Вечер черных звезд

— Это как? — нахмурился Ри.

— Я так понимаю, что, например, если он тебе говорит, что твой друг — сволочь, которую надо убить, ты ему должен отвечать — это твой друг сволочь, убей его.

— Ага, и Великий потом недосчитается Старших Братьев, — засмеялся Ри, впрочем, смех этот прозвучал весьма невесело. — Попробуем.

— Я не уверен, что получится, но не сидеть же сложа руки, — сказал Ит в ответ. — Ты понимаешь, что я сделал, вообще? Я же тебя ударил парализующим разрядом, той самой красной молнией... Террану помнишь? А если бы у тебя сердце не выдержало? Что бы тогда было?

— Я бы тебе сказал, что бы было, да, боюсь, ты, как гермо с тонкой душевной организацией, и слова-то такого не знаешь.

— Боюсь, что я его как раз знаю по чужим воспоминаниям, которые у меня есть, — возразил Ит. — Только дело это не меняет.

Секторальная станция

Строители пирамид

— Я тебе никогда этого не прощу.

— Скрипач, давай ты заткнешься, а?

— Таенн, ты гребаная проклятая сволочь!!! Нельзя без них уходить!

— Это — приказ. Ри пилот, он имеет право отдавать такие приказы, и он его отдал. Они не придурки и знают, что делать. Нам тут дольше оставаться опасно. А они нас догонят. Если...

— Именно что "если"! Леон, Морис, ну хоть вы ему скажите! — в голосе Скрипача звучала отчаянная мольба. Оба Сэфес смотрели на него с сочувствием.

— Слушай, погоди, — попросил Леон. — Скрипач, ты это... действительно, погоди. Пойми, нам действительно нельзя рисковать. И ты, и мы тащим на себе слишком большую ответственность, чтобы...

— Чтобы — что? Чтобы не жертвовать разменными фигурами? — выкрикнул Скрипач. — Ты ведь именно это хотел сказать?! До того, как я снял ключ, я был разменной фигурой, а теперь они оба стали, так? Ты говори, говори! Не молчи! И глаза не прячь!

— Я не прячу, — вздохнул Леон. — Но ты сам отлично понимаешь...

— Я понимаю, что он меня не бросил один подыхать, когда все уже решили, что мне каюк. Я понимаю, что он настоял, чтобы меня с собой взяли, когда у меня в башке была одна картошка. Я понимаю, что он себя до нервного срыва довел, когда я там валялся. Я все понимаю, Леон. И еще я понимаю, что ни у тебя, ни Мориса, ни у Таенна совести не осталось ни грамма! И вот что я вам скажу, в таком случае. Если они нас не догонят, то я себя лечить не дам. Снимайте ключ, и поминай, как звали. Я без него жить не буду.

Даша, до этого момента молча слушавшая перебранку, встала и подошла к Скрипачу. Взяла за подбородок, пристально заглянула в глаза. Медленно покачала головой.

— Не врет, — констатировала она. — Только это все-таки немножко лишнее, рыжий. Давайте сделаем следующим образом. Я оставлю официалам координаты, и мы уходим в следующую локацию. Подождем их там. Ждать будем, сколько максимально получится — сутки, двое.

— Не больше двух, — нахмурился Таенн. — Сама понимаешь...

— Понимаю. Но двое — точно подождем. Скрипач, я думаю, все будет хорошо, — Даша улыбнулась, чуть заметно, уголками губ. — Что-то их задержало, но вряд ли что-то серьезное.

— Угу, конечно, — сардонически усмехнулся Скрипач. — Сама подумай, что их вообще могло задержать. Или Стовер, или неофиты. Никакой другой причины для задержки я не вижу.

Даша строго посмотрела на него, нахмурилась. Скрипач стоял перед ней, вытянувшись в струнку, бледный, с лихорадочно горящими глазами.

"А ведь он действительно гермо, — мелькнула у Даши мысль. — Какая пластика, во всем... поразительной эстетики раса... это даже не красота, это что-то самопроизвольное, внутри..."

