— Чего уж там, — пробормотал Лён, вспомнив, что так и не разузнал у нового попутчика: каким всё же образом тот очутился в столь плачевном положении.
Лавар уже двинул в обход здания бани — в широкие ворота, где тут же очутился в руках прислуги. Его вежливо спешили, лошадь тут же привязали к брусу, подсунув ей охапку сена. Вошедшего следом Лёна точно так же услужливо встретили, избавив от всех забот о лошади — лишь бы клиент не передумал. Здесь был прекрасный сервис и замечательная обстановка. Впервые за все годы Лён знакомился со внутренней жизнью обитателей волшебной страны. Ранее он только путешествовал, и дикие леса были ему ночной гостиницей, а поляны — столовой. Так что, теперь, благодаря более опытному в житейской правде Ксиндаре, он входил в быт страны, которая стала ему второй родиной.
Миновав ряды торговцев, предлагающих всякий товар, оба путника двинули за слугой, который провёл их во внутренние помещения. Им была предоставлена довольно просторная ниша с лавкой, где они сбросили свои верхние одежды и разулись. И далее проследовали в общий зал, где десятка два банщиков уже трудились над клиентами. Тут было в самом деле замечательно, даже лучше, чем обещала наружная реклама. Устроители этого заведения знали своё дело, и всё было к услугам клиентов. Перво-наперво усталых с дороги путников пригласили к большим бадьям с горячей водой — душистый пар так и поднимался над их краями, к которым вели небольшие лесенки в три ступени — так высока была бадья.
Горячая вода приняла в своё нутро уставших с дороги путников. В ней явно были какие-то травы, и тело благодарно отозвалось расслаблением. Так хорошо Лёну было лишь в той сказочной бане, которую однажды устроили им с Ратмиром прекрасные девицы в одном сказочном замке. Тогда Лёну не приходило в голову интересоваться: кто надумал ставить эту волшебную гостиницу в пустынном степном краю — тогда он был под влиянием личности неизвестного ему волшебника Румистэля. Теперь же всё живо интересовало его, благо, что Ксиндара, не в силах сдерживать свою естественную словоохотливость, так и сыпал комментариями.
— О! Вербена, лимонник, шиповник, липовый цвет! — блаженно бормотал он, нюхая воду и из ладоней поливая себе на лицо горячие струи с обильно плавающими лепестками. — Сначала надо хорошенько отмокнуть.
Лавар ушёл с головой под воду, оставив на полминуты лишь мелкие пузырьки, потом вынырнул и зафыркал.
— Чудесно, чудесно, — бормотал он, занятый исключительно лишь собственными ощущениями. — Лимонник расширяет поры, после чего кожа буквально начинает дышать. Липа залечивает всяческие мелкие трещины, которых мы обычно не замечаем на ступнях, локтях, коленях и ладонях. Шиповник делает кожу гладкой и белой, а лаванда надолго устраняет запах пота. А какая мягкая вода!
Глядя на него, Лён потешался, но всё же не признать явного искусства банщиков было бы неверно. Потом оба попали в опытные руки и испытали на себе действительно волшебные составы: ароматная жидкость, которой им мыли головы, едва напоминала земной шампунь, но действовала гораздо лучше. После её применения Лён почувствовал, как его оставила усталость. Несколько месяцев скитаний по дорогам и мирам Жребия оставили в нём след, который выражался затяжным напряжением в мышцах. Вот отчего настроение его так часто имело необъяснимую подавленность! Это была просто усталость! А потом ещё и эти мёртвые реальности аномальной зоны, куда его поначалу занесло! Теперь же он искренно блаженствовал под опытными руками банщиков — это вам не томная игра с лёгонькой мочалкой, которую затеяли прекрасные пери в степном дворце! Здесь мытье в бане было высшим искусством, и Лён оставил всякие насмешки, с которыми выслушивал высказывания свое спутника.
