Долг

Дверь распахнулась и вошел 'Доктор смерть'. Такое погоняло привязалось к местному лепиле не случайно. Маленький тщедушный человек оказался в отряде бывших изгоев не случайно. Светило и доктор медицинских наук загремел в места не столь отдаленные за крупные финансовые хищения и убийство двух человек. Может быть, ему и простили бы определенные финансовые потери государства, учитывая прошлые заслуги, но когда он убил жену с ее любовником, его участь была решена. Он убил их изощренным способом, намазав презерватив из сумки супруги боевым отравляющим веществом. Смерть в страшных мучениях двоих человек, да еще вкупе с использованием секретного препарат, отрезало для талантливого ученого путь к помилованию. На доктора навесили финансовые нарушения всего института и с легким сердец отправили в казенный дом. Медики и убийцы в местах заключения традиционно пользуются авторитетом, но с осужденном доктором такого не получилось. Неожиданно среди сидельцев прошла информация о том, что доктор в период своей научной карьеры проводил опыты на заключенных и пациентах психиатрических лечебниц. Буквально в один момент жизнь за колючей проволокой превратилась для доктора в ад.

В спецотряд опущенных его выдернули уже полуживого, истощенного и покалеченного. Если примерно треть из отряда были на условно-досрочном освобождении, а половина из оставшихся уже отбыла свой срок, то доктор относился к тем кто еще конкретно был 'на тюрьме'. К появлению столь неоднозначной личности в отряде отнеслись по-разному. Чтобы там не говорили, но прошлая жизнь каждого отрядного бойца рассматривалась сослуживцами подробно и тщательно. В зависимости от этого определялся его статус в новом коллективе.

Но жизнь вносить свои правки. После того как доктор вытащил нескольких бойцов буквально с того света, его авторитет стал непререкаемый. На этом и остановились. Теперь доктор резал, штопал, гипсовал и просто лечил бойцов отряда, а в свободное время спокойно проживал в красивом бревенчатом домике с шестнадцатилетним петушком из малолетки. Хотя был еще одна из служебных обязанностей врача — он был штатным заплечных дел мастером. В принципе каждый из пацанов мог устроить знатную экзекуцию любому из пленных или провинившихся, но в особых случаях для пыток приглашали доктора смерть вместе с его мальчиком.

— Как ваши дела, больной? — осведомился доктор смерть у Смуглянки.

— Спасибо, ваше святейшество, здоровею день ото дня.

— Так держать, — проигнорировал подколку доктор. — Рука нормально движется?

— Только сегодня разрабатывать начал. Болит сволочь.

— Это хорошо. Работайте рукой, обязательно работайте. Кушать надо, водички много пить и не лениться упражнения делать. Плохая рана была. Долго я с ней возился. Семь потов сошло.

— Спасибо, доктор. Может мне к пацанам?

— Рано 'спасибо' говорить. И к пацанам еще рано. Нужно еще посмотреть, как рука работать будет. А то еще резать придется. Крови ты любезнейший много потерял. Отпустил бы я тебя, но сознательность у вас бойцы слабая. Лечишь вас лечишь, а вы то в истории всякие лезете, то бухаете, то наркоту свою поганую жрете. Одна интоксикация.

Дверь в палату открылась еще раз. На пороге появились Скворец и Куля, за их спинами маячил кто-то еще. Гости в нерешительности замерли на пороге карантинного бокса.

— А, оруженосцы, — обрадованным голосом встретил их врач. — Можете проходить. Я просто мимо шел и к вашему боевику заглянуть решил.

Доктор приветливо улыбнулся. Смуглянка поражался, как под приветливой улыбкой этого человека может скрываться холодная и циничная суть. Доктор никогда не ругался матом в отличие от остальных врачей отряда, блатной феней практически не пользовался, вел себя со всеми вежливо, никогда не повышал голос. Но вся его рафинированная интеллигентность скрывала звериную суть. Стоило только посмотреть, с каким упоением он резал своих пациентов и пытал допрашиваемых. Ровно с таким же выражением лица он резал маринованную селедку или морковку, которую очень любил. Любил он резать всё и всех без разбора.

