Чужая земля

Доктор подался вперед всем телом, его руки были связаны за спиной.

— Вы знаете, да? Вы знаете?! Тогда почему вы ничего не делаете, черт вас побери? Неужели вы не можете понять, что они никогда не простят нам! Они никогда не простят нам! Убьют всех до последнего человека! Они никогда не простят Аль-Исру! Тот мир нужен им, весь!

Чамберс решил играть дальше.

— Почему они решились на это?! Почему они решились бомбить гражданский аэропорт? Они что, рехнулись совсем?!

— Это Соколовский! Чертов псих, он еще хуже Поляка! Ему на всех наплевать, он в свое время работал в команде Б, понимаете? Они предлагали нанести ядерный удар по Советскому союзу! Разрабатывали планы диверсий! Там одни психи, они и сюда могут сбросить ядерную бомбу!

Ничего себе...

— Команда Б до сих пор работает?

— Вы что, идиот?! Она давно распущена, но люди остались! Это они устроили все это дерьмо! Они! Это из-за них!

Профессор внезапно замолчал и с подозрением уставился на него.

— А вы кого представляете?

Вопрос... Но на него надо было отвечать.

— Тех, кто решил вас спасти. Но нам нужна информация! — максимально обтекаемо ответил Чамберс

— Какая информация?! Господи, какая информация?! Основная точка уничтожена, но есть еще одна! Она не используется, но я знаю, как туда попасть! Надо спасаться! Надо спасаться, как вы не понимаете, что они убьют и вас тоже! Всех, кто что-то знает об Аль-Исре, убьют!

Чамберс ничего не отвечая — вышел из машины, сильно хлопнув дверью.

— Ну?

— Он чертовски напуган.

Сержант усмехнулся

— Парень, после того, что произошло, любой гражданский и половина военных наложили бы в штаны. Мне и до сих пор не по себе.

— Нет, я не об этом. Он думает, что на нас идет охота, и он по-настоящему верит в это. А я верю ему.

— И всего то? — невесело усмехнулся сержант — я, например, тоже думаю, что на нас идет охота. Ублюдки, которые затеяли все это, не могут позволить себе огласку. Второй Абботабад взорвет страну, здесь черти что начнется. Они попытаются списать это под взрыв боеприпасов или топливохранилища. Расчет ПВО погибли под ударами. Мы одни из немногих, кто знает, как обстояло дело в реальности. И они попытаются заткнуть нам рот.

— Он говорил тебе про Аль-Исра?

Сержант подозрительно уставился на Чамберса

— Говорил.

— Что именно?

— Какую-то хрень. Он говорит, что так называется портал между мирами. Портал, через который мы все можем исчезнуть, и никто нас там не достанет. Он и тебе это говорил?

— Нет... — Чамберс лихорадочно думал — но он назвал одну фамилию. Соколовский. Никогда не слышал?

— Нет... Можно посмотреть в Интернете, когда доберемся до какого-нибудь цивилизованного места.

Чамберс уставился на сержанта, как будто видел его впервые

— Ты что, совсем идиот?

— А что?

— А то, что все сообщения в мире находятся под контролем. Это называется Эшелон, никогда не слышал? А пакистанский Интернет — находится под контролем в особенности, отслеживаются любые заходы на Google Map, любые поисковые запросы относительно конкретных лиц и организаций. Если этот парень не совсем сорвался с катушек и именно Соколовский устроил удар беспилотниками по главному аэропорту страны — этот запрос отследят в несколько минут. Перенаправят спутник и нам уже не уйти!

— Черт бы вас побрал, шпики проклятые... — выругался сержант

— Это позволило предотвратить немало инцидентов в прошлом... Мне кажется, что аль-Исра это что-то связанное с американцами. Что это может быть?

Сержант пожал плечами

— Это может быть какая-то система нелегальной переправки. Людей, денег, оружия... что-то типа Хавалы.

