами, а если повезет — то и со всем окружающим миром. В первом я почти уверен, во втором — уверен только отчасти. Что само по себе тоже неплохо.

Алиса некоторое время молчит. Видимо, беспокоится за мое здоровье. Напрасно. Уже ни о чем больше не надо беспокоиться.

— Ну ладно, — говорит она наконец. Люблю я ее за такое вот реалистическое отношение к жизни. Даже к нашей. — Раз ты говоришь, что все хорошо, и волноваться не о чем, тогда чего мы тут, спрашивается, лежим как дебилы?

Я хмыкаю.

— А потому что лень вставать. Мне здесь нравится, например. Тихо, спокойно. Никого нет.

— Я есть, — сварливо поправляет Алиса.

— Ты — само собой, — соглашаюсь я. Впервые за очень долгое время на душе абсолютное спокойствие и безмятежность. И... счастье? Да, это оно.

Алиса фыркает. Но не возмущенно, а скорее игриво. И замолкает.

Сквозь плотный полог облаков робко проглядывает луна. По траве легонько шелестит ветерок. Тишина вокруг просто поразительная. Наверное, примерно так и должен выглядеть рай в представлении атеиста.

— Я не поняла, — вздыхает Алиса после паузы. — Ружичка, ты вообще собираешься меня когда-нибудь целовать?

Поворачиваюсь к ней, смотрю внимательно. Да, это те самые золотые глаза. Та самая улыбка. Те самые смешные рыжие хвостики. Та самая девушка, которую я люблю.

Я касаюсь ее, сначала медленно и осторожно, и Алиса смущается и долго путается в пуговицах и бог знает чем еще, но потом нас бросает друг к другу вплотную, быстро и жестко, как разноименно заряженные металлические частицы, через которые пропустили ток, и мы пробуем, наконец, и принимаем в себя всю эту ночь без остатка.

Ночь нежна.

* * *

========== Глава 9 ==========

А поутру они проснулись... — Переговоры и предложения — Минус первый, минус второй — Моя Алиса

Открываю один глаз. Кусок одеяла. Ничего не понятно. Открываю другой глаз. Взгляд упирается в чей-то локоть. Яснее не становится. Тогда закрываю глаза совсем, и пытаюсь вспомнить события вчерашнего вечера.

Помню, как мы брели домой сильно заполночь, обнявшись, пьяные от всего случившегося, счастливые, словно родившиеся заново. Если бы система "Звезда" не сработала во время концерта, то в этот момент у нее был бы хороший второй шанс. И я предлагал "поедемте в номера!", а Алиса хохотала и спрашивала "к тебе или ко мне?" И никто не кричал из окон "да вы охамели, час ночи!", никто не грозил смертными карами и египетскими казнями. Лагерь знал про нас и признавал наше право.

А вот кстати, куда же мы все-таки пошли потом?

Голова пока ведет себя неплохо, поэтому иду на серьезный риск и приподнимаю ее. Зорким взглядом окидываю окрестности. Ага. Это точно не мой домик, Ольги нигде не видать. Значит, скорее всего, мы у Алисы.

Так, важнейший вопрос мироздания успешно разрешен, да здравствует пытливая человеческая мысль! Теперь о мелочах.

Достиг ли успеха вчерашний эксперимент? Чисто визуально кажется, что да. Эта огромная световая летающая тарелка, зависшая над лагерем, энергетический канат, тянущийся к ней снизу. Да и ощущения... Мне правда казалось, что земля у нас под ногами содрогнулась, словно где-то глубоко провернули гигантскую невидимую ось. Это изменилась история? Это наша цивилизация повернула на другую, быть может, более верную дорогу?

Да бог его знает. Лежа в постели рядом со спящей любимой девушкой, установить истину решительно невозможно.

Алиса ворочается и сопит. Интересно — на людях она всегда такая язвительная, резкая, с каким-то совершенно безумным гонором. А сейчас наоборот — беззащитная как котенок. Губки бантиком, бровки домиком, рыжая волна волос разметалась по подушке. Хотя, конечно, было бы странно, если бы она и во сне излучала воинственность. Куда-то меня опять не туда повело.

