Пропаданец, главы 1-16

— Да-да, то было величайшее поражение Селистии! Но как... как мы проникнем на Меркхар, сынок? Как освободим Нэйту**?

— Инфильтрация и эксфильтрация.

— Что-что, мастер Ков?

— На цыпочках войдем, сделаем грязное дело, и так же выйдем, предварительно вымыв руки! Ну, как бы вам объяснить попроще-то... Нам стоит прикинуться такими же гадами-пиратами, зайти, вызнать, где держат Нэйту, вызволить ее и сбежать.

Ну, вы слышали, что я плету старому ослу, сочиняя на ходу? На словах звучит просто. Проще пареной репы. Но я-то ему вру, вы же понимаете, наматываю такие мотки лапши, что он вовек не распутает. Усыпляю бдительность. О, уже нечего усыплять: пожилой шантажист уснул.

Его голова поникла, и он захрапел, сбившись в комок на рундуке.

Я чуть слышно хмыкнул. Старый аскет, конечно, здорово намаялся сегодня. И натрескался как сапожник. Аж завидно! Вот я за три недели плаванья так ни разу не пил — чтобы с песнями, да еще ползком, когда в глазах двоится, а выпитое просится наружу. Что поделать — работа!

А верней — поручение, которое я провалил.

Но нужно будет запомнить: магия плюс алкоголь дают неслабый приход.

Я пробрался к печке и подбросил в нее угля — тепло нужно старику, чтобы он не простудился. Потом уложил аскета на бок и прикрыл халатом. Франног был погружен в глубокий сон, храпел с присвистом, и от него все еще разило вином.

Сграбастав одежду, я притушил свечи и взял с собою фонарь.

"Выстрел", поскрипывая шпангоутами, лениво раскачивался на мелких волнах. Спекшаяся кровь навела глянец на палубу.

В такую погоду матросы обычно выбирались из кубрика, дрыхли на свежем воздухе... Да и мои ребята тоже. А теперь тут только кровь.

И скрипы шпангоутов, словно стоны неупокоенных душ.

Настоящий корабль-призрак.

Я поежился. Мерзкое дело... Нет, раз уж боги меня сберегли — в этом есть какая-то цель и смысл какой-то есть. Может, действительно пробраться на Меркхар, и навести там шороху?

Хо-хо! Ищите дурака! Я — крыса. Обычная трусливая крыса.

Я поставил фонарь на планшир и облокотился о борт, скаля зубы в кривой усмешке.

Я знаю, что вы видите со стороны. Вам кажется, что мое лицо исказила болезненная, какая-то безумная гримаса. Подсвеченное снизу, оно постепенно превращается в дьявольскую маску, с которой глядят совершенно безумные, льдисто-синие глаза. Запомните: так выглядит лицо человека, который труслив до безумия, прекрасно это сознает и не делает себе поблажек. Он просто трусливая крыса. Довольно крупная, впрочем. Но крыса. Запомните меня таким.

Итак, я отправлюсь на остров и сгину.

Да, проще сразу кинуться на меч, чем соваться на остров. Даже зная, что там меня ждет Грануаль — секс-бомба и затейница.

Бежать, сынок, бежать! Как только найду мага, который снимет заклятие.

— Эрт шэрг да марг! — Я брякнул под нос похабнейшее селистианское ругательство.

А затем, с топором в одной руке и фонарем в другой, направился к носовой части корабля, стараясь обходить самые густые кровяные пятна.

Пираты своротили дверь в каюту Заррага, внутри был разор, однако пахло не кровью — вином. Капитан любил выпить — в меру.

Я вытянулся на ободранной койке, положив кулак под голову. Затушил фонарь. И мгновенно уснул, словно в черную яму провалился.

*А что мне еще остается делать?

**Ради исключения сделаю сноску внутри главы и, забегая вперед, скажу прямо: если вы думаете, что дальше все пойдет по сюжету тысяч писак, и закончится счастливым освобождением Нэйты с пиратского острова — вы очень ошибаетесь.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ (ужасная)

В баню дзен!*

Когда я сойду с ума, я напишу мемуары: "Я и моя принцесса: все сердце за любовь!". Нет, не так. "Принцесса стоит секса!", вот. Уже теплее, и не отдает клиническим идиотизмом любовных романов. Нет, лучше так "Как жениться на принцессе: пособие для чайников". В общем, мне снилась Вандора — родная (и младшая) сестрица Тендала, которую я соблазнил.

Ну хорошо, буду откровенен: тут бабушка надвое сказала, кто кого соблазнил. Может, и она меня. Это было странно — видеть эротические сны после всего, что случилось, однако организм, похоже, имел на этот счет свое — авторитетное! — мнение. Я кружился с Вандорой в белом вихре из простыней, перин, покрывал и подушек, видел ее полузакрытые глаза, прикушенную губу, слышал ритмичные, все убыстряющиеся вздохи, ощущал податливую мягкость ее горячего тела, а однажды вполне явственно почувствовал тяжесть ее лодыжек на своих плечах.

