Аристократы издавна играли в элианской империи почти декоративную роль, не имея никакой реальной политической власти. Только экономика во многом оставалась в их руках, да и то в последние двести лет купечество и средний класс наступали на пятки высоким лордам, желая урвать свой кусок пирога. Однако земля находилась, в основном, в собственности великих домов, что вызывало глухой ропот у нарождающейся буржуазии, вынужденной платить аристократам за аренду немалые деньги. Некоторое отношение к властным структурам имели дворы наместников провинций, которыми по традиции становились герцоги самых древних родов, бывших до образования империи королевскими и княжескими. И, естественно, канцлер, являющийся реальным правителем страны в отсутствие императора с эльдарами. А они отсутствовали почти всегда, занимаясь своими таинственными и мало кому понятными делами. Должность имперского канцлера являлась пределом мечтаний многих и многих, однако никакие интриги не могли дать желаемого. Главу правительства назначал лично император и исходил при этом только из деловых качеств человека. Прошлым канцлером впервые за многие сотни лет стал не аристократ, а глава купеческой гильдии, что вызвало в стране буквально шок. Увы, с приказами его величества не спорят. После купца, слава Единому, все вернулось на круги своя, канцлером назначили крупного землевладельца и лесопромышленника, высокого лорда Дерба ар Таора, но прецедент был создан.
Немалую власть имели начальники приказов, от военного до недавно образованного промышленного. Многие честолюбивые молодые аристократы шли служить в государственные структуры и, имея прекрасное образование, быстро подымались по служебной лестнице. Если могли, конечно, смирить свою гордыню и подчиняться простолюдинам в случае необходимости. Зато армию почти полностью отдали на откуп безземельным аристократам. До определенного уровня, конечно, подняться выше капитана, не став горным мастером, было совершенно невозможно. Впрочем, наставники охотно брали в ученики молодых военных. Неважно кого, аристократов или простолюдинов. Тем более, что последние после испытания на черный шнурок становились виконтами или баронетами. Но высокие лорды прекрасно понимали, что горные мастера хоть и являлись формально аристократами, фактически таковыми не были. Их верность принадлежала не сословию и семье, как должно, а боевому братству и императору. Потому младшие сыновья становились отрезанными ломтями, уходя в армию. А теперь наследник одного из самых богатых домов, которому принадлежали сотни поместий и мануфактур по всей империи — горный мастер. Это сильно не нравилось высоким лордам, но ничего поделать они не могли, пришлось смириться. Только из аристократических клубов раздавалось ядовитое шипение, на которое ар Инвату с сыном было плевать с высокого потолка.
Лорд Дайар покосился на застывших неподалеку соучеников сына и довольно ехидно ухмыльнулся. Энет явно приготовил сюрприз благородному собранию, так как орк с эльфом не сняли капюшонов плащей. Вспомнив собственное ошеломление при виде перворожденного, высокий лорд незаметно вздохнул. А когда выяснилось, что Тинувиэль является принцем, вообще долго говорить не мог. Чрезвычайно полезное знакомство. Если эльфы выйдут из своего добровольного заточения, то дружба с сыном Хранящего Свет может дать очень многое. Да и Храт — сын одного из трех старейшин Мрока, богатейшего орочьего города, с которым род ар Инват выгодно торговал уже не одно столетие. Надо будет в ближайшее время сообщить старейшине клана Сломанный Клык, что его младший сын в Тарсидаре. Да и взять на себя обязательство позаботиться о мальчишке не помешает, урук-хай такой услуги не забудут. Единственный из соучеников Энета, кто не нравился лорду Дайару, был Санти. Низкородный скоморох, да еще и имеющий настолько гнусную репутацию, что от него шарахались буквально все вокруг. Однако высокий лорд прекрасно понимал, что ничего сделать не может, да и после получения черного шнурка рыжий станет аристократом. Конечно, виконт — это почти ничего, но все-таки. Пришлось только просить Лека поговорить со скоморохом и запретить устраивать его любимые розыгрыши в родовом поместье ар Инват.
