| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Представление подходило к концу — и как все представления, которые стоило смотреть — оно должно было завершиться смертью. Только не той, которую хотели устроители этого представления и те, кто потом будет переписывать и смотреть это видео.
Я сейчас умру — но и вы, гады — жить не будете...
Лезвие кинжала коснулось шеи израильского солдата Миши Солодкина — и в этот момент он с диким криком дернулся, безошибочно вцепился зубами в кольцо гранаты, висящей на поясе бородатого чеченского боевика, и дернул. Со злым торжеством почувствовал, как кольцо поддается, уступает его силе. Боевик помог ему, шарахнувшись в сторону, что-то истерически крикнул. Грохнул выстрел... и в тот же момент взорвалась граната. Потом — взорвался тюк с саперным зарядом, который принесли в укрепленный подвал мечети, чтобы снять на видео. А потом — все взорвалось...
Грохот был такой, что его услышали во всем окрестностям. В том числе и Шамир — он как раз спорил с врачом, настаивавшим на эвакуации. Они разом прервали разговор — а потом кто-то крикнул, что мечеть рушится...
* Израильтяне
** Предложение принять ислам
Исламская республика Египет
Каир, исламский университет Аль-Азхар
09 августа 2014 года
О Аллах, помоги муджахидам во всем мире.
О Аллах, упаси их от плена и тяжелых ранений.
О Аллах, защити их семьи.
О Аллах, сохрани наших амиров и наших ученых.
О Аллах, освободи из плена наших братьев и сестер.
О Аллах, облегчи положение плененных мусульман.
О Аллах, наставь наш народ на прямой путь.
О Аллах, уничтожь воюющих с ними кафиров и муртаддов.
О Аллах, повергни и испепели их!
О Аллах, не оставь ни одного из них
О Аллах, не оставь ни одного из них
О Аллах, не оставь ни одного из них
О Аллах, уничтожь всех предводителей куфра!
О Аллах, уничтожь всех предводителей куфра!
О Аллах, расстрой их козни, сделай бесполезным их оружие.
Аллахумма Амин !
Аллахумма Амин !
Аллахумма Амин !
О Господь Миров!
Дуа о ниспослании победы в джихаде
Болела голова. О, Аллах, помоги, как она болит...
Шейх Хувейи оторвался от очередного фикха, который должны были передать в Интернет сразу же, как только он будет написан. Выпил немного воды. Прислушался. Кому-то не спалось — прямо во дворе горел костер, оттуда доносились слова незнакомой нашиды*. Вероятно, она была написана кем-то только что, потому что в ней говорилось про Персию. И уничтожить Израиль, конечно...
Шейх попытался сосредоточиться — но у него уже не получалось. Слова не вставали в красивый, понятный ряд, они толпились и от этого получались глупыми и бессмысленными.
Шейх сам не заметил, как уснул.
Проснулся он... непонятно через некоторое время. Было еще темно... но снаружи доносился шум, и где-то... стреляли.
В воздух?
Они победили?
Или...
О, Аллах... неужели яхуды атаковали их здесь? О, Аллах, спаси и сохрани...
Сразу зашлось сердце... неровно, с перебоями. О, Аллах, почему это не произошло тогда, когда я был молодым. Помоги мне предстать перед Тобой с чистым сердцем, свершившим то, ради чего я пришел на землю...
Преодолевая боль в затекших ногах, во всем теле — шейх выбежал в коридор. Там — были вооруженные люди, их было намного больше, чем обычно.
— Что происходить, говорите!
— О, шейх, Аллах тяжело покарал нас! В армии начались беспорядки!
