Лишние полчаса особой роли не играли, поэтому я приказал устраиваться на привал. И, решив, что в течение первых десяти-пятнадцати минут вероятность появления преследователей сравнительно невысока, отправил Коростелева контролировать выход из ущелья. После чего повернулся к магу Жизни, чтобы попросить его отойти поближе к водопаду.

Оказалось, что маг — в ауте: он, не отрываясь, смотрел на полураздетую Ольгу, как Рокфор на сыр, и стремительно багровел.

Испугавшись за психическое здоровье, я настоятельно попросил страдальца удалиться на оговоренные договором восемьдесят локтей и отвернуться лицом к стене.

Услышав этот приказ, Ольга, копавшаяся в рюкзаке, недоуменно нахмурилась, затем покосилась на 'великого и ужасного' и поморщилась:

— У них что, бабы ходят в парандже?

— Да нет вроде... — продолжая раздеваться, буркнул я. А вспомнив, во что были одеты тетки, работавшие на полях, добавил: — В сарафанах и с непокрытой головой...

— А чего его так плющит?

— Думаю, все дело в стандартах красоты: все местные топ-модели, которых я имел счастье лицезреть, были, как бы так помягче выразиться, сильно в теле...

— Бедняга... — равнодушно буркнула девушка и тут же забыла про его существование...

...Добравшись до края каменной чаши, над которой висела водяная взвесь, Ольга присела на корточки, опустила в воду кончики пальцев и зябко поежилась:

— Не 'The Rania Experience ', однако...

Потом аккуратно положила на камни пакет с чистым бельем и мыльными принадлежностями, дотянулась до заколки и распустила волосы.

Темная грива, рассыпавшаяся по загорелым плечам и скрывшая спину девушки чуть ли не до поясницы, выглядела настолько роскошно, что я ею невольно залюбовался. А потом обратил внимание и на форму ягодиц, практически не скрываемых тоненькими трусиками:

— Давно качаешься?

— Лет шесть...

— А зачем? — положив на приметный камень подрывную машинку шагнув к воде, поинтересовался я.

— Как-то поутру заглянула в зеркало и поняла, что у меня слишком тощие ноги и совершенно плоская задница...

Назвать ее задницу плоской не смог бы самый пристрастный ценитель женской красоты, поэтому я недоверчиво хмыкнул.

— Я нисколько не преувеличиваю... — без тени жеманства сказала она. — Для того чтобы набрать нужный объем, мне пришлось пахать три с лишним года...

— Уважаю! — убедившись, что ап-Куеррес все так же пялится в стену, выдохнул я. И плавно скользнул в ледяную воду.

Дыхание тут же перехватило, а по телу забегали острые иголочки.

— Ну, и как оно там? — донеслось с берега.

— Свежеповато... — честно признался я, побултыхался на одном месте эдак с полминуты и развернулся на месте.

Очень вовремя: госпожа Фролова, одетая в полупрозрачное белье, как раз заходила в реку. А ее грудь со сжавшимися от холода сосками тяжело покачивалась из стороны в сторону.

Отводить взгляд в сторону было как-то неправильно, пялиться — тоже. Поэтому я склонил голову к правому плечу и слегка прищурился:

— На мой взгляд, ты слегка перекачала плечи и предплечья...

Фролова согласно кивнула:

— Угу. Только это не в тренажерке, а на карате...

— А почему ты выбрала именно Годзю-рю? — вспомнив, чем она занимается в свободное от прыжков с парашютом время, поинтересовался я, выбрался из воды и вцепился в мочалку и мыло.

— Им занимался мой парень. Месяца четыре. А потом забил...

— Небось, после первых спаррингов?

— Ну да, ирикуми-го показалось ему жестковатым... — кивнула Ольга.

— А тебе, значит, понравилось?

Девушка несколько раз быстро вдохнула и выдохнула, резко присела, на мгновение скрывшись под водой, а затем, стуча зубами, выскочила на берег:

— Ага! К-каждый б-бой — это п-прогулка по к-краю и... т-тренировка д-для м-мозгов!

