Теперь мне стало понятно — северянин использовал нечто вроде мантры, введшей его в состояние наподобие берсеркера. Поэтому Снурри и был столь ловок и быстр в бою, и так слаб сейчас.
— Ясно, ты закончил? — спросил я Онира, который тщательно обыскивал труп Краша.
— Еще нет, нужно проверить сапоги. Наемники часто туда зашивают главные ценности. А ты куда торопишься?
— Хочу осмотреть, что вы там нарыли у магов. Книги у них были?
— Книг — нет, но я с них снял несколько явно магических побрякушек. Спроси их у Ровена.
Я встал и пошел к костру, где Ровен уже закончил варить лечебное зелье и наливал горячее варево в кружку Снурвальда. Мне было интересно, что же там нашел Онир, так как я, осматривая пленных истинным зрением, не обнаружил у них ничего волшебного.
— Вы закончили? — спросил старик, прихлебывая свою порцию лекарства.
— Скоро, Онир обыщет последнего, и можно будет зажигать костер. Где вещи магов?
— Вот, — Ровен откинул лежащую рядом с ним рогожу, на которой лежало несколько колец, пара каких-то стеклышек, завернутых в замшу, и три амулета на кожаных шнурках.
Я присел на корточки и начал рассматривать артефакты. Кольца представляли собой жалкое подобие моего утерянного перстня, в них было всего по одному заклинанию. Причем самых простых. Я взял одно из них в руку и направил в него энергию. Некоторое время ничего не происходило, но потом, словно голограмма, из кольца начала раскрываться схема плетения. Это была уже известная схема Ледяного удара. В следующем кольце было новое для меня заклинание. Я не удержался и, направив артефакт в сторону, активировал плетение. Вначале раздался громкий хлопок, после чего заскрипело стоящее напротив дерево и медленно упало.
— Вадим, ты что делаешь? — вскрикнул Снурвальд.
— Извини, хотел его попробовать, такого заклинания еще не видел, — я радостно подкинул на ладони кольцо и поднялся, чтобы посмотреть на произведенные разрушения.
— Это Рука ветра, — произнес кто-то за моей спиной.
— Ах ты, вражина, — Ровен вскочил и побежал к магу, умудрившемуся избавиться от кляпа. — А ну, открывай рот шире, кому говорю!
— Подожди, — я мягко отодвинул старика с куском ткани в руках от пленного волшебника и присел на корточки. — А это что?
Маг мельком взглянул на следующее кольцо и ответил:
— Ледяные иглы.
Кажется, он не врал. Я действительно видел на кольце некоторые общие черты с заклинанием Ледяной волны.
— Помоги мне сесть, — попросил пленный.
Я поднял его и, несмотря на предупреждающие окрики товарищей, развязал магу руки.
— Как тебя звать?
— Остин, подмастерье. Школа морской волны, — представился мой недавний противник.
Он был лет на пять старше меня и, что удивительно, не испытывал никакого страха.
— Я могу заплатить за себя и моего друга выкуп. Десяти золотых хватит?
— Десять золотых? Немаленькая сумма, — удивился гном. Он закончил мародерствовать и подошел к нам. — Не уверен, что у тебя столько есть.
— Есть, я могу в этом поклясться. А также в том, что никому не скажу, что мы вас нашли. Клянусь своим даром, призываю в свидетели светлых богов...
— Ну-ка, погодь, — прервал клятву Остина гном. — Кому ты это не скажешь, что нас не нашли? Разве мы не уничтожили весь ваш отряд?
— Из отряда Краша остались только мы, да один полоумный огадур. Но дикарь уже, наверное, нахлестывает лошадей, они все до жути боятся магии, — на бледном лице волшебника появилась презрительная улыбка.
— Лошади, это хорошо. Далеко вы их оставили? — встрял в допрос Ровен. Старик потирал от радости руки, ведь теперь мы сможем увезти всю добычу.
— Часа три неспешного хода, — ответил Остин.
