"Хрупкий мир" (Война стариков 7)

— Это означало бы, что вселенная еще больше отличается от той, к которой мы привыкли, — сказал Лаванья. — Одно дело, когда в звездной системе нет определенного астероида. И совсем другое, когда не существовало целых цивилизаций.

— Что делает вашу историю еще более неправдоподобной, — заметил Хорвни.

Я подняла руку. — Понимаю вас, — сказала я. — Но это все равно означает, что мы никуда не двинемся, пока во всем не разберемся.

— Мисс Трухильо, я был бы рад вам поверить, — сказал Лаванья. — Но если у нас нет доступа ни к консу, ни к ее оборудованию, вы не даете нам никаких оснований для дальнейших действий. Если вы хотите, чтобы мы вам поверили, то должны помочь нам.

Я кивнула, потому что больше нечего было сказать.

Однако Бава ничего из этого не поняла. — Не сваливайте все на нее, — сказала она физику. — Пока она работает над этим, вам двоим тоже нужно поработать.

— Что вы хотите от нас? — спросил Лаванья.

— Предположите, что она права, — сказала Бава. — И найдите способ заставить физику работать.

— Она не работает, — начал Хорвни.

— Докажите это, — оборвала его Бава.

Хорвни посмотрел на Лаванью. — Это... то, чем мы занимались.

— Нет, вы высказали свое мнение, — сказала Бава. — Это обоснованное мнение, но, тем не менее, всего лишь мнение. А теперь мне нужно, чтобы вы доказали, что ваше мнение имеет под собой какие-то факты.

— Мы не можем этого сделать, — сказал Лаванья. — У нас нет для этого математики.

— В этой колонии пятьдесят тысяч человек, и все они обладают специальными навыками. Я найду кого-нибудь для математических расчетов. Но сначала нужно создать саму математику.

— Это пустая трата времени, — сказал Хорвни.

Бава прищурилась. — Не думаю, что вы двое понимаете все последствия, — сказала она. — Когда дело доходит до этого, меня, так или иначе, не волнуют научные подробности. Что меня волнует, так это то, что через несколько недель у нас закончатся продукты и другие необходимые припасы. — Она указала на меня. — Если она права, то нам нужно найти способ вернуться, и вы двое — единственные, у кого может быть нужная математика, чтобы сказать нам, как это сделать. Если вы этого не сделаете, а она права, мы умрем. Все мы. Даже вы. Так что, пожалуйста, не тратьте на это время.

— Нас только двое, — сказал Лаванья. — И это отвлечет нас от нашей текущей работы.

— Мы привезли с собой нескольких ученых, — сказал Меррин. — В данный момент они ничем не занимаются. Большинство из них изучали математику.

Бава кивнула и перевела взгляд на физиков. — Найдите свободное место. Дайте мне знать, когда будете готовы. Мы пришлем помощь. Затем приступайте к работе.

Хорвни и Лаванья уставились на нее. Затем кивнули, переглянулись и ушли.

— Хочу быть на вашем месте, когда вырасту, — сказала я Баве.

— Это была самая простая часть, — признала она, глядя в ту сторону, куда ушли два физика. — Менее чем через час мы попытаемся объяснить все это заново всем остальным членам совета, которые разбираются в математике еще хуже, чем мы. Они вам тоже не поверят, и у них даже не будет обоснованного мнения по этому поводу.

— Но вы верите нам, — сказал Меррин. — Вы верите, что мы говорим правду.

— Я считаю, что нам нужно подготовить колонию так, как будто вы говорите правду, — ответила Бава. — Потому что, если мы этого не сделаем, ситуация быстро ухудшится. Но я скажу вам вот что, мистер Меррин, мисс Трухильо. Если выяснится, что вы все это время водили нас за нос, и что мы находимся там, где должны быть, и это всего лишь стресс-тест для колонии, у вас и у каждого другого члена дипломатического корпуса вашей миссии будет несколько минут, чтобы хорошенько подумать о глупости такого поступка, прежде чем я вытолкну вас из воздушного шлюза.

