Безумие стали

— Хм, парни говорят, что видели вокруг таверны с десяток людей, очень смахивающих на пиратов. Обветренные лица, длинные плащи, под которыми легко спрятать оружие...

— Ант, я встречался с Трази. Это он назначил мне встречу.

— Ого! Теперь понятно, почему вы секретничали, милорд. Надеюсь, этот пиратский барончик сообщил хоть что-то ценное.

— Ох, старшина!

— Мне просто интересно, — сказал Ант и развел руками.

— Трази утверждает, что на деревни они не нападали. И знаешь, я ему верю. Мы заключили соглашение и теперь купцы вздохнут свободнее.

— Вам виднее, милорд. Но я не стал бы полностью доверять пиратам.

— Я тоже не стану. Мы можем легко проверить слова барона.

— Это как?

— Поймать настоящих виновников гибели рыбаков.

Эния.

Огнивец горел в очаге бездымным пламенем, искорки вспыхивали в гранях драгоценных камней на стенах самоцветного чертога. Двое цвиргов внесли в зал резной стол. По той осторожности, с которой они поставили его на каменный пол, Эния поняла, что дерево тут ценится дороже серебра. Из благородного металла была изготовлена вся посуда: кубки, тарелки и даже вилки с ножами. Зон-Дар пригласил девочку отведать угощение, состоящее из жареного и печеного земляного ореха, а также отбивные под кисло-сладким соусом. Эния поначалу отказывалась, но, съев кусочек, поняла, как проголодалась. Еще бы, столько тащить этого тяжеленного коротышку! Аш-Гир сидел напротив и улыбался, мерзавец несчастный. Она до сих пор злилась на него, но то и дело посматривала украдкой на бледное лицо с утонченными чертами и в завораживающие глаза с пушистыми ресницами. Нехотя Эния призналась себе, что принц цвиргов по-своему красив: кожа у него такая нежная и шелковистая на вид, что хочется её погладить, а руки сильные, привычные к молоту, чуть грубоватые, но наверняка многие местные девушки мечтают попасть в их крепкие объятия. Странное, но притягивающее сочетание — словно на гибком стане ясеня выросли кряжистые ветви дуба.

Чтобы как-то отвлечься от таких мыслей, Эния спросила:

— Как вы можете жить в толще камня? Я прямо чувствую, как на меня давят эти скалы, кругом только холодные стены, ни деревьев, ни солнечного света...

— За многие века мы привыкли, — ответил Зон-Дар. — И теперь не представляем другого дома, кроме этих рукотворных пещер. Мой великий предок Ош-Мир сознательно отрекся от Желтого светила, чтобы спасти свой народ, но Хозяйка Гор была благосклонна к нам и подарила ночное зрение. Она же научила нас выращивать подземные растения и сумрачных животных, а могущественный Одр дал мудрость работать с металлом и изготавливать механизмы. Возможно, леди, после роскоши замка Шейн вам кажется, что цвирги живут бедно, но это не так. Хотя мы и не жалуем торговлю, но иногда продаем самоцветы и наши изделия людям. К нам приезжают проверенные купцы, они сообщают новости, поэтому мы всегда знаем, что происходит на поверхности, не считайте нас за темных дикарей.

— Я ничего такого не говорила, — произнесла Эния.

— Но подумали, — сказал Зон-Дар. — Леди, вы еще не видели подземные озера, где вода прозрачнее слезы; не бывали в наших кузнях, согреваемые жаром недр; не слышали, как трещат и переговариваются в толще гранита живые камни...

— А это что такое?

— Гм, ну мы их так называем...

Старейшина замолчал, подбирая слова, от замешательства его спас цвирг, буквально вкатившийся в чертог. В коридоре послышалось шипение, и в пещеру влетел взъерошенный ком из острых когтей, зубов и пятнистой шерсти. Следом вбежали еще два цвирга, одетых в меха. Каждый держал в вытянутых руках короткое копьё, дыхание со свистом вырывалось из-под кожаных масок.

— Чара! — вскрикнула Эния.

Ирбис в последний раз рыкнул на цвиргов и прыгнул хозяйке на колени. Шершавый язык прошелся по щекам, Эния засмеялась и зарылась носом в густую шерсть, трепля любимца за уши.

— Ты нашел меня, нашел...