— Подожди, Ровен, — попросил приятеля Онир и, вынув из-за голенища сапога нож, приставил его к горлу мага. — Ты забыл мой вопрос?
Остин испуганно вздрогнул и замер, стоило только гному надавить чуть сильнее.
— Н-нет. Ни один охотник за беглыми рабами не узнает про вас, — пролепетал маг.
— Какие охотники? Наемники? — подтянулся к разговору Снурвальд.
— И они тоже, на вас же розыскные листы развешены по всей империи! Но вы не бойтесь, огадур про вас ничего не знает, это я случайно подсмотрел у командира объявление о награде за ваши головы.
— Вадим, на пару слов, — отозвал меня в сторону гном, в то время как северянин начал задавать Остину уточняющие вопросы.
— Пленных отпускать нельзя, даже за выкуп, — прошептал мне Онир. — Давай быстро спрашивай его про магические побрякушки и будем их кончать здесь.
— Быстро не получится, — возразил я гному. — Дай мне хотя бы денька два. Я обязательно должен научиться той защите, которую они применили в бою!
— Нет, — отрезал Онир. — Нужно торопиться. Чем дальше мы уйдем от земель империи, тем будет меньше шансов, что в нас опознают беглых рабов.
Я тоскливо посмотрел на небо и отвернулся в сторону. Минут через десять за спиной раздался крик:
— Пятнадцать, двадцать золотых!
Потом наступила тишина, бьющая по нервам сильнее воплей умирающего человека...
Трупы магов мы кинули к телам остальных наемников. Потом закидали все это кучей веток и подожгли. Я долго смотрел на высокое пламя костра, пока не выдержал и не создал Огненную стену. Заклинание, до предела насыщенное энергией, быстро сожгло трупы наемников, оставив после себя только глубоко въевшийся запах жженного мяса.
* * *
*
Как Шурга и предполагал, все наемники были уничтожены. Огадур даже восхитился магом, сумевшим мастерски загнать в ловушку своих противников и накрыть всех одних ударом.
Шурга осторожно слез с дерева и тихо пополз к новому лагерю беглецов. На прежнем месте теперь мог спать только сумасшедший. По прикидкам огадура, бывшие рабы уже должны были закончить подсчитывать трофеи, и начать готовиться к отдыху после тяжелого боя.
Одноглазый Дюрен сильно недооценивал своего протеже — на самом деле огадур был не только отменным следопытом, но и лучшим лазутчиком в отряде. Никто из беглецов и не заметил, как рядом с ними, всего в паре-тройке локтей, одна тень стала чуть больше. Шурга притаился и стал ожидать подходящего момента.
— Все же я сильно замерз. Ровен, давай сюда бочонок, сейчас нутро согреем, — прогудел гном, обращаясь к старику с огромной ссадиной на голове.
Чуткие ноздри огадура уловили пьянящий аромат старого вина.
— Я тоже буду, — произнес маг. — Налей мне кружку. Снурвальд?
— Не откажусь, — рядом с чародеем сел северянин. — Давай и тебе.
— Нет, — отказался старик. — После удара по голове пить нельзя. Но ты не бойся, я потом свое наверстаю.
Услышав эти слова, Шурга позволил себе небольшую улыбку.
* * *
*
Моя голова раскалывалась точно после дикой пьянки. Что же намешали в это клятое вино, если от одного бокала мне так плохо?
Я с трудом приоткрыл глаза и понял, что лежу поперек седла на лошади. Голова закружилась и меня вырвало желчью. Тут же подскочил гном и аккуратно снял меня с лошади. Потом он поднес к моим губам кувшин с холодной жидкостью. Я успел сделать пару больших глотков, прежде чем понял, что пью вино.
-Онир, ты с ума сошел? Дай мне воды!
Я попробовал отпихнуть кувшин, но гном неожиданно сильно вцепился в мою голову и заставил выпить еще пару глотков.
Да что это с ним, совсем ополоумел? Я собрался высказать Ониру все, что о нем думаю, но с удивлением увидел перед собой незнакомое лицо.
