Бюро магической статистики - 2

Наверное, вредные и пристрастные люди отметили бы некоторую неестественность движений корсажа, то есть ваты там явно было чуть больше, чем нужно. Но это уже противные и гнусные критики, а девушка-то очаровательная!

И стоит, и смотрит... черствого Хьюго таким было не пронять.

— Что вам угодно, рента?

— Рента Залхерст, — представилась девушка. — Эмма Залхерст. Вы позволите мне войти?

Сказано это было даже с легким недоумением. Как кто-то может держать на пороге — ее?!

Имя показалось Хью смутно знакомым, но даже в таком случае... каждого пускать? Полы протрутся!

— Вам что угодно, рента?

— Я хотела бы видеть рента Лейтнера. Он меня ждет.

В серебристом голосе прибавилось стальных ноток. Хью пожал плечами.

— Сейчас доложу, рента, прошу подождать.

— И вы оставите меня на пороге?!

И столько удивления в мгновенно расширившихся (критики — молчать! Ничего она их не выпучила, и не стала похожей на лягушку в голубом!) фиалковых глазах.

— Тут, вроде, тигры-людоеды не бегают, и грозы с градом нет. Но вы можете подождать и в рамбиле, — окончательно разочаровал красотку Хью. Прикрыл дверь и направился к Робину.

Эмма вскинула брови.

Вот больше всего она не любила таких типов, которые почему-то не поддавались ее очарованию! Хотя и непонятно, как так может быть?

Странные они...

Стоять тут, на крыльце?

Эмма окинула взглядом дом и двор.

М-да. Убожество, одно слово. Провинция. Когда они поженятся, жить они с Робином будут только в столице. А в свадьбе Эмма и не сомневалась, неужели найдется тот, кто не падет к ее ногам? Наверняка, Робин Лейтнер находится в предвкушении этой встречи! Особенно после ее писем (мама помогала писать). А теперь еще Эмма ему покажется, и дело сделано. Вряд ли в этой глуши найдется ее хоть одна сравнимая с ней красотка!

Скорее всего, уже сегодня она получит предложение руки и сердца. А породниться с семьей Лейтнеров им крайне выгодно. Но... как известно кольцо на пальце женщины частенько оказывается продетым в нос мужчины. И Эмма собиралась водить своего супруга так, как ей захочется.

В частности, жить только в столице! Настоящая жизнь возможна только там, а не в этом провинциальном бардаке с курами, и страшно сказать, свиньей!

Возвращаться в рамбиль, к шоферу (не самой же водить, это так неженственно...) Эмма и не подумала, а вместо этого толкнула дверь дома.

Хью засов не заложил, так что девушка преспокойно вошла внутрь.

* * *

— Рент Лейтнер, к вам рента Залхерст.

— Это еще кто? — не понял Робин.

Матео, может, и вспомнил бы, но он был слишком занят. Лез за справочником на дальнюю полку, и потому слова Хью пропустил мимо ушей.

— Не знаю, рент.

— А чего хочет?

— Тоже не сказала. Но красивущая! Это что-то!

Хью обрисовал параметры 'красивости', и Робин насупился. Он свою-то внешность едва начал нормально воспринимать, а тут еще чего-то нанесло на его голову? Какие-растакие незнакомые красотки?

— Узнай, что ей надо, и пусть катится. Она пешком пришла?

— На рамбиле, рент.

— Вот на нем пусть и катится.

— А правда, красивая, — Элисон выглянула в окно. Оно весьма удачно выходило на крыльцо, и Эмму было видно сверху. Но и так было, что оценить, пусть и не полную картину.

Локоны, шелка, шляпка с незабудками... в столице такие бешеных денег стоят! И сумочка тоже... с незабудками, вот, Элисон отсюда видит. Спорить готова, что и перчатки, и туфельки, это последняя столичная мода, между прочим! Чтобы все с одинаковой вышивкой, а если уж напрячься, то можно и подвязки для чулок, и белье...

— Ну и пусть проваливает, — Робин устроился у соседнего окна. Любопытно же... но это совершенно не повод такое к себе в дом запускать! Вот!