— Повелитель, — обратился один из коротышек к Зон-Дару. — Ирбис привел за собой горцев.

— Вот и хорошо, — сказал старейшина. — Страж Перевала пришел сам, теперь не надо посылать гонца.

— Я хочу поговорить с отцом! — немедленно заявила Эния.

— Почему бы и нет? — сказал Зон-Дар к удивлению девочки. — Проводите леди на верхний ярус.

— Я сделаю это, — произнес Аш-Гир. — Нога уже почти не болит, тем более эрл, возможно, захочет выслушать мои слова.

Зон-Дар кивнул. Эния встала со стула, Чара мягко спрыгнул на пол и потерся о ногу хозяйки. Дозорные цвирги уже исчезли в коридоре. В чертог вошли две девушки, неся меховую одежду. Эния пригляделась к ним — такие же белые глаза и бледные лица, тронутые на щеках несмелым румянцем. Волосы русые, заплетенные золотой сеточкой; в мочках ушей виднеются развесистые серьги с множеством драгоценных капелек. Шерстяные платья покрыты искусной вышивкой, на поясах переливаются разноцветные камешки, шеи украшают воротники-ожерелья. Рядом с цвирженками Эния почувствовала себя нищенкой — так великолепен был их наряд. "Видимо, это дочери Зон-Дара или кого-то из местной знати, — решила она. — Но зато я красивее их в сто раз!.. Ну, в пятьдесят точно".

Аш-Гир облачился в куртку и тронул её за руку. Зон-Дар ушел вперед. Факел со мхом бросал зеленые отсветы на стены и пол, освещая ступени, вырубленные в камне. Эния злилась на костыль цвирга и старалась соразмерять шаг с неторопливой ходьбой принца, хотя душа стремилась наверх — к отцу и солнцу. Чара держался рядом. Вскоре девочка потеряла счет коридорам и поворотам, казалось, они поднимаются целую вечность, но, наконец, откуда-то задул холодный ветер и мглу прорезали лучики света. Миновав очередную развилку, они вышли на широкую террасу, покрытую снегом. Внизу чернело Ущелье Вздохов. Эния перегнулась через низкий бортик и увидела Хавора Драко.

Отец сидел на коне в окружении хмурых дружинников, по бокам застыли Аргул и Сабур. Воины держали наготове копья и взведенные арбалеты, секира эрла зловеще поблескивала, пальцы стискивали рукоять, но отец не спешил пустить оружие в ход — наросты стен, словно нахохлившиеся снегири, усеяли многочисленные цвирги, держа дружину на прицеле баллистеров. Внизу зазвучал голос Зон-Дара:

— Тем не менее, всё произошло именно так, как я сказал, милорд.

— Я хочу увидеть дочь, — потребовал эрл.

— Отец, я здесь! — крикнула Эния.

Хавор Драко задрал голову, и его застывшее лицо дрогнуло.

— Они причинили тебе вред? — прямо спросил он.

— Нет, со мной обращаются хорошо, но тут темно и страшно, — сказала девочка.

— Вы должны отпустить её, — сказал эрл сквозь зубы. — Мы в любом случае найдем Дарина в долине и узнаем, почему он покушался на вашего сына, после чего подвергнем суду.

— Надеюсь, что так и случится, но леди до тех пор будет нашей гостьей, — ответил Зон-Дар.

— Ты играешь с огнем, Кобольд. Тебе не достаточно моего слова?! — в голосе Стража Перевала зазвучали гневные нотки, дружинники подобрались.

— Отец, не волнуйся, я пробуду здесь столько, сколько нужно, — неожиданно для самой себя выпалила Эния.

Совсем не хочется, чтобы черные стены ущелья оросились кровью. Цвирги оказались не так уж и противны, а если быть до конца правдивой — то и вовсе показали себя с лучшей стороны: они честно объяснили мотивы своих действий и вели себя достойно. А как бы на их месте поступили люди? Многие из них в такой ситуации уже достали бы мечи из ножен, чтобы отплатить за оскорбление, не разбираясь, что двигало нападавшими и кто в действительности стоит за ними. Пожить у цвиргов некоторое время — совсем небольшая плата за мир. Решив так, Эния даже почувствовала гордость за себя. Она размышляет как истинная дочь эрла и находит лучший выход там, где другие видят только боль и разрушение.

