Zemlya za okeanom (plus 13)

Так как Тайпинван против торговли опиумом и посылает свои отряды вниз по Янсекияну, вся торговля переместилась в Шанхай. Шанхай тоже брали в осаду, но богатые купцы заплатили инсургентам контрибуцию и продолжают торговать. Суда, хотя и не в прежнем числе, продолжают подвозить товары в город и окрестности мимо таможни."

Этот момент рождения плана рейда на Шанхай только мельком описан у Римского-Корсакова, что не может не казаться странным. Странно также, что быстроходный, прекрасно вооружённый паровой бриг, в течение двух недель находясь вблизи главного перекрёстка Тихого океана, не захватил ни одного приза. Из шканечного журнала нам известно, что дважды за это время "Восток" останавливал бостонские суда, а однажды капитан Корсаков лично посетил идущий в Шанхай бриг "Северная звезда" и "отправил с ним письма".

Удивительно также, что шкипер Айзерс долго и упорно лавировал, стараясь укрыться от ветра именно за тем островком, где отстаивался "Восток". И вообще, зачем "Восток" там отстаивался далеко не в штормовую погоду? Ведь ранее в своей книге Римский-Корсаков писал: "Волны же через шхуну плескались будто бы через какой-нибудь подводный камень. Оно и не страшно. Тоже качка не очень тревожит. Шхуна — бесподобное судно и качается, как лебедь на волне." Если добавить к этому, что шхуна "Пойнт" принадлежала консулу СШ Дж.Каннингаму, "который в то же время и представитель здесь знаменитого американского торгового дома Россель и Ко, один из лучших в Шанхае". А эта фирма, на время войны, через посредничество АРТК, стала представителем РАК в Китае. Современные историки почти единодушно признают, что рейд на Шанхай был задуман и спланирован заранее. Возможно даже, хотя никаких документов на эту тему не обнаружено, не без участия Вашингтона.

Как бы то ни было шкипер Айзерс, за 200 долл., согласился провести "Восток" до Шанхая. На "Пойнт", для связи, были посланы мичман Урусов и сигнальщик Янцен.

"Я осмотрелся на шкуне — какая перемена после "Востока"! Шкипер немного заботился о судне. Палуба завалена всякой дрянью; от мачты и парусов негде поворотиться; черно, грязно, скользко, ноги прилипают к палубе. Боцманом был малаец в чалме; матросы все китайцы...

Шкипер вынес изодранную карту Чусанского архипелага и островов Сэдль, положил ее на крышку люка, усевшись в кресло и положив ногу на ногу, жуя табак и не обращая ни на что внимания. Иногда он крикнет что-нибудь на полуанглийском-полукитайском языке и опять пропадет. Рулевой правил наудачу; китайские матросы, сев на носу в кружок, с неописанным проворством ели двумя палочками рис.

Но вот наконец выбрались из архипелага островков и камней, прошли и Гуцлав. Тут, в открытом океане, стало сильно покачивать; вода не раз плескала на палубу. Вода всё желтее и желтее. Вскоре вошли за бар, то есть за черту океана, и вошли в реку. Спрашиваю у шкипера.

— Ведь это река?

— Река.

— Янсекиян?

— Да, "Сын океана" по-китайски.

— А берега?..

— Вон, вон, — говорит шкипер. Смотрю — ничего нет.

Наконец показалась полоса с левой стороны, а с правой вода — и только, правого берега не видать вовсе. Берег так низмен, что едва возвышается над горизонтом воды и состоит из серой глины, весь защищен плотинами, едва заметной темной каймой. Вправо остался островок. Я спросил у шкипера название, но он пролаял мне глухие звуки, без согласных. Пробовал я рассмотреть на карте, но там кроме чертежа островов были какие-то посторонние пятна, покрывающие оба берега. Ни шкипер, несмотря на свое звание матроса, ни команда его не имели почти никакого понятия об управлении судном. Рулевой, сидя на кожаной скамеечке, правил рулем как попало. Он очень об этом не заботился, беспрестанно качал ногой, набивал трубку, выкуривал, выколачивал тут же, на палубу, и опять набивал. На компас он и внимания не обращал; да и стекло у компаса так занесло пылью, плесенью и всякой дрянью, что ничего не видно на нем.