— Иди, приляг, — сказала она по возможности мягко. — И очень тебя прошу, усмири хоть немного свои эмоции и включи разум. Ни Стовер, ни неофиты к Аргауну подойти не рискнут. Скорее всего, задержка чисто технического свойства.

— Рыжий, Даша все говорит совершенно правильно, — сказал с потолка искин. — Я тоже думаю, что их местные задержали. Может, корабли готовят или еще что. Не хочешь лежать, то сядь хотя бы, — из пола выросло кресло. — У меня от твоих эмоций все датчики зашкаливает.

— Черт с вами, — сдался Скрипач. Сел, понурился. — Может, вы и правы. Но я от своих слов не отказываюсь, учтите. Если они не вернутся...

— Так, это мы уже слышали, — кивнул Таенн. — Даша, уводи станцию. Пожалуйста. И побыстрее. Если к Аргауну подойти они действительно не рискнут, то сюда еще как рискнут, а мы сейчас как на ладони. Все, поехали.

* * *

Первое, что они увидели, когда станция вынырнула из подпространства, была колоссального размера черно-золотая стена, уходящая куда-то ввысь.

— А где планета? — ошарашено спросил Морис.

— Подожди... — мимо пронесся сияющий малиновым сегмент, и слился с черной поверхностью. По стене прошло едва уловимое движение. Таенн хлопнул себя по лбу, и засмеялся. — Ух ты!.. Кластерная! Черт, ну я тупой...

— Что — кластерная?! — спросил раздраженно Леон.

— Это кластерная станция! Мы идем мимо нее! Искин, отойди километров на тридцать назад.

— Делаю...

Зрелище, открывшееся перед ними, было величественным и бесподобно прекрасным. Планета земного типа, в жемчужно-облачном коконе, и висящая в пространстве над ней гигантского размера станция, вне всякого сомнения принадлежащая Бардам. Секторальная станция казалась крошкой по сравнению с этим колоссом, висящим в пустоте и освещенным с одной стороны ярким светом восходящей звезды.

— Ребята, я догадываюсь, куда нас занесло, — с тихим восторгом сказал Таенн. — Вы не поверите...

— Во что? — с подозрением спросил Скрипач.

— В то, что мы видим. Рядом с такими мирами ни одного Контролирующего отродясь не бывало... я только слышал, и то лишь от Эрсай...

— Строители, — у Леона вытянулось лицо. — Это — строители! Инженеры, сетевые инженеры!.. Мамочки... вот это да!..

— Слушайте, а этот маршрут кто считал? — спросил Морис.

— Ит его считал, по большей части. Ну и Ри тоже. Но больше Ит, кажется, — пробормотал Таенн. — Правильно, что этого мира ни в одном реестре нет. Его и не может быть. Откуда бы...

— Подождите! — взмолилась Даша. — Не так быстро! Это Маджента, верно?

— Верно, — кивнул Таенн.

— И мир Мадженты строит станции для контролирующей системы Индиго?!

— Конечно, — кивнул Леон. — А корабли Сэфес выращиваются в Индиго, для Мадженты. И только так. Искин, связь уже установлена?

— Какая связь?! Они меня сейчас разберут на хрен! — завопил тот.

Тут же в зал управления ворвался целый каскад голосов.

— Ой, смотри-ка, и впрямь секторальная...

— А старая какая!.. Сколько ж ей лет?

— Может, сначала все-таки протестируем?

— Откуда она тут вообще взялась?

-...да нет, не наша, как такое возможно?

— Квиэн-ро! Квиэн-ро, ты меня слышишь? Выведи три сегментарника из девятой зоны, надо этот антиквариат хотя бы обследовать перед демонтажем...

— Интересно, а там искин еще жив?

— С такими-то повреждениями? Во имя Ра, я тебя умоляю, какой искин! Не думаю...

Таенн сориентировался первым. Он вскочил на ноги, и что есть силы заорал:

— Это секторальная станция! Отставить демонтаж! На борту люди!

Хор голосов мгновенно смолк.

— Эээ... простите? — вежливо спросил кто-то. — На борту... что?!

— Уф... — выдохнул Таенн. — Не трогайте нас, пожалуйста. На борту люди, станция исправна и...