Шейх тяжело прислонился к стене... бухало в ушах и было темно перед глазами. Конечно же... чего еще ждать от угнетателей, от тех, кто не принял Аллаха в душе и попрал веру. Он много раз говорил, сколько раз говорил и Исмаилу Ии всем остальным — в вопросах веры недопустимы компромиссы, как и в вопросах исламской революции. Офицеры никогда не встанут на их сторону, никакие исламские трибуналы, никакие проповедники в частях это не изменят! Они никогда не простят им потерянной власти! Надо было сразу всех убить и сделать офицерами тех из солдат, кто усерден в вопросах веры и известен умме как подлинный правоверный, не лицемер. Исмаил тогда поднял его на смех, сказав, что из солдата не сделать офицера приказом, для этого нужно долго учиться, а е6сли они так сделают — яхуды пойдут на них и возьмут голыми руками. О, Аллах, какой идиот! Теперь, когда братья умирают в секторе Газа, когда Израиль слаб как никогда, когда у мусульман впервые появилась возможность сбросить ненавистных яхудов в море с их семьями вместе — эти проклятые предатели подняли мятеж! Выступили против них, значит — против самого Аллаха!
Но ничего. Если армия предала — они обопрутся на народ. Аллах — с нами, он — лучший из защитников!
Хорошо, что хоть оружие запасти и раздать верным братьям догадались. Теперь их просто так уже не взять. Все-таки за них — народ и это главное. Тысячи, десятки, сотни тысяч молодых фидаинов с оружием в руках, готовых защищать свою свободу, свободу веры, которую дала им Исламская революция. Да что там сотни тысяч — миллионы! Они создадут собственную армию — народную армию миллионов! Армию, которая не пустит на землю мусульман ни одного врага, которая разобьет и покарает мятежников и их семьи, которая будет сражаться за каждую пять Священной земли ислама, окропляя ее святой кровью шахидов и собачьей кровью врагов. Они освободят Иерусалим сами! Их враги, кяффиры побегут, устрашившись их чести, жертвенности и веры! Они возьмут Аль-Акс сами, без этих армейских предателей и собак!
Да! Так будет!
В голове немного прояснилось. Он даст лучший фикх** в своей жизни! Тот, от которого улыбнется сам Аллах!
— Собирайтесь, братья! Собирайте всех! — сказал шейх
И улыбнулся.
Людей было много, они прибывали и прибывали и это зрелище — наполняло сердце старого шейха радостью. Он снова чувствовал себя молодым и сильным, он подпитывал свое старое сердце неукротимой энергией толпы. Вот — его дети. Вот — истинные правоверные! Не те, кто изобретает лживые отговорки, чтобы сидеть с сидящими. Правильно сказано в шариате: лучший из людей тот, кто едва услышав пронзительный крик человека, встретившегося с кяффиром или клич призывающий на битву — бросает все дела, хватается за гриву коня
* * *
и мчится во весь опор.
Они не будут ждать. Они не соблазнятся лживыми посулами. Они не будут молчать и трусливо прятаться по подпольным молельням, совершая намазы без веры в сердце. Вот они! Перед ним! Как только он бросил клич — они оставили в стороне все дела, и пришли, они — перед ним! У многих — оружие в руках, а у тех, у кого нет — нетрудно добыть, Инша Аллах. Они сокрушат и псов — военных и презренных яхудов — всех! Да, они войдут в Аль-Акс
* * *
! Именно они — войдут. Их поколение — прогневало Аллаха своим приспособленчеством, трусостью, слабостью, любовью к жизни и отвращением к шахадату. А они — войдут, они чисты и Аллах дарует им победу.
Но и он — кое что может. Он стар и уже не может сам пойти в бой. Но он может дать этим молодым людям правильный хизб. Хизб честности, жертвенности и веры. И тогда... о, Аллах, сокруши куфр. О, Аллах, уничтожь яхудов! О, Аллах, унизь харбиев!
Людей было столько, что они заняли всю улицу. И все равно — они прибывали и прибывали. Из толпы — неслись уже гневные выкрики и угрозы.
Шейх поднялся. Он не написал ничего — все, что он должен был сказать, было у него в голове. За ним — запишут другие...