Отец молча смотрел на неё, тишину нарушали лишь вздохи призраков ущелья. Прикрываясь щитами, дружинники подняли арбалеты, Аргул наполовину вытащил меч из ножен. Зон-Дар стоял перед эрлом абсолютно безоружным, стекла его маски равнодушно поблескивали, вассал ждал решения сюзерена, уверенный в своей правоте. Напряжение возрастало, звеня в холодном воздухе незримой струной. Аш-Гир придвинулся к Энии, зашипел Чара.

— А еще я тут видела замечательные алмазы, — громко сказала она. — Пожалуй, я захвачу парочку на память, когда цвирги отвернутся.

Сабур фыркнул. Многие дружинники заулыбались, лицо эрла просветлело. Он махнул рукой, арбалеты опустились, Аргул с сожалением вернул меч в ножны. Вороной абиссинец отца переступил копытами, когда тот уронил секиру в ременную петлю — блестящее лезвие отбросило солнечный зайчик на маску Зон-Дара.

— Да будет так, — сказал Хавор. — Вижу, моя дочь не терпит нужды в твоих владениях, пусть погостит немного. Я не могу одобрить твое решение, но понимаю его. Сделаем так: когда мы разыщем Дарина, то приведем изменника на суд Кобольда, чтобы цвирги не сомневались в моих словах.

— Милорд так же мудр, как и справедлив, — сказал, склонив голову, Зон-Дар. — Я сделаю всё, чтобы маленькая леди не скучала в ожидании вашего возвращения.

— В замок! — бросил эрл и, подняв голову, добавил: — Эния, если цвирги хоть пальцем прикоснутся к тебе...

Она кивнула. Дружинники разворачивали коней, Сабур состроил кровожадное лицо и сделал вид, будто сворачивает голову курице. Девочка улыбнулась в ответ. Если бы всё было так просто. Она радовалась своим уверенным словам, но сейчас, глядя, как её отец и братья покидают Ущелье Вздохов, хотела спрыгнуть с террасы и броситься следом. Она даже легла на бортик, но тут же почувствовала прикосновение Аш-Гира.

— Не надо, маленькая леди. Вы переломаете ноги при падении с такой высоты.

— Вот ещё! Мне просто так лучше видно.

Чара сидел на камне рядом и провожал взглядом дружинников. Длинный хвост дергался, подметая снег; уши стояли торчком, ловя знакомые звуки. Эния обняла любимца, ирбис заурчал. Когда последний конь скрылся за поворотом, она вздохнула и повернулась к Аш-Гиру.

— Ну, что теперь?

— Спасибо за ваши слова.

— Хм, если ты думаешь, что я волновалась за отца, то глубоко ошибаешься. Дружинники перестреляли бы вас как куропаток. Просто я не выношу вида крови, а теперь расплачиваюсь за это...

— Вы всё-таки храбрая девушка, Эния. Я рад, что познакомился с вами.

— А уж как я рада!

— Гм, надеюсь эрл Драко быстро отыщет того человека и докажет свою невиновность, чтобы вы могли скорее вернуться домой. Ну, а пока дозвольте показать вам диковинки наших пещер. Уверяю, на поверхности вы такого не увидите.

— Ваш отец обещал, что скучать мне не придется. Посмотрим, насколько справедливы его слова.

— Я бы еще хотел попросить вас об одной малости.

— Слушаю внимательно.

— Не могли бы вы держать своего любимца на поводке? Я принесу подходящий кожаный ремешок.

— Чара очень воспитанный ирбис, чего ты боишься? Он рвался ко мне, поэтому немного пошипел на ваших охранников, но ведь ничего страшного не случилось.

— Маленькая леди, не обманывайте себя, ирбис всегда остается хищником. Он может убежать и напасть на наших животных.

— Ну хорошо. Неси свой поводок, всё же я у вас в гостях и должна уважать требования хозяев.

Чара придерживался другого мнения. Когда Эния попыталась набросить на пушистую шею кольцо ремня, ирбис вывернулся и убежал на другой конец террасы. Ласково приговаривая, девочка пошла к нему. Снежный барс недоверчиво косился на свисающий из руки хозяйки поводок и, как только она повторила попытку, проскользнул у неё между ног. Выход с террасы перекрыли спустившиеся со стен цвирги, они ощетинились копьями, Чара рыкнул на них и взбежал на бортик. Эния развела руками.