Взгляд Лека скользил по девушкам. Юноша с затаенным восторгом рассматривал их. Единый, как они все красивы! Почти каждая прелестна, почти каждая заставляла затаить дыхание. Однако познакомиться с кем-нибудь он так и не решился, этикет не позволял. Ведь перед ним находились не просто девушки, а жены, дочери и сестры высших аристократов элианской империи. Графини, баронессы, княжны, виконтессы, маркизы, светлые и высокие леди. А то и герцогини. Можно было бы пригласить кого-нибудь на танец, но танцевать Лек, если честно, не умел. В Барталадарских горах танцевали свои танцы, совсем не похожие на принятые в метрополии. Конечно, горному мастеру нетрудно освоить несколько простых движений, но возникал вопрос: а стоит ли? Кертал предупредил юношу, чтобы соблюдал в отношениях с женщинами величайшую осторожность, многие горные мастера попались на красивую приманку и глупо погибли от яда. К словам мастера-наставника стоило прислушаться, и Лек не предпринимал попыток познакомиться, даже не попросил Энета представить его кому-нибудь.
— Дамы и господа! — отвлек от рассматривания девушек голос юного графа. — Хочу представить вам своего друга и соученика.
Глаза Энета, вышедшего на подиум в центре зала, горели каким-то лихорадочным, озорным огоньком, он широко и весело улыбался. В этот момент наследник высокого лорда казался даже красивым, куда только подевалось все его уродство. Рядом с ним стоял закутанный в плащ эльф, держащий в руках лютню. Так, эти двое разгильдяев что-то задумали. Ладно, день ангела раз в году бывает, да еще и совершеннолетие, оно вообще раз в жизни наступает. Пусть им.
— Итак, представляю вам принца Тинувиэля из дома Хранящего Свет, владыки Эльварана! — голос Энета лучился торжеством. — Моего кровного брата!
При последних словах глаза лорда Дайара резко расширись. Он с недоверием и смятением посмотрел на сына, потом укоризненно покачал головой и тяжело вздохнул. Лек при виде этого довольно ухмыльнулся себе под нос. В последний день в лесу Храт предложил всем пятерым побрататься, что было довольно распространенным явлением в боевом братстве. Лек ничего не имел против, сам являясь побратимом своего учителя.
Эльф сбросил капюшон и замер, слегка наклонив уши вперед. На зал мгновенно рухнула тишина, господа аристократы ошеломленно замерли, еще не понимая кого видят, только подспудно ощущая необычность стоящего на подиуме существа. Золотистая кожа горела в свете магических шаров, нечеловеческая красота лица завораживала, ярко-зеленые глаза Тинувиэля смеялись. Остроконечные, большие уши трепетали, совершенной формы губы улыбались. И эта улыбка была очаровательна. Только по прошествии нескольких минут до собравшихся в зале начало доходить, что они видят перед собой самого настоящего эльфа. Перворожденного. Бессмертного.
— Мой кровный брат хочет спеть, эта песня — его мне подарок в день совершеннолетия, — как ни в чем ни бывало продолжил Энет, весьма ехидно ухмыляясь и явно наслаждаясь реакцией аристократов.
— Я впервые в жизни написал стихи на лаарском, — нежным голоском проговорил принц, смущенно опустив глаза вниз. — Точнее, перевел. Потому прошу простить мне возможные огрехи. Это перевод древней баллады о юном воине, спасшем когда-то наш народ от гибели. Он пожертвовал жизнью, но его помнят. Больше пяти тысяч лет прошло, а его помнят. И будут помнить!
Эльф дотронулся рукой до струн лютни, и по залу потекла легкая, тоскующая, заставляющая грустить мелодия. Одновременно в ней звучала легкая радость, пожелание счастья и любви, доброты и понимания. Как все это могло совмещаться, Лек не знал, но совмещалось. Впрочем, гениальный бард еще и не на то способен. А Тинувиэль гениален, в этом горец не сомневался. Люди, как завороженные, молча слушали странную, непривычную, но волнующую до глубины души музыку. Полторы тысячи лет не слышали здесь эльфийских бардов. Принц продолжал играть, смотря куда-то в недоступную никому даль. А потом запел...