Алиса открывает один глаз. Мы даже в этом, получается, похожи.

— Никогда не мешай вино с шампанским, — четко произносит она. — Плохая идея.

Несколько секунд я перевариваю сказанное. Алиса, такое впечатление, тоже.

— Что это было? — Как ни странно, это произносит тоже она.

— Понятия не имею, — отвечаю честно. — Мы вчера вроде бы вообще не пили.

— Я не про то! — Алиска просыпается окончательно и обнаруживает, что под простыней она абсолютно... хм. Словом, в костюме Евы.

Когда я говорил, что чувствовал себя заново рожденным, я не совсем это имел в виду. Хотя ведь подходит!

— Что вчера произошло? — она требовательно смотрит на меня, закутавшись в простыню. Эх, а я думал, мы предадимся романтическом воспоминаниям, бахнем кофейку, а потом...

Мечты, мечты, где ваша сладость?

Наклоняюсь к ее уху. Секретная информация ведь. Болтун — находка для врага!

— В простыне дырка.

Алиска ойкает, бросает на меня гневный взгляд, и вскакивает с кровати. Да, где-то там наша одежда и была. На полу, и еще частично на стульях. А может, и снаружи домика тоже, я плохо помню.

— А возвращаясь к твоему вопросу — что именно из вчерашнего интересует?

Уже частично одетая Алиса, успев немного покраснеть, парирует:

— Ну уж точно не наши ночные... посиделки на природе. А также полежалки! Тут и так все понятно! Кстати, мы что, еще и здесь..?

Со значением поднимаю два пальца. "Виктори", типа.

Алиса делает страшные глаза.

— Ладно, сменим тему. Пока не увлеклись. — Она заговорщицки улыбается. Ух. Я опасался этого утреннего разговора. "Ты гнусно воспользовался мною в минуту слабости, я не прощу тебе этого! — Ну да... приколись, овца. Круто. Хе-хе". В таком духе. Но у нас все нормально вроде. Правда, я Алиску и бросать не собираюсь, и сбегать куда-то тоже. Ну, разве только вместе с ней.

— А если ты про концерт, то это была спецоперация секретных служб, преобразовавших наше с тобой творчество в положительную энергию и распространивших ее по всему миру. — Вот как коротко получилось, если суммировать и выбросить ненужные детали.

Алиса присаживается на кровать, но продолжает смотреть недоверчиво.

— Чушь какая-то. Откуда ты это узнал? Или... ты тоже оттуда? Из спецслужбы?

— Не-а, — отказываюсь. — Я настоящий, просто очень умный. И ты — тоже настоящая, хотя и бесцеремонная и нахальная порой до ужаса. И... то, что между нами было — оно тоже настоящее. Было — и есть. И еще будет, надеюсь.

Алиска наклоняется ко мне и проводит ладошкой по щеке. Черт, люблю ее запах.

— Я очень ждала, что ты это скажешь, Ружичка.

* * *

Словом, покинуть гостеприимный домик удалось не сразу, минут на двадцать пришлось задержаться. О чем я, в общем, ничуть не жалел.

Но потехе, конечно, час, а делу все-таки время. Пришло время пообщаться с руководством. Очертить, так сказать, дальнейшую стратегию действий.

"Или поубивать всех", — предлагает неожиданно проявившийся внутренний психопат. Здорово, старый друг, без тебя было скучно. Но убивать мы никого не будем. Не наш это метод.

Ноги сами несут в медпункт. Почему не в админкорпус, кстати, ведь логичнее, по идее? А ощущение такое — ответы можно получить именно здесь. Суровая мужская интуиция никогда не подводит!

— А вот и героический пионер, — приветствует меня Виола. Она в своем всегдашнем халате, очках, да еще и фонендоскоп на шее болтается. Это у нее маскировочный костюм такой, или что? За четыре минувших дня я ни одного пациента у нее пока не видел.