— Разумно, — заметила я. — Это плохо для нас, но разумно.

— Я рада, что вы так думаете, — сказала Бава. — А теперь давайте еще раз пройдемся по всему этому, прежде чем прибудут мои коллеги. У меня есть подозрение, что мне придется многое объяснять.

Магди ждал меня у выхода из зала заседаний совета колонии после собрания. Оно заняло почти четыре часа, и когда закончилось, я поняла, почему происходят революции.

— Ты выглядишь неважно, — сказал Магди, когда я вышла из зала и, опираясь на трость, заковыляла к нему сквозь толпу людей у входа в зал. Ран хотел было следовать за мной, но я отмахнулась. Он стоял на приличном расстоянии, готовый при необходимости ударить ножом Магди или кого-нибудь еще.

— Это потому, что у меня никудышный доктор, — ответила я, подходя к нему вплотную.

— Я сам с этим столкнулся, — признался Магди. — Что все равно лучше, чем ты можешь сделать прямо сейчас.

— Я все еще могу убить тебя, — пообещала я ему.

— Это еще ни о чем не говорит.

— Верно. Ты всегда был мягким.

— Ой.

— Как ты узнал, где я нахожусь? — спросила я. Я оставила свой компад в моем временном жилище, которое было небольшим и удручающе тесным. Насколько я знала, Магди понятия не имел, где я могу быть и как со мной связаться.

— Как у твоего бывшего партнера, у меня особая, почти психическая связь, которая позволяет мне знать, где ты находишься, в любой точке вселенной, и, кроме того, заседание совета транслировалось по всей колонии, — сказал он.

— О, что ж, это здорово.

— Я собирался пригласить тебя на ужин сегодня вечером, но, учитывая, что мы теперь вводим строгое рационирование, нам придется придумать что-нибудь другое.

— Что ж, я и так уже опередила всех вас, — сказала я. — Я целый день ничего не ела. Ничего не ела, устала и жажду сладкого забытья.

— Вот, — сказал Магди и выудил что-то из кармана своей одежды. Это был протеиновый батончик. — Вместо настоящего ужина.

— Ты всегда ходишь с протеиновым батончиком или просто рад меня видеть?

— Я никогда не говорил, что рад тебя видеть.

— Я могу не только убить тебя, но и заставить Рана сделать это, — напомнила я ему. — Тебя могут убить дважды.

— И, да, у меня обычно есть с собой протеиновый батончик. Три врача и пять медсестер на пять тысяч жителей этой колонии. Последние не дают мне скучать.

Я взяла протеиновый батончик, развернула его и приложила немало усилий, чтобы не проглотить его целиком за раз. Очевидно, проголодалась, пока на меня орали физики и политики.

Магди заметил: — Рекомендуется жевать.

— Ты мне не начальник, — сказала я.

— Да, это была постоянная тема в наших отношениях, — заметил Магди.

Закусив протеиновым батончиком, я направилась к транспортной системе колонии, которая должна была доставить меня поближе к моему ужасному жилью, где я планировала рухнуть на свою убогую кровать. Магди пошел со мной, Ран отстал на десять шагов. Магди заметил это.

— Каково это — иметь собственного телохранителя-обинянина? — спросил он.

— Странно знакомо, — сказала я. — У Зои была пара своих, и через некоторое время ты просто забываешь, что они там были. Здесь почти то же самое.

— Никто больше не забывает, что за тобой следует обинянин, — заметил Магди.

— Да, полагаю, что нет, — согласилась я. — Итак, ты смотрел само заседание совета?

— Не все, — сказал Магди. — Я видел отрывки. В основном следил за откликами на форумах сообщества.

— И как они восприняли это?

— Разозлились. Разозлились из-за того, что несколько недель отрезаны, разозлились из-за новых ограничений на продовольствие и припасы, разозлились на совет, разозлились на наши различные правительства и разозлились на вас.

— На меня?

