Робин Гуд: Святой Грааль

-...Э-э, вы хто? Кхуда?

Нам на встречу вынесло пьяненького брабантца. Вот же сука! На ногах едва стоит, а туда же, бдительность проявляет!

Юный Эрид молнией метнулся к наемнику, левой рукой обхватил горло, правой нажал сзади...

— Ах-хр-р...

Хрип оборвался так же внезапно, как и возник. Только позвонки в темноте хрустнули. Вот так, милые мои: спецназ — это спецназ!..

...Мы лежим метрах в пятидесяти от ворот. Я взмахнул рукой, крутанул над головой и приложил ладонь к плечу. Через пару секунд рядом обозначился гран-сержант.

— Джон. Охрана у ворот. Валим. Втёмную.

Он кивает, и я вижу, как к надвратной башне ползут одно за другим четыре темных пятна. Лохматки размыли очертания настолько, что, даже напрягшись, я вижу лишь неясные кляксы. Та-а-ак, вот уже и клякс не видать...

Левый 'штык' кроме копья держит еще в руке факел. Как-то там мои малыши до них доберутся — светло же... О-оп! Это мне показалось, или в самом деле факел дрогнул? Э! Э! Э! А правый-то чуть копье не упустил! Все понятно! Слепили их ребята! А теперь туфту гонят. Сейчас привяжут обоих к решётке — вот тебе и все в порядке! Со стороны взглянуть — часовые на посту. Целые и невредимые. Почти как живые...

Однако любоваться ещё рано, пора дело делать. Сейчас отряды Шорса и Статли уже подходят с двух сторон к стенам замка, а нам пора в ворота. Ну-с, попробуем прокрутить похищение принца Джона из охраняемой резиденции. В конце концов, если он так хорош, как его расписывал тесть, то есть смысл заполучить его живьем...

Взмах рукой, и мы в хорошем темпе переместились к входу в обитель дядюшки Джона. Я тронул за плечо де Литля и, указав на стены справа и слева от нас, показал два пальца. Нужно послать парней, чтобы у тех, кто уже лезет по веревкам, была помощь и проводники.

Во дворе замка пусто... в принципе. Какое-то подозрительное шевеление обозначилось во-о-он там, возле конюшен. А ну-ка...

Но я не успел. Маленький Джон тигром метнулся к источнику непонятных звуков. На мгновение шевеление стало активнее, затем все стихло. Когда гран-сержант снова оказался рядом, то изобразил руками некое колыхание.

— В смысле? — прошипел я.

— Бабу там... эта... рутьеры... вдвоем, значит...

Ясно. Вряд ли после краткого, но насыщенного общения с Джоном хоть кого-то из этой троицы будут волновать вопросы взаимоотношения полов...

...А это еще кто? Это чего за морды? Хех, а что эти козлы с покойничками у ворот не поделили?..

Я обозначил рукой 'Внимание!', и наш отряд рассредоточился по темным углам. Во двор замка, озираясь и оглядываясь, входила очень странная компания. Человек полста, с парой натуральных рыцарей во главе. И вот — рупь за сто! — эти мальчики ни хрена не здешние. Во-первых, конкретно завалили часовых, испортив нашу чудную скульптурную группу, а во-вторых — они ж тычутся без толку, словно слепые щенки...

Э! Ты куда попер, дебил?! Ты не вздумай своим дрючком солому ворошить — там Мик Литль заховался! Я уже приготовился стрелять, но тут один из командиров новоприбывших что-то скомандовал и детинушка покорно потопал обратно. Правда, он что-то недовольно проворчал, дурачина. Ты ж даже не знаешь, как тебе повезло! Видно, бог на твоей стороне, во всяком случае — сейчас...

Так-с, а куда это они? В донжон? Ни фига, мужики! В очередь, сукины дети! Вас тут не стояло!..

Я коротко свистнул, и тут же всадил стрелу в спину первого рыцаря. Тот нелепо взмахнул руками и мешком осел наземь. Обалделые визитёры завертели головами, пытаясь определить, откуда прилетел этот подарочек, и прозевали брата Маленького Джона Снеля, который вынырнул из темного угла у стены и метнул один за другим два ножа. Снель редко промахивался, а уж по таким большим мишеням...