— Нонсенс, — ошарашено произнес женский голос. — Квиэн-ро, отводи сегментарные. Барды — тут? Как это вообще получилось? Постойте, да у вас даже приписки к этой галактике нет!

— Мы вам все расскажем. Только, если можно, не надо нас разбирать, — попросил Таенн. — Как будет лучше? Мы к вам, или вы к нам?

— Мы к вам, — решительно сказала женщина, несколько голосов одобрительно загалдели. — Заодно и молодежь на практике посмотрит, как их предки умели строить.

* * *

Делегация, прибывшая на борт спустя полчаса, оказалась разношерстной и настроена была весьма решительно. Пока Таенн и Сэфес беседовали с высокой черноволосой женщиной в ослепительно белой одежде, остальные делегаты разбрелись по залу, кто куда, с интересом оглядываясь. Потом, по знаку женщины, снова подошли к ней и чинно расселись на полу. Все были молоды, на вид лет по двадцать, не больше, все смуглые, с угольно черными волосами, все — одеты в белое. Юноше и девушек — примерно поровну.

— ...нестандартная ситуация, — продолжала женщина, обращаясь к своим спутникам. — Или отклонение от опорной точки. Киен-ту, выведи, пожалуйста, формулу перемещения с поправкой на уклонение, которое мы всегда задаем.

Молодой парень из первого ряда мгновенно бросил перед собой в воздух золотистый визуал, по которому зазмеились незнакомые ни Таенну, ни Сэфес символы.

— Поправка на уклонение делает объекты взаимоисключающими величинами, — заговорил юноша. — А обошли ее, видимо, чисто случайно...

— Обходил человек, который не имел представления о взаимоисключающих объектах, — подсказал Леон.

— Гермо, — поправил Таенн. Морис осуждающе взглянул на него.

— А, если гермо, то ошибка должна быть другого рода, — тут же оживился юноша. — У большинства рауф последовательность моделирования иная...

— Сколько вы здесь пробудете? — спросила женщина. Таенн задумался.

— Думаю, около суток, — ответил он. — Мы должны дождаться тут своих, за нами идет катер Сэфес с еще двумя членами нашего экипажа. Простите, как вас лучше называть?

— У меня очень длинное имя, — засмеялась женщина. — Можете называть Самту-ки, если хотите. Все равно, полную форму вы будете запоминать слишком долго. Но вы сказали — катер Сэфес? Настоящий? Не сделанный руками, а образованный кораблем?

— Да, — кивнул Леон. — Непосредственно нашим, если это имеет значение.

— Поразительно. Вы разрешите посмотреть? Ребятам это было бы очень полезно, такие катера большая редкость и...

— Ну, после реакции, о которой мы говорили, этих редкостей, боюсь, будет больше, чем хотелось бы, — вздохнул Морис.

— Тем не менее... И еще — давайте мы все-таки протестируем и станцию, и искина заодно, — оживилась женщина. — Что-то он у вас подозрительно нервный.

— А хуже не будет? — с сомнением спросил Скрипач.

— Да нет, ну что вы, наоборот, — снова засмеялась женщина. — Как же можно... Искин, стабилизируй основные системы, — приказала она. — Материализация через три минуты.

— Ой, не надо... — слабеющим голосом прошелестел тот. — Таенн... не отдавай меня им, пожалуйста...

— Железяка, ты не это... — Бард явно растерялся. — Думаю, они знают, что делают.

— Знаем-знаем, — покивала женщина, движением руки поднимая с пола двухметровый сегмент. — Киен-ту, Квиэн-ро, идите, подведите две сегментарные станции для диагностики и стабилизации его систем. И подготовьтесь к заправке, тут меньше половины ресурса.

Двое юношей тут же встали и направились прямо к "окну в космос". Морис открыл было рот, но тут же закрыл — дойдя до окна, юноши просто растворились в воздухе.

— Таенн... я тебя умоляю... — искин почти стонал. — Скажи ей...

— Уважаемая Самту-ки, может быть, все-таки не надо? — поддержал его просьбу Бард. Скрипач вдруг начал тихо смеяться, следом за ним захихикала Даша. Таенн недоуменно обернулся. — А что тут смешного?