"Есть много, что можем сказать мы о жизни,
Которой ты служишь вовек.
Но нет ни единой радостной мысли
О смерти, вершащей твой век..."
Тинувиэль пел долго, люди в молчании слушали его. Непривычная, речитативная баллада захватила их, заставила воочию увидеть войну перворожденных с пришельцами из какого-то иного мира. Чужаки признавали только одно — смерть. И служили ей истово, переходя из мира в мир и уничтожая все живое. Почему? Кто его знает, этого память эльфов не сохранила, слишком много времени прошло с тех пор. Только одно помнили. Историю изгнания убийц. Те приходили через порталы, созданные при помощи странной, извращенной какой-то магии, от которой эльфийских магов мутило. Но они сумели выяснить, что если во время прохождения чуждого портала наполненное магией бессмертное существо добровольно пожертвует жизнью, то порталы закроются навсегда. Сын Хранящего Свет вызвался на это. Добрая половина эльфийских воинов погибла во время прорыва к порталу. Юный эльф прыгнул туда, и вскоре провалы в пространстве схлопнулись. Только по этому маги поняли, что он сделал необходимое. Давно забылись имена живших в то время перворожденных, в мир пришли люди и орки, но подвига юного эльфа не забыли.
Принц замолчал и опустил голову, черные волосы скрыли лицо. Гости некоторое время стояли молча, а затем взорвались воплями восторга, напрочь забыв об аристократическом достоинстве. Эльф поклонился и спустился с подиума. Вокруг него немедленно сбились буквально все девушки и молодые женщины, находившиеся в зале. Они завороженными глазами, с восторгом взирали на смущенного таким вниманием Тинувиэля. Бедняга не знал куда ему деваться и вскоре начал затравленно озираться, ища пути к бегству. Лек тихонько посмеивался себе под нос — судя по всему, некоторые особо активные леди готовы изнасиловать эльфа прямо в зале. Видно было, что принц отчаянно покраснел, явно услышав несколько весьма нескромных предложений. Пришлось вмешаться хозяину дома. Лорд Дайар спас Тинувиэля от настойчивого внимания дам и что-то укоризненно сказал ему. Эльф покраснел еще сильнее и виновато уставился в пол. Лек тихонько фыркнул. Надо же быть настолько застенчивым. Девица, да и только, а не парень. Или у перворожденных так принято? Ладно, неважно. Тем более, что застенчивым Тинувиэль оставался только с незнакомыми, с друзьями становися наглым до изумления. Порой горец едва удерживался, чтобы не настучать принцу, как выражался Храт, по сопатке.
Внезапно Леку показалось, что его ударили под дых. Он снова оглядывал женщин, стоявших напротив, когда взгляд скользнул по невысокой девушке с точеной фигуркой, огромными синими глазами, волнистыми черными волосами до пояса и несколько неправильными чертами лица, создающими свою собственную, неповторимую красоту. Скользнул и сразу же вернулся обратно. Юноша смотрел на черноволосую красавицу и не мог насмотреться, казалось, перед ним ангел. Это была она. Нет, ОНА. Та самая. Единственная и неповторимая. Та, о которой Лек мечтал ночами, чей образ представлял себе лет с пятнадцати во всех подробностях. Какое невероятное совпадение мечты с реальностью... Он не отдавал себе отчета, что как сомнамбула движется к девушке, уже обратившей внимание на выглядевшего пришибленным молодого горного мастера. Она негромко рассмеялась, явно довольная произведенным впечатлением, и что-то прошептала на ухо подруге, кивнув на юношу. Однако до красавицы Лек не добрался, натолкнувшись по дороге на кого-то. Как ни странно, это оказался Энет.
— Что-то случилось, наставник? — удивленно спросил он.
— Кто это? — глухо спросил бледный горец, не отрывая глаз от девушки. — Она так красива...
