Как только я увидел фасад, то начал соглашаться с высокой оценкой заведения. Вместо потолка была иллюзия звездного неба, одного из самых поэтичных понятий поверхности. Столь тонкое знание сути названия показывает уровень заведения. Вероятно, его владелец — большой знаток всего, что связано с поэзией, в том числе и за пределами культуры дроу. Вход в заведение был выполнен в виде туманной арки, за которой колыхалось ночное море с лунной дорожкой. Остальная часть стены была скрыта туманом. Что же, совсем неплохо.

Внутри также присутствовала иллюзия ночи, звёзды подмигивали с потолка, небольшая сценка была освещена лунным светом. Везде царил полумрак, даже для глаз дроу. Столики были расположены полукругом к сцене, многие были закрыты иллюзией тумана. Возле изукрашенной мозаикой стенки были расставлены большие столы, за которыми сидели большие компании. За одним из таких сидела Элизабет со свитой. Знаков мне никто не подал, но в глаза бросались три свободных места за её столом. Одно — рядом с Элизабет.

Ко мне подскочил какой-то дроу с синеватым оттенком кожи, я только кивнул в сторону Элизабет, и он тут же испарился. Всё равно, весьма неприятно — без соответствующего одеяния чувствую себя не принцем тьмы, а бомжем.

Подойдя к столу Элизабет, я занял место рядом с ней, отметив, что наши с Элизабет места находятся на одинаковом расстоянии от центра стола. Тем самым, всем окружающим указывали, как минимум, на наше равное положение. Заставляет задуматься: либо это политика Элизабет, которая хочет выделить моё высокое положение, либо это воля Шалис, которой необходимо продемонстрировать все плюсы сотрудничества с её родом.

Передо мной официанты сразу поставили несколько небольших блюд с разнообразной едой. Блин, а я, оказывается, голоден. Неторопливо, аккуратно начинаю есть одни блюда столовыми приборами, другие прямо руками, всё — согласно этикету Тёмной Империи, грациозно и со скрытым смыслом. Правда, меня начало жутко бесить, что нет многих мне нужных предметов, для того чтобы правильно составлять стихи. Ведь каждое движение — это слово или предложение, изменяющееся в зависимости от последовательности. Всё шло нормально, но вдруг на все сидевшие за столом уставились на меня. Быстро прокрутив в памяти все свои действия и не заметив ничего такого, что не соответствовало бы этикету, уставился в ответ, приподняв бровь в жесте вопроса.

— Прости, Сонет, наш интерес, но ты весьма странно ешь. Я вижу, что ты соблюдаешь какие-то правила, но они во многом расхожи с правилами поведения рода Фарн, — деликатно пояснила Элизабет.

— В чём именно они расходятся? -поинтересовался я, размышляя при этом, что, видимо, придётся менять местную культуру. Потому что этикет Империи Тьмы — штука, ой, какая не простая и в своей сути включает отображение в еде сути дроу: хищника, стремящегося к совершенству и красоте.

— Ну, например, ты иногда ешь руками, что у нас недопустимо, и не используешь второй комплект палочек-захватов, — указала она на палочки, похожие на японские, которыми по этикету нужно пользоваться только левой рукой, — зато левой рукой ты их используешь чересчур часто, также ты практически не используешь пятый и шестой прибор.

Мой тяжёлый взгляд заставил её замолчать.

— Элизабет, этикет Империи Тьмы разрабатывался более двухсот тысяч лет, при этом сама Мать регулярно его усложняет, внося новые правила. Каждое моё движение во время трапезы имеет от пяти до семнадцати значений, во время еды ни один из смотрящих на меня не почувствовал неприятия. Наоборот, все обратили внимание, из-за интереса к занимательному и притягательному процессу. Я не думаю, что кто-то будет против, если я буду есть по-своему? К тому же, как я вижу, у вас существуют другие правила поведения за столом.

— Сонет, я вовсе не настаиваю, чтобы ты менял свои манеры, я просто пытаюсь объяснить наш интерес, — постаралась успокоить меня Элизабет.

— Прошу прощения, просто мне тяжело есть без привычных для меня столовых приборов, — извинился я за то, что выплеснул чувства, что, с моей стороны — непростительная ошибка.

Элизабет не стала заострять внимание на моём просчёте и лишь еле заметно кивнула. После чего сделала вид, что слушает дроу, вышедшую на сцену. Я последовал её примеру. Выступающая дроу была с темно-синей кожей, практически такая же была у меня, когда я попал в этот мир. Чёрные короткие волосы придавали ей какую-то мрачность, а чёрная одежда завершала мрачный образ. Этакое тёмное пятно под лучами иллюзорной луны. Поклонившись публике, она произнесла: "стих поэта далёких от этих земель", чем сразу приковала к себе внимание публики. Практически все облака, скрывающие некоторые столики, пропали, показывая, что публика заинтересовалась. А я смотрел на девушку, черты лица которой абсолютно не свойственны дроу. Если бы не маленькие ушки, торчащие из-под волос, я бы её вообще приписал к людям. Ну, или в полукровки, к тому же — светлых эльфов. Классический для них овал лица и раскосые глаза портили слишком пухлые губы и широкий для эльфийки нос. Пронзительные, яркие бирюзовые глаза. Если бы в этом мире не было бы такого разнообразия подземных эльфов, я бы сразу же отнёс её к перекрашенным светлым эльфам. Тем временем, она закончила поклон и стала читать, а может даже скорей петь стихи неожиданным после низкого высоким и звонким голосом:

"Падение в бездну, полет в неизвестность,

Задавленный страх и забытая нежность,

Душевные раны покрыты рубцами,

Осколки мечты протянулись мостами.

Бредем без оглядки к неведомой цели,

Любили — стонали, страдали, но пели.

За бабочкой счастья в морозную стужу,

В туманы от сердца, попавшего в лужу...

Мечты или цели не мы выбираем,

Пусть кончилась пьеса, мы роль доиграем,

Победы стирают следы поражений,

Любовь не меняя на прозу сношений...

В итоге не бездна, за пропастью — небо!

Бояться его и смешно и нелепо!

Мы цели без страха питали мечтами,

Нам смелость любовь придает чудесами!"

Зрители немного похлопали, что означало высокую оценку выступления. Действительно, девушка неплохо выступила, высокий голос придавал какую-то детскую невинность, да и сопровождающие эмоции полностью соответствовали стиху: легкая грусть, смешанная с жаждой чуда. Я тоже несколько раз хлопнул в ладоши в межмировом и интернациональном жесте одобрения. Девушка поклонилась и направилась к своему столику, маршрут к которому проходил рядом с нашим. И, видимо, в знак почтения к дому Фарн, она поклонилась Элизабет. Жест вполне обыденный, призванный привлечь всеобщее внимание и выразить почтение наиболее знатной особе. Тем самым зарабатываешь намного больше очков. Элизабет лишь согласно прикрыла глаза. Девушка улыбнулась и пошла к своему столику. А к сцене направился очередной желающий выступить. Но остановился, так как от стоящего рядом со сценой столика встал беловолосый и синекожий дроу. Он посмотрел на шедшего выступать, и лёгким поклоном попросил прощения. В ответ тот почтительно и низко поклонился, и отправился обратно за свой столик.

— Мастер решил выступить! — прокомментировал всё это Сьеньяк.

Я вопросительно приподнял бровь и немного расширил глаза: крайняя степень вопроса, позволенная по этикету. Если за кем-то закрепилось прозвище "Мастер", то этот дроу действительно Мастер. По-другому не скажешь — живой признанный гений, известный на весь Андердарк. То есть, личность, уже достигшая совершенства в определённом деле. Выше них — только боги, да и то, не факт. В Империи Тьмы подобные личности входили в свиту Матери. Она их насыщала своей силой, из-за чего они постепенно становились её Воплощениями — кем-то вроде архангелов в христианстве. И то, их — всего восемь. Да и увидеть их не реально, практически постоянно где-то в других мирах или в астрале пропадали.

— Мастер — хозяин этого заведения, и в прошлом был лучшим поэтом нашего мира, даже светлые эльфы приглашали его выступать у себя. Но потом он перестал писать стихи и стал известнейшем знатоком истории, которой он страстно увлёкся. При всей своей гениальности он очень мягок в критике, его советы в области стихосложения бесценны, а вот одобрение ничего не стоит: его можно получить, просто восторгаясь чем-то вслух. Он очень редко выступает самостоятельно, и уже практически пятьсот лет никто не слышал его новых стихов, — быстро рассказала мне Элизабет.

— Приветствую всех пришедших в моё заведение и в особенности — дочь госпожи нашего города Элизабет Фарн, — Мастер легким кивком указал на сидящую рядом со мной Элизабет, после чего продолжил, — а также её загадочного спутника, который напомнил мне один стих, пришедший к нам из глубин прошлого. Этот стих я и хочу прочитать вам.

Элизабет поднялась и уважительно поклонилась Мастеру. Когда она села обратно, встал я и поприветствовал Мастера я, как принять в Империи приветствовать до деятеля искусства, дотронувшись указательными пальцами до ушей, глаз и сведя ладони вместе в районе сердца, после чего поклонился и сел на своё место.

Ответ Мастера меня удивил: он дотронулся до лба, губ и сердца — то есть ответил как поэта или певца Империи Тьмы. Это своеобразный обмен сообщениями я показал, что внимаю ему глазами, ушами и сердцем. А он ответил мне, что творит разумом, устами произносит, но всё это — для сердца. Сама собой на моем лице появилась улыбка-оскал. Сейчас явно будет сюрприз: подобная улыбка возникла и на лице Мастера. Он прижал руки к груди и начал практически без эмоций, ровным голосом читать стих.

Молча взирают на путников мрачные камни,

Призраки тьмы затаились в пещерах туманом,

Сумрак столетий скрывает жестокие тайны,

Память о высших забвенью придали обманом.

Хищные тени пещер бриллиантами мрака,

Ужас безумный в глазах вызывая, скользили.

Мрачный в глазницах огонь ярко алого страха,

Что выжигал из сердец порождения гнили.

Белых волос облака над над безумием битвы,

В косы вплетенных клинков ядовитые раны,

Неудержимый полет смертоносной лавины,

Черной рукою сметались надменные страны.

Ярости битвы певцы, красоты менестрели,

Завистью черной томились бессильные боги,

Смерть отступала, и каждой секундой горели,

Не признавая судьбы безопасной дороги.

Скрылись во мраке времен, но остались в легендах,

Память о высших сокрыта под тайны покровом.

В мрачных пещер зачарованных каменных стенах,

Помнить достойны же лишь посвященные дроу.

Слова пролились, и наступила тишина. Вот это подстава, ну Мастер, ну спасибо! Всё, я теперь известный на весь Андердарк зверёк. Некий "высший", который в прошлом властвовал в Андердарке. Причём, после того, как на это указал Мастер, никто не будет даже сомневаться в достоверности этого утверждения. Мастер и в истории, и в поэзии — признанный авторитет. Всё, круто я попал на ТиВи. Но если подумать, это, с другой стороны, даже не плохо. Ведь я теперь — не просто принц без государства, но ещё и "высший", роду Фарн будет намного проще поддерживать мой высокий статус. Более того, надо самому подтвердить этот статус, и даже без поддержки рода Фарн я — уже не безродная дворняга. Так что я теперь обязан Мастеру, ведь что-то такое сотворить, что покажет, что я именно этот "высший", сотворить не сложно. Иначе, какой я дроу, если не могу стать "высшим"?