Местами мы пробирались по "Сыну океана" ощупью. Два китайца беспрестанно бросали лот. Один кричал: "Three and half"; потом "Half and four" — и так разнообразил крик всё время. Глубина беспрестанно изменялась, от 8 до 3 1/2 сажен. Как только доходило до последней цифры, шкипер немного выходил из апатии и иногда сам брался за руль.

Наконец в 6-м часу добрались до места слияния Янсекияна с Вусуном... Там, где раньше стояли сотни и сотни судов ныне две дюжины джонок с красно-бурого цвета парусами из каких-то древесных волокон и коры покачивались у берега...

Мы идем по реке Вусуну; она широка, местами с нашу Оку. Ясно видим оба берега, низменные, закрытые плотинами; за плотинами группируются домы, кое-где видны кумирни или вообще здания, имеющие особенное назначение; они выше и наряднее прочих. Поля все обработаны; хотя хлеб и овощи сняты, но узор правильных нив красив, как разрисованный паркет. Есть деревья, но редко и зелени мало на них; мне казалось, что это ивы. Вдали ничего нет, ни горы, ни холма, ни бугра — плоская и, казалось, топкая долина.

Ближе к Шанхаю река заметно оживлялась. Беспрестанно встречались джонки...

Становилось всё темнее; мы шли осторожно. Прилив стих, а противный нам NW усилился и стал крепким... Шкипер начал лавировать. Паруса беспрестанно переносили то на правый, то на левый галс. Надо было каждый раз нагибаться, чтоб парусом не сшибло с ног. Шкуна возьмет вдруг направо и лезет почти на самый берег, того и гляди коснется его; но шкипер издаст гортанный звук, китайцы кидаются к снастям, отдают их, и освобожденные на минуту паруса хлещут, бьются о мачты, рвутся из рук, потом их усмиряют, кричат: "Берегись!", мы нагнемся, паруса переносят налево, и шкуна быстро поворачивает. Минут через десять начинается то же самое. Мокро, скользко; переходя торопливо со стороны на сторону, того и гляди слетишь в люк. "Восток" исправно повторял за нами все маневры. Бриг шел под парусом ради маскировки, хотя пары были подняты. Для такого случая лейтенант Корсаков пустил береженый лучший кардиффский уголь, потому труба дымила не сильно...

Мили за три от Шанхая мы увидели целый флот купеческих трехмачтовых судов, которые теснились у обоих берегов Вусуна. Я насчитал до двадцати рядов, по девяти и десяти судов в каждом ряду. В иных местах стояли на якоре американские так называемые клиппера, то есть большие, трехмачтовые суда, с острым носом и кормой, отличающиеся красотою и быстрым ходом. Там же я заметил компанейский барк "Иркутск" выделяющийся среди всех судов своими размерами, как бык в отаре овец. Под американским флагом он возит нынче английские товары.

Идти бы прямо, а мы еще всё направо да налево. Вдруг — о горе! не поворотили вовремя — и шкуну потащило течением назад, прямо на огромную, неуклюжую, пеструю джонку. Тут "Восток" обошел нас с правой раковины и вплотную приблизился к избранному ряду, в котором все корабли были английскими и, вдруг, все паруса брига разом слетели вместе с американским флагом и взвился Андреевский.

Опасаясь повредить винт Воин Андреевич (Римский-Корсаков — А.Б.) не стал приближаться к избранным кораблям. К борту "Востока" были уже подтянуты 4 вельбота и, влекомые умелыми гребцами, они накинулись на беззащитные суда. Как и предполагалось почти все команды их сошли на берег привлченные соблазнами Шанхая.