— Красива? — удивленно переспросил граф, проследив за взглядом Лека. — Понравился кто-нибудь? О, нет... Только не она!
— Почему? — удивился юноша. — Представь меня, пожалуйста...
— Она ядовита, как скорпион! — скривился Энет. — Наставник, найди себе другую... Эта тебя с грязью смешает и сверху плюнет. Из-за нее уже пять дуэлей было. Двое с собой покончили. Пятеро умерли по неизвестным причинам, скорее всего из-за яда. Леди ангельски красива и нечеловечески подла. Ее за глаза называют прекрасным чудовищем. Да о чем речь, с баронессой ар Сарах вообще никто связываться не рискует, для нее отравить человека все равно, что муху прихлопнуть. Не понимаю с какой стати отец ее пригласил...
— Это ложь! — вспыхнул Лек. — Кто-то оболгал ее!
— За красивой внешностью часто прячется уродливая душа, — горько усмехнулся Энет. — Эх, наставник, наставник... И ты попался в сети этой... Не хочу говорить кого. Ладно, я представлю, только не говори потом, что тебя не предупреждали.
Горец удивленно уставился на него, явно не понимая, чего от него хотят. Граф вздохнул про себя. Великий боец, но наивен, как малый ребенок. Единый, что же делать? Очень не хотелось, чтобы баронесса сыграла с Леком в свою обычную игру. Она обожала играть чужими чувствами, доводя мужчину до исступления, до безумия. А потом рвала отношения. Немногим удалось придти в себя после этого. В ее сети попадались даже прожженные циники, что уж говорить наивном манхенском горце? Энет мрачно представил Лека баронессе, смотря на нее с тяжелой ненавистью. Она ответила циничной ухмылкой превосходства. Граф отошел и довольно долго смотрел, как наставник несет чушь заплетающимся от волнения языком. Нужно что-то делать. Но что? Как спасти друга, попавшегося красивому пауку? Поняв, что сам ничего сделать не в состоянии, Энет нашел взглядом Кертала и направился к нему.
— Мастер-наставник! — поклонился юноша, подойдя.
— Здравствуй, мальчик, — улыбнулся старик. — Поздравляю с днем ангела и вступлением в права наследника имени.
— Благодарю, — еще раз поклонился Энет. — Мастер-наставник, беда.
— Что ты имеешь в виду? — сразу насторожился тот.
— Посмотрите, — показал глазами на Лека с баронессой юноша.
— Ах ты ж, паскудство! — выругался в сердцах старый мастер. — Убийцы не справились, так эту тварь подослали... Парень что, в нее втрескался?
— Увы... — развел руками Энет, тяжело вздыхая. — Причем, мгновенно.
— Нет, ну что за манера выискивать себе на задницу столько приключений? — возвел глаза к потолку Кертал. — То он скоморохов в ученики берет, то эльфов с орками на каждом углу находит, то наследников влиятельных родов убивает, то с баронессой ар Сарах милуется... Уж лучше бы с тебарским скорпионом, всяко безопаснее. Придется спасать дурака от последствий его собственной дурости. Стой здесь!
Кертал, оставив позади растерянного Энета, ввинтился в толпу, направляясь к стоящему недалеко от лорда Дайара старшему мастеру императорской стражи Тарсидара, Ланигу ар Вортону, своему старому другу. Тот молча оглядывал прищуренными глазами разодетых в шелка и бархат аристократов. Мало кто не вздрагивал, натолкнувшись на его холодный взгляд, чем-то напоминающий взгляд очковой змеи. Даже самые отчаянные сорвиголовы не рисковали ссориться с начальником императорской стражи провинции, он прощать не умел, да и вообще вряд ли знал, что это такое — прощение. Враги Ланига живыми долго не оставались, что Кертал полностью одобрял. Два старика прошли вместе все войны последнего полувека, еще тридцать лет назад став кровными братьями. Если в тарсидарской провинции наместник был властью явной, то эти двое — тайной. Не только они, конечно, остальные мастера боевого братства тоже внимательно следили за происходящим в городе, вмешиваясь по мере необходимости.
