Дядя Жора - 7

В силу вышеперечисленных причин здешний остров представлял собой нечто среднее между тем, на котором Настя побывала в своем времени, и тем, фотографии которого ей во множестве показывал отец.

— Пошли в гостиницу? — предложил Жан.

— Да, конечно, — кивнула Настя, поправив объемистую сумку через плечо.

При себе у девушки был безукоризненно изготовленный загранпаспорт Российской федерации с открытой чилийской визой. Правда, сделан он был по образцу того мира, из которого происходил канцлер Найденов, но, судя по документам Дюваля, в этом мире они не отличались. Однако даже если вдруг отличия и есть, то откуда на острове Пасхи могут знать, как именно должен выглядеть российский паспорт? В данный момент, как утверждал молодой француз, здесь не было ни одного туриста из России.

По легенде Настя являлась дочерью эксцентричного русского олигарха, совершающего кругосветное путешествие на личной подводной лодке, которая и высадила захотевшую несколько дней погулять по твердой земле девушку на остров. А потом, ясное дело, заберет ее обратно. Впрочем, Дюваль утверждал, что Настю никто не станет спрашивать, откуда она тут взялась.

Деньги на два дня проживания тоже давал Жан, причем он порывался сделать это задаром, в благодарность за свое возвращение в родной мир. Однако канцлер настоял, чтобы молодой француз принял пару антикварных браслетов с полудрагоценными камнями, в сумме стоящих примерно пятнадцать тысяч здешних американских долларов.

Гостиница оказалась довольно большой, на полтора десятка номеров, из которых заняты были только четыре. Она представляла собой длинный полутораэтажный сарай, построенный из тонких реек и картона у самого берега, на выступающем в океан утесе.

— Кто же ее догадался тут приткнуть, ведь это до первого приличного шторма, — удивилась девушка.

— Так сильные штормы бывают тут только зимой, когда нет отдыхающих, — пояснил Дюваль. — А каждую весну гостиницу ремонтируют, это нетрудно. Зато место очень красивое.

Портье, он же коридорный, садовник и один из совладельцев гостиницы, без всяких вопросов заселил принцессу в двухкомнатный номер рядом с точно таким же молодого француза. Хотя можно было заметить, что ему все-таки было любопытно — откуда здесь появилась девушка. Но труженик гостиничного сервиса сдержался, причем понятно отчего. При том "наплыве" посетителей, что имел место сейчас, рисковать потерять даже одного клиента было несусветной глупостью, ибо Настя вполне могла частным образом снять полдома или даже весь дом у местных жителей.

Основной задачей принцессы было залезть в интернет и за два дня попытаться скачать максимум информации об этом мире. И первое, что требовалось проверить — будет ли здешняя сеть совместима с Настиным ноутбуком.

Вопрос прояснился через десять минут после заселения в номер — нет, не будет. Однако оказалось, что Настины флешки прекрасно подходят к ноутбуку Жана, так что он предоставил его в полное распоряжение девушки. Француз был готов даже подарить его, но это не потребовалось.

Настя с минимальными перерывами, во время которых она делала легкую разминку, не выходя из номера, просидела в сети до девяти вечера. У нее уже сложилось первое впечатление об этом мире, которое она для себя выразила словами "ничего особенного, могло быть и хуже". В девять зашел Жан и пригласил поужинать на веранде перед гостиницей. Не из соображений экономии, а потому, что здесь была лучшая кухня на острове. И заказ француз сделал, совершенно не обращая внимания на стоимость блюд и напитков. В ответ на вопрос Насти он заявил:

— Ты самая необычная девушка из всех, что мне встречались. Жаль, что наше знакомство не будет иметь продолжения, но для того, чтобы у тебя остались хотя бы приятные воспоминания, мне не жалко никаких денег.

— Спасибо за комплимент. Не знаешь, что за хмырь сидит через один столик и пытается решить, что ему более интересно — мои ноги или его недопитый стакан?

— Это американец, довольно неприятный тип, но я не думаю, чтобы он здесь позволил себе что-нибудь неподобающее.

— Только здесь? Нет, меня больше устраивает, если вообще нигде и никогда. Не можешь спросить у официанта, как он отнесется к тому, что одна посетительница слегка поцарапает стену? Само собой, с полным возмещением ущерба. И попроси у него на пару минут мелок, которым он рисовал меню на доске.

Жан сходил к официанту и вскоре вернулся с мелком. Настя встала, прошла к дальней от их столика стене и нарисовала на ней глаз чуть больше натуральной величины. Когда она вернулась, перед их столиком уже стоял американец.

Принцесса успела выяснить, что в этом мире отношения между Россией и Америкой были несколько хуже, чем в знакомом ей будущем. И, соответственно, настолько же хуже средний американец относился к среднему русскому.

— Мадемуазель скучает? — осведомился подошедший тип. — Позвольте представиться — Джон Рибок, Чикаго.

— Анастасия Рабинович, Москва, — кивнула Настя, садясь на свое место и беря в руки вилку. — Нет, что вы, мне не скучно. И я надеюсь, что скоро станет совсем весело.