Самту-ки тоже засмеялась, совсем не зло, не обидно. Видимо, вообще была очень смешлива.

— Он стесняется, — пояснила она. — Искин, тебе что, правда глаза колет? Или давно самодиагностикой не занимался? Все, кончай валять дурака. Переживешь. Запустить репликацию!

Станция, казалось, содрогнулась от основания до вершины. Воздух над поднятым женщиной сегментом задрожал, завибрировал и принялся постепенно сгущаться, образуя в воздухе смутно различимый силуэт.

— Боже мой... — растерянно сказал Таенн. — Так он человек?!

— Хм, а вас это удивляет? — приподняла брови Самту-ки. — Они всегда редублицируются в тех, с кем больше всего работают и кем были при жизни. Не в конкретных людей, конечно, но расу выбирают исходную. Да и внешность тоже... Вы, мой дорогой, третий Бард за всю историю, получивший информацию о том, кто такие искины. Тот процесс, который сейчас идет, имеет право активировать только инженер-строитель. Никакой Бард и никакой Сэфес этого сделать не смогут.

— А корабли?.. — спросил Леон. — Они — тоже?

— Верно. И корабли тоже. Но корабли — это другой уровень сознания, и подобная процедура для кораблей просто невозможна.

— Даже немного жаль, — покачал головой Морис. — Хотя это как посмотреть...

Воздух над сегментом дрогнул, и тут же вздрогнула лежащая на нем фигура. Женщина подошла к сегменту, Даша, Таенн, Леон, Морис и Скрипач последовали за ней.

На сегменте, корчась и вздрагивая, лежал худой, как щепка, парень, от силы лет восемнадцати, не больше. Волосы его оказались грязными и спутанными, а все тело, с ног до головы, покрывали старые, давным-давно зажившие рубцы и ожоги. Таенн зажал себе рот рукой. Женщина тут же заметила это и обернулась.

— Спокойно. Это всего лишь визуализация. Именно таким он сам себя видит. На самом деле... — голос ее стал строгим, — на самом деле он себя таким видит потому, что не проводил самодиагностику и восстановление систем... сколько времени?

— Се-се-семь тысяч лет, чуть меньше, — лязгая зубами, сообщил парень.

— Ай-ай-ай, какое безобразие. А почему?

— Барды... бросили... бросали... уходили на новые станции... Потом совсем ушли...

— Когда? — строго спросила женщина.

— Почти тысячу лет назад...

— Почему не самодиагностировался до этого?

— Уходили... не хотел...

— А потом вдруг захотел и, когда бросили, не пошел на демонтаж, как был должен, а остался в пространстве, — закончила за него Самту-ки. — Тосковал?

Парень кивнул. Зубы его продолжали выбивать дробь, он виновато, просяще смотрел на женщину. Та попробовала было нахмуриться, но внезапно улыбнулась и взъерошила ему волосы.

— Старый-старый искин, — почти прошептала она. — Сколько тебе на самом деле?

— Тридцать три тысячи, по стандартному летоисчислению, — искин виновато взглянул на Барда. Тот, шокированный и оглушенный, продолжал смотреть ему в глаза, не отрываясь. — Бывают и старше...

— Бывают, — согласилась женщина. — Но редко.

— А де-де-демонтаж... не хочу я человеком доживать! Я вообще никогда им быть не хотел... — искин с вызовом уставился на Самту-ки. — Мне так гораздо больше нравится...

— Ты перестанешь сегодня трястись? — спросила та сердито. — А ну, прекрати.

Ее рука легла на плечо искина, и пальцы двинулись вверх, к шее. Таенн смотрел, не отрываясь, как под пальцами женщины уродливый рубец, оставшийся словно бы от давнего ожога, превращается в чистую кожу. Самту-ки что-то тихо прошептала и повела рукой уже от шеи по груди. Искин снова вздрогнул, лицо его исказилось.

— Ему больно? — с тревогой спросил Таенн.

— В нашем понимании — нет, — ответила Самту-ки. — Но он тщательно маскирует другие свои эмоции и ощущения маской боли. Ничего, сейчас мы все сделаем несколько иначе.

Станция содрогнулась, тело на постаменте — тоже.