При этом сквозь сон я чуял потрескивание шпангоутов и скрип палубы "Выстрела", будто по ней кто-то ходил. Затем в наше с Вандорой ложе вторглись странные напевы, производимые, явно, стариковской глоткой. Моих ноздрей коснулся смрад жженых волос и еще чего-то настолько же ароматного. Секс с Вандорой не был доведен до кульминации. Сладкая картинка поплыла, растворилась в темноте, и остаток сна я провел в плотном и безбрежном одиночестве.

Проснувшись, какое-то время лежал в полузабытьи, безучастно листая картины вчерашнего дня: бой, плен, чудесное спасение... Затем, ворочаясь, как старый алкаш, кое-как встал и оперся о края разбитого ложа. И тут же занозил палец острой щепой, зазубриной от меча, которая сломалась, едва двинул рукой. Разумеется, острие осталось в пальце. Уреш! Классное начало нового дня!

Я присел на край койки и начал выкусывать занозу. Ныл порез на предплечье, ныло все тело, исполосованное вздутыми красными полосами, во рту стоял рвотный привкус, а в желудок кто-то накидал мерзлой гальки. Хотелось лишь пить, да, пожалуй, приставить себе новую голову взамен старой, которая отзывалась тянущей болью на каждый поворот шеи.

Кое-как выкусив жало, я вздохнул и, осмотревшись, скроил болезненную гримасу: винный шкафчик из красного дерева, в который я однажды заглянул с позволения капитана (Зарраг, бранясь, потом оттаскивал меня за пояс), лежал на боку. Дверцы отломаны, полочки разбиты топором. От чудесного собрания вин одно воспоминание! А ведь, пожалуй, прав был капитан: и женщин не надо, когда у тебя такая коллекция!

И все досталось пиратам. Эх!

Я прошелся по каюте в тайной надежде раскопать целую бутылку вина. Но — раскопал лишь серую проолифленную робу на случай шторма, истинное рубище, смердящее прогорклым маслом, которым побрезговали даже пираты.

Ну, нет так нет. Но очень жаль, что нет.

Я страдальчески сморщился.

— А-а-а-а!.. За... ы-ы-ыл!.. За... ы-ы-ыл! А-а-а-а!!!

Ужасные вопли подбросили меня, будто я присел на раскаленную сковородку.

Ревел, конечно, Франног. Его голос, наполненный модуляциями безумца, похоже, предвещал конец света.

Неужто старый мудрец спятил? Кровь и смерть, да плюс вино — слишком много на его годы.

Я представил себя в компании психопата посреди моря, на разбитом, с мертво хрустящими шпангоутами корабле... и тут же ринулся в дверной проем, залитый полуденным солнцем.

Связать! Спеленать! А потом кормить с ложечки! Авось на твердой земле да придет в себя!

Сгоряча я стукнулся лбом о притолоку, и, вскидывая руки к пострадавшему месту, запнулся о комингс.

"Бабах!" — и я растянулся на палубе, пребольно ударившись обоими локтями. Ценные кедровые доски, чтоб их!

Бранясь последними словами, я перевернулся на спину. В ясном лазурном небе застыли облака-овечки, а солнце нависало над "Выстрелом", огромное и нестерпимо жаркое.

Штиль. Как обычно.

Я уселся, со стоном растирая локоть.

— За... ы-ы-ыл!!!

Вопль грянул над самым головой. Я испуганно отдернулся и вновь растянулся на палубе.

Левым ухом о горячие доски!

— Уй! Вашу... Аргх! Да что же это?

Надо мной застыл Франног: скрюченные пальцы и вылупленные глаза, встопорщенная бороденка, подштанники в синюшных винных пятнах.

— Забы-ы-ыл! — грянул мудрец так, что эхо отразилось от стенки каюты и болезненным ударом атаковало мои уши. — Глупец, тупица! Олег, у меня маразм!

Я потер ухо и облегченно кивнул. Раз уже безумец признается в своей болезни, значит, еще не окончательно спятил. Психи обычно мнят себя здоровенькими, даже когда бросаются на людей с топором.

Франног с подъемом продолжил самобичевание:

— У меня маразм, Олег! Ты видишь перед собой старого козла!

— Ну, если вы так настаиваете...

— Именно козла! И знаешь, почему?

— Почему? Да что с вами случилось?

— Случилось! Именно случилось! Я забыл, забыл, дурья моя башка! Ты еще не сломал себе руку?

— Я? Руку? С какой радости?

— Ты сидишь, мне кажется, ты...

— Я сижу, потому что упал. И не успел подняться.

— Да-да, началось! Шахнар! Ты не ушибся?

— Немного. Обе руки, левое ухо. Перед этим я занозил палец — вот тогда было больно.

— А-а-а! Позор на мои седины! Ох! Ох!