— Не на тебя конкретно, а на "вас", на вашу миссию. Не в последнюю очередь потому, что вы — еще несколько десятков человек, с которыми надо делиться едой и ресурсами.

— Я постараюсь дышать поменьше, — пообещала я.

— Вот это настрой.

— Знаешь, мы тоже не в восторге от всего этого. Мы тоже застряли здесь. Мы должны найти дорогу назад, и единственное, что нам остается, — это то, что решит нам рассказать Китти.

— Китти?

— Это мое имя для консу.

— Ты назвала консу "Китти"?

— У тебя есть имя получше?

— Несколько.

— Заткнись. Я хочу сказать, что это все, что у меня есть, чтобы помочь нам. И это зависит от меня, поскольку глупая консу не хочет ни с кем разговаривать, и кто знает, как долго это будет продолжаться, прежде чем ей надоест и она вообще перестанет отвечать. Если это произойдет, нам всем крышка.

— Так поговори с другим консу, — сказал Магди. — Может быть, это поможет.

Я печально улыбнулась. — К сожалению, я не могу магическим образом вызвать консу из воздуха, — сказала я. — В данный момент мои силы ограничены тем, что я прихрамываю и поглощаю протеиновые батончики.

Магди остановился и посмотрел на меня. — Ты не знаешь.

Я тоже остановилась. — Не знаю что?

— В колонии есть еще один консу. С вашего корабля.

Я уставилась на Магди. — Мы убили всех остальных, — сказала я.

Магди покачал головой. — Вы убили почти всех. Один из них выжил. Ваши люди выпустили в него много пуль, но ни одна из них не проникла особенно глубоко. Один из моих коллег вызвался прооперировать консу. Тот чуть не оторвал ему голову. Мы дали консу поднос с хирургическими инструментами и антисептиками. Он сам обработал свои раны.

Я повернулась к Рану. — Ты не говорил мне, что выжил еще один консу.

— Чтобы быть честным по отношению к твоему телохранителю, — сказал Магди, прежде чем Ран успел что-либо вставить, — большую часть времени, пока ты была в отключке, Ран дежурил перед дверью твоей больничной палаты. В остальном он был не в курсе текущих событий.

Я кивнула на это и повернулась обратно к Рану. — Приношу свои извинения, Ран.

— Спасибо, — сказал Ран. — Человеческое крыло больницы изолировано от остальной части. Было бы трудно собрать информацию.

— Почему человеческое крыло находится в стороне от всего остального? — спросила я Магди.

— Отчасти это было связано с тем, что мы должны были использовать инфраструктуру, которая уже была у обинян на астероиде, и поэтому место, куда отправилось человеческое крыло, зависело от удачи, — сказал Магди. — С другой стороны, у граждан Конклава есть скрытые предрассудки, которые нужно преодолевать.

— Они не любят людей?

— Никто не любит людей, — заметил Ран. — Это хорошо известно.

— Вот спасибо, Ран, — сказала я.

— Твой телохранитель прав, — сказал Магди.

— Юнити не такая уж и сплоченная?

— Это сложно.

Я кивнула. — Где этот другой консу? — спросила я.

— По-моему, все еще в отведенной Конклаву части больницы. Он довольно большой. Его почти некуда поместить еще.

— Хорошо. Пошли.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

— Ты же сказала, что устала, — удивился Магди.

— Я действительно устала, — ответила я. — Но потом съела протеиновый батончик.

Тринадцать

— Знаешь, что я заметила, — сказала я Магди, когда транспортная система колонии доставила нас к больничному комплексу, находившемуся в трех остановках от нас.

— Даже представить себе не могу, — ответил Магди.

— Как колонисты, вы не слишком-то много здесь украсили, — заметила я и указала из транспортного вагона на колонию, когда она проезжала мимо, или, точнее, когда мы проезжали мимо. Места общего пользования колонии, по крайней мере, вдоль транспортной линии, были ничем не примечательными, серыми и утилитарными.

Магди указал на Рана. — Твой телохранитель знает, почему.

