Девятимечье: Меч Постижения Глупости

Рядом возник шорох, и Лилон обернулся. В зале оказалась Гила − девушке уже было пятнадцать лет, и она почитала Лилона не менее страстно, чем ее мать, чем все те люди, которых он освободил от власти вампиров, просто поставив на их шеях свое клеймо. Гила увидела окровавленную морду зверя и с кинулась прочь. Крик ее ворвался в его сознание. Лилон мгновенно вернулся к реальности и ужаснулся тому, что сделал.

Кудла была мертва, и это означало, что Семья осталась без нормального управления, потому что Отец Брезон оставался полным недоумком, и управлял всеми только подчиняясь власти Кудлы, которая все держала в своих цепких когтях. Теперь же, все было разрушено в один миг. В миг безумия, охватившего Лилона, безумия монстра, в которого он обратился, и Лилон внезапно осознал это так же ясно, как когда-то он осознал свою вампирскую суть, выпив первую жертву.

Осознание происшедшего заставило Лилона покинуть свой дом и идти во дворец Семьи, где он сразу же был окружен множеством подхалимов, которые по своей глупости не понимали, что Господин убивает тех, кто в этом подхалимаже особенно отличится, оставались в живых только самые хитрые и те, что старались лишний раз не попадаться Лилону на глаза.

Сейчас их заботила только война, которую они развязали против Графа и его семьи, правившей Островом Вампиров. Целью этой войны была, власть над всеми вампирами, которую одни хотели отобрать у других. А в результате − десятки сожженных сел и разрушенные города. Война дошла до такого состояния, когда ее исход могла решить всего одна схватка. Схватка между Графом и Лилоном.

− Заткнитесь все и слушайте! − резко взрычал Лилон, и толпа вампиров вокруг него притихла. − Я приказываю отвести все войска со всех фронтов, собрать всех у стен города и готовиться к обороне здесь! А против войск Графа пойду я один. Я брошу вызов Графу и буду драться с ним один на один. Результат этой схватки и будет результатом всей войны! Если я не вернусь, значит победил он, и вы подчинитесь ему! В противном случае, все его подданые подчинятся мне!

Война накручивала очередной виток. На этот раз, Лилон выходил один против целого войска, и в его руках было мощнейшее оружие − Магия Фиолетового Предела, которую он познал за прошедшие годы в городе, где он получил доступ к величайшей тайне мира, сокрытой в древних подземельях, вход в которые ему указала Кудла. Там, в тайных хранилищах ждали своего часа древние записи первого Фиолетового Владыки, что доверил их магическим устройствам, хранившим эти записи тысячи лет и выдававшим их только тем, кто знал пароль, передаваемый магией. Когда-то давно, первые вампиры Семьи захватили магические хранилища знаний и спрятали их на острове, куда они бежали вместе со всеми во время первой Всемирной войны и с тех пор знания доставались лишь вампирам, что-либо смыслящим в магии. Правда, многие знания, что имелись в хранилище, оказывались для магов смертельными. Тем не менее, для Лилона открылось намного большее, нежели для остальных любопытных, и он за прошедшие годы научился таким трюкам, которые теперь сулили противнику жесточайшие неприятности.

− Выходи сюда, Граф, − произнес Лилон, и его голос разнесся над будущим полем боя. − Выясним весь вопрос один на один, кто победит, тот и победит.

− Думаешь, я такой же безумец, как ты? − раздался ответ Графа. − Сперва тебе придется сразиться с моим войском! Победишь его, тогда и будем драться один на один. − Граф вдруг рассмеялся. − Ведь, если я выйду к тебе, а мое войско окажется у меня за спиной, это будет нечестная схватка!

И атака началась. Лилон взглянул на несущихся к нему боевых оборотней и звери внезапно взвыли и попадали на траву, словно подкошенные. И действительно подкошенные невидимой магической нитью, которая появилась вокру г Лилона, перед бегущими зверями. Нить врезалась в их лапы и срезала их словно ножом, а без лап оборотни падали на землю и тут ж е умирали, потому что большинство падало на ту же нить, а другие натыкались при падении на вторую. И нити мгновенно перерезали и х тела.

Второй волной атаки на Лилона помчались всадники, в антимагических доспехах. доспех этот был подобен по своей сути с магическими нитями и из-за этого, нити их не прорезали, как обычную плоть, а налипали на доспех, лопались и исчезали.

Против всадников Лилон ввел в действие Магию Предела, и всадники налетев на новую невидимую преграду, вспыхнули фиолетовым пламенем и сгорели словно были из соломы.

В третью атаку двинулись сами вампиры − Высшие Воины, и вместе с ними вышел Граф. Лилон еще не видел, что они несли, но у каждого в руках был непонятный сверток. Лилон следил за Графом, а тот прошел мимо первого ряда мертвых воинов, подошел ко второму, где землю припорошил пепел от сгоревших, и остановился.

