Рыцарь-капитан Каллен продирался сквозь густой подлесок, время от времени вытирая пот со лба, по которому стекали струйки пота. Только прохладный южный ветерок смягчал изнуряющую влажность, и другие храмовники изнемогали под его неумолимым шагом. Но с этим ничего нельзя было поделать. С каждым мгновением, когда они останавливались передохнуть, след, оставленный бегущим долийским кланом, становился все холоднее. Только слабое ощущение магии удерживало его на тропе — какое бы заклинание они ни использовали, чтобы скрыть свои следы, оно оставляло легкий, почти благоухающий след на растениях и земле вокруг них.

По мере того, как он продвигался вперед, мучительное сомнение, которое преследовало его с тех пор, как он покинул Киркволл, снова овладело его сознанием. Он не мог понять, почему рыцарь-командор Мередит сочла, что именно этот долийский маг достоин преследования. Как правило, они не обращали внимания на долийских эльфов, которые бродили по лесам Свободных земель.

Он проворчал что-то себе под нос и подавил чувство неловкости. Он получил приказ. Он выполнит его, как всегда.

Они следили за кланом уже несколько дней, и он был уверен, что они где-то близко. Слабая магия усиливалась с каждой пройденной милей. Мередит послала его с десятью другими за магами, но по необъяснимой причине круги Хасмаля и Старкхейвена также послали темпларов за магом. Они случайно встретились в маленьком городке, откуда пришло сообщение, и все согласились работать вместе, чтобы задержать мага, а затем позволить своим рыцарям-командирам решить, где он может оказаться.

Деревья поредели, и они ускорили шаг, набирая высоту, несмотря на тихое ворчание менее подготовленных храмовников. Еще через час они вышли на поляну, и его охватило смятение при виде большой группы эльфийских наземных кораблей, занявших оборонительную позицию на краю поляны. Вот вам и элемент неожиданности.

В этом клане было три мага, и они стояли впереди группы. Первые двое, пожилая женщина и молодой эльф, вероятно, примерно одного возраста с Калленом, стояли, частично заслоняя третьего мага, и создавали магический барьер вокруг клана. Каллен планировал гораздо более изощренную атаку, но прежде чем он смог сформулировать запасной план, прежде чем он даже успел повернуться, чтобы посоветоваться со стархевенским рыцарем-капитаном, храмовники из Хасмаля атаковали. Каллен стоял в шоке, разинув рот. Позади него в смятении прошипел грубый голос.

— Проклятые создателем дураки!

Стрела попала в человека, стоявшего рядом с Калленом, и Каллен немедленно бросился в бой. Он крикнул храмовникам остановиться, но даже его собственные люди бросились вперед без него. У него не было выбора. Он тоже побежал вперед.

— Помните, мы должны взять их живыми! — выкрикнул он последнее, скорее всего, безрезультатное предупреждение.

Он преодолел чуть больше половины расстояния, отделявшего его от клана, опустив забрало шлема и уклоняясь от стрел, когда перед ним упал один из его людей, а затем еще один, из Старкхэвена, слева от него. Он двинулся дальше, оглядывая редеющее поле храмовников. Внезапно он почувствовал покалывание в воздухе вокруг себя, и волосы у него встали дыбом. В следующее мгновение молния ударила его прямо в грудь, выбив дыхание из легких. Он сильно ударился о землю.

— Фен'Харел тебя побери!

От сильного, неистового голоса у него по спине пробежал холодок узнавания. Перед ним стоял третий маг — тот, за которым они следили. Он не знал ее, но когда она бросилась вперед, ее пальцы и посох все еще мерцали после недавнего заклинания, вся ледяная, опасная и бледная ярость, он не мог избавиться от ощущения, что что-то знакомое обвилось вокруг его сердца. Короткие белые волосы мягким ореолом обрамляли ее худощавое, покрытое татуировками лицо, но голубые глаза сверкали такой яростью, что заставляли трепетать простых людей. Она больше походила на эльфийскую богиню-воительницу, чем на мага.