— Он не даст себя повязать! В замке он дозволял такое только Рине, уж не знаю почему...

— Маленькая леди, передохните, — ответил Аш-Гир и что-то сказал своим спутникам.

Один цвирг скрылся в темном проеме и вскоре вернулся с небольшим куском мяса. Аш-Гир взял у Энии поводок и разложил его на снегу, бросив мясо в центр петли. Они отошли в сторону. Снег под куском окрасился алым, Чара покосился на угощение.

— Сейчас попадется, — сказал Аш-Гир.

— Неужели ты думаешь, что он такой глупый? Если бы вы его подержали, я бы давно набросила ремешок.

— Ни за что, — немедленно отозвался цвирг.

— Ага! — воскликнула Эния. — Сдается мне, что ты боишься не за ваших свинок, а в первую очередь за себя.

— Это не так. Просто мы не должны без причины касаться ирбисов.

— Почему?

— Снежный барс не только ваш любимец, ему благоволит Хозяйка Гор. Если цвирг хоть пальцем тронет священного кота, то навлечёт её гнев на себя и на весь свой род.

— Чара никакой не священный, а самый обыкновенный, но в ловушку он не попадется.

— Мясо манит хищника так же, как мед манит пчел. Смотрите!

Ирбис спрыгнул с каменного бортика и теперь стелился по снегу. Желтые глаза не отрывались от окровавленного куска, ноздри раздувались, нюхая воздух. Длинный хвост волочился по земле, кончик нервно подрагивал. Чара полз на брюхе так осторожно, словно подкрадывался к реальной добыче. Вот он почти достиг мяса, выпущенные коготки подцепили кусок, Аш-Гир натянул ремешок, но лапа отдернулась. Ирбис затаился, разглядывая манящую цель.

— Он еще маленький и просто играет, — сказал Эния.

— Не шевелитесь, — прошептал Аш-Гир. — Если он голоден, то польститься на приманку.

Чара зашипел и прыгнул. В тот же миг принц рванул ремешок. Петля затянулась на шее ирбиса, но он словно этого и не заметил — рвал когтями угощение и довольно урчал. Цвирги опустили копья.

— Вот видите, я оказался прав, — сказал Аш-Гир.

— Полегче, ты его задушишь! — воскликнула Эния и забрала поводок.

— Не беспокойтесь, я оставил на ремне узел, чтобы петля не затянулась до конца.

Чара уже расправился с мясом и теперь умывался, облизывая лапы. Эния намотала ремешок на руку. Ирбис почувствовал, что его куда-то тянут, когти заскребли по снегу, но петля держала надежно. Чара зарычал и укоризненно посмотрел на хозяйку.

— Не надо было лезть в ловушку, — сказала Эния. — Они тебя боятся, понимаешь? Пойдем, Чара, пойдем. Хватит упираться.

Ирбис нехотя встал и позволил ввести себя в темный проем. Аш-Гир шел впереди, освещая путь факелом. Наверняка злорадствует сейчас, подумала девочка. Поймал бедного котенка и радуется. Как будто Чара может причинить кому-то вред! Он ласковый и воспитанный, не то, что его дикие сородичи. Эния вспомнила шрамы на груди Сабура, пронзенного копьем снежного барса размером с пони, и призналась себе, что божественная Хозяйка поступила мудро, запретив коротышкам трогать ирбисов. Горцы могут выйти один на один с грозным зверем и победить его, а цвиргам с их ростом остается только ставить ловушки или забрасывать снежного барса издалека стрелами, а это нечестно и подло. Нет в такой охоте славы, и не пойдет добыча впрок!

Горцы не убивают ирбиса ради мяса или шкуры, а лишь единственный раз в жизни заступают ему дорогу, чтобы доказать своё мужество. Когда Сабур встретил четырнадцатую зиму, он ушел в снега мальчиком, а вернулся мужчиной. Ох, и волновалась тогда Эния за него! Трой Вентур смазал раны от когтей зеленым варом, а она сидела у постели и поила брата травяным настоем. Отец повесил шкуру добытого барса на стене Гостиного зала, она была чуть-чуть крупнее трофея Аргула, но вот только после этой охоты в волосах у Сабура появилась седая прядь, и он стал еще более неразговорчив.