Тем временем врач, не прощаясь, вышел из палаты. Друзья Смуглянки посторонились, пропуская его.

Первым в палату шагнул Куля, за ним его мальчик Варя. Скворец хоть и заходил последним, но новость сообщил первым:

— Смуглянка, Пистон исчез.

Смуглянка даже сел от неожиданности, поморщившись от боль в раненном плече.

— Как исчез?

— Позавчера вне графика на связь вышел Сопля из накопителя. Ну, это который шестерил на Горыныча с его янычарами.

— Ну?

— Так Сопля Пистону сказал, что в накопитель товара много привезли: цацки, рыжуха, брюлики и прочие карамельки. Вроде как это общак дагов был, а дагов самих положили, так вот — весь товар у 'красных' и остался. Самарка потом записи с прослушки проверял. Пистон после этой новости две группы бойцов с собой прихватил и в сторону накопителя поехал, а потом пропал с концами.

— С бойцами пропал?

— Нет. В том то и дело. Они его на трассе должны были ждать, возле вышки, там, где бетонная остановка. Первое отделение вперед поехало дорогу проверить, а второе отделение уже после Пистона поехало. Им еще перед поездкой дозаправляться пришлось и баллон менять.

— Ну и?

— Все три машин мимо постов проехали, все как положено. А потом пацаны до ночи его возле остановки ждали. Они и вчера не появился, а сегодня с утра всю округу прочесали. Пистон как сквозь землю провалился. Ни Пистона, ни машины, ни охраны.

— У Горыныча нужно спросить или у Сопли.

— Так ни он, ни Сопля на связь не выходят. Утром еще в накопитель сунулись, а там военных видимо не видимо. Техники куча. Броня чуть ли не гуртом навалена. В общем, наши считают, что Пистон кассу бомбанул и весь хабар себе взял. Скрысил, коза тухлая.

— Не может быть! Он и так вместе со Сливой весь общак держит. Ему-то зачем?

— Так, наверное, кусок слишком сладкий был.

— Ведь ему и ехать то некуда!

— Значит есть.

В разговор вмешался Куля:

— О другом сейчас речь. Хабар явно не по нашей масти. Теперь к Сливе тоже предъява будет. Он же за Пистона вписывался.

Смуглянка сразу понял, к чему клонит его товарищ. После гибели Фали, а также пропажи Пистона, да еще при таких 'скользких' обстоятельствах, расклад сил в банде должен существенно поменяться. Теперь он оставался единственным, кто мог претендовать на вакантное место сгинувших авторитетов. К тому же есть вполне резонное основание подвинуть третьего авторитета — Сливу.

Сам Смуглянка был одним из бойцов с которых начинался отряд, но при всем при этом Смуглянка все же был единственный из старичков, у кого не было своего взвода. Он обоснованно считался одним из лучших бойцов, но вместо нормальной боевой работы его поставили заниматься подготовкой личного состава. Он не был изгоем, да и остальные рядовые члены отряда относились к нему с уважением, но власти у Смуглянки от этого не прибавилось. Должным авторитетом среди старожилов он не пользовался, его мнение было последним. Кураторы осознанно или нет поддерживали такой порядок в отряде и сами не давали Смуглянке подняться внутри отрядной иерархии на достойное место. Тем более, что за последние полгода отряд вырос с тридцати до почти полутора сотен бойцов. Смуглянку недооценили, это было несправедливо. Смуглянка считал себя обделённым.

Именно он должен был возглавлять отряд, но его боевой опыт, знания, умения и уровень подготовки сводились на нет тем, что у него была слабая поддержка. Единственные люди, на которых он мог положиться, были Куля — инструктор по физической подготовке и Скворец — инструктор по стрельбе. А наглый Фаля, хитрожопый Пистон и скользкий Слива втроем руководили отрядом. Они не только возглавляли собственные подразделения, а еще и ходили в фаворитах у непосредственных кураторов отряда.