После отмочки в горячей воде, их попросили к лавкам — облицованным изразцами параллелепипедам, которые полукругом обступили большой бассейн, где блаженно плавали десятка полтора клиентов. Лён рассмотрел, что зал, в котором они принимали баню, был не единственным — высокие арки уходили вправо и влево, и оттуда в горячем пару слышались мокрые голоса и плеск воды.
Целиком уйдя в ощущения, Лён лишь блаженно закрыл глаза, принимая с благодарностью все заботы молчаливого банщика. Так, пройдя через все удовольствия городской бани, освежённые и разнеженные от блаженства, приятели оказались снова в раздевалке, где на лавке их ждали пропылённые одежды и пахнущая потом странствий обувь.
— Э... — с сожалением лишь обронил Лавар, натягивая на себя рубашку.
Лён оказался в гораздо худшем положение: если его спутник брезговал лишь вчера надетой рубашкой, то что сказать ему, который уже не первый день носит на себе эту провонявшую потом странствий одежду! Впервые Лёна до такой степени это задело. До сих пор он и не задумывался над такими вещами.
— Скажите, милый, — расслабленно обратился к прислуге Ксиндара, который успел выхватить из рук своего спутника золотую монету и теперь подавал её прислуге, словно достал её из собственного кошелька. — А где есть ли тут у вас приличный портной? Мы с моим другом, знаете, странствовали по свету и слегка пообносились.
Не обращая ни малейшего внимания на друга солидного господина, который в это время напяливал на себя старые обноски, банный служка алчно зажал в руке крупную монету. Судя по его реакции, сумма значительно превышала обычную здесь цену, и парень сомневался: понимают ли эти двое приезжих, что переплатили, откуда следует, что про сдачу следует умолчать? Вопрос был задан очень кстати, и служка весь так и расплылся в улыбке:
— А что желает господин? Вам для торгового предприятия или заказать торжественную форму для ремесленного цеха? Я знаю человека, который так перелицовывает старые плащи, что не отличишь от нового. А вашему слуге подштопают одёжку, почистят шляпу и подобьют набойки на каблуки.
— Нет, дорогой, — ласково ответил Ксиндара, никак не проявив, что понял издёвку. — Нам нужен настоящий портной, понимаешь?
— У каких одеваются богатые купцы? — уже без насмешки кивнул парень, увидев в руке у клиента блестящую новую монету. Откуда взял её Ксиндара — непонятно, потому что Лён не давал ему.
— Нет. Ты не понял, — уже совсем без смеха сказал клиент, и его голос приобрёл нешуточную твёрдость. — Нам нужна хорошая одежда — ясно?
— Да, я понял, — ответил парень, не сводя глаз с золотого. — Изволите отправиться сейчас?
— Немедленно, — со значением сказал Лавар Ксиндара. Так что, Лёну ничего более не оставалось, как следовать за своим новоприобретённым другом, который гораздо лучше него разбирался в деталях городской жизни — даром, что сотни лет стоял в камне!
Служка промолчал и не подал виду, что удивлён, когда не блестящий господин в чёрном вскочил на великолепного белого жеребца, а его неразговорчивый слуга в поношенной кожаной одежде. Парень повёл двух всадников по улице и вскоре доставил их действительно в то место, какое требовал Ксиндара. Не простая портновская лавка, а целый особняк, окружённый небольшим садом, встретил их, а из его дверей вышел пышно одетый молодой человек и направился к карете. С первого же взгляда стало ясно, что портной обслуживает только высшую элиту, поэтому, оставив у входа лошадей, два товарища направились по лестнице наверх.
— А лошадей-то наших не упрут? — тихо спросил у Лёна спутник.
— Пусть только попробуют, — пообещал тот.
Да, пусть кто-нибудь попробует спереть Сияра! Вот было бы интересно посмотреть, что с ним тогда будет!