— Здесь я должен сообщить тебе, что обиняне не занимаются декоративной косметикой, — сказал мне Ран. — Твой бывший парень и нынешний врач пытается скрыть, что я его пугаю, и по-дружески вовлекает меня в разговор. — Ран посмотрел на Магди. — Я прав?

— Я бы выразился по-другому, — сказал Магди.

— Конечно, ты бы так и сделал, — сообщил ему Ран.

— Кроме того, откуда он знает, что мы когда-то встречались? — спросил меня Магди.

— Вы не просто ходили на свидания, — сказал Ран. — У вас еще и секс был.

Это заявление привлекло внимание других пассажиров транспортного вагона, но, по крайней мере, у некоторых из них хватило такта держать свою реакцию при себе.

— Ты не ошибся, — признал Магди, оглядывая других пассажиров. — Но, возможно, это не лучшее место для такого заявления.

— Ты стыдишься того, что занимался сексом с Гретхен? — воскликнул Ран.

— Хорошо, объясни мне это, — обратился ко мне Магди.

— Он, наверное, не стыдится заниматься со мной сексом, — сказала я Рану. — Но люди обычно не обсуждают свою сексуальную жизнь в общественном транспорте.

— Это просто секс, — удивился Ран.

— Это слишком раскрепощенно с твоей стороны, Ран, — сказала я. — Я объясню тебе это позже. А пока поверь мне на слово.

— Я так и сделаю, — согласился Ран. — С этого момента в общественном транспорте больше не напоминаю доктору Метвалли о том, что вы занимались сексом.

При этом люди разных рас хихикали по-разному.

— Или практически в любом другом месте, — предложила я. — И это относится почти ко всем людям.

— Это значительно расширяет ограничения, — с сомнением произнес Ран.

— Да, это так, — сказала я.

— Возможно, вы, люди, слишком невротичны в отношении секса.

— Это вполне возможно, — признала я.

Ран кивнул и снова посмотрел на Магди. — Я больше не буду говорить о том, что у вас был секс с Гретхен или с кем-то еще.

— Что ж, спасибо, — сказал Магди.

— Публично.

— Этого будет достаточно.

— Это, естественно, не позволяет мне говорить о том, что вы занимались с ним сексом, — сказал мне Ран.

— В силу коммутативности, да, это так, спасибо, Ран. — Я повернулась к Магди. — Возвращаясь к твоему первоначальному вопросу...

— Слава Богу, — пробормотал Магди.

— ...Ран знает, потому что я рассказала об этом. Одна из причин, по которой я вообще участвую в этой миссии, — это то, что ты здесь. Когда Юнити исчезла, отец почувствовал вину за то, что попросил тебя стать частью колонии. Я объяснила все это Рану, добавив, что мы с тобой были парой.

— Значит, ты сказала своему телохранителю, что у нас был секс, — тихо сказал Магди.

— Нет, я сам спросил, — громко ответил Ран.

— Ран, — сказала я с упреком.

— О. Мне очень жаль, — ответил он и замолчал.

— Ран хотел полностью разобраться в наших прежних отношениях, в том числе и в том, почему мы расстались, — сказала я Магди.

— Это потому, что ты уехала из Роанока, — ответил Магди с оттенком шутливого упрека, который, как я знала, был совсем не шутливым.

— Как и ты, доктор Метвалли, — заметила я.

— Ты уехала первой.

— Ты мог бы поступить на медицинский факультет на Эри.

— Нет, не смог бы, — сказал Магди. — Это было в прежние времена, помнишь, до Трехстороннего соглашения. Я мог выбирать только между Чжун Го или Роаноком. Роанок был недостаточно велик, чтобы там был университет, не говоря уже о медицинском факультете. Итак, оставалась Чжун Го. Что? — Магди заметил, что я задумчиво смотрю на него.

— Я просто думаю о том факте, что, когда мы были вместе, ты был каким-то тупицей, — сказала я. — А теперь ты врач.