Фаля командовал взводом штурмовиков, самым большим в отряде. Слива заведовал взводом охраны и режима. Пистон отвечал за разведку и внутреннюю безопасность. Еще был Тарахтелка, заведующий службой тыла. Именно Фаля при негласной поддержке Пистона и Сливы, а также молчаливом согласии Тарахтелки так или иначе открыто принижал статус Смуглянки. В отряд они пришли одновременно с Фалей и были сначала друзьями. Фаля был мошенником — обычным кидалой с солидным уголовным прошлом. Смуглянка сам натаскивал и помогал в подготовке своему приятелю. Фаля оказался на редкость талантливым. Он не просто опередил по уровню подготовки всех тех, кто раньше не служил в армии. По некоторым дисциплинам он оставил далеко позади многих инструкторов ФСИН. Помимо таланта воина Фаля обладал живым и острым умом, чем активно пользовался, применяя в операциях и разработках настолько нестандартные подходы и приемы, что высокое начальство только разводило руками. Зародившееся на стыке сфер влияния противостояние между Смуглянкой и Фалей искусно поддерживали на грани открытого конфликта.

Смуглянка прекрасно понимал, что Фаля специально вытащил его на ту последнюю вылазку в город вместо с бойцами из 'Фармкора'. Ничего не стоило инсценировать смерть противника в условиях реального боя, даже если он был с тупыми мертвяками. И Смуглянка принял это вызов. Он оценил, что с ним пошли его товарищи — инструкторы, ведущие подготовку бойцов. Не пошел только рукопашник. В итоге вылазка за товаром закончилась ранением Смуглянки и гибелью Фали. Судьба рассудила их, расставив все на свои места.

Теперь, когда лучшие бойцы взвода штурмовиков погибли вместе с Фалей, а Пистон пропал в неизвестном направлении, в отряде зарождалось шаткое безвластие. По всей видимости, Пистон прихватил с собой хороший куш, который по всем правилам должен был отойти в 'общак', и еще была обязательная дань кураторам отряда, доходящая порой до трех четвертей от взятого добра. Такое не прощают. Если это предположение подтвердиться, то сразу рухнет и Слива со своего трона. Слишком много раз он вписывался за Пистона, да и общие делишки Сливы и Пистона неоднократно вызывали вопросы и у пацанов из отряда и у старших кураторов. Тарахтелка, как обычно, займет нейтральную позицию миротворца.

Лишнего говорить не требовалось. Было и так все понятно без слов. Единственным серьезным игроком в отряде оставался Слива. Если не станет Сливы, то власть сама упадет в руки Смуглянки. А сейчас это нечто другое по сравнению с тем, что было до катастрофы. С момента прихода Большого Песца их отряд фактически начал существовать автономно.

Шишки из ФСИН их побеспокоили всего несколько раз, когда потребовалось боевое усиление отрядов, проводивших эвакуацию, а также для отстрела людей по наводке хозяев. Начальник их отряда полковник Пшонкин не появлялся с первого дня катастрофы, а два его заместителя не показывали носа из административного здания. Когда они привезли трофеи от первого открытого грабежа и молодых баб для развлечения, то никакой реакции от начальства не последовало. Даже когда он 'УБЕДИЛИ' прапора отдать им ключи от 'оружейки', оба майора промолчали. Начиналась воровская вольница. Но как долго она продлиться? Смуглянка справедливо подозревал, что после того как кураторы разберутся с навалившимися проблемами, они обязательно вспомнят о своих подопечных.

— Что старшие говорят? — поинтересовался Смуглянка.

— Неизвестно, — ответил ему Куля. — Слива еще утром уехал к старшим, 'кума' собрался разыскивать. Полкан наш даже своим овчаркам весточку не шлет. Но сам знаешь, с того момента когда большой песец всему пришёл, нас старшие внимаем не балуют. Пацаны все больше и больше выпрягаются. Какими бы ни были Пистон и Фаля, но бойцов они в ежовых рукавицах держали. А что сейчас будет — это не понятно.