Под прикрытием пушек вельботы подлетали к английским судам. На палубы их летели абордажные крючья и крохотные, по 7-8 человек, абордажные команды взбегали на них, ногами по бортам — руками по канатам. Несколькими выстрелами приводили к покорности ошарашенных бедолаг, не отпущенных на берег и, вскрыв трюмные люки, бросали туда зажигательные бомбы. Заполнявшая бочонки смесь из ворвани, спирта и селитры загорается быстро и полыхает так, что не погасить. Абордажники, подождав минуту, пока столбы огня не ударяли из люков, спрыгивали в свои вельботы и спешили к следующему судну.

Какое-то сопротивление оказали только на корабле Ост-индской компании "Мадрас". Дисциплина там оказалась выше и на вахте было не менее 20 человек. Они успели открыть порты левого борта и выпалить из нескольких пушек. Большинство ядер попало в борт соседнего, уже горящего судна, но одно поразило наш вельбот. По второму открыли было ружейный огонь, но бортовым залпом картечи с "Востока" стрельба была пресечена. Сразу три наших вельбота кинулись к "Мадрасу" и он тут же запылал.

Это я наблюдал уже из маленькой лодки, в которой поджидал свой бриг вместе со шкипером Айзерсом. При свете зарева десяти горящих кораблей, как при огненном столпе израильтян, "Восток", подобрав свои абордажные команды, шел нам навстречу."

Время атаки было подгадано к началу отлива, да и ветер теперь был попутным. Таким образом более мощные английские параходы не имели никакого преимущества, а шкипер Айзерс, не смотря на критику князя Урусьева, оказался отличным лоцманом.

"Воды реки Янсекиян, которые продолжают свое мутноглинистое течение далеко в океане, голубеют. Пятьдесят миль прошли от берегов Китая. Солнце всходит. В море полная тишина. Кажется, что наш корабль идет по гладкому, как зеркало, небольшому озеру. Поразительная чистота воздуха. Кое-где стоят рыбацкие лодки со сложенными соломенными парусами, похожими на оранжевых гусениц, забравшихся на голубые мачты. Другие лодки, как красные веера, воткнуты в океан там, где дует ветер."

Не всем каперам достались такие громкие дела, но все они внесли свой вклад в то, что потом назовут "ситуацией равновесной ничьей". Например капитан-лейтенант Унковский на паровом корвете "Петр Великий" отправленный к берегам Австралии. Скоро он захватил там пароход "Адмелла" и углевоз "Ланцестон", командирами которых назначил своих помощников: лейтенантов Белавенеца и Анжу. Затем, имея два парохода и угольщик, Унковский в течение полугода терроризировал всё южное побережье материка так, что большая часть морского сообщения там стала производиться под нейтральными флагами.

Особый интерес представляет налёт на город Кучинг, столицу княжества Саравак, эскадры, в составе крейсера "Аврора" капитан-лейтенанта Изыльметьева и парового корвета "Америка" лейтенанта Криднера. Иногда этот рейд двух мощных кораблей на столь отдалённый и незначительный пункт объясняют попыткой заключить антибританский союз с даяками и малайцами, издавна занимавшихся пиратством.

На первый взгляд это походит на правду. Ведь удар был нанесён по владениям и судам раджи Джеймса Брука, причём его племянник и наследник Чарльз Брук чуть не погиб на пароходе "Немезида", флагмане дядиного флота.*(4) Сам же раджа Джеймс, получивший от султана Брунея во владение Саравак вместе с княжеским титулом, был главным врагом этих племён.