— О, как! — удивился я, не ожидавший от девушки такого признания.

— Ну д-да! Ведь п-противника надо н-не з-забить, а п-переиграть!

— Так, шахматистка, давай, мойся шустрее, а то застынешь и заболеешь!

— Н-намыль мне, п-пожалуйста, с-спинку...

...Все время, пока мы с Ольгой смывали с себя грязь и пот, Тарбак ап-Куеррес простоял к нам спиной, практически не шевелясь — помнил о поясе шахида. А когда почти заиндевевшая Фролова, вдруг попросила ее согреть, не выдержал, посмотрел в нашу сторону через плечо и потерял дар речи. Я, в общем-то, тоже: 'отмороженная экстремалка, живущая только ради своего удовольствия' встала в очень неплохую санчин-дачи и взорвалась серией ударов, уровень отработки, сила и скорость которых соответствовала как минимум первому дану! Руками била очень жестко. Причем не по средней линии, а по так называемой 'ганка', то есть, по ключицам, печени, селезенке и косым мышцам живота. Ногами тоже работала неплохо: выше уровня пояса не поднимала. Зато в бедра, особенно в их внутренние поверхности, все в те же косые мышцы живота и в мочевой пузырь вкладывалась от души.

А вот с перемещениями было чуть похуже: если атаки тянули на твердую четверку, то от моих контратак она уходила слишком предсказуемо. В основном, 'закручиваясь' влево. Кроме того, дважды, не успев вовремя отреагировать на начало движения, отошла назад.

Тем не менее, этот короткий, длившийся чуть дольше минуты, бой доставил мне море удовольствия. А ее... загрузил. И очень не по-детски — не успел я натянуть на себя майку и штаны, как она подошла ко мне вплотную, практически уперлась бюстом мне в грудь и уставилась в глаза каким-то уж очень плотоядным взглядом:

— Ма-акс?

— Я за него! — мысленно приготовившись к неприятностям, буркнул я.

— Что я делаю не так?

— В каком смысле?

Услышав эти слова, Фролова вдруг застыла, затем опустила взгляд, увидела, что ее белье, мягко выражаясь, просвечивает, и... поморщилась:

— Мда-а-а...

— Да ладно, мелочи... — отмахнулся я, почувствовав, что прозвучавший вопрос — не первый признак внезапно проснувшейся заинтересованности.

— По-твоему, это — мелочи? — выпятив грудь, возмутилась Ольга, насладилась моей секундной растерянностью и посерьезнела: — Ладно, шутки в сторону! Скажи, что не так в моей технике боя?

— Оденешься — поговорим...

...Минут через десять, когда в озеро под водопадом полезли Толян с Тарбаком, а Ольга, устроившись рядом со мной, принялась сушить волосы, я попытался объяснить ей разницу между ирикуми-го и реальным боем. Слушала она чрезвычайно внимательно, вдумываясь в каждое слово. А когда я закончил, начала задавать вопросы:

— Получается, что с твоей точки зрения весь этот бой я только и делала, что ошибалась?

Я кивнул:

— Ну да, сначала ты встала в стойку, то есть добровольно отказалась использовать фактор неожиданности, а затем начала тратить время и силы на удары по нелетальным точкам...

— А еще я заведомо легче и слабее практически любого мужчины, так?

— Так.

— Значит, для того, чтобы научиться выживать, мне надо преодолеть психологический барьер и в разы повысить эффективность каждого удара...

Все, что она говорила, было правильно, поэтому я кивнул еще раз.

— Если верить рассказам моего тренера, то в древней Японии семьдесят с лишним процентов времени тренировки тратилось на отработку перемещений...

— Очень может быть... — с интересом следя за ходом ее мысли, сказал я. — Ведь, по сути, для того, чтобы выиграть бой, надо переместить конечность или оружие в нужное место в нужное время!

— Двигаться я более-менее научилась. Значит, осталось убрать ненужную шелуху и в разы увеличить эффективность каждого удара. Скажем, заменив, кулаки на клинки...