Говоря это, принцесса слегка подкинула вилку, уточняя баланс, и пальцами проверила прочность зубьев на изгиб. Очевидно, результат ее удовлетворил, потому как она широко улыбнулась:

— Мы, русские, очень любим веселиться по-русски. И американцев тоже прямо-таки обожаем.

И неуловимым движением метнула вилку. Столовый прибор вонзился точно в нарисованный глаз, причем с такой силой, что зубья ушли в дерево по самое основание.

Принцесса поглядела в глаза собеседнику. В спецшколе ее учили передавать эмоции и посылы взглядом. И то ли она оказалась отличной ученицей, то ли ей попался особо чувствительный клиент, но американец вдруг ясно понял, что эта бешеная русская при малейшем поводе с его стороны с превеликим удовольствием не только вобьет ему по вилке в каждый глаз, но еще напоследок кастрирует тем самым тупым ножом, которым она только что кромсала отбивную.

Турист из Чикаго задом сделал несколько шагов и плюхнулся на свой стул.

— Какая жалость, — чуть громче, чем требовалось для того, чтобы ее услышал Дюваль, резюмировала принцесса. — Кажется, мне так и не удалось как следует повеселиться. Но тогда, наверное, не помешает слегка запить разочарование. Жан, с моей стороны не будет наглостью попросить тебя заказать бутылку водки? Вон ту, литровую, что стоит с краю.

Офигевая, молодой француз выполнил просьбу дамы. Американец, квадратными глазами оглядев сначала Настю, а потом бутылку, залпом допил свой стакан, бросил на столик пару бумажек и поспешно вышел.

— Ты что, собираешься все это выпить? — с опаской поинтересовался француз, на всякий случай севший не на свое место рядом с принцессой, а напротив нее.

— А чего тут пить? — удивилась девушка, но, увидев, что американец уже свернул за угол, рассмеялась:

— Шучу, не волнуйся, мне вообще пить еще нельзя в силу возраста. Но должна же я принести отцу хоть какой-то сувенир из своего вояжа! Кстати, напомни мне, если я совсем заработаюсь, что и для мамы тоже нужно что-нибудь такое... этакое... в общем, экзотическое.

Ночью состоялся сеанс связи с канцлером.

— Кое-что я уже сумел разглядеть, — сообщил Найденов, — и думаю, что у тебя все в порядке. Соотношение времен показывает, что Дюваль уже не половинка открывателя, а немного побольше, примерно ноль восемь. Но все равно еще не целый. И напоследок — ты уверена, что правильно поступила с этим янки?

— Абсолютно. Мне же надо всего лишь чтобы завтра никто не путался под ногами, только и всего. А эффект от моего представления уж один-то день точно продержится.

Здесь принцесса оказалась не совсем права — ее выходка произвела большое впечатление как на островитян, так и на отдыхающих, так что эффекта хватило на гораздо большее время, чем один день. Настолько, что администрация гостиницы не только не стала вытаскивать вилку из стены, но приколотила вокруг нее наспех сделанную за ночь рамку и переставила столики так, что получившийся натюрморт стало лучше видно. Кроме того, всему персоналу была вручена отпечатанная памятка — что именно рассказывать посетителям о визите русской, наверняка являвшейся офицером знаменитого КГБ. Ибо кто еще будет приплывать на остров Пасхи на подводной лодке?

На следующий день принцесса после шести часов непрерывной работы немного прогулялась по острову с молодым французом. Особого интереса у нее ничего не вызвало — она видела это место во времена расцвета, своими глазами наблюдала процесс умирания, по фотографиям, предоставленным отцом, могла оценить результаты реанимации. Ну а тут — нечто среднее. Остров и не умер до конца, и толком не ожил. Так, какое-то промежуточное состояние, ни то ни се.

Вечером принцесса даже не вышла ужинать, Жан принес еду ей в номер. Ведь завтра с утра надо было возвращаться, а не скачанных интересных материалов оставалось еще довольно много. Настя закончила работу в два часа ночи и успела немного вздремнуть до того, как запищал будильник.

Жан ждал ее перед дверью, и они направились туда, где молодой француз ловил рыбу, а потом вдруг неожиданно оказался в десятом веке.

Когда они уже подходили к бухточке, Дюваль наконец решился и с видимым трудом, подбирая слова, произнес:

— Настя, я хотел сказать... в общем, я никогда не встречал никого, подобного тебе. И, наверное, уже не встречу. Но мне нет места в вашем мире, а тебе, как я понял, больше нечего делать в нашем. Ты же его изучала, и, похоже, не нашла ничего достойного внимания. Но знай, что я тобой восхищаюсь и никогда не забуду. Я видел много детей элиты и постарше тебя, но все они в лучшем случае готовились со временем устроиться работать под крылом у родителей, а то и вовсе не собирались заниматься ничем, кроме прожигания жизни. Ты же — офицер и служишь державе. Наверное, даже рискуешь жизнью... и ты очень красивая. Прощай, я буду помнить тебя всю жизнь.

— Спасибо и тоже прощай, — улыбнулась принцесса, приподнялась на цыпочки, быстро поцеловала Жана в щеку и шагнула вперед, где перед ней уже раскрылся портал в десятый век.

