| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Клавдий издали увидел резиденцию герцога. Это было огромное рехэтажное здание, обнесенное невысокой изгородью. Выстроено оно было сравнительно недавно, о чем говорили светлые, все еще пахнущие лесом доски, из которых была сколочена ратуша. У ворот, подремывая, стояли два стражника в длинных заячьих шубах с бердышами в руках.
Не желая раньше времени показываться на глаза, вампир повел коня в в сторону.
— Не хочу, чтобы наместник видел нас вместе, — объяснил он. — Оставлю тебя и ребенка в каком-нибудь доме.
На удивление жители деревни оказались весьма гостеприимными. Несмотря на глухую ночь, вампиру открыли двери в первом же доме. Перед ним на пороге застыли трое. Немолодой, начинающий седеть мужчина с морщинистым лицом и спутанной, нечесаной бородой. Совсем еще юный мальчишка с бегающим, любопытным взглядом. И широкоплечий парень, возраст которого из-за усов, бороды и густых волос, невозможно было определить. Лицо его было усыпано заживающими язвами, оставшимися, видимо, после оспы.
— Доброй ночи, хозяева, — склонил голову в полупоклоне Батури. — Примите гостей на ночлег.
— Милости прошу, — добродушно сказал отец семейства, отходя от двери и взмахом руки приглашая войти. — Вы уж не обессудьте. Живем мы небогато, окромя кухоньки да спальни комнат не имеем. Но гостюшкам всегда рады. Селитесь в сарае. Там не топлено, но гуртом не замерзнете.
Двое парней стояли неподвижно, с интересом всматриваясь в бледное, аристократическое лицо Батури, и изредка украдкой поглядывали на прелестную девушку, так, чтобы гость не заметил этих мимолетных взоров и не принял любопытство за невежество.
— К холоду мы привычны, — сказал Клавдий. — Можно ли в сарае разместить и коней?
— Можно, чего ж нельзя? Но коней вам самим обиходить придется.
— Проблемой не станет, — улыбнулся Батури, косо взглянув на эстерский круг, висевший на стене, и на деревянный алтарь под узорчатым балдахином, который стоял у входа в соседнюю комнату. Символы веры были нестрашны для Высшего, но Анэт могла выдать себя, слишком слаба она была как вампир.
Хозяин посмотрел на озадаченного Клавдия и, видимо не так истолковав причину волнения, перевел взгляд на младшего сына.
— Вил, проведи гостей. А ты, Мальком, подсоби с животиной...
— У нас своенравные кони, — заметил Клавдий, не желавший проходить мимо алтаря. — Мы проведем и позаботимся о них сами.
— Что ж, воля ваша. А ты, Мальком, все же подсоби гостюшкам. Путник...
— Клавдий, — уточнил вампир и кивнул в сторону девушки. — Это Анэт, моя жена, и Долорис, дочка.
— Меня Арнадием звать. Младший сын мой — Вил, а старший — Мальком. Так вот, Клавдий, ежели с дороги не устал, так загляни ко мне, выпьем браги, поговорим о том, о сём.
— Непременно, — сказал Батури, выходя из дома.
Расположившись в сарае, перепеленав Долорис и дождавшись, когда спутницы уснут, вампир вернулся в дом, где его уже ждали Мальком, накрывающий на стол, и Арнадий, несущий из погреба кувшин с ароматной медовухой.
— Голоден, небось? — усаживаясь и приглашая гостя к столу, спросил хозяин.
— Благодарю, но дорога вымотала так, что кусок не лезет в горло. Лучше выпьем, — сказал Батури, берясь за кувшин с медовухой и наливая.
— За тех, кого с нами нет, — взгрустнув, уронил Арнадий и, не чокаясь, выпил. — Вышло так, что жена моя от оспы померла этим летом. Старший вот тоже оспой заболел, вместе с матушкой-то, да выдюжил, а она болезнь не осилила. Мир ее душе...
— А где младший? — спросил Клавдий, вновь наполняя кубки и искоса глядя на изуродованное оспой лицо Малькома.
— В кровати, где ж еще? Ночь на дворе, а днем дел невпроворот.
