Такие как мы_1ч.

— И кого ты привёл? — встретил я Немо, с нескрываем возмущением.

Немо подтолкнул Еву (ассоциация, однако!) вперёд.

— Её есть.

У меня волосы встали дыбом.

Во-первых, пока Немо где то лазил, успел разучиться говорить. Девчонки уже между собой потихоньку начали говорить на русском (по сравнению с местной тарабарщиной, земной язык оказался более информативным), а этот опять двух слов связать не может. Во-вторых, что значит "Её есть"? Её, что, есть надо? Или она имеет место быть? Не понятно.

— Верка, — крикнул я, подзывая девушку. — Выясни у своего жениха, чего он говорит. Я его понять не могу. Зачем нам её есть?

Я видел, как хотела Верка броситься на шею Немо, но не рискнула. То ли помнит мой урок, заданный ей в бане, то ли сама уже брезгует немытым телом...

Переговоры заняли менее трёх минут.

— Её есть не надо, — успокоила меня Вера, — её покормить надо.

— Почему о детях не говорите?

— А что о них говорить? — удивилась девушка.

— Их, разве, кормить не надо?

— Зачем? Ей дадим, а детей она сама покормит....

— Отставить, — не выдержал я. — Это ещё что? Что ты мне впариваешь? Ты соображаешь, что ты говоришь? Если бы я вас не накормил, а дал бы еду только Немо.... Значит так, слушай мою команду. Всю четвёрку в душ, баню топить долго. Отмыть. Мыло.... Один кусок на всех. Дашь больше, сама на него пойдёшь. Далее, когда отмоешь... — я посмотрел на Еву, худая, но крепкая женщина. — Отставить. Сам мыть буду. А ты иди, есть готовь. Картошки возьми, рыбу пожарь,... не буду тебя учить, сама знаешь, что делать. — Я перевёл дух, после такого многословия. — Ты всё ещё здесь? Бегом.

Верка развернулась на пятках и, сверкая ими же, скрылась с моих глаз.

— Немо, — я прищурился, рассматривая "красавчика", — где душ ещё помнишь, или тебе показать?

— Я знать...

— Помню, Немо, помню.... Говорить надо, что ты помнишь.

— Помню, — повторил Немо.

— Тогда топай. И не забудь с мылом помыться, проверю.

Немо с мылом мыться не любил. В глаза попадало, особенно когда мыл голову, а закрывать их категорических отказывался.... Наверное, темноты боится.

Немо, сунул мне в руки конец верёвки с привязанной к ней Евой, и повернулся к внутренней калитке, собравшись уходить.

— Стой! Ты принёс, что я тебя просил?

Немо ни слова не говоря, сорвал с плеч Евы рюкзак, и протянул мне.

— Там.

Я взял рюкзак, и полез внутрь.

— Что это? — какой-то засохший кусок, то ли глины, то ли ещё какой грязи, занимал всё внутреннее пространство.

— Её лизать.

Я не брезгливый, но.... Лизать, так лизать. Я, лизнул.

— Тьфу, какая горечь.... Ладно, после разберёмся, а сейчас иди, мойся, в таком виде за стол не пущу.

Забросив рюкзак на плечо, я потянул за верёвку.

— А вас, барышня, попрошу пройти со мной. И вас, джентльмены, тоже.

Уже входя на территорию дачного участка, посмотрел на часы.

— Надь, — я нашёл глазами девушку, стоящую около открытых воротин, — задержись на часок, я потом отработаю.

Надя, брезгливо посмотрела на Еву, протянула мне огнемёт, и молча скрылась за воротами.

До конца третьего обжига осталось всего двенадцать часов. И ещё два дня ждать остывания печи.

* * *

Передо мной стояли три "очаровательных" создания. С какого начинать? Мелкие, ходят за мамашей, как на привязи. Если её первую в душ запихну, "двое из ларца, одинаковых с лица", последуют за ней, и мы там не вместимся. А если наоборот?

— Немо. Подержи-ка маму, пока. — Я протянул верёвку свежепомытому охотничку, а сам взял пацанов за волосы и потащил в душ.

Пацаны, визжали и кусались, мамаша — шипела, я тащил, Немо с открытым ртом взирал на происходящее.