Ещё два трупа. Пришельцы заметались. Часть из них ломанулась к воротам, но там их встретили Эрид и сам гран-сержант. Дядя с племянником. Засвистали в воздухе тяжелые секиры, пролилась кровь... Блин, сейчас нашумим — весь замок перебудим!

Я выпустил ещё одну стрелу, тут же обратным движением руки обнажил саблю и рванулся вперед. Подкатом сбил с ног одного, подбил колено второму, а третьего просто ткнул клинком куда-то в область женилки. Тот упал и задергался, но молча. Болевой шок, а промедола-то у них и нет. У нас, впрочем — тоже...

Бляха! А вот этого мне не треба! Кажись, незнакомцы оклемались, осознали, что имеют дело отнюдь не с призраками ночными, а с существами из плоти и крови, и оказали яростное сопротивление. Мля, малыша Эрида достали! И, кажется, серьезно: он завалился, зажав руками бок. Сука! Да что ж это делается-то?!!

Все предыдущие рассуждения я проделал, отчаянно отмахиваясь от троих наседавших на меня уродов. Хорошо ещё, что моя сабелька — еврейский подарок — оказалась длиннее их коротких мечей и скрамасаксов, так что пока мне удавалось держать всю троицу на приличной дистанции, но долго я так не выдержу! Так, мля, нужно что-то придумать...

Длинным прыжком я разорвал дистанцию, и тут же навскидку послал стрелу одному из гадов прямо в оскаленный рот. Отмахнулся клинком от оставшихся двоих, а потом, резко кинулся к тому, что был справа. Отбросил в сторону свой лук, и прежде чем эта сволочь успела опомниться, зацепил его глотку в захват. Прикрылся им как щитом, и по тому, как он обмяк, понял, что всё это было исключительно вовремя. Один дурак заколол другого...

В этот самый момент со стены полетели стрелы. Это Статли наконец оседлал со своими орлами 'господствующую возвышенность', и внес в драку во дворе приятное разнообразие. Но, к сожалению, поздно...

Из донжона и второго строения пониже высыпало десятка четыре вояк в кожаных куртках с металлическими нашлёпками и в дурацких головных уборах. Ни дать, ни взять — шляпы с полями. Только железные... К гадалке не ходи — это не просто 'бодрые' во главе с начкаром. Это — гарнизон! Дефективные пришельцы так нашумели, что и мертвого разбудить могли. Дело отчетливо запахло керосином...

Я увернулся от тычка алебардой, чуть-чуть не схлопотал удар копья в район печени, а вот удара мечом... Уй! Мля! Хорошо хоть, что в последний момент всё-таки успел слегка парировать удар своим клинком, и меч соприкоснулся с моим плечом плашмя. Но и этого мне вполне хватило: левая рука повисла плетью. Этот козёл мне ключицу не сломал?..

Слава Аллаху, Статли или кто-то из его парней просёк, что к их повелителю сейчас придёт полярная лисичка, и беглыми выстрелами внёс корректировку в грандиозные планы моих оппонентов. Тем двоим, что остались в живых, стало резко не до меня: один уселся на землю, пытаясь вытащить из бедра стрелу, а второй тупо пялился на правую руку, у которой срезнем отсекло кисть с мечом...

-...Командир! Командир!

Эбрил Шорс появился на выходе из донжона. За ним трое валлийцев волокут какой-то свёрток. Похоже, что кого-то закатали в ковёр... Едрить! Они же дядю Ваню скрали. Как Паниковский гуся...

— Сбор! Триста, двести, забрать с собой! Уходим!

— Уходим! — рявкнул Маленький Джон. — Na otryv, eblany! Пошёл!

И мы пошли на отрыв...

...Погоню отсекли легко. Всего пара залпов из темноты заставили преследователей резко сбавить скорость и задуматься о хрупкости человеческой жизни. Пока преследователи предавались философским размышлениям, мы в хорошем темпе добрались до коней. Двух тяжелораненых аккуратно привязали к седлам, четверых убитых положили поперёк сёдел. Маленький Джон замотал своему будущему родичу Амори рассечённое запястье, буркнув что-то вроде: 'Не плачь, devochka. Подуй и пройдёт...' Хотя Амори-то как раз держался молодцом...