— Что ж, не буду отвлекать вас... — вставая, начал было Батури, но Арнадий его остановил:
— Да ты сиди, сиди, гостюшка. Странники у нас нонче в диковинку, а новости из мира узнать для старика всегда приятно, — Арнадий улыбнулся доброй, теплой улыбкой и разгладил кудлатую бороду. — Что говорить, не часто к нам путники захаживают. Раньше, бывало, толпами ходили, а теперь торговли нет, большак опустел. Война, чтоб ее проклятую... При некромантах-то нам хорошо жилось, а нонче в Ллире одни только банды и ошиваются.
— А как же наместник? Неужели все терпит? — заинтересованно спросил Батури.
— А что наместник? Он им все спускает с рук. Ему-то что, они его не трогают — да и ладно. Недавно так он их и вовсе воинами своими назвал. Но какие ж они воины, ежели выглядят, как головорезы, и ведут себя так же — бесчинствуют сплошь да рядом. Нет нонче жизни. Поскорей бы некроманты навоевались, да вернули нам прежнюю власть...
— Да, странное время, — поддержал отца Мальком. — Кто-то от некромантов бежит, а мы их ждем, как спасителей. Что ни говори, хорошо там, где нас нет.
В дверь громко постучали.
— Ждешь гостей? — спросил вампир, нащупывая на поясе смерть Каэля.
— Дык, и тебя не ждал, — добродушно улыбнувшись, развел руками Арнадий, подошел к двери и открыл ее настежь, пропуская внутрь младшего сына, трех верзил с мечами наголо и двух священников в рясах со знаками Эстера.
— Значит, в кровати младший... — хищно оскалился Батури и молнией рванулся с места, но тут же рухнул на пол, как подкошенный.
Священники раскрытыми ладонями плавно выводили в воздухе круги и нараспев читали молитвы, а Клавдий корчился на полу, чувствуя, что быстро теряет силы и проваливается в пучину забытья. Батури боролся, но магия эстерцев оказалась сильнее.
— Ты не серчай, милсдарь, — откуда-то издалека донесся виноватый голос Арнадия. — Не расскажи я о тебе наместнику, он бы всю семью мою вырезал.
Последние слова гостеприимного хозяина Батури уже не услышал — потерял сознание. В себя его привели несколько тяжелых пощечин и кадушка вылитой в лицо ледяной воды.
Обнаружив, что его руки надежно связаны за спиной, Клавдий даже не попытался освободиться. Встряхнул головой, чтобы мокрые пряди не нависали на глаза, и быстро огляделся.
Комната, в которой он оказался, была просторной и отличалась дорогим убранством. Бархатные драпри, скрывающие углы и визуально делавшие помещение округлым. Стол из красного дерева с фигурными ножками. Стеллажи, также из красного дерева, но более дешевой породы, с педантично выложенными, размер в размер, книгами. В центре комнаты — камин из цельного мрамора с филигранной лепниной в виде переплетающихся веточек дикой розы. В очаге, изредка ощетиниваясь снопом искр, полыхал веселый огонь, и лишь он освещал широкое пространство кабинета.
Над Батури, нависая, стояли два бритых наголо верзилы, одетые в потрепанные, видавшие виды кожаные туники. Сбитые кулаки, избыточно развитая мускулатура, широкие безбородые лица с пустыми маленькими глазенками олицетворяли идеал телохранителя для лорда средней руки. Это были бездумные машины, кроме драк и убийств не способные ни на что, но любящие свою работу. И еще больше — деньги, которые за эту работу платят.
Чуть поодаль, скрываясь в тени, за широким столом сидел человек в дорогой котте из красного бархата, украшенной золотом и серебром, с пуговицами из отшлифованных до блеска рубинов. Его вытянутое, как дыня, лицо сильно раскраснелось от жара, исходящего от камина, из-за чего особенно выделялась белая полоска рваного шрама на левой щеке. Вальяжно развалившись в кресле, он обсматривал Батури и задумчиво ухмылялся.
