В поисках себя или фантом трупа лича)

— Редж, мысли шире. Сейчас доберемся до кухни, наберем провианта, вина прихватим и тогда уже нарушителей обезвредим и отправим спать. А сами смоемся на гулянку.

— Зарайя, я сам себя, что ли, граблю? Не, так я еще не развлекался, моя седая девочка, но мне нравится. Два поцелуя, и мы окажемся на кухне раньше их и устроим засаду. Согласна?

Последний вопрос был риторическим, Редж уже целовал некромантку, и та была далеко непротив.

Наконец, он с сожалением, прервался:

— Я знаю одну пещерку, спрятанную от чужих взглядов и ментальных посылов. Запасаемся провиантом, одеялком, мелочь спать укладываем и сбегаем.

— Твои шуточки не пройдут. Мне Вае блок поставила.

— А я никогда и не шутил с тобой. Я ж из-за тебя остался, а не потому что магистр приказал.

Он подхватил опешившую девушку и исчез в одном из ответвлений коридора.

Мы переглянулись с ведуньей.

— Пойдем их разгонять? — спросила я, понимая, что время поджимает.

— Сами разберутся. Редж больше дурачится, — зевнула Наядна, — но девочек в обиду не даст. Трансформация закончена, он уже не так беспомощен,как вчера или позавчера. А характер у княжича жесткий, и силы немеряно. Не позавидую я тому, кто к Зарайе или Талене сейчас сунется. Я пойду? Гал ждет.

Она махнула рукой и ушла по коридору. Я вздохнула. Если у дракоманта закончилась трансформация, то он теперь достиг своих максимальных размеров в звериной ипостаси по идее и гормональная перестройка закончилась, а значит, он может официально вступить на престол. Хочется верить, что он сказал правду, и Зарайя для него не игрушка.

А меня ждал Ятсан. Когда я проявилась в его комнате, он уже был готов, застегивая сумку:

— Здесь то, что нам пригодится. Ты готова? Мы летим в город штаев.

— Зачем?

— Надо кое-что забрать.

— Тогда идем тропами мертвых, это быстрее, — схватила его, утягивая за собой на древние пути некромантов.

Через четверть часа мы были на центральной площади Шетана — столицы гор Штаев.

Глава 10. Город штаев.

Город спал, изредка ночную тишину рассекал шорох взмахов крыльев припозднившегося штая. Я узнавала и не узнавала родные места.

Штаи живут в горах, дома выстроены прямо в скалах, а между ними лабиринты узких переходов, которые могу оборваться в пустоту обрыва. Немного странно было смотреть, как каменная лестница сбегает вниз , затем обрывается, чтобы вновь продолжиться на другой стороне расщелины. Я стояла и озиралась на окна. которые еще сияли одиночными огнями, на дежурный свет в кабинетах мэрии. Ятсан с плохо скрываемым ожиданием следил за мной.

— Зачем мы здесь

— Кьяза, ты должна все вспомнить. Еще тогда сказала, что книгу надо брать лишь в здравом уме и твердой памяти. В твоем здравомыслии я не сомневаюсь, а вот с памятью проблемы. Кстати, ты называла ее некромантским гримуаром.

Вспышка, боль пронзает голову, я падаю на холодный камень, сжимая виски и чуя под руками волосы. Две косы. Так вот что имел в виду Санфео, говоря, что я должна вспомнить сама. Чужие воспоминания обо мне приносят невыносимую боль. Пытаясь отдышаться после приступа, почувствовала, как Ятсан, слегка неловко, но быстро одевает меня.

— К тебе вернулась кожа и волосы, ты стала почти совсем настоящей. Только крылья остались призрачными, — тихо пояснил он, когда я смогла свободно дышать. Ятсан сидел на камнях, моя голова лежала у него на коленях.

— Нам надо пройти по городу, ты же поможешь мне? — попросила я.

— За этим я тебя и привел. Прости, больше не буду ничего говорить. Меня тоже достало откатом.

Он помог мне встать, обхватывая за талию:

— Куда сначала?

— В школу.

— Кьяза, зачем?

— Ятсан, мне надо вспомнить все что было со мной после того как я стала некромантом. Тогда я пойму, где искать филактерию и что произошло в тот день, когда я...Когда я стала личом.

Ятсан нахмурился:

— Хорошо, школа так школа.