Пожилая женщина крикнула что-то по-эльфийски, и молодая обернулась. Вся свирепость исчезла с ее лица, сменившись выражением абсолютного ужаса. В своем недееспособном состоянии он с трудом поворачивал голову, но повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из его темпларов схватил молодого эльфа. Облегчение Каллена от того, что это был темплар из Керкволла, было недолгим. Молодой человек боролся с ним, и вместо того, чтобы усмирить, как следовало, Каллен в ужасе наблюдал, как его собственный человек провел ножом по горлу мага. Несколько секунд спустя стрела попала тамплиеру в глазницу.

Воздух вокруг него разорвал леденящий кровь крик. Молодая женщина упала на колени, застыв в шоке и неверии. Каллен, наконец, пришел в себя и с огромным усилием поднялся на ноги. Ковыляя к магу, он почувствовал, как к нему возвращаются сомнения. Зачем он здесь? Действительно ли все это было необходимо одному долийскому магу?

Теперь уже слишком поздно для этого.

Пожилая женщина тоже бросилась к девушке, но, увидев приближающегося Каллена, начала пятиться и что-то говорить на почти истеричном эльфийском, обращаясь к молодому магу. Пожилая женщина бросила в него заклинание уничтожения, и он едва увернулся от него. Когда огонь рассеялся, эти двое побежали в безопасное место, к клану. Каллен последовал за ними и приложил всю свою силу, на какую был способен, чтобы усмирить их. Последний рывок. Если он промахнется, если они доберутся до остального клана, он объявит об отступлении.

Молодая женщина, шедшая на несколько шагов позади старшей, споткнулась и упала. Старшая женщина ничего не заметила. Каллен снова потянулся к ней, когда приблизился, стрелы летели вокруг него и отскакивали от его доспехов. Ее заплаканное лицо дико исказилось, ее полные горя глаза на мгновение встретились с его, прежде чем она закрыла их, погрузившись в забытье. Он заколебался, но тут в его шлем попала стрела, почти пробив толстое металлическое забрало. Сорвавшись с места, он схватил ее и перебросил через плечо. Пусть они сейчас же пустят в него стрелы!

Когда он объединился с остальными, в живых осталось только трое храмовников из Киркволла и еще двое из Старкхейвена. Все тамплиеры из Хасмаля погибли. Каллен не мог скрыть своего отвращения.

— Какая потеря! Так не должно было случиться.

Храмовник Старкхэвена, рыцарь-капитан Райлен, кивнул.

— Я редко сталкивался с подобной глупостью, и никогда раньше это не могло стоить мне жизни. Я позабочусь о том, чтобы наш рыцарь-командор поговорил с рыцарем-командором в Хасмале.

— Что с магом?

Райлен пожал плечами.

— Насколько я понимаю, ты нашел ее, так что можешь забрать, если хочешь.

Каллен коротко кивнул другому рыцарю-капитану.

— А оставшийся маг, которому удалось сбежать?

— У нас сейчас не так много людей, чтобы взять ее, даже если бы у нас была разумная стратегия. И на самом деле нас послали сюда только для того, чтобы забрать ее. Я бы сказал, что нам пора возвращаться. Если рыцарю-командиру нужен старший эльф-маг, ему придется отправить другую группу.

— Согласен.

Они подождали, пока клан двинется дальше, что не заняло много времени, а затем позаботились о мертвых храмовниках. После того, как они расстались со старкхейвенскими храмовниками, они ушли. Маг оставалась без сознания весь тот день, поэтому он сам нес ее. Он больше никому не доверял — не тогда, когда его собственные люди последовали за безрассудными храмовниками, вместо того чтобы спросить у него совета.

Когда они, наконец, остановились на ночлег, он положил ее на спальный мешок рядом со своим и тщательно связал ей руки и ноги. Когда он поднял глаза, то увидел, что она смотрит на него почти отсутствующим взглядом. Она ничего не сказала.