Как это смотрится со стороны? Жаль, видеокамеры нет.

— Ой, ты чего кусаешься? — один малыш, вывернулся у меня из руки, и вцепился в неё зубами, чуть не прокусив до кости. Я с трудом его оторвал, и дал затрещину. Ювенальной юстиции, здесь ещё не придумали. И я сделаю, всё, что бы до неё не дошло никогда.

— Верка, бросай своё занятие и дуй сюда. Видишь, твоего вождя кусают, и аптечку не забудь.

Верка прибежала быстро, и не разобравшись, влепила оплеуху Еве. Голова женщину мотнулась, и шипенье стихло. Стихли и пацаны, со страхом смотря на рассерженную девушку.

Не зря гонял своих дам, по оказанию первой медицинской помощи. Верка сноровисто обработала мне рану, и достала шприц. Одноразовый, мною прокипячённый и продезинфицированный, после лечения Немо. Вслед за шприцем, появилась коробка с антибиотиком.

— Нет, — я покачал головой, — это лишнее.

Верка убрала ампулы со шприцом обратно в аптечку, и зло, посмотрев на Еву, показала ей кулак.

Интересно, кто её научил?

— Спасибо Вера, иди, занимайся обедом.

Вера хмыкнула, набросила аптечную сумку на плечо и, вильнув бёдрам, ушла в дом. И всё в полной тишине. От выхода из дома, до возвращения обратно.

Мы с Немо остолбенели.

Кому-то повезёт, подумал я. Что подумал Немо, я не знаю.

Так о чём это я? А.... Об архитектуре!

Нет. Архитектура здесь не причём. Надо мыть вновь прибывших дикарей.

Веркино воспитательное воздействие, помогло. Сорванцы, послушно пошли со мной в душ, ни разу не взвизгнув. Еву, мы усадили на принесённую скамеечку, и сняли с неё верёвку. Не собачка, чай. Но Немо, на всякий случай, находился поблизости. И судя по шлепкам, раздававшимся с улицы, случай был частым.

Ирга, ставшая основным поставщиком древков для копий, за свою прямую и достаточно прочную древесину, в последнее время тень на бочку с восточной стороны не бросает по причине жидкости кроны, и вода прогрелась градусов до сорока пяти.

Пацаны кривились, и шипели. Но грязь, или чем они там мажутся, смывалась с них на раз, даже без мыла. Но мыла я всё равно не жалел. Отмыл спиногрызов до скрипоты.

— Следующий, — я отдёрнул занавеску, и вытолкал мальцов наружу. — Немо, отведи их пока в баню. И проследи, чтобы не сбежали.

Легко сказать, отмыть гражданку. Это не мелкие девчонки по двенадцать лет. Ева была старше, раза в два. Хорошо, что я в плавках.

Грудь развита, бёдра широкие, фигура взрослой женщины стала вырисовываться передо мной под струями горячей воды. А у меня так давно не было женщин.... А тут ещё чёрные глубокие глаза, с фиолетовой поволокой, смотрят сквозь тебя, и ты тонешь, тонешь....

Отмывал Еву в темпе "вальса". Я чувствовал, что при наведённой чистоте, могу не сдержаться. Но я же не зверь, насиловать, это не мой метод. Поэтому начал возбуждать в себе злость. Злость на случившийся перенос, на Немо, придурка, подложившего мне такую подлянку, на Лёлика или Болика укусившего меня за руку. Ещё и на Еву... за соблазнительность. Помогло, но не очень.

— Немо, забирай. К детям её веди. Я сейчас сам помоюсь, и займусь ими.

Вспотел, однако!

В бане, вернее в предбаннике всё прошло по отработанной схеме. С одной разницей — Болика и Лёлика я обрил наголо. А Еве, сделал модельную причёску.... Ну, почти. Я же не парикмахер. Короче обкорнал, сделав ей каре. Если бы не Немо, она меня загрызла, за такое издевательство над метровой шевелюрой. А как мыть-то, такие лохмы? Шампуня у меня уже нет, и мыло... последний кусок остался.