— Хиджа — поправил машинально Чамберс — здесь это дрянь называется хидж*.

— Без разницы. Он хочет отвести нас на явку.

— И что будем делать?

— А что нам остается? Мы в игре — играем, пока можем. Вполне возможно — нам и впрямь не мешает как можно быстрее убраться отсюда...

* Нелегальная внебанковская система трансграничного перевода денег, называется Хавала, но это общее название, в каждой стране оно свое. В Пакистане — хидж

Пакистан, Пешавар

09 июня 2011 года

Пешавар, ближайший крупный город перед пакистано-афганской границей, они увидели уже под вечер. Но раньше, чем они увидели дома его южного пригорода — они увидели кое-что другое. Черные столбы дыма, исходящие из нескольких мест, колоннами подпирающие темнеющее небо. Знаки беды...

— Стой.

Сержант вышел из машины, легко запрыгнул сначала на капот, потом на крышу. Начал осматриваться...

Дым... что-то горит и горит серьезно, не то, что машина — видимо, свалили в кучу старые покрышки, полили бензином и подожгли, это было еще в Сомали. Стрекочущие над городом вертолеты. Едва слышный перестук выстрелов — в горах они разносятся далеко...

Сержант соскочил с крыши.

— Похоже, там мятеж. Долбанные хаджи вышли на джихад, там наверняка сейчас все перекрыто блокпостами. Соваться туда сейчас — безумие.

— Я смогу проехать! Смогу проехать!

Сержант обернулся к полулежащему на заднем сидении доктору

— Чего?

— Я смогу проехать! Развяжите меня, и я смогу проехать! Я знаю дорогу.

— Где это?

— В Шейхане! Мы сможем туда проехать!

Неплохо... Скверный район, там одна Аль-Каида с Талибаном под ручку.

— Ты просто хочешь нас подставить, только и всего!

— Нет! Нет! Мы уйдем вместе! Я знаю как, просто развяжите меня! Развяжите!

Сержант повернулся к Чамберсу

— Что думаешь?

— Можно двинуться по полукольцевой, но там явно патрули. Там и в самом деле все так плохо?

— Вертолеты. Пальба. Дым.

Чамберс кивнул. В качестве журналиста он не раз видел такое... в этой стране грань между нормальным и безумным была очень тонкой. Достаточно проповеди муллы на пятничной молитве и весь город может сойти с ума и начать все крушить. Недавно какой-то придурок сжег Коран, после этого в Джелалабаде, Кандагаре, в других местах разъяренная толпа громила полицейские участки и помещения ООН, это показали по телевизору... но никто не показал того, что в это время творилось здесь. Здесь несколько убитых во время разгона мятежа столь обычное дело, что на него никто и внимания не обращает. А не показали потому, что простой обыватель не должен знать о том, что здесь — такой же рассадник терроризма, как и в Афганистане, наверное, даже и хуже. Потому что может возникнуть вопрос — почему мы с ними не воюем.

— Понял. Здесь полно дорог... их нет даже на карте... от лагеря к лагерю... они используются для нелегальных перевозок.

— И что ты предлагаешь?

— Я их не знаю. Ты их не знаешь. Может быть — он знает?

Сержант кивнул головой, потом достал из кармана свернутую веревку, отрезал от нее кусок в пару метров. В несколько движений пальцев соорудил петлю и продел в нее свободный конец.

— Э, ты чего.

Сержант вытащил с задней двери профессора на землю, надел ему на шею удавку, после чего разрезал веревку, связывающую руки и ноги.

— Слушай, ублюдок. Может быть, мой напарник верит тебе, но я не верю, ни на грамм. Если ты приведешь нас в засаду, первая пуля твоя. Ты мне и на хрен не нужен, равно как и все твои регалии чертовы. Для меня ты — кусок дерьма, работающий на мусликов, понял?

Профессор закивал

— Да, сэр!

Очевидно, такой стиль общения ученому, да и вообще любому исламисту — был хорошо знаком.