— Здравствуйте. Меня зовут рыцарь-капитан Каллен Резерфорд. Мне поручено доставить вас обратно в Киркволл Серкл — место под названием Казематы.

Она по-прежнему ничего не говорила, но слеза скатилась из уголка ее пустых глаз и медленно скатилась по щеке. Ее глаза заблестели в свете камина, и сомнения в нем усилились. В глубине души он почувствовал волнение, желание обнять ее и утешить. По мере того, как это чувство усиливалось, он физически отстранялся от нее, его дыхание прерывалось от удивления и замешательства. Он не знал ее... так ли это? Конечно, ее положение было плачевным, но ее эмоциональное состояние его не волновало. Его заботой было оберегать Тедас от опасностей, связанных с магами, и следовать приказам Мередит. Он отвернулся, но не раньше, чем она подтянула колени к подбородку и произнесла прерывающимся голосом одно-единственное слово.

— Ханир.

* * *

Она не разговаривала и не смотрела на храмовников до конца поездки в Киркволл. Каллен пытался разобраться в своих прежних чувствах, но это только напомнило ему, что им еще предстоит угаснуть. На самом деле, чем дольше он проводил в ее обществе, тем больше терял себя в ней.

Все началось с ее губ. Он наблюдал за тем, как она ест — то немногое, что она на самом деле ест, — и поймал себя на мысли, каково это — поцеловать ее. Направление его мыслей ужасало его, но сила идей беспокоила его еще больше. Это было так, как будто... почти как будто он целовал ее раньше и просто жаждал ощутить ее вкус еще раз.

Его охватило облегчение, когда они сошли с лодки и вошли в безопасные и знакомые стены "Казематов". Он быстро передал ее на попечение других собравшихся магов и храмовников и извинился, избавив себя от ее нервирующего присутствия.

Шли недели, он прилагал все усилия, чтобы не встречаться с ней, но она оставалась в его мыслях, как бы глубоко он ни погружался в свою работу. Иногда он замечал ее издалека — не то чтобы он искал ее — и его пронзала странная боль. Он заметил, что она по-прежнему замкнута, но не смог убедить себя, что должен обращать на это внимание, и поэтому оставил свои наблюдения при себе.

Ситуация обострилась через несколько недель после их возвращения. Старший чародей пришел к нему из-за беспокойства — она никогда ни с кем не разговаривала, ела с трудом, чтобы прокормить птицу, и не проявляла интереса к изучению магии, одобренной Кругом. Он пытался сдержать бешено колотящееся сердце при мысли о том, что снова будет рядом с ней, даже дошел до того, что стал возражать.

— Она тоже никогда со мной не разговаривала. Я не уверен, что из этого выйдет толк.

Он оказался с ней в одной комнате. В ее комнате? Он не был уверен... так же, как и не совсем понимал, как вообще сюда попал. Она лежала на кровати и безучастно смотрела в потолок, а он тряс головой, пытаясь избавиться от ощущения, что его мозг затянут паутиной. Перед глазами все плыло, но она... Он подошел на шаг ближе, не сводя глаз с этого странного видения, которое преследовало его во сне и в мыслях наяву. В резком контрасте с окружающей их темнотой, ее присутствие излучало свет и мерцающую красоту. Однако его фантазии рухнули, поскольку слова, которые она произнесла, были совсем не такими.

— Ты здесь, чтобы поступать со мной по-своему, как все остальные?

Ее невыразительные слова произвели двоякий эффект. Первым был взрыв ярости, который пронзил его измученное сердце, лишил его дыхания и вытеснил все рациональные мысли.

Кто посмел бы прикоснуться к его...!!??

Вторым был всепоглощающий ужас перед его первой реакцией. Его что?