Приём у портного — именно приём, словно два товарища побывали на аудиенции у короля — был недолгим, но очень плодотворным. Величественный человек с бледным вдохновенным лицом и острыми глазами, мгновенно понял, что от него ждут два этих небогато одетых человека. Он не стал спрашивать, как долго готовы ждать эти господа своих нарядов, а тут же выкатил к ним несколько стоек с новыми рубашками, и каждая из них была произведением портновского искусства. Он подобрал клиентам то, что им было нужно, и завернул в свёрток несколько сменных рубашек из тонкого батиста — для повседневной носки, шёлковых — для встречи с прекрасной дамой, атласных — для светского приёма.
Потом пошла очередь штанов и тут опытный в таких делах Ксиндара полностью завладел вниманием портного, а Лён лишь ходил за этими двумя следом, устав от множества названий материалов, отделки, швейных хитростей. Все штаны были хороши, все великолепны.
Когда два ценителя светской моды занялись поисками достойных камзолов, Лён без сил свалился в кресло, предоставив Ксиндаре отрываться по его запросам. И вот после придирчивых поисков, примерок, вопросов со стороны покупателя и комментариев со стороны портного, наконец, были избраны два достойных джентльменов камзолов — богато украшенных тонким золотым шитьём, со множеством искусных прошв, пышным руликом по подкладному плечу, зауженной талией и, конечно, согласно новой моде, без пуговиц — только безусловное портновское искусство, да широкий наборный пояс не позволяли своенравно распахиваться плотным полам. Сидел он действительно превосходно — на Ксиндаре, конечно, поскольку до Лёна, оказывается, дело ещё даже не дошло!
— Кончай всё это! — шепнул товарищу дивоярец. — Беру первое, что подойдёт мне!
— Ещё чего! — в негодовании ответил товарищ. — Я у тебя в долгу и намерен подобрать тебе то лучшее, в чём ты будешь смотреться так, словно являешься владельцем трёх тысяч акров наследственной земли и замком с десятью башнями!
И тут они в самом деле за него взялись, так что Лёну пришлось терпеть все комментарии своего нового знакомца и весьма сведущего в деле одевания молодых знатных кавалеров портного. Тот прямо наслаждался такими гостями.
— Вот этот прекрасный костюм цвета маренго гораздо больше подойдёт к твоим волосам, нежели тот светло-коричневый, в который ты был ранее одет, — вдохновенно вещал Ксиндара, — У тебя довольно необычный цвет волос, так что следует его подчеркнуть. А вот чёрный тебе совершенно не идёт — это вообще не твой цвет.
— Да? — обескуражено смутился Лён при виде той важности, с которой портной подтвердил заявление Ксиндары. Он-то до сих пор думал, что чёрный цвет ему идёт.
— Ни в коем случае! — солидно покачал пальцем специалист. — Чёрный цвет — не ваш!
— Но и этот розовый я не одену!
Эта пара снова засуетилась и снова углубилась в разноцветные волны камзолов. Немного порывшись, они добыли прекрасный, великолепный, чудесный костюм цвета тёмной бирюзы, отделанный изумительным по красоте галуном. Он был действительно шикарен, и к нему полагался короткий пышный плащ с откидным воротником — совершенно бесполезный в случае плохой погоды. Один край его крепился к плечу, второй щегольски проходил под правой рукой, чтобы не мешать свободе выпада, когда придётся драться на дуэли. К комплекту прилагалась широкополая шляпа с завернутыми полями и похожим на невесомое облако пером. Поданы были также и сапоги с изящными острыми носами, скошенными каблуками, украшенные пряжкой и множеством клёпок — как всё прочее, они были подлинным произведением искусства. Разряженный Ксиндара вошёл во вкус и вместе с хозяином этого великолепия углубился в соседнее помещение — выбирать аксессуары, без которых существование молодого светского повесы было просто невозможным. Их голоса звучали из открытого проёма и походили на вдохновенный дуэт.