Двигалась она на твердую троечку, но я об этом говорить не стал. Предпочел пошутить:

— Ты что, решила заняться местным аналогом кэн-до?

— Нет. Я хочу, чтобы ты научил меня ножевому бою...

...Я согласился. Правда, высказал свое согласие не сразу, а часа через два, когда моя РГСН, вернувшись к предыдущей 'развилке', продолжила двигаться к нужному мне ответвлению Станового хребта. Да, на первый взгляд, это решение выглядело глупым, ибо для обучения любой новой технике требовались годы, а мы, так или иначе, должны были покинуть Иллемар в течение двух недель. Но лишь на первый — на самом деле, ежедневные тренировки и хоть какая-то, но Цель, могли помочь Ольге не сломаться в последние дни перед срабатыванием амулета.

Когда я озвучил свое решение в эфир, Фролова на миг остановилась, повернулась ко мне лицом, сложила ладошки сердечком, а затем показала мне часы — мол, я безумно рада, готова ко всему и с нетерпением жду вечера. После чего изобразила классический аге-цки. Как выражался наш инструктор по рукопашному бою, 'по пролетающему вертолету'.

Орать 'ес-с-с!!!', слава богу, не стала. И хулиганить дисциплину каким-то иным способом — тоже. Вместо нее это сделал ап-Куеррес, умудрившийся не удержаться на своих двоих и в мгновение ока оказавшийся на четвереньках.

— Прыжок из передней стойки на четверть оборо-... — начала, было, комментировать Ольга и... схватилась за голову. А через долю секунды то же самое сделал Толян!

— Тройка, Пятерку на землю, живо!!! — не тратя времени на зажимание тангенты, заорал я и, скользнув к ближайшему камню, вдруг на какое-то время выпал из реальности, почувствовав невероятную по силе вспышку головной боли.

Пока я тер жутко заслезившиеся глаза и пытался увидеть хоть силуэты напавших на нас магов, оклемался Коростелев:

— Атака справа! Какие-то животные!

Сообразив, что при наличии Нюхача боевым тройкам псы и нафиг не нужны, я слегка обрадовался. И, перестав пялиться на темную 'стену' опушки, сосредоточил внимание на размытых пятнах, несущихся в сторону Ольги с Толяном. Однако первый выстрел все равно ушел 'в молоко', так как в момент нажатия на курок в глазах еще стояла какая-то муть, а тварь, в которую я целился, ни с того ни с сего метнулась в сторону. Впрочем, начиная со второго все пули ложились туда, куда надо — в головы стремительных собакоподобных силуэтов, стремительно сокращающих расстояние до сопротивляющейся 'еды'.

'Еда', кстати, выкладывалась, как могла — Коростелев, рефлекторно схватившийся не за карабин, а за пистолет, всаживал пулю за пулей в подбегающее зверье. А Фролова, заняв положение для стрельбы с колена, палила куда-то в сторону Тарбака ап-Куерреса.

То, что атаковавшие нас звери называются снаррами, до меня дошло лишь к самому концу боя, когда зрение, наконец, вернулось в норму, и я разглядел не только очертания тел, но и окрас шкуры. 'Новость' порядком расстроила: судя по описанию в инфоблоке, эти стайные хищники были далеко не самыми магически одаренными представителями дикой природы, а нам предстояло шарахаться по бездорожью еще не один день.

Положив двух последних снарров, увлеченно терзавших тело лежащего ничком мага Жизни, и решив, что встречаться с архимагом местных лесов, оверном, меня как-то не тянет, я прижал пальцем тангенту гарнитуры:

— Пятерка, тройка, как вы там?

— Живы и здоровы... — отозвался Коростелев после небольшой паузы.

— Мы — да... — угрюмо поддакнула ему Ольга. — А вот Табаки — вряд ли...

— Я посмотрю... — буркнул я. И мысленно добавил: — 'Потом. Когда оценю ваше состояние...'