— Садись за руль. Первая пуля — твоя. Я сяду назад...

В Шейхан они въехали под ночь...

Это место появилось давно, здесь жили люди — но это было всего лишь нищее захолустье, до того, как Советы пришли в Афганистан, и началась война. С одной стороны в Пакистан хлынули беженцы из Афганистана, с другой — деньги с Ближнего Востока и от США. В Пешаваре стало хорошо жить... намного лучше, чем в других частях этой отчаянно нищей, забытой Аллахом страны, здесь крутились деньги, и можно было заработать денег, занявшись в один из отрядов, который шел в Афганистан убивать афганцев и советских солдат. Можно было заработать и рай, став шахидом на пути Аллаха, такие возможности тоже предоставлялись регулярно и широко. После ухода советских войск, Пешавар превратился в главный торговый город Афганистана, место, где можно было все что угодно купить и все что угодно продать, не опасаясь, что товар разграбят, а тебя самого убьют. Здесь покупали недвижимость те из афганцев, кто разбогател на торговле наркотиками и грабеже своих соотечественников. Наконец, после одиннадцатого сентября и вторжения американских войск в Афганистан — Пешавар стал главным логистическим центром для снабжения сил стабилизации, а так же главным оплотом нелегальной деятельности в этой части земного шара. В этом он напоминал Сайгон — город, павший в семьдесят пятом под натиском коммунистической орды. Он расширился настолько, что Шейхан стал городским районом. Тот факт, что рядом был большой лагерь беженцев и несколько мечетей с радикальными муллами, а так же печально известное медресе Хаккания — оно было именно на северо-востоке от города, как и Шейхан — предопределил суть этого места. Самый рассадник исламского экстремизма, ваххабизма и деобандизма. Полиция опасалась сюда входить, функции полиции при необходимости выполняла армия.

Шейхан стал всемирно известным после того, как осенью прошлого года американский дипломат и бывший боец SEAL Раймонд Дэвис шел по улице с непонятными целями и услышал треск двигателя приближающегося мотоцикла. Обернувшись, он увидел старый китайский мотоцикл, который стоит здесь долларов триста в переводе на твердую валюту и двух молодых людей на нем с закрытыми шлемами лицами. В Афганистане, где служил Дэвис, это означало, что жить тебе осталось очень недолго, если ты не предпримешь чего-то прямой сейчас. Он и предпринял — достал пистолет Глок и несколькими выстрелами сбил обоих седоков с мотоцикла. Деревня Шейхан — место чрезвычайно скверное и на выстрелы начала сбегаться толпа, в основном вооруженная. Страховавшая Дэвиса машина ускорилась, он прыгнул в нее — и им удалось оторваться, но при этом они насмерть сбили человека. Добраться до консульства им не удалось — их задержала полиция, и все это закончилось очень и очень скверно...

Была ночь, и Аллах велел ночью спать — но только не им. Они снова — засунули профессора на заднее сидение после того, как вышли к Шейхану, но связывать его не стали, только заблокировали двери центральным замком. Теперь — Чамберс вновь вел машину, а сержант сидел рядом, держа автомат наготове. Было такое ощущение, что они спускаются в самые глубины ада...

Днем здесь были бои. Ночью все затихло, чтобы с рассветом вспыхнуть вновь — Аллах велел ночью спать. На улицах — возведенные из подручного материала баррикады, догорающие машины. Все ставни дуканов — местных лавок — закрыты напрочь, железными ставнями. Полиция — только по периметру, в район не суется — и даже тут сидит в своих бронемашинах. Обычно такие мятежи заканчиваются тогда, когда мятежники проголодаются...

Новенький Дискавери шел тихо, плавно, как тень, не привлекая внимания. Ночной монокуляр помогал сильно — они сразу видели, какие на улице проблемы и растворялись в темноте, отыскивая обходной путь. Мятежники тоже выставили немногочленную ночную стражу, они грелись у бочек с горящим тряпьем и солярой, у них были ружья и автоматы. В одном месте их обстреляли — но они успели скрыться, пули ушли в пустоту. Профессор говорил, куда ехать...