Хью кивнул, и отправился в обратный путь, но двигался-то он уже не так быстро, как в юности. И за эти несколько секунд успело произойти достаточно много интересного.

К примеру, Эмме надоело стоять на крыльце.

Орать на нее из окна не стал никто, так что в дом она вошла беспрепятственно, разве что свинья ей вслед хрюкнула. Предупреждающе так.

Она, вот, тоже пыталась в дом зайти, а ее метлой, да по хребтине... визгу быыыыыыыло! Интересно, сколько от этой визга будет? Метлу-то свинья видела, ее никуда не убрали?

Скотинка приготовилась наслаждаться моментом.

* * *

Интересно, где тут Робин Лейтнер?

Когда Эмма встретилась с его матерью, та рассказала ей о трагедии сына. И Эмма прониклась до глубины своей прекрасной и чувствительной души! О, бедный Робин! Несчастный мужчина!

Героический маг, спасший целый город и брошенный наглой девкой!

Такой юный! И ТАК страдал!

Самой Эмме, справедливости ради, было восемнадцать лет, но она считала себя взрослой и опытной женщиной. Серьезной и умудренной. Женщины ведь взрослеют и умнеют раньше, правильно? И о муже им надо думать...

Робин Лейтнер?

Ну а почему и нет?

Семья хорошая, пенсион ему корона назначила, а что он теперь не маг, так оно и не страшно, Эмма тоже не магичка. Зато как он будет Эммочку ценить!

Если такая красавица, как она, и Робин... ну и что, шрамы мужчину тоже украшают, наверное...

Так папа говорит.

А еще он говорит, что Эмме надо выгодно выйти замуж, а то у них не все в порядке с деньгами. Ну, это папа всегда так говорит! Но папа — он такой...

Скучный и приземленный. И как только мама за него замуж вышла?

Мама у Эммы поэтесса, у нее даже сборник стихов вышел. Правда, папа ругался, и говорил, что второй раз за это платить не будет! Ничего он не понимает!

А настоящее искусство никогда не понимают!

Это участь всех творцов и создателей воистину великого — быть при жизни оплеванными и освистанными грубой толпой! Как матушка Эммы. Как сама Эмма. Она тоже писала стихи, но пока для сборника их было слишком мало. Да и папа как-то подозрительно начинал кривиться, когда она принималась их зачитывать.

Ничего...

Эмма сейчас об этом думать не будет. Где тут дверь?

Не понять... коридор, узкий, полутемный... Эмма решила открывать все двери. Так она и до гостиной доберется, или посветлее будет...

Первая же дверь встретила ее кухонными запахами, и Эмма скривилась. Туда ей точно не надо.

А вот вторая...

Эмма толкнула ее, и глазам девушки предстало...

Она даже сначала не сообразила, что она видит. Крысы поняли это намного раньше.

Если кто-то слышал, как умеют орать эти, в сущности, небольшие зверьки, особенно, когда хотят... а они хотели! Сидишь тут, в небольшой клетке, ни тебе развлечения, ни радости, раз в день зайдут покушать принесут, а крысы — общественные и стайные, им скучно бывает.

И сейчас...

Крысы дружно запищали — заверещали.

Эмма открыла глаза.

Рот.

Если бы рядом был кто-то, она бы и в обморок упала, не постеснялась, но... стоило только девушке понять, что в обморок она упадет РЯДОМ с крысами, а то и НА крыс, как сознание и вернулось, и намертво вцепилось в свою хозяйку. Какой уж тут обморок!

КРЫСЫ!!!

Из горла девушки вырвался такой дикий визг, что смутилась даже крысиная стая. Дрогнул Хью, который как раз спускался вниз по лестнице на первый этаж, с тем, чтобы выставить нахалку.

Бросился к окну Матео — интересно же!

И как раз увидел, как облако голубого шелка, за которым кометой несутся локоны, визг и романтическое настроение (не оставаться же ему, настроению этому, рядом с крысами) вылетает в сторону рамбиля.

Увы, сельская местность вообще плохо располагает к романтике.