Он расправил крылья, но я вдруг вспомнила:

— Ятс, но ты изгнанник!! Тебе наверно,...

— Милая, — шепнул на ухо, — я сам себя изгнал. Я сам себе судья и палач.

Проникновенный голос смущал и путал мысли. Подняв глаза, вздрогнула. его лицо было настолько близко. что я чувствовала его дыхание. Чувствовала... Сколько же я красок мира потеряла, пока была фантомом. Ни запахов, ни тактильных ощущений, ни вкуса...

Словно угадав мои мысли, Ятсан выдохнул прямо в губы:

— Я до сих пор помню твои поцелуи, их вкус. Знание того, что я был первым, кто тебя поцеловал по-настоящему, грело в одиночестве.

Боль от навязанного воспоминания поглотили ощущения от поцелуя. Терштай сначала осторожно, словно боясь спугнуть, прикоснулся к моим губам. Не встречая сопротивления, осмелел, нежно и чувственно целуя, постепенно усиливая напор и страсть. Боль испугалась и отступила, оставляя место страсти.

— Вернись ко мне, милая, возвращайся, без тебя плохо, — шептал он, нежно целуя глаза, виски, шею.

— Ятсан, не дави на меня, я же...

— ...ничего не помнишь, знаю, но верю, что вернешься.

Последнее отрезвило. Увернулась от еще одной серии поцелуев, серьезно спросила:

— К кому? Ятсан, к кому вернуться?

Он отпустил и нахмурился:

— Я не могу ответить на этот вопрос. Идем

Мы подошли к одному из узких проходов с лестницами, Ятсан вел меня за руку:

— Нам придется полетать. Ты сможешь удерживать материальную оболочку?

— Я не смогу лететь.

— Я донесу тебя.

Конечно, он часто подстраховывал меня, чтобы я не разбилась в горах, когда иногда крыло подводило. Вот и сейчас он подхватил меня на руки, и взмыл вверх. Через минуту мы стояли возле входа в школу.

Я стою одна напротив группы девушек с черными и белыми крыльями, судорожно сжимая сумку с тетрадками. Сбежать не получится, крыло опять болит и я не могу взлететь. А мучительницы стоят и скандируют:

— Решено, — Гал поворачивается к директору, — Вадим, вы свободны. Сакалла, принимаешь дела.

Сакалла, именно благодаря ему я доучилась. Бойкот лучше травли, а тишина помогала сосредоточиться на главном. Ятсан злился на друзей, которые с ним общались, а при виде меня уходили. Посмотрела на терштая.

— Вспомнила?— чуть грустно спросил он.

— Только как Вадима лишили должности. Остальное в общих чертах.

— Ятсан? И..Кьяза? — раздалось за спиной, — но сказали, что ты исчезла.

На пороге школы стоял Сакалла с папкой в руках. Он медленно спустился и подошел к нам.

— Сакалла, нет, — дернулся Ятсан, но я его остановила.

— Я контролирую себя, господину директору ничего не угрожает, — успокоила спутника. Обрушившиеся образы сменяли друг друга и оседали в памяти, не цепляя, лишь заполняя потерянные страницы памяти. Кроме одного. Я была в школе в тот самый день. Не одна, с Ятсаном.

— Что с тобой случилось, Кьяза? — спросил директор, — куда ты тогда исчезла?

— Господин директор, я оставляла вам тогда, в последнюю встречу, тетрадь, — взволнованно заговорила я.

— Да, она у меня в кабинете, — удивленно протянул он.

— Я могу ее забрать?

Он молча открыл дверь в школу и знаком предложил нам следовать за ним.

В кабинете Сакалла открыл сейф и отдал мне тоненькую тетрадку.Не обращая внимания на мужчин, я устроилась на подоконнике и стала вычитывать руны, коими пестрела тетрадь. Да, это были записи, мой дневник, который я начала вести, когда стала некромантом.И заканчивался он планом действий, после которых стала личом. Пыталась уловить хоть маленькую нить, которая приведет меня к филактерии. И понять, зачем я все это затеяла.

Увы, дневник отсылал к найденному в горах гримуару, лишь упоминая, что я вернусь через пару дней, и никто и не заметит моего исчезновения, как всегда. Всегда? Память услужливо подсунула аксиому — отец злился на мои исчезновения на пару дней, но наказывать не наказывал. Дюл бывал недоволен, но претензии высказывал Ятсану.