− Настало время применять НАШУ МАГИЮ, − провозгласил Граф, и Воины развернули свое "оружие". У каждого в руках оказался маленький ребенок, и все они разом закричали и заплакали, когда началось действие. Граф тоже развернул свой сверток, и в его руках оказался маленький звереныш, которого он кинул в защитную вуаль, колыхавшуюся рядом.

Лилон вздрогнул. Плач детей и раньше действовал на него, и сейчас он попросту выбил из его рук все магические силы. Завеса распалась, когда в нее влетел детеныш оборотня.

− Да ты просто слизняк, Лилон, − проговорил Граф и шагнул вперед. Его ничто не задержало, и вампир подняв маленького оборотня вплотную приблизился к своему противнику.

Рядом с ним оказались Воины с плачущими детьми. Лилон сел в траву и сжался в комок, понимая, что это безусловное поражение, потому что он остался совершенно без сил. Он и раньше знал, что детский плач выбивает из него все силы и заставляет останавливаться. Но об этом он никому не говорил и, видимо, Граф каким-то образом догадался. Или донесли те, кто видел моменты остановок буйств Лилона.

− Да, Лилон, тебя останавливает даже мявканье этого никчемного звереныша, − проговорил Граф, потрясая маленьким оборотнем перед глазами Лилона. − И теперь ты в моих руках. − Я знаю, что ты чудовище, Лилон. Я знал, что твоя сила способна уничтожить меня, но твоя сила абсолютно бессильна, когда рядом плачут отродья жертв. И теперь ты ничего не сделаешь против меня, потому что я посажу тебя в каменную яму, а мои слуги будут постоянно держать рядом плачущих детей, чтобы они лишали тебя силы. И ты с этим плачем отправишься в вечность, Лилон...

* * *

Граф рассчитал все правильно. Лилон сидел в каменном мешке, рядом постоянно плакали дети, а чтобы этот плач не прекращался, при тюрьме Лилона появился детский приют, в который свозили детей, оставшихся без родителей, и таковых после войны оказалось превеликое множество. Постепенно вокруг появилась крепость и целый город, задачей которого было обеспечение тюрьмы чудовища плачущими детьми. Вампиры, оказавшиеся здесь по приказу Графа, теперь занимались изучением детского плача и его действия на Лилона. Оказалось, что точно такой же плач, издаваемый магическими артефактами, на него не действовал, и поэтому в тюрьму приводили и приносили настоящих детей, мучали их, заставляя плакать. Дети мерли как мухи, потому что мучители даже не думали их кормить, и на место умерших правящие вампиры собирали с жителей острова дань маленькими детьми.

* * *

Гила смотрела на темные стены крепости, из-за которых постоянно несся детский плач. Она уже поняла, что именно плачем враги ее Господина держали его в заточении, и теперь наступало время ответа. Рядом с ней сидел Серый − зверь-оборотень, которого Лилон несколько лет назад принес из леса, где Серый попался в капкан. Люди постоянно вели вборьбу с оборотнями, и лес был просто утыкан старыми и новыми капканами. На шее Серого, под шерстью стояло клеймо, изображавшее клык-клинок, такое же, как на шее Гилы. Клеймо это не раз спасало ее от вампиров, достаточно было только показать его в случае нападения или опасной встречи. Иногда вампиры и сами останавливались, потому что уважали свой закон.

После войны выяснилось, что семья победителей настолько измельчала, что Граф решил не уничтожать вампиров второй Семьи острова, а постепенно приручать их и обращать в своих вассалов. Убиты были только те, что принадлежали Лилону − с его клеймом на шее. И клеймо Лилона было известно. Однако, большинство вампиров по-прежнему не считали потенциальных жертв с клеймом Лилона своими. И многие люди Лилона оставались живы, здоровы и готовы драться за своего господина.

Гила знала многих, и они знали ее, знали так же и то, что она была одной из первых, потому многие слушали ее, и когда в очередной день к ним пришли послания от Гилы, требовавшие всех, кто способен драться, идти к ней, они собрались и пришли.

И теперь, рядом с тюрьмой Лилона находилось несколько десятков вооруженных людей, готовых действовать по приказу Гилы. Стража, охранявшая тюрьму Лилона в большинстве своем состояла из воинов-людей, потому что вампиров было слишком мало. В крепости находилось всего четверо вампиров Графа, которые попеременно вели дежурство и следили, чтобы детский плач не прекращался.

Граф просчитался, когда планировал охрану крепости. Он не учел того, что атаковать ее могут не только вампиры, но и люди-жертвы, и поэтому атака войска Гилы легко удалась. Гила попросту "прикинулась дурочкой" и разыграла перед стражей мать, которая решила отдать своего ребенка в Крепость Плача за то что тот ее не слушался. Чтобы все это приняли за чистую монету, в руках Гилы действительно находился ребенок одной из женщины, что была в ее отряде, та была настолько предана Господину, что была готова расстаться с малышом ради дела.

Тем не менее, расставаться с малышом ей не потребовалось, потому что, как только стража открыла ворота, чтобы забрать ребенка, воины Гилы кинулись в атаку, ворвались в крепость и открыли дорогу главной атакующей силе. Семь воинов были вооружены не простым оружием, а клинками Убийцами-Вампиров, которые они получили еще во время войны против Графа.