Возле запасного коня двое Литлей разворачивали ковёр. Из него выпал не старый ещё мужик с бородой. Он очумело мотал головой, явно пытаясь понять, где он находится, и что вообще с ним произошло? Судя по гардеробу, а вернее по почти полному отсутствию оного, жестокосердный Шорс выдернул принца прямо из постели. Спящего...

Я подошёл к нему, помог подняться на ноги:

— Добрый вечер, дядюшка. Рад встрече. Надеюсь, вы — тоже...

Интерлюдия

Рассказывает Жуаез ле Мерон, сотник рутьеров, по прозвищу 'Бык'

Бежать, бежать, бежать!.. Так вот о чем болтала, оказывается, та цыганка... Не отставать! Не оглядываться! Эх, надо было чуть меньше пить и чуть больше слушать... Одно ясно: пусть уж лучше прибьют эти жуткие нелюди в шкурах лохматых, чем посадят на кол воины из охраны принца Джона!..

...А ведь как всё хорошо начиналось! Наш предводитель Красный Вепрь де Монфор собрал нас — лучших из лучших, прошедших огонь и воду, кровавивших мечи подо всеми знаменами Европы и бравших добычу на мечи соответственно.

— Король Филипп-Август, да хранит его Господь, желает, чтобы его враг, принц Джон Английский, убрался к сатане. Он готов заплатить за смерть своего врага по двадцать звонких золотых солидов на брата!

Что и говорить — судьба сулила нам удачу!

Де Монфор перевёл дух и продолжал:

— Я уже взял задаток — сотню солидов. Вот, — он поднял объёмистый кошель. — И сейчас я раздам по солиду на каждую вашу безобразную, ленивую воровскую морду!

И раздал. И мы хорошо погуляли на эти солиды! В округе миль на десять не осталось ни одного не разнесённого кабака, ни одной не целованной девки и не одного не побитого мужика!..

И потом всё было хорошо. Дорога до Шербура была легкой и веселой. Любой путь лёгок, когда в кармане бренчит серебро. А в Шербуре, где прятался принц Джон, собралась такая тьма воинов из стольких разных мест, что затеряться среди них было так же просто, как камушку на берегу моря. Разошлись по кабакам и трактирам — вот и спрятались!

Пройдоха Тощий Жиль, наш лучший соглядатай и лазутчик, уже через два дня завел дружбу со слугой барона Совиньи — коменданта того самого замка, где жил принц. А через пять дней мы уже внимательно изучали план стен, внутреннего двора и донжона. Принц Джон не любил выходить из своих покоев — чуял, верно, что за его головой вот-вот начнётся охота. Но нам это было только на руку: когда мы придем, так не придётся рыскать по всему замку в поисках. Достаточно просто войти в опочивальню.

К тому же Тощий Жиль разузнал, что верных и надежных слуг у Джона Английского нет: последний паж сбежал от него с месяц тому назад. Так что никто не поднимет тревогу, если подойти к покоям, приоткрыть дверь и...

Красный Вепрь скомандовал быть готовыми к ночи, а потому запретил пить, да и вообще — расходиться далеко. Ну, мы и не возражали: де Монфор знает, что делает, и просто так придираться не станет. На собственной шкуре знаем, что к бою нужно быть готовыми и бодрыми. Солиды — штука хорошая, только вот мертвецу они — без надобности. Заупокойную мессу бродячий монах и за пару денье отслужит.

И вплоть до самого замка, к воротам которого мы подошли около полуночи, всё было точно так, как и задумал наш командир. Мы приблизились к замку никем не замеченные, легко — даже слишком! — сняли часовых и вошли во двор. И вот тут-то всё и началось...

Стрела, вылетевшая откуда-то из темноты, вонзилась в спину младшего брата де Монфора — Гийома, легко пробив кольчугу двойного плетения. Красный Вепрь рванулся назад, чтобы вытрясти душу из проклятого лучника, но тут с другой стороны вылетели ножи. Образина Лука и Жак-Коротышка верно так и не узнали, что отправило их на тот свет...