Лён воспользовался передышкой и подошёл к зеркалу, где во весь рост отражалась его высокая фигура.
Да, мастер камзолов был прав: ему идёт цветное. Яркая синевато-зелёная ткань, отдающая мягким отливом в рассеянном свете и меняющая на изгибах цвет, придавала его лицу необыкновенную привлекательность, которую подчёркивали отмытые до блеска и заботливо уложенные банным парикмахером волосы. Раньше он считал себя бледно-рыжим, а теперь увидел, что цвет волос его действительно очень необычен — терракот с лёгким оттенком зари. Кожа лица давно лишилась детских веснушек — когда это произошло? Не в тот ли раз, когда Гранитэль устроила четверым друзьям сказочное приключение, в котором они сражались с гигантским железным пауком, а в награду получили полное богатырское вооружение — в тот раз они испили из волшебного источника. Да, принцесса сумела скрыть от своего рыцаря, что именно его она старалась незаметно подправить внешне. Теперь же из зеркала на Лёна смотрел взрослый молодой человек, вполне сформировавшийся, хоть ещё и излишне худощавый. Но, наверно, таким он и останется, подобно Магирусу Гонде, который для своего немалого возраста был очень подвижен и по-юношески худощав. Таким был и Лавар Ксиндара — стройным, гибким, чем вызывал у Лёна симпатию — в них было какое-то неуловимое родство, они были людьми одной породы. Несмотря на некоторую подчёркнутую внешнюю помпезность, его новый попутчик обладал живым, общительным характером и легко вписывался в жизненные повороты. Это было как раз то, чего недоставало характеру самого Лёна.
Глава 9
Заведение нисколько не напоминало придорожную харчевню, скорее это место можно было назвать рестораном, если бы не низкие сводчатые потолки, под которыми застревали кухонные запахи. Вообще, город, кажется, был богатым — все здания в центральной его части были каменными, с высокими фундаментами, явно прослеживалась планировка улиц, по которым оживлённо двигались экипажи, скакали верховые и даже имелись высокие тротуары, по которым шла публика. Зажиточность так и смотрела из каждого окна. Поражало разнообразие одежд и их богатство, особенно хороши были дамы: даже простолюдинки носили такие пышные кринолины, что встречные уступали им дорогу, а женщины дворянского сословия катили в открытых экипажах с прислугой и форейторами, покачивая стройными талиями, затянутыми в длинный корсаж, и сидя среди своих пышных юбок, как среди лепестков огромного цветка. Невольно Лёну вспомнилось приключение на планете Рай, где он впервые испытал близость с женщиной — со сказочной, экзотически-прекрасной девушкой-жуком, Газуеллой. Необычность этого весеннего приключения оставила в его памяти нестираемый след. Новое состояние, ещё непривычное ему — волнение при виде женской красоты, и сознание собственной взрослости. Кажется, он всеми порами души впитывал окружающий мир, и мир ему нравился.
Город назывался Дюренваль.
Еда была вкусной, а сервировка очень изящной, словно ели они не в городской харчевне, а где-нибудь в королевском дворце. Красные парчовые скатерти, высокие стулья с резными спинками, чисто одетая прислуга — совсем не те придорожные харчевни, в каких приходилось Лёну перехватывать кусок-другой в своих странствиях по Селембрис. Большая часть блюд была морского происхождения: это и крупные лангусты, которых Лён не то что никогда не пробовал, но и в жизни не видал, салат из кальмаров, жареная рыба и прочее.
— Да, здесь чувствуется светский стиль, — с довольным видом заявил Лавар, бросив тонкую ложечку, которой доставал белое мясо лангуста и отпивая белое вино из высокого фужера. — Мне нравится этот город.
Лён едва улыбнулся: его новый товарищ вёл себя, как богатый господин, а ведь даже денег у него не было. Наверно, обрядив дивоярца в новые одежды на его же средства, Ксиндара посчитал, что расплатился сполна.