— О шейх... — сказал Салман, увидев, куда он хочет идти — это опасно. Харбии только и ждут, чтобы вы показались на людях. Там очень опасно. Можно выставить мегафоны и читать хутбы из здания...
Конечно же, телохранитель не унизил шейха требованием надеть бронежилет — пусть харбии таким образом спасаются от огня, который им, все всякого сомнения, уготован.
Шейх внимательно просмотрел на своего телохранителя. Он выполнял свою работу, а он — должен был выполнить свою.
— Поистине, Аллах, лучший из защитников. Мне нечего бояться...
Для шейха — приготовили место для выступления. Чтобы все его видели — ему пришлось показаться на последнем этаже здания, иначе никак. Раму сняли, чтобы не мешала. Выступление — транслировалось на мощные динамики минарета, с которого обычно раздавались слышимые всему городу азаны — и одновременно — на два мегафона, чтобы лучше было слышно тем, кто на улице. Толпа, вооруженная и невооруженная — приветствовала шейха слитным ревом и выкриками.
Шейх поднял руки. Он был весь в белом
* * *
*
— Дети мои — загремело из мегафонов — те, кого еще не постиг гнев Аллаха за трусость и лицемерие! Будущее нашей многострадальной страны — в ваших руках! Будущее всех исламских земель — в ваших руках! Будущее таухида — в ваших руках! Аллах с нами!
Толпа взревела
— Долгие годы мы проявляли трусость и мирились с существованием государства яхудов на землях, которые по праву принадлежат мусульманам, правоверным! Многие годы мы мирились с тем, что неверные захватили власть в нашей стране, изучали и убивали правоверных, правили не по шариату, преследовали, приглашали в страну неверных, разлагали умму и отбивали от нее тех, кто нетверд в вере! Можем ли мы это дальше терпеть, я спрашиваю у вас!
— Нет! — взревела толпа как один человек, и от этого крика дрогнули стекла.
— Солдаты и офицеры, сыны свиней и помойных шавок повернули оружие против уммы, против завоеваний революции! Они спелись с харбиями, с яхудами, они хотят продать нашу страну жидам! Будем ли мы это терпеть!
— Нет!!!
В тысяче с лишним метров от того места, где выступал новый Пророк — двое поспешно поднимались по узкой винтовой лестнице, ведущей на самый верх минарета. Один из них — тащил за спиной тяжелый, увязанный веревками сверток длиной больше метра. Второй — тащил еще один сверток. Они ожидали, что цель будет доступна несколько с другой точки — и теперь им пришлось спешно менять позицию...
— Хвала Аллаху, вы — передо мной! Вы — не несете нашего греха, греха смирения, лживости и лицемерия! Вы — это будущее ислама, Аллаху Акбар!
— Аллах Акбар!!!
— Долгое время мы страдали от слабости и лицемерия, от разобщенности в умме! Опасаясь за свои презренные жизни, боясь обменять их на блаженство рая на пути Аллаха, мы придумали лживое заблуждение — джихад кифайя! Это значит, что в джихаде могли участвовать не все правоверные, а только те, кто хочет — а остальные могли сидеть с сидящими, оправдывая трусость таклидом
* * *
**! Аллах тяжело покарает за трусость нас, наш иджтихад
* * *
* * *
был далек от совершенства. Самые разложившиеся из нас равняли себя с первыми последователями пророка, храня в душе вахн
* * *
* * *
! Гореть нам за это в адском огне. Но не вам, Инша Аллах!
— Аллах Акбар! Аллах Акбар! — заорали снизу.
Двое на минарете — уже развернули треногу, похожую на гибрид треноги для мощного фотоаппарата и пулеметного станка. Один из них — уже прибил ноги станка дюбелями к полу, воспользовавшись строительным пистолетом. Второй — сорвав брезент, распаковал тяжелую полуавтоматическую снайперскую винтовку Барретт американского производства, калибра 12,7 миллиметров...