— Развяжите его и убирайтесь, — не вставая, приказал он и, дождавшись, когда головорезы освободят пленника и покинут кабинет, продолжил: — Я Андре Ллир, властелин этих землях. Ты, братец, прости за нерадушный прием, но я не знал, кто ты. А в моих владениях ничего не происходит без моего ведома. Итак, ты — вампир, который пришел извести фурий. Не так ли?
— Не так, — ответил Батури, потирая запястья.
Он был свободен и, пожалуй, смог бы без труда свернуть наместнику шею, но это было слишком легко, чтобы оказаться правдой. У герцога, вероятно, имелся козырь в рукаве, и раньше времени, до того, как станет ясно, что именно это за козырь, Батури решил не рисковать.
— Значит, все зависит от платы, которую тебе предложат, — будто не услышав ответ, продолжал Андре Ллир. — Я не скуп, братец, уж поверь мне. Но казна... казна находится в замке. А эти фурии не дают мне покоя.
— Фурии — дети мести. Если они преследуют тебя, значит, у них есть на то основания.
— Вижу, братец, ты не из тех, кто идет вслепую. И к деревенским заглянул, чтобы все выведать. Что ж, я расскажу, как все было. Мой дед, мир его душе, был в общем-то неплохим малым, но водился за ним один грешок: он воровал из соседних деревень молодых девиц, бесчестил их, а затем убивал. Никто не мог найти на него управу, уж больно грозная за ним стояла дружина. Все предпочитали молча терпеть его выходки, пока моему предку не вздумалось изнасиловать и казнить дочь ведьмы. Тут-то ему не поздоровилось. Колдунья наслала на него проклятие, которое довольно быстро загнало старого развратника в могилу. Но и на кладбище ему не нашлось покоя. Фурии, души замученных им девиц, вернулись из загробной жизни и по сей день мстят моему не узнавшему покоя деду, а вместе с ним и всем, кто сунется в проклятый замок.
— Занимательная история, — кивнул Батури. — Но ничем не могу помочь ни тебе, ни твоему предку.
— Ты меня пойми. Я бы и рад наплевать на семейные деньги, но времена неспокойные. Некроманты воюют друг с другом. Эстерцы трубят на всю округу, что пора бежать из этой богом забытой страны. Люди им верят. Пока еще верят. И стадом волочатся к Великому мосту. Я бы и сам был не прочь ретироваться — к фоморам титулы и владения, если ты не имеешь власти на собственной земле. Одна беда: моим головорезам одной веры мало, им подавай звонкую монету, а все семейные сбережения находятся в тайнике, в замке, куда путь заказан любому. Ситуация патовая. Люди от меня не уйдут — денежек я им задолжал. Но и не прикончат — только мне ведомо, как тайник распечатать. Вот и сижу я здесь, вроде и господин, да под замком, а воины мои — мои же тюремщики.
Клавдий решил, что с герцогом, или же бандитом, выдающим себя за него, не стоит иметь дела. Этот человек не ведает понятия чести. Ему нельзя доверить жизнь Анэт, как изначально планировал Клавдий. А золото можно раздобыть и иначе, не рискуя собственной шкурой.
— С фуриями мне не справиться. Для этого нужен некромант.
— Цену себе набиваешь? — скривил гримасу Андре. — Не стоит. Ты, полагаю, не просто так сюда ехал. Знал, какую работу предлагают. Ты, братец, не думай, дело свое сделаешь, награжу по-королевски.
— Ты не похож на короля, скорее — на разбойника.
— Ну, знаешь ли. Времена нынче такие. Волей-неволей приходится ошиваться с разным сбродом. А что остается? Армия — дело хорошее, да за день ее не склепаешь. Не забыл? Запрет некромантов. А мне, знаешь ли, очень хочется смыться из Хельхейма, но без войска это дело гиблое. Вот и выкрутился, как смог. Собрал с большака головорезов, главарей мелких шаек сделал десятниками, разбойников поматерее поставил сотниками. Все — готова армия. Но без монеты, сам понимаешь, они разорвут в клочья и нанимателя. А соваться к фуриям, даже зная о том, что они стерегут денежки, никто не желает. Вот и попробуй из этой ситуации выпутаться. Пат. А без тебя, братец, так и вовсе мат будет. Повторяю: дело сделаешь, отблагодарю. По-королевски.
