Дивизион. Общий файл.

— Абитов, Степанов, проверить дом.

Солдаты, прикрывая друг друга, скользнули в дом. Вскоре Абитов вернулся и доложил:

— В доме молодая женщина с двумя детьми, больше никого нет.

— Ну что ж хозяйка, пойдем в дом, поговорим, как вы дошли до жизни такой.

Кроме кухни и большой общей комнаты, в доме еще имелись две маленьких спальни, в одной из которых на кровати сидела испуганная молодая женщина, прижимавшая к себе двух белокурых девочек, возрастом примерно четыре и шесть лет.

Хозяйка засуетилась, гремя чугунками.

— Садитесь за стол, вы наверно есть хотите. Может вам самогоночки налить? У меня хорошая, крепкая и чистая, как слеза.

— Ладно, хозяйка, не суетись. Собери что есть, нужно девчат покормить, голодные наверное.

Подойдя к большому дубовому шкафу, стоящему в зале, я спросил:

— Ключ от шкафа где?

— Пан Богдан с собой носит.

— Ну что ж, придется ломать. Топор есть?

— Ой, да зачем же вещь портить?

— А что делать, знали бы, что у Богдана ключ, забрали бы его.

— Так вы видели пана Богдана?

— Видели, видели. Сейчас его допрашивают, если уже не расстреляли.

— Так он уже сюда не вернется?

— Я думаю, из тех мест, где он скоро со своими бандитами окажется, на этот свет дороги нет. Так что давайте топор.

— Не нужно топор, я сейчас ключ принесу.

Известие, что "пан Богдан" к ним больше не вернется, по — моему, обрадовало хозяйку. Принеся ключ, она рассказала, что Богдан со своей бандой появился на хуторе перед самым началом войны. Поселившись в их доме, он стал оказывать знаки внимания молодой женщине, которая приходилась хозяйке не дочкой, а невесткой. Ее мужа, сына хозяйки, забрали, как и других молодых мужчин хутора, на работы в строящиеся укрепрайоны. На своих телегах они возили землю и камни, необходимые для строительства.

Слушая ее рассказ, я рассматривал внутренность открытого шкафа. Слева, в верхней части, была оборудована оружейная пирамида, в которой сейчас одиноко стояло гладкоствольное ружье. Справа, на полках лежали несколько револьверов и пистолетов, в основном, "Наганы" и "ТТ". Здесь же, в коробках и открытых цинках, лежали патроны, запасные обоймы и кобуры. Внизу, на всю ширину шкафа, стояли цинки с винтовочными патронами. Да, запасливый был дядя. На самой верхней полке стояла большая деревянная шкатулка, привлекшая мое внимание. Открыв ее, я увидел внутри стопку офицерских книжек и два ордена, "Звезду" и "Знамя". Вероятно, они принадлежали убитым бандой командирам Красной Армии.

— Мешки чистые есть? — обратился я к хозяйке.

— Есть, сколько нужно?

— Мешка четыре.

Хозяйка ушла за мешками, а я стал просматривать найденные документы. Боковым зрением я заметил, что Степанов направился в спальню, где сидела женщина с детьми. Это меня заинтересовало и, отложив шкатулку, я тихонько отправился за ним. Глазам моим открылась интересная картина. Присев на корточки, Степанов протягивал девочкам кусочки рафинада. Интересно, где он его держал? Глянув на мать, которая кивком разрешила взять угощение, дети схватили кусочки. Старшая сразу засунула свой кусочек в рот, а младшая, стала с удовольствием облизывать свой, крепко держа в маленьких ручёнках. Под моей ногой скрипнула половица и обернувшийся Степанов, поймав мой удивленный взгляд, смущенно объяснил.

— Уж очень они на моих племянниц похожи. Возраст такой же и такие же беленькие.

За моей спиной раздался сдавленный всхлип и, обернувшись, я увидел хозяйку, смахивающую слезу с глаз.