— Ты кто? — спросил я, чувствуя, что снова теряю реальность.
Лицо незнакомца начало искажаться. По нему пробежала рябь, а из открытого рта выросли огромные желтые клыки.
— Дру-уг.
От гулкого протяжного голоса этого мутанта мне стало еще хуже. Мой лучший друг — моя магия, и сейчас я тебя с ней познакомлю!
Я попытался встать, но внезапно под ногами дрогнула земля, а небо почему-то оказалось снизу. Потом кто-то сильно ударил меня по голове, и я отключился.
Глава 7
Возвращение в родные Пустоши далось огадуру с большим трудом. Один раз на его след встали дружинники Арсума, незнамо что забывшие в преддверии нейтральных земель, названных людьми Дикой пустошью. Годы, прожитые среди наемников, привили огадуру неправильные представления о человеческой натуре. Он совершил большую ошибку, когда устроил дружинникам ловушку, в которой, судя по крикам, погиб один воин.
Шурга рассчитывал, что ужасная смерть от грязных кольев, заряженных в охотничий самострел, охладит людей, трусливых и жадных землеедов, и они оставят в покое показавшую зубы добычу. Однако это наоборот разозлило дружинников, и они почти полную седьмицу нещадно гнали огадура. Окажись дикарь в такой ситуации один, он легко избавился бы от погони. Сейчас же его сильно тормозил груз, с которым следовало обращаться по возможности осторожно. Если маг случайно умрет, то народ может потерять последний лучик надежды. Поэтому Шурга петлял меж сопок и курганов и практически не останавливался на отдых, пытаясь избавиться от вцепившихся в него мертвой хваткой дружинников.
Огадуру повезло — вскоре начались настоящие Пустоши, и преследователям пришлось сбавить прыть. На каменистой земле, где только местами росли жалкие пучки жесткой серой травы, было намного легче спрятать следы. Кроме того, здесь могли встретиться отряды огадурского молодняка, решившего показать свою удаль в набеге на человеческие деревни. Впрочем, Шурге тоже было не с руки встречаться сейчас с соплеменниками — молодежь, как правило, редко признавала авторитеты и клановые ограничения, преклоняясь только перед силой. Такая свора с радостью ограбила и убила бы богатого путника, не посмотрев на его родовые татуировки. Нейтральные земли они на то и нейтральные, что здесь не действовали никакие правила и ограничения.
От усталости глаза огадура начали слипаться, и он чуть не просмотрел небольшой участок подозрительно короткой травы. Шурга слез с лошади, упал на четвереньки и стал обнюхивать чуть ли не каждый стебелек. Его широкие ноздри затрепетали, уловив еле заметный запах травяного сока. Жесткую прошлогоднюю растительность могли есть только привычные ко всему кони огадуров. Значит, здесь около суток назад прошел отряд. Шурга медленно осмотрелся и нашел другие следы, подтверждающие его опасения. Он замер, решая, что опаснее: идущая сзади погоня или встреча с жадными до крови юнцами, но судьба решила все за него. Резко усилился ветер, и небо стало стремительно темнеть.
Маленький дикарь быстро вскочил в седло и ударил пятками в бока измученной лошади. От резкого рывка сзади застонал волшебник. Шурга тревожно обернулся, но маг так и не пришел в себя и продолжал безвольно висеть на коне. Через десять минут бешеной скачки огадуру удалось приметить небольшую нишу у подножия высокого каменистого кургана. Всадник остановил тяжело дышащую лошадь и быстро кинулся проверять укрытие. Оно оказалось достаточно большим, чтобы спрятаться от начинающейся бури.
Под порывами сбивающего с ног ветра, Шурга завел туда коней и положил мага на землю. Когда огадур начал доставать из седельных сумок еду, человек снова застонал и перевернулся. Похититель мага откинул прочь куски вяленого мяса и, сняв кожаную флягу с пояса, зубами выдрал из нее затычку. Прижав горлышко пальцем, чтобы не расплескать драгоценную жидкость, Шурга подскочил к пытающемуся сеть парню и насильно влил ему в горло несколько глотков из фляги. Волшебник закашлялся, что-то невнятно промычал и повалился навзничь.