Но к тому времени эпоха огромных пиратских флотилий уже прошла. Последний из "морских раджей", выводивших на "промысел" десятки прау и тысячи воинов, Мамадам, вождь иланунов из Тунку, прославившийся тем, что убил Роберта Бернса, внука великого поэта, потерпел поражение в бою с корветом "Фокс" и лишился всего флота в 1852г. Другие, как неукратимый вождь ибанов Рантанга, были оттеснены с побережья. Не было также отмечено ни одной попытки русских офицеров или агентов РАК наладить контакты с прочими вождями пиратов, не обладавшими столь значительными флотами, но продолжавшими "промысел": Аро Датоэ с Балабака, вождём иланунов Си Рахманом или Чинь Я Линем — последним "солидным" китайским пиратом.

Добычи в рейде было взято немного. "Немезида", ещё один параход "Компании северного Борнео" и десяток парусных судов были утоплены, а Кучинг разрушен корабельной артиллерией без высадки десанта. Зато политические и экономические послеледствия этой операции, задуманной Митковым и одобренной прочно связанным с интересами Компании Завойко, были далеко идущими.

Острова Индонезии вызывали большой интерес в Правлении РАК и у бостонских дельцов. Об этом, в частности, свидетельствует то обстоятельство, что вскоре после выпуска книги английского капитана Генри Кеппеля "Экспедиция на Борнео судна ее величества "Дидона", несколько экземпляров её было срочно доставлено в Петербург. В этой книге подробно описывалась деятельность Англии на Борнео в 1838-1845 гг. и она помогала членам Правления ориентироваться в обстановке, которая сложилась в этой части Индонезии.

В том же 1845г. бостонцы предприняли попытку закрепиться на острове Лабуан, расположенном по соседству с Борнео и взять у султана Брунея Бангирану Анак в аренду имеющиеся там месторождения угля.

Этот шаг вызвал острую реакцию Джеймса Брука. В донесении министру иностранных дел Англии лорду Эбердину от 28 июня 1845г. Брук описывал деятельность бостонцев при султанском дворе и подчеркивал, что промедление с активными действиями Англии в отношении Брунея может привести к тому, что султан и его советники будут искать поддержки у Соединенных Штатов. "Туземцы проявляют сомнение относительно могущества правительства ее величества ... и визит американского военного судна сделал многое для усиления этого впечатления".

Английское правительство немедленно учло эти соображения. Бруку были переданы соответствующие полномочия, и через его посредство Англия добилась в 1846г. от султана Брунея передачи ей острова Лабуан, который спустя два года был превращен в британскую колонию. В 1847г. англичане навязали султану договор, по которому им предоставлялся свободный доступ в страну, а султан был лишен права уступать какому-либо государству часть территории Брунея без разрешения Англии. Однако консул СШ в Сингапуре Джон Балестье 23 июня 1850г. заключил с султаном Борнео Омаром Али Сайфуддином "Конвенцию о дружбе, торговле и навигации".

Англичане, недовольные активной деятельностью бостонцев в этом районе, стали препятствовать реализации договора и смогли заблокировать его через Бангирану Анака, чьим вассалом официально считался султан Борнео.

Понятно, что в Вашингтоне очень хотели расчитаться со своей бывшей метрополией и, желательно, чужими руками. Восточная война пришлась для этого как нельзя кстати. 11 января 1855г. был подписан договор, согласно которому "Руско-Американской компании наряду с гражданами Соединенных Штатов Америки предоставляются все права, упомянутые в Конвенции о дружбе, торговле и навигации... как-то: полная свобода въезжать, селиться, торговать и ездить с товарами по всей территории, подвластной султану Борнео, а также пользоваться правами наиболее благоприятствуемой нации... право покупать, арендовать или в другой законной форме приобретать любой вид собственности" во владениях султана, который обязывался гарантировать безопасность их жизни и имущества. Судам Компании, как и судам СШ было официально разрешено "свободно посещать порты, реки и бухты" этого острова и приобретать за "умеренную плату" любые продукты и снаряжение. На российские товары устанавливались минимальные фиксированные таможенные пошлины, а вывозимые из Борнео товары вовсе освобождались от пошлин. Последний пункт соглашения предоставлял РАК право экстерриториальности.