— Почему Дюл тебе выговаривал что мы исчезали на пару дней? — вопрос вылетел сам по себе.

— Потому что ночи ты предпочитала проводить с ним, — сквозь зубы прошипел Ятсан.

— Но ведь пара — ты? — удивилась я.

— Тогда ты предпочитала..., — начал говорить терштай, но Сакалла его остановил.

— Ладно, потом разберусь, — отмахнулась я, погружаясь в записи, чтобы понять, что меня смущает в них. Мысль скользила на краю сознания, не давая покоя. Захлопнув дневник, подскочила и посмотрела на директора. Меня осенило:

— Ятсан, подожди снаружи.

Он недоверчиво покосился на Сакаллу, но все же вышел. Директор спокойно ждал, а я подошла к окну, осторожно распахнула его и выглянула наружу. Прямо под нами в темноту уходила пропасть.

— Сакалла, тебе придется понести меня на руках.

Он вдруг усмехнулся:

— Ничего не меняется в этой жизни. А сама?

— Я фантом трупа лича. Это морок, лишь материализованная оболочка. Летать я могу лишь в бесплотном состоянии.

— Доигралась, — констатировал директор, подходя ко мне.

Я не выдержала:

— Я не помню ничего, Сакалла. Во что я играла?

— Я заметил, что ты забыла абсолютно все. Иначе бы ты называла меня иначе. Держись.

Он подхватил меня на руки и вылетел в окно:

— А что скажем когда нас Ятсан найдет? Все нервы парню вымотала тогда. Я, когда узнал что его пару лет назад видели с огневолосой красавицей, порадовался было, а оказывается все вернулось на круги своя.

— Сакалла, я же тогда пришла к тебе, потому что запуталась и искала совета?

— Сак, раньше ты меня называла Сак. Помолчи немного, доберемся до нашего места и поговорим.

Он спустился на дно обрыва. Там прямо под окнами был вход в небольшой грот. Я осмотрелась. Темный камень с прожилками желтых руд с низкими сводами потолка, посередине место для очага, чуть глубже подобие лежанки. Справа возле стены бил небольшой родничок, тонкая серебристая вода сбегала под стены, петляя между камней.

— Вспомнила? — спросил Сакалла.

Вспомнила. После того, как он вступил в должность, молодой учитель предпочел наладить контакт с дочерью Главы региона. В последних двух классах Ятсан ушел в параллельный биологический, я осталась в математическом. И после уроков украдкой пробиралась в кабинет директора, где проводила почти все время до возвращения отца со службы, благо Сакаллла работал допоздна. Ятсан бесился, но поменять ничего не смог. Следствие по делу его отца затянулось, и парень старался больше времени проводить с матерью. Чуть позже, пресекая на корню разговоры о наличии между нами любовной связи, Сакалла показал мне этот грот. Теперь я пряталась тут, если не было занятий у Санфео, и вечером уже исчезала отсюда прямо домой под присмотром Ятсана или Дюла. Сакалла составлял мне компанию, и мы коротали время за пространными разговорами.

— Ятсан знает этот грот, — сказала я.

— Знает, однако время у меня есть. Ты должна сама вспомнить или подсказывать можно?

— Сама. Ятс рассказал один момент, однако было очень больно.

Сакалла устроился на лежанке, усмехаясь:

— А почему ты не пользуешься щитами эрштаев? Те самые, которые вам позволяют защищаться от всплесков считываемых эмоций?

Я опешила, а он с удовольствием наблюдал за моим смятением:

— Помнишь как или помочь?

— А ты можешь? Ты же терштай.

— Солнце мое разноцветное, я учитель, — фыркнул он.

— Сак, успокой меня и скажи, что с тобой у меня точно ничего не было. Ну пожалуйста, — взмолилась я.

— Все так страшно? — развеселился он — что и вспоминать не хочется?

— Сакалла!!!

— Успокойся, — он подошел и прикоснулся к моим вискам, — тогда ты меня не интересовала, я помогал маленькой испуганной девочке...

— Сакалла!!!

— ... А сейчас у меня слишком серьезные конкуренты, чтобы начинать, — смеясь, закончил он фразу, — расслабься. А потом воссоздай вокруг себя контур, который фильтрует информацию. Отрезая потенциально опасные и пустые, он пропускает лишь нужное для анализа и синтеза.