Эмма неслась так, что по дороге споткнулась о курицу. И вот уж чего не хотели Боги... или хотели? Целилась бы Эмма нарочно — не смогла бы так точно оседлать свинью, как сейчас. Плотненько, увесисто, только задом наперед... нет в жизни идеала.

Свинья, ощутив на себе вполне весомую, хотя и очень романтичную особу, завизжала еще сильнее крыс. И рванулась вперед. А поскольку Эмма в нее вцепиться не догадалась, да и не во что было, не в хвост же, то и удержалась на свинке весьма недолго.

Так, пару метров проехала.

Потом свинья вырвалась из рук страшного врага, и умчалась к фермеру, твердо решив не появляться в этом страшном месте хотя бы неделю. А Эмма оказалась в одной из нарытых ей канав. Хорошая такая канавка была, грязистая. До того, как в нее попали особа и романтика, потом грязи там не осталось, она органично воссоединилась с Эммой, оттеняя ее богатый внутренний мир.

Впрочем, Эмма осталась в канаве ненадолго секунд на десять, а потом вскочила и помчалась к рамбилю, забыв обо всей романтике мира.

Сразу уехать не удалось. Увы.

Шофер, забыв про субординацию и совесть, подыхал со смеху за рулем, так что нежная и трепетная Эммочка стукнула его по голове сумочкой. А та проявила свой поражающий эффект.

Сумочка-то тяжеленькая, там всякое... вот самое нужное, но по весу — килограмма три, даже у такой нежной и трепетной феи. А как ей без краски, кисточек, пуховки, пудры, салфеток...

Шофер хрюкнул, закатил глаза и сполз на руль уже без сознания.

Элисон выла у окна. На смех уже сил не оставалось, это был какой-то истерический припадок.

Нехорошо?

Но... а у кого бы хватило сил? Вот, у парней тоже не хватило, соседнее окно было оккупировано двумя мужчинами, которые висели чуть ли не в обнимку, поддерживая друг друга. Хорошо еще, не выпали сверху. Этого бы несчастная курица, которая сидела посреди двора, и кажется, едва удерживалась, чтобы крылом у виска не покрутить, точно не пережила.

Рент Хью вышел из двери, огляделся вокруг в полном шоке, и предложил единственное что оставалось.

— Добро пожаловать, рента Залхерст!

Курица, которая отлетела в сторону от пинка Эммы, возмущенно закудахтала, и бросилась наутек. А что?

Свинья умная, свинья сразу сбежала. Вот, и ей бежать надо! А то кто ее знает, чем это закончится? Приглашают тут всякое в дом, а оно потом летит, визжит, честных куриц пинает...

Повторного опыта птичке точно не хотелось.

* * *

В дом Эмма решительно не пошла. Так что Хью пришлось принести тазик с водой вниз. И нашатырный спирт тоже.

Робин спускаться отказался, а вот Матео не удержался. Вышел на крыльцо.

— Рента, добрый день!

Эмма смотрела злыми глазами. Глазом.

Второй заплывал синяком, падение с крыльца даром не прошло, как и катание на свинье. Незабудки пострадали больше всего, шляпку вообще втоптали в грязь, локоны выглядели, как пакля, шелка порвались и испачкались... да-да, и куры, и свиньи — домашние животные. И в туалет они ходят возле дома. Так что от бывшей красотки еще и припахивало, но Матео решил об этом умолчать.

— Вы кто? — не стала церемониться рента Залхерст. Все равно миссия по обольщению и покорению провалена, ни один мужчина на нее в таком виде не позарится. Да и смех из окна она помнила... не простит! Никогда!!!

— Рент Эдер, к вашим услугам.

— Не рент Лейтнер? — чего уж теперь церемониться? И так страшнее крокодила. И планы рухнули...

— Конечно, нет! Робин не может к вам выйти.

Матео даже не соврал.

Робина неудержимо пробивало на смех, а издеваться над девушкой еще больше? Да куда уж больше-то? И над собой издеваться не хочется, Робин сильно опасался, что в таком состоянии просто навернется с лестницы. Они с Элисон сейчас сидели на полу в обнимку, икали, всхлипывали, заводились хохотать по новой, пили воду и опять икали.