Однако, прежде чем он успел физически отреагировать на ее слова, сцена изменилась прямо у него на глазах. Холодная, смертельная паника погасила огонь в его груди, когда неправильность происходящего перешла из подсознания в сознание. Мередит появилась перед ним, протягивая меч.

— Пришло время ее истязаний. Ты должен убить ее, если она станет одержимой.

Каллен отпрянул от меча, сердце его бешено колотилось, когда он оглядел комнату, которая одновременно была и не была комнатой мучений.

— Я-я не думаю, что я должен быть тем, кто это сделает.

— почему нет? Она была твоей подопечной. Вы испытали ее волшебство на собственном опыте. Кто может быть лучше?

Каллен взял меч и отвел его от себя, как будто тот был отравлен. Молодая эльфийка стояла перед ним в темной комнате. Их окружили другие храмовники, их лица были скрыты в темноте. Она стояла неподвижно, ее глаза остекленели. Однако, когда он встал перед ней, ее взгляд скользнул по нему, на мгновение вспыхнув.

— Каллен. Ты убьешь меня, не так ли? Пожалуйста, я больше не могу жить в этом Пустом месте.

Ее слова не имели для него смысла, и все же в них был смысл всего мира. Она была несчастна. С ней жестоко обращались. И он сделал это с ней. Он видел, как она пила лириум, но она не упала на землю, как следовало бы. Она стояла, уставившись остекленевшими глазами куда-то мимо него. Мередит вытянула руку, указывая на юную эльфийку.

— На них лириум не действует. Она уже одержима. Каллен, убей ее!

Он не чувствовал в ней присутствия демона, и его разум взбунтовался. Его тело, однако, дернулось вперед по собственной воле, словно одержимое.

— нет! Нет! Пожалуйста, в этом нет необходимости!

Мередит жестоко рассмеялась, и эти слова никак не могли остановить его неумолимый шаг к своему магу. Он пытался остановить себя — не двигаться, не поднимать меч. Он приказал своим мышцам остановиться, но неумолимый марш продолжался.

Золотистый свет озарил ее, и он подумал, что никогда не видел ничего прекраснее. Он не знал, как и почему, но внезапно понял, что любит ее. Он любил ее. И когда он приблизился к ней, его охватила паника.

— Нет, пожалуйста, нет! Создатель! Прости меня!

Его тело направило меч ей в грудь. Он беспомощно наблюдал, как его собственные ноги, но не его ступни, приближают острие все ближе и ближе. Слезы застилали ему глаза, но он не мог даже поднять руки, чтобы смахнуть их. Его ноги, а вместе с ними и клинок, продолжали двигаться вперед.

— Эвана! Ты должна двигаться! Я не могу остановиться.

— Я знаю, — последовал ее простой, лишенный эмоций ответ.

Сдавленный крик вырвался из глубины его груди, когда он почувствовал короткое сопротивление ее мягкой плоти, прежде чем острие пронзило ее кожу. Ее крики присоединились к его крикам и эхом разнеслись по комнате. Кровь хлынула у нее изо рта, когда сталь пронзила легкие, сухожилия и кости. Она захлебнулась кровью, и ее крики стихли, когда острие меча оказало последнее сопротивление, прежде чем пронзить ее спину. Она упала на колени, а затем на пол, кровь хлынула из ее груди и потекла по лезвию, торчащему из ее спины.

Наконец, его тело снова стало принадлежать ему. Он неразборчиво закричал, слезы текли по его щекам, когда он упал на пол, чтобы обнять ее умирающее тело. Она замахала руками, пытаясь отбиться от него, и чья-то ладонь умудрилась ударить его по щеке. Затем, так же внезапно, как и началось, ее сопротивление прекратилось. Она безвольно повисла в его руках, ее легкие хрипели и булькали, когда она пыталась дышать через кровь. Его крики превратились в вопли отрицания.

— нет! Пожалуйста, нет! Не оставляй меня! Мне так жаль! Эвана... любовь моя... пожалуйста!