Пока солдаты складывали в принесенные мешки оружие и боеприпасы, я вызвал нашу вторую тройку и приказал одному из солдат отвести женщин к бронику, а двоим подойти к дому, помочь нам нести мешки. Оружие уместилось в три мешка, а в четвертый, хозяйка нагрузила нам продукты. Несколько буханок свежего хлеба, домашней выпечки, пять штук больших шматков сала. В большую плетеную корзину она поставила трехлитровую бутыль самогона и несколько крынок с молоком и сметаной. Не рискнув отпустить от себя бутыль, я потащил эту корзину сам.

Время уже было пол двенадцатого, поэтому, кое как разместившись внутри бронника, мы тронулись в путь. Благо, ехать было не далеко и уже через пятнадцать минут мы остановились на поляне хутора Стаса, у тех двух сараев, стоящих на опушке леса.

За время нашего отсутствия, обстановка здесь разительно переменилась. На опушке стояло несколько БТРов. В глубине леса глухо ворчала АБЭшка*, а из за брезента, занавешивающего двери сараев, пробивался электрический свет. Тут и там, группками стояли переговаривающиеся офицеры, ожидающие начала совещания. Найдя своего комбата Кравцова, я доложился о прибытии, а потом, подойдя с ним к Суховею, рассказал о результатах нашей поездки. Вернувшись к броннику, я увидел стоящих возле него и удивленно озирающихся женщин. Здесь же стоял и не менее удивленный Стас.

— Шостаков, веди Стаса к родителям, а то наверняка они места себе не находят, а вы, барышни, с ними. Покушаете и приведете себя в порядок. Я думаю, горячую воду вам организуют хозяева. Как ты думаешь, Станислав?

— Та, добже. — стараясь быть солидным, как и подобает хозяину, ответил Стас.

— Ну, тогда вперед и с песней!

Увидев удивленные взгляды, добавил:

— Ладно, можно без песен.

Время приближалось к двенадцати, офицеры стали заходить в один из сараев. Туда же направился и я. * АБЭ — Агрегат Бензо — Электрический — переносная электростанция, состоящая из бензинового двигателя и генератора.

Дивизион. Часть 8.

24 июня. Лейтенант Гелеверя.

Мне снилось, будто мы с отцом собрались на рыбалку. Он теребит меня за плече и говорит:

— Миша, вставай, Миша подъем!

Однако, открыв глаза, я увидел в тусклом свете внутренних плафонов, склонившегося надо мной Котова. БТР стоял на месте, двигатели работали на холостом ходу.

— Что уже приехали?

— Еще нет. Просто пересядешь в БТР сержанта Горбатко, а со мной поедет капитан Короткевич.

Выбравшись из БТРа, и поеживаясь от прохладного ночного ветерка, я направился ко второй машине. По дороге, глянул на часы, светящиеся стрелки которых показали

22-07. Блин, когда же закончится этот сумасшедший день.

Возле БТРа меня встретил Горбатко, доложивший, что личный состав отделения жив, здоров, оружие и боеприпасы в наличии, техника исправна. В общем, готовы выполнять любую поставленную задачу.

Чуть поодаль, я увидел одетого в солдатскую форму, но с тремя кубарями в петлицах, старшего лейтенанта, подпоясанного солдатским брезентовым ремнем, с ППД на плече. Подойдя к нему, я представился.

— Лейтенант Гелеверя, командир разведвзвода.

— Старший лейтенант Горовец, начальник штаба сводного батальона.

Мы расселись внутри БТРа, который, рыча двигателями, покатил вслед за головной машиной. Старший лейтенант на стал долго ждать и решил сразу "взять быка за рога".

— Товарищ лейтенант, я хотел бы с Вами поговорить.

Обернувшись к нему, я увидел, какую кислую мину состроил Горбатко, сидящий за спиной старлея. Очевидно, бедного сержанта, уже по самое "не могу" достали этими разговорами. Между тем, старший лейтенант продолжал:

— Ваши бойцы отказываются отвечать на наши вопросы, ссылаясь на приказы командиров. Может быть, Вы сможете ответить на некоторые из них.