Огадур тяжело выдохнул и потряс флягой возле уха — вина в ней осталось очень мало. Кто же знал, что организм мага так легко будет справляться с сонным зельем Толмена. В первый раз Шурге, неправильно рассчитавшему дозу, пришлось огреть волшебника рукоятью кинжала. Но и тогда оставалась надежда, что половины фляги хватит, чтобы продержать человека всю дорогу без сознания. Пока неизвестно, как все повернется дальше, но на всякий случай огадур, научившийся у людей смотреть в завтрашний день, решил не озлоблять сверх меры волшебника.
Мысль, что украденный маг может оказаться союзником, остановила руку дикаря в тот момент, когда выигравшие бой беглецы решили отдохнуть и выпили отравленное вино. Вместо того чтобы всех прирезать и забрать ценности, огадур аккуратно оглушил старика, связал волшебника и, даже не тронув гнома, ушел к лошадям. Ну как не тронув? Так, разве что слегка: когда мерзкий коротышка придет в себя, то несказанно огорчится плохо выбритым щекам. Нож у огадура был неважной заточки, поэтому во время бритья бороды он то и дело оставлял на коже гнома мелкие порезы и клочья волос.
Маг что-то забормотал во сне, и Шурга подошел к нему. Огадур присел рядом с человеком на корточки и, наклонив голову вперед, стал рассматривать его лицо. Когда волшебнику снилось что-то ужасное, на его лице могла проступить паутинка шрамов. Шурга все пытался уловить этот момент целиком, так как ему казалось, что подобный узор где-то уже видел. Однако вскоре началась настоящая буря, и стало совсем темно. Огадур не стал разводить костер. Он с сожалением отодвинулся от мага, нашарил на земле кусок солонины и принялся тщательно пережевывать последние куски жесткого мяса.
Буря сбила со следа настырных дружинников Арсума, или на них наткнулась свора молодняка, Шургу не интересовало. Оставшийся путь он одолел без ненужных и опасных встреч, переживая только за подходившее к концу драгоценное зелье. Маг все чаще приходил в себя, и трех глотков хватало только на то, чтобы усыпить его на сутки, а не как ранее — на полседьмицы.
На четвертый день пали лошади, и Шурге пришлось тащить мага на своих плечах. Однако пройти осталось немного. Через сутки огадур дошел до приметного камня с высеченной тамгой рода, скинул с плеч волокушу и развел костер, потратив на него остатки тщательно сберегаемого топлива. Надеяться, что его сразу узнают после восьмилетнего отсутствия, было глупо. Лучше поступить по всем правилам и дождаться хозяев этих земель.
На следующее утро бывший наемник Дикого отряда увидел пятерку своих соплеменников, неспешно правящих мохнатых лошадок в его сторону. Воины были одеты в меховые безрукавки и держали наготове оружие. Шурга с трудом удержался, чтобы презрительно не скривиться, когда заметил, что один из них держал в руках копье с костяным наконечником.
— Эй, чужак, зачем тебе идти по землям рода Победителей демонов? — насмешливо крикнул издали большак — предводитель отряда. — Иди лучше стороной, здесь не подают нищим бродягам без роду и племени.
Шурга внимательно посмотрел на их покрытые татуировками щеки и стал снимать верхнюю одежду.
— Правильно, иди своей дорогой, только мясо оставь, да покажи что у тебя.... — начал было огадур помоложе, судя по рисункам на предплечьях, не успевший еще пройти полное воинское посвящение, но его тут же затрещиной заткнул большак.
— Арбан, за что? — воскликнул молодой воин и тут же получил вторую оплеуху от соседа. — Отец?
— Рано тебе еще щенок лаять, если забыл, что не только безродные ходят с чистым лицом, — сурово ответил предводитель и спешился.
К этому времени Шурга закончил снимать одежду и развернулся к огадурам, явив их взору покрытую черно-красной татуировкой спину.