Я решил пока не дергать чудодея за бороду: все-таки должен оберегать его бренное тело. Вместо этого встал и оперся на стенку каюты.

— Объясните толком.

— Вспышка озарения! Меня озарило! Ох, ох!

— Так, вас озарило... Солнечный удар?

— Хуже, гораздо хуже! — Голос мудреца дребезжал, как жестяное ведро, которое пинают ногами. — Ох, ох, сынок! Структура отката... Если не замкнуть абрис заклятья ключом... Но я забыл это сделать!

— Не понимаю, Франног...

— Ты только не волнуйся! И не сердись, умоляю! Но...

Я мрачно стиснул зубы. Если кто и сойдет с ума на этой посудине, так это я. Еще пара дней с этим взбалмошным старцем...

— Давайте коротко: что, как, почему!

— Ну да, ну да, я поясню. Заклятие, которое я на тебя наложил...

— Кваэр, ну да, перед боем с пиратами.

Франног виновато потупился.

— Нет-нет, сынок... То было не заклятие, простой набор слов... Я думал, если ты решишь, что на тебя наложено заклятие удачи, то это придаст тебе уверенности в своих силах, и немножко... сыграл роль. Я полагал, что фиктивное заклятие прибавит смелости, которой ты, уж прости, не обладаешь в должной степени. Я соединил нас кваэром сегодня ночью, когда ты ушел спать... А я... остался на камбузе, притворившись спящим...

— АХ ТЫ ПАДЛЮКА!!!

Я знаю: вы сейчас говорите про себя — этот вульгарный мерзкий тип, набитый тестостероном, слишком много ругается. А что мне думать про этого старого недоенного козла? Как его называть?

Я вскочил и занес кулак над плюгавым чудозвоном. Мне хотелось размазать его по палубе, раскатать в совершенно плоский блин, превратить в тортилью, а потом завернуть в эту тортилью пару кило гвоздей и выбросить в море. Но кваэр... Мой кулак бессильно упал. Я был сбит, выпит, уничтожен. Ноги подкосились, пришлось усесться на палубу.

Франног взирал на меня виновато.

— О, сынок, заклятие кваэра очень сложное, творится около двух часов, требует нескольких ингредиентов и того, чтобы человек, на которого оно накладывается, неотступно был рядом! Иначе, в случае, если бы заклятие было так просто навести, кваэр стал бы бичом нашего мира!

Я чувствовал эмоциональное отупение. Не было сил ни ругаться, ни плакать, ни в истерике кататься по палубе. Меня обвели вокруг пальца. И кто? Трухлявый пень в заляпанных панталонах!

— Ну да, понимаю, Франног... Вы хитрозадый лис. Что за ингредиенты, скажите, хотя бы.

— Твои волосы, немного крови... И обязательно твое близкое присутствие.

— Уреш! Ну, волосы вы отчекрыжили, пока я спал. Кровь-то вы где взяли?

— Крови нужно всего чуточку... Вчера, когда я перевязывал твою рану, я оставил на пальцах немного подсохшей... А потом растер ее о халат...

Мудрец показал на коряво вырезанную дыру в халате.

— Затем я вырезал кровяное пятно своим ножом.

— Хитер бобер.

— Бобер, сынок?

— Заткнитесь. То есть — не обращайте внимания, рассказывайте, старый бабай, что вы еще натворили, с чего весь этот гвалт?

— Бабай?

— Заткнитесь и рассказывайте!

Мудрец наставил на меня встопорщенную бороденку, слезы непритворного раскаяния блеснули в глазах.

— Шахнар, ой Шахнар! Я преступник! Я чертов грязный урод, я волк позорный, я тля! Я как пацан облажался!

Угу. Я уже не удивлялся, что в моменты высшего эмоционального подъема Франног переходит на речь криминальных низов.

— Франног, если вы в пылу раскаяния решите повеситься — веревкой я вас обеспечу.

— Злодеяние! Совершил! Я!

— Аргх!

— Так вот, после того, как я провел обряд кваэра, я решил еще немного добавить тебе удачливости... Ох, сынок, я падло!

— Так, не отвлекаемся на сопли и самобичевания. Да, вы падло, и это не обсуждается! Что вы совершили?

— Я провел еще одно заклятие, ведь ты — мое оружие, и должен быть силен и удачлив, чтобы помочь... ты понимаешь... А заклятия удачливости и им подобные подбираются чародеем по формулам не день, не два, не десять лет, иначе мир бы рухнул... ну, ты понимаешь: если бы такие заклятия творились каждый день, поскольку каждый бы стал удачлив, а это нарушило бы баланс Вселенной...

— Да не жуйте вы. Говорите четко. Заклятие составляется долго, годами, десятилетиями?

— О да! И провести его по этой формуле можно только раз, повторно эта же формула заклятия не сработает! Закон равновесия не позволит... Я составлял свое заклятие долго, берег для особого случая... И вот случай настал! Я решил наложить это заклятие на тебя!