Я уже примерно догадывался, о чем будут вопросы, но мне было интересно, что же конкретно так волнует старлея, поэтому я ответил:

— Пожалуйста, задавайте Ваши вопросы, если я имею право на них ответить, я Вам отвечу.

Старший лейтенант, обрадованный тем, что я не стал сразу ссылаться на секретность и запреты разглашения, задал самый главный для себя вопрос.

— Откуда Вы?

— Прежде чем ответить на Ваш вопрос, я хотел бы узнать Ваше мнение по этому поводу. Ведь, как я понял, Вы успели не только поговорить с бойцами, но и осмотреть технику и оружие.

Не ожидавший встречного вопроса, старлей на некоторое время задумался, приводя свои мысли в порядок.

— Да, мы осмотрели вашу бронемашину и оружие ваших бойцов. Конечно, я имею в виду не те ППД, которыми они вооружены сейчас, а то оружие, которое хранится в дальнем углу десантного отделения, завернутое в брезент.

— И какие выводы Вы сделали из этого осмотра?

— Выводы настолько невероятны, что в них не возможно поверить!

— Что же Вас так удивило?

— Все! Во первых, сам вид бронемашины, я таких не видел!

— Ну, то что вы таких не видели, не говорит, что такого не может быть. По данным нашей разведки, у немцев уже есть похожие машины, правда, как говорится, у них и труба пониже и дым пожиже. Я имею в виду, что двигатели у них слабее, броня тоньше и вооружение не такое мощное. Но внешне, похожи на наши. Оружие тоже может оказаться экспериментальными образцами, которых вы не видели.

— Товарищ лейтенант, вы уходите от конкретного ответа. А как Вы объясните заводские шильдики?

— Что Вы имеете в виду? — я "включил дурака".

— На технике устанавливаются заводские таблички, с указанием года выпуска. Такую же табличку я нашел на радиостанции, стоящей в машине.

— И что же такого интересного, вы обнаружили на этих шильдиках?

— То, что подтверждает мою версию. На табличке бронемашины указан год выпуска, 1974-й, на шильдике радиостанции — год выпуска 1973-й. И самое главное! Даты выпуска на оружии, везде стоит 1975год. Как Вы это объясните?

— А какая Ваша версия, о которой Вы упоминали?

— Я считаю, — воодушевленно продолжил Горовец, — что после построения социализма, а затем и коммунизма в СССР, советская наука достигла таких высот, что люди научились управлять временем. А Вы, по приказу партии, прибыли к нам на помощь! Только никто, кроме меня, не верит в такую возможность, говорят, что такого не может быть, — немного с обидой закончил он.

Этот старший лейтенант оказался не глупым парнем и пришел почти к правильным выводам. Становилась понятной такая его настойчивость в попытках получить от меня реальную информацию.

— Товарищ старший лейтенант, потерпите немного. Я думаю, что очень скоро наши командиры доведут до Вас всю необходимую информацию. А насчет того, что может, или не может быть, то уверяю Вас, если бы мне неделю назад сказали, где мы окажемся, то я бы тоже ответил, что этого не может быть, потому что не может быть никогда! Давайте лучше займемся делами более насущными. Вы, как начальник штаба, должны иметь списки личного состава со сведениями по военным специальностям бойцов.

— Да, такие списки у меня есть.

— Меня интересуют специалисты: танкисты, артиллеристы, саперы, зенитчики.

— По распоряжению капитана Короткевича, все специалисты внесены в отдельный список.

Горовец зашуршал бумагой, перебирая листки. Вот спасибо капитану, что не проигнорировал мою просьбу!

Найдя нужный листок, Горовец протянул его мне. На обоих сторонах листа, мелким, но четким почерком, были записаны данные на пятьдесят семь человек. Бегло просмотрев список, я удовлетворенно хмыкнул. По первым прикидкам, из этих людей, можно сформировать несколько полноценных танковых экипажей, были и артиллеристы, причем не только простые номера расчетов, а наводчики и командиры орудий. Кроме того, имелись водители автомашин и тягачей, номера расчетов зенитных орудий, и даже один младший лейтенант, авиационный техник, по фамилии Муркин.

Указав на его фамилию в списке, я поинтересовался у Горовца,

— С фамилией не ошиблись, может быть Маркин? И как он здесь оказался, ведь возле Владимира — Волынского нет аэродромов?

— Нет, фамилия записана правильно, так и есть, Муркин. Как он рассказал, их полевой аэродром находится в районе села Бужаны, километрах в пятнадцати южнее Горохова. Поскольку на воскресенье всех офицеров отпустили домой, он, с разрешения своего командира, приехал во Владимир — Волынский для встречи с девушкой. Она дочка какого то подполковника, а познакомились они зимой, в поезде, когда он ехал к месту службы. Почти пол года переписывались, и вот теперь, выбрав момент, он решил к ней приехать.

— А момент оказался неудачным!

— Да! Насколько я понял, он даже не успел с ней встретиться. В город приехал в субботу, поздно вечером, а с утра уже стало не до встреч.

— А как он в плен попал?

— Да так же, как и большинство наших, — помрачнел Горовец. Ночевал он в гарнизонной гостинице, рядом с комендатурой. Когда все началось, естественно, кинулся в комендатуру. Его выдали винтовку и отправили в сборную роту, ну а там, как обычно. Патроны кончились, немцы окружили, прорваться не удалось. Стреляться глупо, из плена хоть убежать есть надежда, а из могилы уже не убежишь!

— Товарищ старший лейтенант, а почему Вы решили, что мы не немецкие диверсанты, например?

— А какой смысл немецким диверсантам освобождать нас из плена, да еще и вооружать? Логически неправильно!

Интересно, по разговору Горовец не похож на простого пехотного старлея! Виш, какие слова заворачивает: версия, логика. Я решил попытаться прояснить этот момент.

— Товарищ старший лейтенант, если судить по Вашей речи, то Вы не очень похожи на простого пехотного офицера!

Горовец смутился.

— Да, в общем то, я проучился три года на физ-мате Московского университета, а в тридцать восьмом сказали, что командиры сейчас нужнее физиков и математиков.

Окончил годичные курсы командиров, немного успел повоевать на финской, старшего лейтенанта и роту получил в начале этого года.

— А почему в пехоту, логичнее было бы математика учить на артиллериста?

— Как говорится, мысли высокого начальства — неисповедимы — с горечью усмехнулся он.

Видно не сладко было ему служить. Водку, скорее всего, не пьет, по бабам не ходок, к тому же умнее многих сослуживцев и командиров, а такое мало кому нравится. Близких друзей, скорее всего, нет, жениться не успел. Разговоры с сослуживцами, только по службе. В такой ситуации, у него должно быть либо хобби, типа рыбалки или охоты, либо пара больших чемоданов под кроватью с книгами и учебниками.

— Книг много дома осталось? — катнул я пробный шар.

— Много, — удивленно глядя на меня ответил Горовец, — три чемодана. А откуда вы знаете?

— Да так, просто проверяю свои логические рассуждения. Может Вы и рыбку половить любите?

— Ну не столько половить, сколько посидеть с удочкой, поразмышлять, полюбоваться природой!

— В общем, сам процесс.

И я рассказал ему старый анекдот про рыбу, маленьких детей и любителей самого процесса. Он от души посмеялся этому "бородатому" анекдоту.

Вскоре БТР остановился и водитель, обернувшись ко мне сказал:

— Товарищ лейтенант, прибыли.

Выбравшись из БТРа, мы подошли к Котову и Короткевичу, стоящим у головной машины. Ориентируясь на громкий треск АБЭшки, наша группа двинулась к штабу. Хотя светила Луна, под деревьями было темно и мы периодически натыкались на стоящую в лесу технику. От ударов об нее лбом, спасало то, что экипажи находились возле машин. Негромкий разговор и позвякивание металла предупреждали об очередном препятствии.

Постепенно зрение адаптировалось и когда мы вышли на большую поляну, то при лунном свете вполне свободно смогли рассмотреть два больших сарая и стоящих возле них наших офицеров. Подойдя к ним ближе и поздоровавшись, Котов спросил, в каком из сараев находится штаб.