А потом отовсюду появились какие-то люди в странных одеждах. Шкуры лохматые, но готов поставить солид против денье! — нет таких зверюг! И не было, поди...

Только это мы потом разобрались, что против нас — люди. А поначалу-то решили — демоны. И то сказать: один как под ноги всем бросился — только я успел, что своего святого помянуть, а уж глядь — валяюсь на земле. Рядом Жак-Долговязый лежит, а де Монфор — готов. Этот лохматый ему пузо снизу вверх пропорол.

Тут опять стрелы полетели, а двое этих нелюдей у ворот встали. Да как принялись топорами размахивать — только брызги во все стороны! И это еще что: со всех сторон нас режут, а мы — точно бараны на бойне! Даже сообразить ничего не можем. Ну многие с перепугу заорали, конечно...

На вопли наши гарнизон подвалил. Я уже думал — все, Жуаез-Бык, отгулял ты свое. Сейчас либо зарубят, либо поутру отведут потанцевать с пеньковой тётушкой. Вырваться из замка тебе точно не светит...

Только смотрю: лохматые и с гарнизоном рубиться принялись. Тот, что Красного Вепря порешил, высоченный парнище, один от семерых отбивается, да еще как-то уверенно так. Словно для него это и не в новинку вовсе. Так и оказалось: он — лохматый этот, гарнизонных уверенно под стрелы своих и подвел. И положили их, болезных, первым же залпом.

Я тут и скумекал: держись-ка ты, Жуаез, этих ребят. Они-то из замка, верное дело, уйдут, а ты, когда дураком не будешь — с ними вместе. Не зря тебе цыганка наворожила встречу неожиданную и счастье негаданное. Только так подумал — вот оно! Кто-то заорал, вроде как зовёт, а этот лохматый сразу руку поднял и кричит что-то вроде:

— Сбор!

Потом еще велел триста чего-то одного и двести другого с собой забрать, да к воротам и рванул. Остальные лохматые — следом. Говорит он чудно, не все сразу разберешь, но меня жизнь помотала, еще и не такие наречия слыхал... А откуда он такой лохматый да голосистый взялся, подумать можно и потом, так что я мешкать не стал — дёрнул так, словно мне черти пятки припекают. В толпу ихнюю влетел — авось и не заметят...

Не заметили. Бежим вместе, только вдруг слышу, командует опять кто-то:

— Отсекай!

Удивиться не успел, лохматые разом встали, и те, у которых луки были, выстроились в ряд. Раз, два, три! Три залпа по погоне дали — я аж вздрогнул. Думал раньше, что у Красного Вепря ребята подобрались бравые да умелые, а тут... Я три раза только вдохнуть успел, а они уже по три стрелы каждый высадили. И тут же все опять побежали. Ну и я — с ними...

...До дюн добежали — а там у них табун коней. Гляжу: сверток какой-то перед одним разворачивают, а в том свертке ковровом — мужик! Голый почти, верно из постели выдернули. Мужик — на карачки, башкой вертит, а этот, горластый — теперь-то уж точно ясно, что он тут главный! — поднял его на ноги, поздоровался, да и...

— А ты что за птица?!

Ой! Как же это я так? Проглядел, а вот теперь — кинжал у горла, и держат крепко. И, хоть про птиц спрашивают, ясно, что дело не в гусях и не в утках. Делать нечего — признаваться буду, пока не прирезали...

— Я... рутьер... у Красного Вепря... мы — за принцем Джоном пришли...

Больше сказать ничего не успел: дали мне по башке, да так, что вырубился...

...В себя пришёл — скачем куда-то. Связали меня — спасибо, что хоть в ковер не закатали! — попрёк седла бросили, вот и едет Жуаез-Бык, хоть и на лошади, да не верхом, а тюком. Паршиво да тоскливо. Правда, тосковать долго не пришлось: чувствую — останавливаемся. Тут меня с коня сняли, да и потащили куда-то. Причем тащит-то один. Вот же медведь! Я ж не доходяга — даром что ли 'Быком' прозвали. А этот меня волочет, словно тюк полотна. Дотащил, с плеча сбросил и говорит важно так, медленно, что я почти все слова разобрал: