На этом замечательном плане Маркел и остановился. Все шло нормально даже когда, к его немалому удивлению, девчонка все же вбежала в сарай. Маркел свистнул как всегда, предупреждая своих, и нажал на спуск арбалета, предполагая сразу после этого заняться молодым магом. Уж вчетвером, его ребята, как-нибудь с оставшимся в одиночестве гигантом справятся. А дальше все пошло не так...
Когда Илика вбежала в сарай, она почувствовала что-то не ладное. Внутри сарая кто-то оглушительно свистнул. Четверка бандитов, вероятно, узнала этот свист и тут же довольно умело рассредоточилась, не спеша попадать в ловушку. Лучники бросились от сарая, на бегу доставая луки и выбирая позиции для стрельбы, остальные двое обнажили клинки и замерли. В Ван Дрика, полетел выпущенный Маркелом арбалетный болт.
Восприятие Илики ускорилось настолько, что все мужчины, казалось, двигаются в густом-густом сиропе. Свист превратился в басовитый звук, и она увидела направленный в сторону ее Вана арбалет из которого, вылетал болт.
В прыжке Илика поймала этот болт, учла то, как он изменит траекторию ее прыжка, а затем метнула пойманный болт в того, кто его послал.
— Питер, двое лучников, ранить тяжело, но не убивай.
— Ван, Олаф там еще два мечника, сразу за Питером, нападайте. Ван на лысого, он очень опасный.
Трактирщик, в жизни не видевший ни одного боя, серьезнее пьяной драки в своем трактире, так ничего и не понял. Ему потом за ужином, все объяснила Илика. После того, как раздался оглушительный свист. На земляной пол сарая упал раненый Маркел. Их молодой лучник выпустил две или три стрелы, настолько быстро, что трактирщик даже не успел заметить, куда он их послал, а когда посмотрел на их главного, гвардейца, которого немного робел, то не мог понять, куда он пропал. Вроде только что тут стоял. Только выйдя на улицу, он увидел, что два бандита лежат в беспамятстве, каждый со стрелой в правом плече. Тот в форме гвардейца, своим клинком пригвоздил правую руку лысого мужчины к земле так, что клинок сквозь его раскрытую ладонь вошел в твердый дерн, а на левой его руке, стоял ногой.
Тот, кого они называли Олафом, просто стоял над еще одним неподвижно лежащим бандитом. Чем он его оглушил, трактирщик не понял, да такому гиганту ничего и не нужно, кулаком двинет так, что сутки проваляешься.
— Ну чего встал столбом? — крикнула ему девушка из дверей сарая — давай веревку, которую принес и иди за подводой. Мы их тут свяжем, но не тащить же самим на руках. Пусть и ваши, деревенские, чего-то сделают, для них же старались.
Трактирщик, уже третий раз за вечер, рассказывал прислуге о том, как обезвредили тех подонков. Причем, каждый следующий рассказ, отличался от предыдущего тем, что его личная роль в бою с бандитами неуклонно росла.
Больше всех радовалась трактирная служанка. В ее глазах, все они сразу стали героями.
— Не ссорились они вовсе, а просто план был такой — в десятый раз объясняла она подругам и посетителям трактира.
— Я и не поверила, что такая красивая пара может разругаться — убеждала она всех, и в первую очередь, себя.
— Илика, а кто ранил главаря? — спросил Ван, когда они вдвоем на его коне тихонько, трусили вслед за повозкой с пленниками.
— Кого ни спрошу, никто не понимает, сам он тоже не знает. В меня стрелял из арбалета, а потом этим же болтом оказался ранен. Ничего понять не могу. Этот момент схватки я как-то упустил.
— Я его ранила. Поймала его болт и в него же метнула.
— Не может такого быть!
— Так давай проверим, стрельни в меня сам.
— С ума сошла, как я буду стрелять в тебя из арбалета, даже тупым болтом.
— Ну, стреляй чуть мимо, я все равно поймаю.
— Я, когда вбежала в сарай, вижу, он в тебя стреляет, ну и испугалась за тебя. Мне показалось, что вы все остановились почти, и звуки все стали такими басовитыми. Только я одна по-прежнему быстро двигаюсь. Я только после того как все кончилось, поняла, что можно так сильно ускоряться, а там само получилось как-то — объясняла Илика, прижимаясь к Вану.
— А ведь ты спасла мне жизнь.
— Я спасла ее для себя. Такая вот уж я эгоистка. Нравишься ты мне очень, живой. И не вздумай умирать никогда.
— Граф, можно я немного посекретничаю с Иликой? — спросил Питер после обеда, который они устроили на живописной лесной полянке с ручьем.
— Да конечно, я пока лошадьми займусь, да пленных наших проверю, а то деревенские охранники могут и прозевать их, по неопытности.
— Илика, я тут прикинул скорость твоего рекордного прыжка за арбалетным болтом. По моим оценкам, пиковая мощность выходит далеко за те два кВт, которые были написаны в той бумаге. Ну ты знаешь, о чем я.
— И что из того?
— А то, что ты должна была задействовать свои внутренние ресурсы, как там написано. Или то, что обозначено в документе как кВт, не является единицами мощности? Но язык-то у нас и у Древних один и мы, свои единицы измерения мощности, от них получили. Так я и хотел узнать, что ты чувствуешь или чувствовала сразу после этого расхода энергии?
— А ведь ты прав! Но упадка сил, я почему-то не чувствовала. Сейчас все вспомню и тебе расскажу. Давай на следующем привале поговорим. Нужно все заново провернуть в голове.
После ужина Илика сама подошла к Питеру, для продолжения разговора.
— Действительно, кое-что интересное, на что я и внимания не обратила, вспомнилось. В бою не до того было, а вот когда заново все прокрутила помедленнее, то припомнила, что как бы внутренний голос мне подсказал, дословно так — "активирован концентратор статического поля". Но не словами, а как-то иначе, просто я узнала это и все. Я всю дорогу думала над этим, Ван даже забеспокоился, не случилось ли чего, и, кажется, поняла.
— Я сама, являюсь концентратором энергии поля, все мое тело. Когда расход не превышает тех двух кВт, про которые мы читали, то поле успевает восполнять затраты и запас энергии не затрагивается вовсе, а когда превышает, то расходуется запас манны в организме. А уж когда и он исчерпан, тогда тело свои ресурсы биологические жечь начинает, но для меня это будет, наверное, ощущаться каким-то невероятным упадком всех сил.
— Вот, вот! И тогда ты поймешь, как всегда чувствуем себя мы, у кого никаких других ресурсов просто нет — рассмеялся Питер.
Часть вторая.
Глава 1. Экзамен.
Председатель экзаменационной комиссии, профессор столичного Императорского Университета, его сиятельство граф Ван Кер, по обыкновению стремительно влетел в Большой экзаменационный зал Университета и остолбенел.
В первые несколько секунд, ему показалось, что он просто перепутал аудиторию. Профессор даже повернулся к двери, с намерением исправить ошибку. Но тут же сообразил, что в Университете такого вообще не должно быть ни в одной из его аудиторий, включая кабинет ректора.
Все остальные члены выпускной экзаменационной комиссии уже четверть часа стояли посередине залы как стайка испуганных школяров, которые бежали в класс, а вместо этого, оказались вдруг в Императорской приемной.
— Господа — обратился он к ним — мы позавчера вечером, вроде тут давали последние консультации выпускникам. Или все-таки ошиблись аудиторией?
Действительно, еще недавно, это была обыкновенная большая аудитория, не особо выделяющаяся среди остальных подобных ей в Университете.
Сейчас, изумленные преподаватели видели роскошную залу, отделанную по последней моде дорогими тканями и обставленную изысканной мебелью. Аудиторию как бы делил пополам стол, за которым должна сидеть комиссия, огромный, из "южного граба", как пояснил один из экзаменаторов, профессор географии. Они на пару с ведущим экономистом Университета уже определили и материалы, из которых изготовлено это чудо интерьера, и примерную его стоимость, которая удивляла ничуть не меньше.
Стулья полностью соответствовали столу и были явно из одного интерьера, хотя и светлее по тону, что, вероятно, соответствовало замыслу дизайнера.
— Это тоже "южный граб" — пояснил географ — только более молодой и, поэтому светлый.
На каждом преподавательском месте уже лежал, очень красиво выполненный именной подарочный блокнот для записей. Блокноты полагались всем членам комиссии, о чем и удостоверяли их имена на обложках, выполненные Гиномьей вязью, которую сами Гиномы называли сложным и непонятным словом. Рядом лежали так же именные карандаши, и не угольные или чернильные, а те самые, вечные магические Гиномья изделия, так высоко ценящиеся в Империи и за ее пределами.
— Это все нам — недоверчиво спросил пожилой Гином, профессор инженерных дисциплин — я как-то смущаюсь принимать столь дорогие подарки, очень похоже на подкуп.
— Ну не очень-то и похоже — возразил Ван Кер — пока больше похоже на благотворительность. Чтобы это все стало подкупом, необходимо хотя бы поставить в известность, что же от нас хотят. А студентов тоже решили подкупить?
Студенческая половина экзаменационной аудитории впечатляла не меньше преподавательской. Длинные аудиторные студенческие столы и скамьи, чудесным образом превратились в изящные конторки, объединенные небольшим книжным шкафчиком со столиком для работы сидя. И хотя сорта дерева, которые пошли на студенческую мебель были не такими ценными, как знаменитый "южный граб", но все же получше дерева, из которого изготовлена мебель в гостиной среднего, зажиточного горожанина. По периметру комнаты были живописно расставлены кресла для отдыха, рядом с которыми стояли низкие столики, изящно сервированные блюдами с южными фруктами и прохладительными напитками, предусмотрительно помещенными в ведерки со льдом. Наконец, последним штрихом нового интерьера, служило богатое убранство всего зала цветами. Но не срезанными цветами, которые завянут максимум через неделю, а настоящими живыми цветами, посаженными в красивые каменные вазы. Даже система полива была предусмотрена специалистами по интерьеру.
Когда первый "испуг" прошел, среди преподавателей завязалась оживленная дискуссия, о причинах странной щедрости, непонятно откуда, пролившийся на Университет. Ничего, конечно, не выяснили, хотя предположений высказали массу, даже самых невероятных.
— Господа, взгляните на это — ученый секретарь экзаменационного совета — поднял руку с листом гербовой бумаги — Мне вручили этот лист при входе, тут кое-что объясняется.
Остальные тут же развернули листы, те, что им дали на входе в аудиторию, и про которые они, конечно забыли, войдя в аудиторию. А между тем, полученный преподавателями текст, был весьма примечателен, как по содержанию, так и по способу написания. На каждом листе, той же Гиномской вязью было написано
Уважаемый (имя титулы и звания каждого из присутствующих), поздравляю Вас с окончанием выпускной экзаменационной сессии. Мы хотим, чтобы последний экзамен этого выпуска запомнился вам надолго, и воспоминание это осталось приятным.
Надеемся встретиться с Вами лично, на банкете, посвященном окончанию экзаменационной сессии, который состоится сегодня, сразу после окончания экзамена, в трактире "Невинные радости".
Приглашается весь выпуск и все преподаватели, экзаменующие выпускников.
Герцог Балин Мирум
Граф Вен Дрик Весейский
— Понятно, по крайней мере, кто расстарался и понятно, что финансово они вполне могли это сделать, не особенно напрягаясь. Непонятно с чего бы, хотя и очень приятно — заключил председатель экзаменационной комиссии.
— Однако пора приступать к экзаменам господа. И так уже задержались, а еще придется дать немного времени на снятие шока у наших выпускников. Они же еще не видели, во что превратилась их аудитория.
— А я, кажется, догадался, в чем дело — прошептал Ильф сидящему рядом с ним, Гиному, пока все рассаживались по своим местам — посмотрите, кого мы экзаменуем сегодня.
— Не понимаю — признался Гином, вглядываясь в лица выпускников.
— Илика! — незаметно показал Ильф на необыкновенно красивую девушку, сидящую в предпоследнем ряду экзаменационной аудитории. — За ее благосклонность, уже больше года бьются как раз эти наши благодетели, подписавшие письмо. По-моему, сегодняшнее чудо, очередная попытка обратить на себя внимание сей прекрасной дивы. Это уже напоминает мне спортивное состязание — рассмеялся целитель.
— Да! Редкая красавица — восхищенно сказал Гином. — Первый раз вижу столь совершенную красоту.
— Илика, девушка достойная во всех отношениях. Говорят, она заставила этих господ украсить и Столицу и Весейск. По крайней мере, цветочные клумбы по всему городу, приличная ночлежка с больницей для бездомных в обоих городах, это все пожелания Илики, немедленно принятые этими господами к исполнению.
— Подольше бы она ими управляла. Пожалуй, единственный случай, когда капризы красивой дамочки из высшего света столь полезны всему обществу — заключил Гином и добавил — А как Вы думаете, прилично ли будет впрямую у нее самой спросить это сейчас?
— Почему нет, тем более ей, готовиться не нужно. Экзамен для нее пустая формальность, вот с нее и начнем, а заодно и спросим. Кстати, она вовсе не из высшего света. Илика простая деревенская девушка, необыкновенно талантливая и пережившая слишком много горя для своих лет, совершенно не избалованная, по крайней мере, пока ее благосклонности не стали добиваться эти денежные мешки. Но, судя по всему, ее это не испортило, а скорее направило к общественной пользе, чрезмерное рвение вышеназванных господ. Интересно, как они будут делить девушку? Пока что их действия не выходили за рамки соревнования в галантности.
— А почему я ее не помню? — Спросил Гином. — Я пять лет не появлялся в Столице, но принимать в Университет я ее должен был. Раз она его оканчивает сейчас.
— Да, магистр Хром, Вы много пропустили — усмехнулся Ильф — Илика за три года прошла весь курс Университета, поступив сразу на второй курс, а до этого, она за четыре года окончила с отличием гимназию Ильфов. Вот такая она, и умница и красавица. Самые знатные мужи Империи за честь считают, если она хотя бы посмотрит на них.
Тем временем, председатель экзаменационной комиссии осведомился у Илики, не угодно ли ей начать собеседование с комиссией и, получив утвердительный ответ, осведомился на какой предмет, она желала бы провести итоговую беседу.
— О природе магии Древних — звонко ответила девушка — и о сравнении гипотез ее механизмов. Хотелось бы поговорить одновременно с магистрами и профессорами. И у нас совместный диплом с Питером.
По традиции, хотя и соблюдавшейся не очень строго, специалисты и преподаватели магии, именовались магистрами, а профессорами именовали, равных им по статусу преподавателей инженерных и научных дисциплин.
— Прекрасный выбор — поклонился председатель комиссии — ну что же, приступим. Господ Хрома, Эллими и Макунина, прошу приступить к своим обязанностям. Советую отойти в глубину зала и расположиться в этих удобных креслах, разговор предстоит долгий и интересный.
— Госпожа Илика, можно вопрос не совсем по теме, чтобы нас не отвлекали посторонние мысли во время беседы? — не удержался Гином. — Не разъясните ли Вы нам, чудесное превращение обыкновенной аудитории в роскошную залу.