Глава 22. Пустыня на Параксе.

− Дуррацкая справедливость, − проговорила Фарса, когда дракон рассказал об основе законов Империи, в которых все опиралось на Пирамиду Хищников и Вампиров. Основа пирамиды − обыкновенные люди, которые сами по себе были высшими хищниками по отношению к дикой природе, и за многотысячелетнюю историю природа не раз бунтовала против них, но власть людей над природой оставалась столь же незыблемой, как власть вампиров и оборотней над людьми, как власть высших вампиров над вампирами, как власть Императоров и Повелителей над высшими вампирами и оборотнями, как власть Фиолетового Владыки над всеми остальными.

− Все это придумал Фиолетовый Дурак, потому она и дурацкая, − заявил Нархол. − Мы имеем то что имеем, и лучшего для нас никто не придумал. Таков наш мир, Владыка.

− Ты говоришь мне − Владыка, а сам и не собираешься подчиняться, дракон, − произнесла Фарса. − Почему?

− Я должен быть уверен, − ответил он, подымаясь с песка. Фарса тоже встала и некоторое время ждала продолжения слов дракона, но тот молчал, думая о чем-то своем.

− Ты считаешь, что я не та, за кого себя выдаю? − оборвала тишину кошка.

− Вопрос вовсе не в том, та ты или не та, − заговорил Нархол. − Вопрос в том, по пути ли нам. Ты уже подчинила себе три пустынных народа, и я не знаю, чем все это закончится? Я не имею права ошибиться и привести свой народ к катастрофе, к которой их ведешь ты! − дракон указал в сторону, где раскинулся огромный военный лагерь мечников. Там в этот момент шли соревнования местного значения, в которых должно было определиться, кто будет управлять народом мечников − Патриархи или Матриархи. Соревнования такие проводились не один раз, и сейчас для них было не время, но появление Фиолетового Владыки в виде самки всколыхнуло всю пустыню, и мечники вспомнили свой вечный вопрос о том, кто сильнее и главнее.

− Значит, ты не веришь, что я хочу всему миру Добра? − спросила Фарса.

− Добрыми делами дорога ведет в преисподнюю, − заявил дракон. − Это не мои слова. Это слова одного из Фиолетовых Владык.

− Именно туда этот Фиолетовый Козел весь мир и завел, − вступил в разговор Вайл. − Я его предупреждал, а он не послушал.

− Предупреждал о чем?

− О том, что Мир погибнет, если он отменит Основной Закон. Но он это попытался сделать. В результате миллиарды предсмертных воплей слились в такую волну Ужаса, что в Мир явился сам Всевышний, раздавил Владыку как таракана и, восстановив Закон, удалился за Предел.

− А с тобой что стало?

− Я тогда снова отправился на Землю, но Гнев Всевышнего вполне мог распылить меня в ничто из-за этого дурака. Мне просто повезло.

− Или Всевышнему было нужно, чтобы ты отправился на поиски нового Хранителя.

− Мне Его замыслы не ведомы, Фарса, и я не могу о них судить так просто как ты.

− Но, тогда получается, что весь этот кошмар, что здесь творится, зачем-то нужен именно Ему!

Вайл промолчал, и Фарса не стала его больше доставать своими рассуждениями о Всевышнем, в которого она не особенно-то и верила, и спор из-за которого у нее с Вайлом мог продолжаться часами.

Вернувшись в реальность после разговора с мечом, кошка обнаружила, что дракона нет рядом. Нархол был в стороне вместе с другими драконами и рядом с ними находилось несколько мечников во главе с кем-то из своих командиров. Фарса смотрела на них и едва не подпрыгнула, когда мечники начали подходить к драконам, а те хватали их и глотали.

− ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?!! − взревел ее голос над песками, и Фарса мгновенно оказалась рядом с драконами. В ее руке вспыхнул Меч Предела, с которым она ринулась к Императору.

Вопль Вайла, приказывавший остановиться, она уже не слышала. В ней горела Бешеная Ярость, которая вылилась в огненно фиолетовые молнии окружившие ее. Меч в ее руках тоже горел фиолетовым огнем и стал значительно больше по размеру, чем раньше. Фарса внезапно обнаружила, что держит меч не человеческими руками, а драконьими, но это ее не остановило. И она уже выглядела не человеком и не кошкой, а большой фиолетовой драконицей, которая в своей ярости была готова зарубить пятерых драконов, только что сожравших разумных.

Удар меча обрушился в песок. Фарса и не поняла, как это вышло − только потом узнала, что это Вайл неимоверным усилием собственной воли повернул Карающий Удар, и он вошел не в драконов, а в песок.

Дрогнула земля, Фарса внезапно обнаружила, что песок под ее лапами куда-то уходит и отпрыгнула в сторону от огромной расщелины, что образовалась на месте удара.

− Что ты наделала?! − вопил Вайл. − О, боже, ты с ума сошла, Фарса!