— Если кураторы спустят пропажу Пистона, то значит мы теперь сами по себе. Тогда отряд разбегаться будет. А если не спустят, то будут гайки завинчивать.

— А ты не думаешь, что нас всех под нож пустят? — забеспокоился Скворец.— Обстоятельства поменялись. Для чего теперь мы им нужны? Сейчас менты обойдутся и без торпед вроде нас, сами будут грязную работу делать. Законов то больше нет и прокуратуры с судами тоже. Полный беспредел вокруг.

— Всяко может получиться, Скворушка. Сейчас кто его знает, что в мозгах у старших твориться. Сила за ними была. Мы без них никем были. А теперь вольница полная. Катастрофа всем долги списала. Вы же понимаете, что пацаны сами по себе жить хотят. Я удивляюсь как до сих пор не разбежались.

— А зачем бежать? Здесь все есть и все налажено. А вместе безопаснее. Мы любому рога обломаем, кто к нам сунется. Оружие у нас есть.

— Зря ты так, — остановил его Смуглянка. — Что ты со стрелковым оружием против танков сделаешь? Для нас одного БТР хватит, чтобы всю базу перепахать. Без тяжелого вооружения нам не выстоять.

— А гранаты? А взрывчатка? А граники?

— Дурень. Гранат мало. Взрывчатки много, даже очень много, но из нее еще заряд нужно сделать и до цели его донести. А кто будет ждать, пока ты под брюхо БТР будешь бомбу закладывать.

— И чего делать? Слышь, Смуглый. Ты бы к старшим смотался. Тебя там все знают и принимают неплохо, — предложил Куля. — Кроме тебя реальных бугров и не осталось. Ты в авторитете.

— Ты думаешь, что Слива просто так к старшим поехал? Он явно поддержку ищет. Старый интриган никогда особо вперед не лез, но теперь ему торопиться нужно. Он меня боится и постарается сожрать заранее. Я трезво свои шансы оцениваю. Вот только бы узнать, что он задумал.

Тут вперед выступил подружка Кули — пассивный гомик по кличке Варя. Высокий красивый парень не имел ничего общего с андрогинными моделями модных журналов и ярко выраженной гейской внешностью телевизионных звезд. По таким как он, девки должны сохнуть и слезы ведрами лить, а он роман с Кулей крутит.

Приятель Кули был лакомой мишенью для всех без исключения пацанов, грешивших модной сексуальной ориентации, а таких в отряде было не меньше половины. До отсидки Варюша был проституткой, этим же продолжил заниматься и в зоне, обзаведясь статусом дорогой куртизанки.

— Варенька, ты бы булками своими меньше трясла, а то я тебя, сучка, мигом урою. — Куля выразительно полоснул пальцем по горлу.

— Ну, Куля, ты же знаешь, я для дела только. — Варя жеманно повел плечами и пустил томности в голосе.

— Знаю я твое дело, прошмандовка, — резко сказал Куля. — Ты вспомни, сучка, откуда я тебя вытащил.

Сейчас должны была начаться семейная сцена.

— Всем ша! — обрезал на корню скандал Смуглянка. — Пойдемте свежим воздухом подышим, а то доктор мне велел гулять чаще.

Скворец помог Смуглянке подняться с кровати и вышел вслед за ним из палаты. Их никто не остановил. Сидящие возле входа, посетители больнички поприветствовали Смуглянку и пожелали ему скорейшего выздоровления. Раненный бандит поблагодарил их легким кивком. Ему сейчас было не до разговоров.

Идти было не удобно, он никак не мог приспособиться, чтобы не тревожить при ходьбе раненное плече. Место для уединенного разговора выбрали за корпусом больнички в зарослях облезлой акации. Новость, которую донесли до Смуглянки, нужно было не просто обсудить, но и принять решение о том, что делать дальше.