Я так ей и сказал, кстати. Наверное, с другого нужно было начать, про вчерашнее, или про судьбы мира там, но мне только это в голову пришло, я и ляпнул.

— Пациенты есть, — спокойно отвечает Виола. — Об этом поговорим чуть позже. А пока я хотела бы поздравить тебя с успешным окончанием эксперимента "Бесконечное лето". Во время концерта вашими усилиями была накоплена достаточная для нужд проекта энергия, система сработала штатно, так что сгенерированная энергия была сфокусирована и успешно передана на трансмиттеры.

— И как результаты? — интересуюсь хладнокровно, выслушав этот поток ничего не объясняющих слов. Хотя мне и на самом деле интересно — как оно там снаружи, живем ли мы уже при коммунизме, или пока что не срослось, как обычно.

Виола пожимает плечами.

— Сложно пока сказать. Измерительное оборудование под такие нужды, как ты понимаешь, специально не разрабатывали, а то, что мы собрали на месте, делает очень приблизительные замеры. Но... первые данные позволяют говорить о том, что некие изменения в мире все же произошли. И изменения эти — положительные. Так что, — она переходит на канцелярит, — эксперимент, несмотря на отдельные недостатки, следует признать удачным.

Вот это да. Я, получается, принял активное участие в изменении мира. Я сделал его чуть лучше. Жизнь прожита не зря. А вообще, пока что не прожита, я же еще умирать не собираюсь.

— Вот тут возникают два вопроса, — киваю я. — Первый, об "отдельных недостатках". Не знаю, заметили ли вы вчера, но мы не передавали в эти ваши... трансмиттеры того "ощущения счастья", которое вы требовали. Это было сделано специально, конечно. Я не хочу, чтобы люди на земле стали пускающими слюни радостными идиотами, впахивающими за миску супа. Поэтому я настроил девчонок — а они всех остальных — просто на следование базовым человеческим ценностям. Любви, дружбе, справедливости, творчеству, открытости и смелости. Тому, воплощением чего, собственно, и являлись наши якоря.

Виола подозрительно молчит. Что-то ее не очень расстроила эта новость.

— Поэтому ваш план тотального человеческого счастья, навязанного извне — он, мягко говоря, не состоялся, — поясняю я для верности. — Жители того мира, что рождается сейчас, конечно, не будут идеальны. Идеала не существует. Зато они будут уметь по-настоящему любить, по-настоящему верить, прислушиваться и к своему сердцу, и к своему разуму. А со временем они, думаю, найдут и свое счастье. Но — сами по себе, а не из-под палки, без вашего контроля. Так что, боюсь, тот серьезный заказчик, о котором говорилось ранее, будет вами очень недоволен.

"Это я вытащил карту из сундука Билли Бонса. Это я подслушал ваш разговор на шхуне и передал его капитану. Это я убил Израэля Хэндса и увел шхуну. Ваше дело проиграно, Джон Сильвер!"

Виола рассеянно кивает.

— Да, конечно... Но дело в том, что заказчик, как легко догадаться, и не требовал от нас немедленного результата. Его вполне устроит увеличение прибыли в долгосрочной перспективе. А честные, умные, талантливые люди все равно будут работать куда лучше, чем трусливые, бездарные идиоты. Так что, с некоторыми оговорками, заказ мы все же выполнили, и претензий ни к нам, ни к тебе быть не может.

Как-то я не подумал об этом в таков разрезе. С другой стороны, если люди станут — или уже стали лучше — все от этого только выиграют.

— Второй вопрос, — торопливо говорю я, — это что с нами будет дальше.

— И тут возникает вопрос — что с вами делать дальше, — одновременно со мной говорит Виола. — Эй! Прекрати читать мои мысли!

— Это случайно, — объясняю я.

— Надеюсь, — чуть хмурится Виола. — Вот что превратятся со временем ваши способности, не скажет никто. Может, и в это тоже.

А неплохая идея, между прочим. Надо бы развить себе такое.