— Он так искалечен? — удивилась Эмма. — Но рента Лейтнер сказала, что он может сам передвигаться.

— Может, — согласился Матео. — Но не всегда хочет. А что еще сказала рента Лейтнер... погодите! Эмма Залхерст?! Это вы писали ему такие... трогательные письма?

Робин у окна заткнул себе рот занавеской. Элисон посмотрела непонимающим взглядом, и он показал — потом! Ну, ладно! Пусть будет — потом, она не забудет!

— Да! — горделиво выпрямилась Эмма.

— Я бы сказал, что в них чувствуется рука настоящего мастера, — польстил Матео.

Ага, патологоанатома. Судя по описанным подробностям.

Эмма опустила глаз долу. Второй уже основательно заплыл и не опускался.

— Ну...

— Неужели вы их не сами писали? — заинтересовался Матео.

Хью кое-как привел в чувство шофера, и тот застонал, потирая голову.

— Вот, — созналась Эмма. И извлекла из сумки толстенький томик.

In-quarto, с тисненым кожаным переплетом и золотым обрезом (даром что ли, возмущался рент Залхерст? Стоило издание томика столько, что дешевле было рамбиль купить. Три штуки.), тяжеленький и приятно лежащий в руке.

— Это ваш? Вы позволите? — заинтересовался Матео.

— Это мамин. И все говорят, что я пошла в нее талантом, — горделиво расправила плечи Эмма.

— Даже не сомневаюсь, — Матео перехватил книжечку и листал ее. — Более, чем уверен!

— Вы не читали ее стихов?

— Нет, рента. Могу я выкупить у вас эту волшебную книгу?

— Я подарю, — зарделась Эмма. — Рент Эдер, а вы тоже тут живете?

— Рент Лейтнер проявил ко мне истинное милосердие, — мгновенно сориентировался Матео. — Я третий год нищенствовал, когда он подобрал меня, избитого и умирающего, в канаве у трактира... может, я смогу рассказать об этом вашей матушке? Мои злоключения могут стать темой для сотни поэм! Тысячи! Я ТАК страдал!

Увы, страдать Эмма предпочитала лично, и в единственном числе, так что Матео достался ледяной взгляд.

Еще ей нищих из канавы не хватало!

— В другой раз, рент Эдер.

— Рента, можете ехать, — окликнул ее Хью. — ежели в дом не желаете...

Эмма еще раз передернулась.

КРЫСЫ!!!

Нет, в дом она и шагу не сделает!

Ужасное место, просто невыносимое... только вот зачем они там?

Любопытство оказалось сильнее страха.

— Рент Эдер, скажите, а зачем в доме эти... крысы?

Матео вздохнул. Ах, вот куда ввалилась эта дурища? Ну да, там двери совсем рядом, и темновато в коридоре, неудивительно, что так получилось.

— Мне горько говорить об этом, рента...

— А все-таки? — Эмме стало жутко, но и любопытно.

— Это для рента Лейтнера.

— Не понимаю?

— Ну... лекарь прописал... вы понимаете?

— Н-нет...

— Суп из крысиных мозгов весьма полезен при его травмах...

Эмма позеленела так, что даже синяк стал зеленоватым. И влетела в рамбиль.

— В ГОРОД!!!

Второй шторе досталось от Элисон. А как еще можно не взвыть в голос?

Эдер!!!

Ну ты и гад!!!

* * *

— Суп из крысиных мозгов?!

— Матео, как у тебя таланта хватило?

Матео опустил бесстыжие глаза к полу, потом поднял на потолок, нигде ничего нового не обнаружил, и пожал плечами

— А что такого? Поверила же!

И не поспоришь.

— Хорошо еще, меня туда не занесло, — поморщилась Элисон. — меня бы точно стошнило.

— Ну кто ж ей виноват! Кстати, а ты ее письма читала?

— Нет. А она еще и писала?

— Конечно! — Матео честь честью достал из тайника сбереженные послания и передал Элисон, а сам углубился в книгу.

Хихикать они начали примерно одновременно. Робин подошел к Матео, прочитал пару строчек, и сделал такое лицо, словно его и правда пытались накормить супчиком. Вот, из того самого, что Матео прописал.