— Это здесь! Здесь! — внезапно вскричал профессор, тыча куда-то пальцем

— Стоп!

Чамберс припарковал машину у тротуара. Впереди, в сотне с лишним метров — горели костры, и их отраженного света хватало, чтобы в монокуляре ночью улица была видна как днем.

— Где?

— Слева! Вон то здание!

Сержант присмотрелся. Здание из серого железобетона, крупное для этих мест, двухэтажное. Железные ставни и на первом и на втором этаже, следы от пуль на стенах — но их немного, и не было видно, чтобы здание было взломано и разграблено. Между первым и вторым этажом — какая-то вывеска. На ней — надпись на урду.

— Что там написано?

Чамберс всмотрелся

— Мизан исламик фондс.

— Что это?

— Очень крупный фонд. Мизан — банк — крупнейший банк в стране, работающий с соблюдением исламских норм. Это один из их фондов, они работают по нормам шариата, и в них могут вкладывать деньги правоверные.

— И их не ограбили?! — изумился сержант

— Они не из тех, кого можно безнаказанно ограбить.

— Что там? — спросил сержант профессора

— Портал! Я же говорю — портал!

Мать твою...

— Сколько человек охраняет этот портал?

— По ночам здесь никого нет.

— Система минирования?

— О, Аллах, здесь никого нет. И системы минирования тоже...

— Сколько человек находится в здании...

— Черт, надо просто пойти и посмотреть! — разозлился Чамберс

Сержант прикинул — а другого выхода у них и не оставалось. Более того — они находились в самом центре агрессивного исламистского анклава. Если они привлекут внимание — их просто перебьют, никто не поможет. Они — все закона, у них нет поддержки, над головой нет беспилотника, но если и есть, он висит для того, чтобы их убить.

— Где можно оставить машину? На улице?

— Нет. Там можно заехать, прямо внутрь, к порталу!

— Что за портал? Какого черта там делается?

— Он под землей. Вы никогда не поверите, пока не увидите, но он там есть! В эти ворота можно въехать даже большой грузовой машиной!

Сержант присмотрелся — ворота там были.

— Как они открываются? Внутрь? Наружу?

— Внутрь, о, Аллах, пока мы здесь стоим, они ищут нас!

— Давай медленно вперед — приказал сержант Чамберсу.

Внедорожник тронулся с места, покатился по неровной улице. Казалось невероятным, что здесь, в этой нищете и грязи — может быть какой-то там хренов портал. Но само здание — выглядело не совсем обычно...

Они подъехали к воротам и остановились.

— Что дальше, профессор?

— Я должен выйти из машины. Эта дверь, там есть устройство контроля доступа. Должен открыть лично я.

Чамберс и Гибсон переглянулись, потом Гибсон достал свою петлю.

— Не возражаете, профессор? Двигатель не глуши!

Они вышли из машины — сначала сержант Гибсон, потом — профессор и Чамберс, который держал конец веревки, надетый на шею профессора как ошейник. Сержант осмотрелся — улица, далекие отблески огня от бочек, высвечивающие темный вал баррикады поперек улицы, крыши, на которых могли быть снайперы или гранатометчики. Сержант был большим экспертом по опасности — после Афганистана и Ливии. Но тут — опасности не было.

— Чисто.

— Можно? — спросил Чамберс

— Да.

Чамберс подвел профессора к двери — и тут случилось первое из чудес, которое приключилось с ними в этот долгий, по-настоящему долгий день. Профессор зачем-то пошарил по стене, затем попросил помочь. Чамберс пришел на помощь с карманным ножом — и вместе они отколупнули часть кирпича. А за ним — оказалось устройство контроля доступа — несколько кнопок, безо всякого экрана. Выглядело это все современно.