Боже, не дай мне опухнуть от проблем. У меня ещё вода на поля не подведена, погреб не выкопан, соли нет, теперь с мылом что-то делать надо. Ещё гостей, незваных по осени ждём.

За что хвататься? На моих "отёсанных" дикарей ничего скинуть нельзя. Не было в их опыте ничего такого. Книжки им дать почитать? Надька, уже почитывает какую-то дамскую беллетристику. Мамин загашник, разворошила. И Надька в библиотеку заглядывать начала, но интересуется больше литературой практической направленности в области кулинарии. Но это всё не то. Здесь технические знания нужны. А где их взять? У меня самого их не густо. Пока вылезаю на фантазии и примитивизме сделанного. А дальше?

Будет время, зимой например, сам начну учиться, учебники и книги есть, и всех остальных натаскивать буду. А сейчас...

К бою, господа присяжные заседатели, начинаем двигать лёд руками.

* * *

Пластмассовый дачный столик, рассчитанный на четырёх человек, надувшийся от гордости за предоставленную ему честь встречать гостей, расположился в теньке молодых каштанов. Гордость гордостью, но мы все за ним не вмещались. Пришлось принять волевое решение, и посадить за стол вновь прибывших вместе с собой. Власть вождя, закон, поэтому старожилы приняли это как должное, но подобную практику надо прекращать. Мне нужен спаянный коллектив, а не кучки по интересам.

Но проблемы начались не за столиком, а до него. Еву, как и её сорванцов, уже успевших где-то испачкаться, не во что было одеть, а за стол в голом виде их пускать не хочется. Культуру поведения, надо вбивать сразу, на уровне обычаев, и банального подчинения старшему.

Мамин гардероб, не рассчитан на большое количество одежды. Она здесь не жила, а приезжала сюда на выходные, что бы вволю погнуть спину, и отдохнуть морально, выматываясь физически. И с отцовской одеждой.... Ну, её я не отдам. Это моя одежда, и её тоже не так много.

Вместе с Веркой подобрали в сарае какие-то обноски от старых, но стиранных халатов, и сделали набедренные повязки и,... топик для Евиной груди. Большая она у неё.

— Вер, ты с Надей покумекай на досуге, сшейте какие-нибудь юбчонки, ну и.... сюда тоже, — я показал руками, изображая грудь.

— Что такое "покумкай"? — не поняла Вера.

— Не "покумкай", а по-ку-ме-кай. Это синоним — подумать.

— А, поняла. Хорошо мы покумекай...

— Во множественном числе — покумекаем.

Вера пожала плечами, и поставила на стол большую кастрюлю с тушёным овощным рагу с рыбой. Расставила на столе три железные эмалированные миски и одну фарфоровую, для меня, и как в лучших ресторанах положила ложки... слева.

— Верунчик, ты какой рукой ложку держишь? — елейным голосом поинтересовался я, побарабанив по столу пальцами.

Девушка подняла правую руку, и не слова не говоря переложила столовые приборы на место.

Разобравшись с посудой, Вера принесла большую тарелку огурцов, с нарезанными дольками сладкого перца, и зачем-то — горох в стручках. Подозреваю, вместо укропа и петрушки.

Я вздохнул, всё у нас есть,... а ХЛЕБА нет!

И картошка уродилась, будь здоров, пятьдесят вёдер отложили, и ещё двести полных картофелин обратно закопали. Если с каждого куста получим по ведру, как в прошлый раз... Кошмар! Куда её девать? Хорошо уродилась морковка и свёкла, чеснок с луком тоже прёт не по-детски. Огурцы с перцем в открытом грунте выращивать начали, и тоже виды на урожай отменные. Тоже самое с укропом и петрушкой. А хлеба нет. В следующем году, если получиться вырастить три урожая... может по осени, испеку первую буханку.

От варева шёл просто изумительный запах. Ева с Лёликом и Боликом, стояли напротив стола переминаясь с ноги на ногу от нетерпения и глотали слюни. Подмигнув Немо, я отодвинул стул, и медленно с расстановкой, чтобы до дикарей дошло, что и как делаю, сел на него. Немо выдвинул стул перед Евой, и сделал приглашающий жест. Грубовато, конечно пригласил, спасибо, что подзатыльник не дал.