— Сонет, у тебя глаза светятся! — услышал я шепот Элизабет.

Я удивлённо посмотрел на неё. Что-то часто у меня светиться глаза стали. Интересный симптом, непонятно чего.

— Я думаю, нам лучше уйти отсюда, — послышался голос Астори.

Незаметно окидываю взглядом зал, всё внимание обращено на нас. Мастер же сел за свой столик и с интересом смотрит на нас.

— Ты права. Сонет, нам лучше подойти к Мастеру и поблагодарить его за гостеприимство и его стих. Остальные — оплатите счёт и ждите нас у входа, — скомандовала Элизабет.

Мы встали с Эллизабет и пошли к Мастеру, пьющему какой-то напиток.

— Примите мою благодарность, уважаемый Мастер, — с поклонном обратилась к Мастеру Элизабет, когда мы подошли к его столику.

— Полно, Элизабет, это я тебя должен благодарить за то, что ты привела ко мне истинного дроу. Позвольте узнать ваше имя, истинный, — ответил мастер.

— Форсано Сонетто Кирсин Эльнорэ praffis orthae dalharuk, рад приветствовать, — с поклоном представился я, — я также благодарю вас, у вас прекрасное заведение, и я искренне восхищаюсь вашим познанием древности. Вы достойны восхищения.

— Praffis orthae dalharuk?! Правильно ли я понимаю, что передо мной стоит сын Великой? — с откровенно круглыми глазами спросил меня Мастер.

Блин, божественный статус мне пока рано получать.

— О чём вы, уважаемый Мастер? — спросил я его, еле заметно сужая левый глаз.

— О! Наверное, я что-то напутал в древних текстах, прошу прощения. Могу я рассчитывать на беседу с вами? — поняв намёк, Мастер свернул тему.

— Ничего не могу обещать, скажу только, что сейчас я — гость рода Фарн, — ответил я ему, тем самым указав на свой статус и место жительства. Уверен, что перед ним открыты все двери, и при желании он меня найдёт.

— Мастер, ещё раз благодарю вас, дела требуют от нас покинуть это место, но при наличии возможности мы обязательно вернёмся, — попрощалась Элизабет, после чего мы низко поклонились и направились к выходу.

Выйдя из "Души Поэта", мы отправились куда-то на нижние уровни. Все шли, в молчаливой задумчивости. Один я из-за роста выделялся и ловил на себе заинтересованные взгляды.

— Элизабет, куда мы направляемся? — спросил я.

— В Колизей, сегодня планируются Бои на Выживание, я обязана заглянуть на это представление, как представитель рода Фарн, — ответила она выделяя слова "Бой" и "Выживание".

— А в чём особенность боя на выживание, или род Фарн обязан присутствовать на всех боях? — решил выяснить я.

— Нет, просто Бои на Выживание — это старый ритуал казни. На него отправляют всех осуждённых на смерть. Бой начинается, когда на него выходят осужденные, которые не скованы никакими правилами, после чего с нескольких направлений начинают выпускать гладиаторов. Победят те, кто выживет после последней волны соперников. Каждая волна опасней предыдущей, а зашедший на арену не может с неё выйти, пока все волны не закончатся.

— Что, никаких исключений? — спросил я, донельзя удивлённый её ответом. В Империи был похожий ритуал, но там это было скорей чем-то вроде показа своего мастерства: подготовленной команде нужно выдержать все волны и тем самым доказать, что они действительно прекрасные войны. Одним словом — спорт.

— Исключение только одно, для того, кто вышел на арену, чтобы защитить кого-то на ней: он может вывести из боя того, кого оправился защищать. В принципе, у Хранителя может быть собственный Хранитель, но выйти он может только на следующую волну, и если первого Хранителя убьют, то его подзащитный и его Хранитель будут обязаны сражаться. Но обычно никто не выживает: ни из осуждённых, ни из их Хранителей. А у тебя на родине было что-то похожее?