— Не интересует, — отворачиваясь, уронил Батури.
— Да чтоб тебя! — выкрикнул наместник, вскакивая с кресла. — Чего тебе от меня надо? Что, кровушки моей попить надумал?
— Не интересует, — с расстановкой повторил Батури.
— Да что ж ты такой несговорчивый? Ладно, не хочешь по-хорошему, поступим, как всегда. Парни!
В широкую дверь, мешая друг другу, протиснулись три детины, один из которых держал на руках маленькую Долорис. Следом за ними вошел еще четвертый бугай, за волосы втащивший в комнату Анэт, и тут же приставивший к ее шее широкое лезвие меча.
— Ну, что теперь скажешь? — лукаво прищурился наместник.
— Скажу, что упокоить фурий может только некромант, — хладнокровно отозвался Батури.
— Да чтоб тебя! Заладил: некромант, да некромант... Парни, вяжите этого кровососа. А ты, братец, не дергайся, иначе быстро пустим кровь твоим барышням. Ты может и прыткий, да парни мои тоже не лыком шиты, и девицу с младенцем для них убить — не великий грех на душу взять. И похлеще грешки за ними водятся.
Батури не сопротивлялся, когда его связывали, понимал, что не успеет справиться сразу с двумя верзилами. И магия, и вампирская скорость были здесь бессильны. Если он попытает удачу, умрет либо девушка, либо ребенок. Клавдий не мог рисковать.
Вскоре головорезы наместника связали вампира по рукам и ногам.
— Вот так-то, а теперь бросьте его нашим девочкам, — довольно улыбаясь, приказал Андре. — Знаю я таких: как припечет, так он вмиг научится упокаивать, а нет — так не велика потеря. Заодно и богомерзкую тварь изведем. Глядишь, и церковники поблагодарят.
Батури не хотел раскрывать перед герцогом карты, но сомневался, что наместник сохранит жизни Анэт и Долорис. Следовало обезопасить их.
— Я связан со своими спутницами. Если умрет одна из них, я тоже погибну. Таково условие клятвы.
— Что ж, расклад явно в мою пользу, — Андре довольно потер руки. — Будь покоен, я их не трону. Выполни работу, и я отпущу и тебя, и твоих барышень. Да еще и денег в дорогу дам. Лишние смерти мне ни к чему, а казна от небольшой награды не обеднеет. Бывай, братец, и пусть Эстер тебя хранит, — сказал наместник и противно расхохотался, наблюдая за тем, как вампира, заткнув ему рот кляпом, поднимают и выволакивают из комнаты.
Андре даже не надеялся на успех кампании, понимая, что связанному магу не воспользоваться Силой, а значит, не совладать с фуриями. Но такова жизнь: хитрый и изворотливый побеждает, а сильный, пусть он хоть трижды бессмертный, проигрывает.
— Что ж, шах и мат... — прошептал наместник, оставшись в одиночестве, даже от своих головорезов скрывая тот факт, что отправил кровососа не на спасение казны, а на верную гибель.
Андре Ллир не нуждался в богатствах, и фурий убивать ему было ни к чему. Его устраивал существующий порядок вещей. Он руководил графством, имел в распоряжении армию, получал стабильный доход от налогов, которые учредил в период некромантских войн. Ну и пусть, основные средства уходили в плату наемникам. Андре хватало денег для того, чтобы жить, ни в чем себе не отказывая. А фурии... Фурии были залогом стабильности: все в народе знали, что у герцога есть несметные богатства — они стали причиной его неприкосновенности, ведь никто не решится убить единственного человека, способного открыть тайник. Но и упокоение мстительниц не нарушит порядка вещей. Если вампиру вдруг удастся победить их, герцог переберется в замок, окружит себя верными людьми и будет продолжать властвовать.
Что касается кровососа, он умрет в любом случае. Негоже оставлять врагам жизнь, особенно таким могущественным, как Высший вампир. К тому же, чтобы извести богомерзкую тварь, достаточно перерезать горло одной из его спутниц.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