Ева с опаской огляделась вокруг, подтолкнула пацанов к столу и, отбросив стул в сторону, потянула руки к кастрюле.

Урок первый.

Я оттолкнул руки в сторону и со всего размаху, засветил столовой ложкой из нержавеющей стали Еве в лоб. Сейчас Ева чистая, и испачкать кухонную утварь ни капельки не страшно.

Ева ойкнула... угукнула... или ещё что-то, я не разобрал, и промахнувшись мимо стула, свалилась на бетонную плитку, с большими от удивления глазами. Лёлик и Болик, не разобрав, что произошло, то же отскочили назад и спрятались за сидящей мамой.

Урок второй.

Делая вид, что ничего не произошло, я встал со стула и, оставшись стоять на месте, кивнул Немо на Еву. Немо, молча взял женщину за волосы, и рывком поставил её на ноги.

Заметив, что глаза Евы, приняли своё обычное выражение, выражение пустоты и флегматичности, я опять, демонстративно, и очень медленно, сел на стул.

Немо, снова подвинул стул Еве, и собрался, чисто по-джентльменски, дать ей в ухо. То ли для ускорения, то ли для сообразительности.

— Немо, — я предупредительно посмотрел на него и отрицательно покачал головой. Немо поиграв желваками, опустил руку, и презрительно посмотрел на неотёсанную дикарку.

После трёх безуспешных попыток дотянуться до еды, Ева начала, что-то соображать. Голод, как известно, не тётка, и не такие рога обломает. Особенно в сочетании с Веркиной оплеухой. Дотянулась-таки, пока я рассматривал то, что перестал скрывать раскрывшийся топик.

— С мягкой посадкой, — я улыбнулся, когда Ева с трясущимися коленями, опустила широкий зад на зелёный пластик стула.

— Мальцам тоже стулья подвиньте.

Подражательный рефлекс, в маленьких головках, ещё не утих, как у их матери, и они сели сразу.

Урок третий.

Взяв из кастрюли половник, положил себе в тарелку, бордовое, от свеклы, рагу, и под чутким присмотром своих помощников, Еве.

И снова повторилось протягивание рук, удар ложкой в лоб, вой чуть не упавшей вместе со стулом женщины, и всхлипывания ребятни.

Ложками в этот раз, они пользоваться не научились, но уяснили кто в доме хозяин. Измазанных как чушек, отправил обратно в душ. На этот раз сам не пошёл, предпочёл помыть посуду, а с Евой, разукрашенной большой шишкой на лбу, отправил Верку, назначенную мной первой статс-дамой. Ну, их.... Вдруг не выдержу?

Как хотелось бы, что бы на этом все проблемы закончились, но они только начинались. С одной стороны, отмыл, накормил дикарей, можно и в степь выпроводить. С другой стороны, жалко. Не выживут. Женщины с детьми, всегда находятся в стойбище или кочевье, в отличие от охотников, и не очень приспособлены выживать в одиночестве. Альтруизм? Нет, обыкновенный прагматизм, задекорированный альтруизмом. Нужны люди. Рук не хватает. А пацаны.... Их можно научить и воспитать, как своих земных современников. И на старости лет окружить себя привычным образом жизни, с горячей водой, тёплым унитазом, и даже с электрическим освещением. О безопасности и говорить не буду. Хорошо, в дряхлом возрасте, быть окружённым нормальными и адекватными людьми, а не дикарями, которые подсчитывают, сколько выйдет котлет из моей бренной тушки.

Отстояв вахту у печи, занялся не менее важным делом, чем обжигание глины — устройством женщины с двумя детьми. В дом они не влезали. Все свободные места были заняты картошкой и другими овощами и корнеплодами. Был бы погреб, была бы свободна веранда.

Пришлось ставить дачный шатёр.

В этом году, по земному летоисчислению, отец его поставить не успел, уехал в командировку ранней весной и до середины августа не появлялся, а потом не было смысла "городить огород". И вот это светло-зелёное чудо, три на три метра, с боковыми стенками с полиэтиленовыми окнами и противомоскитной сеткой, до сих пор пылилось, частью в сарае, частью на веранде, под мешками с картошкой.