— Пусть Аллах будет свидетелем моим словам, сегодня я объявляю: нет никакого джихада кроме джихада фард айн
* * *
* * *
*! Нет никакого пути Аллаха, кроме того, по которому должен следовать каждый из мусульман, если боится гнева Аллаха! Нет никакого другого пути в рай, кроме принятия шахады! Мост ждет нас! Только праведные пойдут по нему, Инша Аллах!
Установив снайперскую винтовку на станок и закрепив зажимами — один из стрелков присоединил к ней магазин, наполненный десятью большими, блестящими патронами и потянул на себя затвор. Отпущенный, затвор скользнул вперед, плавно и быстро, досылая патрон в ствол. Второй стрелок — уже замерил расстояние лазерным дальномером и сейчас считывал показания с Кестраля, соединенного тонким шнуром с Ipad, на котором была установлена специальная программа для расчета поправки для точного выстрела.
— Здесь и сейчас я говорю вам: нет больше никаких причин откладывать! Смерть презренным псам, взбунтовавшимся против самого Аллаха! Смерть каждому из них! Смерть их семьям, их женам и их детям, потому что они — из числа их отцов!
Толпа восторженно взревела, раздались выстрелы в воздух
— Смерть яхудам! Ни один мусульманин не может сказать, что он выполнил то, что должен был, пока на земле Ислама существует хоть один яхуд! Они — худшие, они — не люди! Убейте их всех! Убейте до последнего человека! Убивайте их, где найдете! Не дайте уйти ни одному из них! Аллах Акбар! Аллах Акбар!
Перекрестье снайперского прицела замерло на фигуре в белом в окне здания, снайпер вводил в прицел поправки, которые диктовал ему его напарник.
— Здесь и сейчас -я объявляю джихад всем... !!!
Тяжелой, весом в семьсот пятьдесят гран пуле потребовалось совсем немного времени, чтобы найти цель. Несколько секунд, не более. Несмотря на то, что выстрел был точно рассчитан — пуля все же пошла правее, подчиняясь непредсказуемым над городом ветрам и вихревым потокам, и попала не в область сердца, а правее, едва не оторвав руку новоявленному пророку. Сила удара была такова, что пуля пробила тело шейха насквозь, пробила насквозь и тело стоящего за ним телохранителя, ударила в стену и только тогда остановилась. Убитый телохранитель упал — а остальные бросились вперед, чтобы поддержать шейха. И от усердия — получилось так, что он выпал в окно, смертельно раненый, прямо в руки толпы.
Все замерло на какую-то секунду, шум почти стих, образовалась секунда чудовищной, мертвой тишины. Потом толпа слитно выдохнула — а через секунду взорвалась криками безумной ярости и выстрелами в воздух. Сотни рук — приняли тело шейха, началась немыслимая давка. Кто-то рвался вперед, чтобы оторвать кусочек одежды от тела новоявленного пророка, призвавшего всех мусульман к священной войне, кто-то хотел окунуть свою вещь в его кровь, кто-то хотел просто прикоснуться, кто-то не понимал, что происходит. Это было как кипящее месиво — то и дело из толпы издавались истошные, полные смертельного ужаса крики — то кричали затаптываемые, задыхающиеся люди. Охрана, так и не поняв, откуда произошел выстрел — открыла огонь по толпе, стремясь отбить тело шейха. Тогда толпа — получив видимую цель — ринулась вперед, смяла и растерзала немногочисленных охранников, захватив их оружие — а оружия и так уже было немало. Люди буквально ходили по ковру из мертвых тел. Дальше было только хуже. Произошедшее у университета требовало кровавой мести — в разных районах города с дикими криками люди неслись по улицам, затаптывая, убивая, переворачивая, поджигая, стреляя. Толпы талибов
* * *
* * *
** в звериной ярости ринулись во все стороны, сметая все на своем пути. Волна погромов и убийств покатилась по Каиру, уже через несколько часов — в городе воцарился настоящий ад.
Полторы тысячи человек — растоптали в давке у университета. Не меньше десяти тысяч — погибли через пару минут.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