Ребята оказались в норме: 'двустворчатый шкаф', так и не вспомнив про свой карабин, настороженно следил за ближайшими подранками, а его хозяйка контролировала опушку. Что особенно приятно, ручки у нее не дрожали, лицо радовало взгляд здоровым румянцем, а во взгляде не чувствовалось ни страха, ни неуверенности.

— Может, я пока дострелю тех, кого мы только ранили? — поинтересовался Толян, когда я проходил мимо.

— Дострели! Только сначала сбегай в ближайший оружейный магазин и прикупи цинк патронов! — язвительно прокомментировала Фролова.

— Переводить патроны действительно не стоит... — ухмыльнулся я. — А вот побегать... Мотанись-ка ты пока в лес. И выруби пару рогатин с древком длиной не менее двух метров...

— А мне что делать? — не дождавшись дальнейших объяснений, спросила девушка.

— Прикрывать меня...

...К моей искренней радости, оказалось, что маг пострадал сравнительно несильно: 'пояс шахида' защитил тело, а рюкзак, при падении съехавший на голову, череп. Да и доставшийся по наследству охотничий костюм Костяна поддался зубам снарров далеко не сразу. В результате, из полутора десятков рваных ран на руках и правом плече мне не понравилась только одна. А четыре из девяти укусов на ногах вообще выглядели несерьезно. Тем не менее, кровоточили все, поэтому я шустренько скинул с плеч рюкзак, вытащил из него аптечку и занялся делом: хорошенечко промыл раны проточной водой, обработал кожу вокруг них антисептиком и начал накладывать стерильные повязки.

Ап-Куеррес пришел в себя в самом конце процедуры. Сначала застонал. Затем открыл глаза, огляделся, наткнулся взглядом на одну из все еще бьющихся в агонии тушек и охренел. Напрочь:

— Снарры?!

— Ага...

— Сколько их было?

— Штук тридцать, наверное... — подала голос Ольга.

— А что с Толлиайном?

— Толлиайн в полном порядке. А тебя слегка погрызли...— забинтовав последний укус и оглядев пустые упаковки от ИПП , недовольно буркнул я.

Тарбак или, как его обозвала Ольга, Табаки, не обратил на мой недовольный тон никакого внимания — закрыл глаза, некоторое время прислушивался к своим ощущениям, а затем выдал:

— Ничего страшного, дней через пять-шесть останутся одни шрамы. А вот вы — воины, каких поискать!

— Таких, как мы, хрен найдешь! — сварливо пробормотала Фролова и пихнула меня в плечо: — Макс, Толлиайн легли и просют... В смысле, он вырубил рогатины и возвращается...

Я кивнул, показав, что принял к сведению ее слова, затем объяснил ап-Куерресу, что и зачем сделал с его ранами, и начал собирать раскуроченную аптечку. С интересом проследив за процессом, маг велеречиво поблагодарил меня за помощь. А затем послал куда подальше. В смысле, сообщил, что кровь уже остановил, все, что надо, усилил и ускорил, а я, соответственно, могу идти мимо и жевать веник.

Жаба, все еще буйствующая из-за нецелевого использования аптечки, помешала мне ответить любезностью на любезность, поэтому я уточнил, сколько времени потребуется ему на самолечение, и пошел, куда послали. Вернее, к Толяну-Толлиайну и тем монструозного вида рогатинам, которые покоились на его плечах.

Забрав первую попавшуюся, слегка ее укоротил и основательно заострил 'рога'. Затем подвел РГСН к ближайшему подранку, показал Коростелеву, как фиксировать зверя рогатиной, дождался, пока он прижмет глухо рычащего снарра к земле и неторопливо присел на корточки:

— Если бы перед нами был ну, скажем, волк, я бы придавил коленом его тушку и ударил ножом во-от в эту точку. Такое положение позволило бы перерезать яремную вену и не забрызгаться кровью с ног до головы. При ударе во-от сюда можно было бы перехватить сонную артерию, а вот сюда — достать до сердца. Увы, анатомия иллемарских хищников может отличаться он анатомии земных, поэтому сейчас мы проведем следственный эксперимент. И заодно первую тренировку по ножевому бою...