Анастасии и Жану действительно больше не суждено было увидеться, но встреча с принцессой из иного мира оказала решающее влияние на всю дальнейшую жизнь Дюваля.

Когда он, покинув остров Пасхи, в задумчивости шагал по улице Сантьяго к остановке экспресса до аэропорта, впереди вдруг мелькнула знакомая тоненькая фигурка.

— Настя?! — в полнейшем изумлении крикнул Жан.

Девушка обернулась. Нет, разумеется, это была не Настя. И даже не очень похожа. Но у нее была точно такая фигура, как у принцессы, один в один совпадающая походка и почти такие же глаза.

Молодые люди познакомились. Оказалось, что девушку зовут Элис, она американка, а в Чили приехала как турист, и скоро собирается обратно.

Через полгода они поженились, а еще через десять месяцев у них родился сын Роберт. Жили молодые в США, в городке Биллингс, сначала у родителей Элис, а потом и в собственном доме.

Роберт рос смышленым и развитым ребенком, и он с детства увлекся биологией. Однажды Жан нашел в его комнате кусок листа какого-то смутно знакомого растения. Однако вспомнить, что это ему напоминает, удалось только поздним вечером.

Это был фрагмент листа гигантской пальмы. Уже четыреста с лишним лет как полностью вымершей, а в десятом веке росшей только на острове Пасхи.

Жан решил прямо с утра спросить у сына, что это значит, но не успел. В пять часов с минутами началось извержение Йеллоустоунского супервулкана. Элис и Жан Дювали погибли, даже не успев проснуться, Роберт пропал без вести.

Глава 16

В очередной раз оглянувшись на Гошу, я решил немного сбавить темп — тот, что поддерживался с самого начала, оказался слишком высоким не только для него, но, что меня отдельно огорчило, и для Володи тоже был близок к пределу возможностей.

Мы пробежали примерно две трети замкнутого двухкилометрового маршрута в окрестностях бухты Анакена. Темп задавал я, и примерно такой, в каком почти каждое утро бегал по Гатчинскому парку.

Для Насти это была вообще не нагрузка — она скакала вприпрыжку, часто отбегала в сторону, обнаружив что-нибудь интересное, и при этом успевала болтать, совершенно не сбивая дыхание. Конечно, с чего ей напрягаться — ноги длинные, вес сорок пять кило, физподготовка отличная — в общем, идеальный набор для бега на средние дистанции.

Цесаревич Владимир тоже бежал терпимо, но все-таки не так легко — у него и конституция помассивней, и учили его в школе императорских комиссаров не на полевого агента. А вот его величество явно переставлял ноги из последних сил. Правильно ему Маша постоянно капала на мозги, что пора немного похудеть, но предлагала совершенно неприемлемые методы решения данной проблемы, ибо ограничивать здорового мужика в еде — это против всех законов природы. И вообще садизм, если копнуть поглубже. Нет, тут надо не переводить объект на гречку без соли и без масла, а обеспечить нормальные физические нагрузки! И, разумеется, под хорошую жратву. Кстати...

— Дочь, ты бежать вроде пока не очень запыхалась?

— Да нет, а разве мы бежим? Мне казалось — просто гуляем.

— Хватит ехидничать, лучше отбеги в сторонку и осмотрись на предмет — чем мы будем завтракать. Или кем, это в зависимости от аппетита.

Только узнав про возможность открытия порталов в десятый век, я сразу решил, что это получилось весьма кстати. Потому как лично у меня уже не хватало времени на поддержание нормальной физической формы — в среднем пробежки удавалось совершать примерно четыре раза в неделю, хотя вроде бы полагалось каждый день. У Гоши дела обстояли еще хуже, так что я поставил вопрос ребром, и император без особых трепыханий согласился. Он и сам чувствовал, что ведет довольно нездоровый образ жизни, да и возможность вырваться от дел на экзотический остров его тоже весьма прельщала. А если туда отправятся все четыре открывателя порталов, то время что в двадцатом, что в двадцать первом веках будет стоять. Правда, оно продолжит как-то ползти в мире Жана, но нас это не очень волновало. Поэтому я продавил решение — в целях поправки здоровья правящей верхушки империи в ближайшие два месяца она, то есть верхушка, переходит на режим "сутки здесь — сутки там". Здесь, то есть на острове Пасхи, мы будем вести здоровый образ жизни. В частности, питаться только тем, что добыли сами, причем без применения огнестрельного или пневматического оружия. Никаких продуктов из двадцатого века захвачено не было.

Из этих соображений я и предложил Насте что-нибудь добыть по дороге, имея в виду плоды местной гигантской пальмы. Но она, кажется, решила поохотиться на кого-то более калорийного и питательного.

Когда мы добежали до бухты и принялись ходить по берегу, успокаивая дыхание, из леса появилась Настя. Она несла связку из здешней нелетающей птицы и пальмового персика. Птица, которая вроде называлась пастушком, но лично мне казалась курицей, тянула килограмма на два, персик — на кило.

— Думаю, на завтрак нам хватит, — предположила дочь, выкладывая добычу перед костром.