Дневник человека

— Двухсотый? Ваш? — Отшатнулся я, хоть и насмотрелся на всяких разных за последние часы. Познавательная вышла экскурсия по Медакадемии, богатая впечатлениями...

— Шестисотый! — Гаркнул лидер группы дезертиров, назвавшийся Василием Чубаровым или (Чубатовым?) и заржал. Стоящие рядом бойцы громогласно его поддержали.

Я принюхался. 'Труп' испускал смесь застарелого потняка и перегара. Обратившиеся студентки пахли -то поприятнее. Ну, ладно, подкололи гражданского шпака и будет вам.

— Та-ащь гвардии прапорщик! — Крикнул мордатый узкоглазый боец. — Рота, па-адъем!

'Труп' слегка ожил, завозился, проворчал что-то вроде 'Пашли нах-х щ-щанки!' и звучно испортил воздух. Этим вся активность тушки исчерпалась. 'Щенки' встретили заявление старшего по званию радостным гоготом. Сама собой припомнилась фраза из кинофильма 'ДМБ': ' ...проказник прапор пердел с верхней полки...'.

— Это прапор наш, Зубов Петр Федорович. — Просмеявшись, запоздало пояснил Василий. — Хороший мужик. Вот везу его в Калачинск, у него там тетка живет. Двинули мы сегодня по домам, ну и его не бросать же его одного в каптерке?

— Русские на войне своих не бросают! — Процитировал еще один душевный фильм все тот мордатый-узкоглазый встревала. Все щеки в угрях. А еще кривоногий и широкоплечий. По виду явный казах. А может и якут. Тут и меня на смех пробило. Хохот легко и непринужденно перешел в рыдание. Сказалось нервное напряжение от зачистки Медакадемии. В обнимку с верным 'Ижаком' я присел у переднего колеса грязной маршрутки. А потом чудесным образом обнаружил себя в кузове 'Газ-66'...

Ваня не растерялся. Пока я размазывал по лицу грязные слезы, парень закончил переговорный процесс с верхушкой дезертиров. Ребята согласились продать один АК-74, пару ПМ и немного патронов к ним всего за двадцать пять тысяч рублей. Водила 'Газели' — с виду натуральный 'махновец' — камуфляжные штаны, шапка-пидорка, 'Аляска', кроссовки, патронташ и охотничий нож — выразил желание расстаться с одноствольным Иж-18, ибо родной брательник-дезертир обеспечил его 'Калашом' с боекомплектом. Ружье с почти полным патронташем обошлось нам еще в семь с половиной тысяч. Практически даром, учитывая хорошее состояние и обстоятельства. Тем более под 12 калибр у нас пока все боевые и такие гладкие-гладкие стволы получаются, а это для будущего отряда очень хорошо в смысле обеспечения. Стволами запасались с подачи того же Ивана, которого одолела страсть к коллекционированию. Лично мне бы для полного счастья хватило в дополнение к своему ружью и уберпушке одного автоматика. И патронов к нему да побольше! Вот с ними, родимыми, дела обстояли более чем хреново. Пээмовских нам продали сотню штук, и 5,45-мм две сотни. Ни 'Газель', ни 'Газ' от цинков с патронами не проседали. Ваня спросил про гранаты, но 'самоходы' клялись и божились, что гранаты за время службы видели только на плакатах. Если что и было, то последний из офицеров мог забрать. Прежде, чем солдат предоставили самим себе, отцы-командиры ополовинили ружпарк. Почему не забрали все, для меня осталось такой же военной тайной, как и то, какую часть бойцы самовольно оставили...

Честная компания выгрузилась у подъезда, где столпились дюжины две спасенных студенток. Один из солдатиков тут же стал центром внимания: обходил куривших девушек, показывал сумку, фотографию, опять выкликал свою Ленку, как и в заваленной телами Медакадемии. Мы спешили убраться из темных продымленных и провонявших кровью коридоров, а этого упертого чудака пришлось пинками отгонять от найденного по рингтону в каком-то углу окровавленного мобильника.

Помимо денег я притащил два литровых пузыря водки, пару полторашек с пивом и пакет закуски — обмыть сделку и отблагодарить парней за спасение горе-спасателей. Беглый осмотр салона показал, что продуктами и алкоголем дезертиры разбогатеть не успели, похоже парни рванули к Медакадемии прямо из части. Подружки дозвонились, изложили свою беду, а в части не случалось ни одного офицера со вчерашнего дня. А по пути уже решили обратно в казарму не возвращаться.

В голове находчивого менеджера закрутились шестеренки. А антикризисный управляющий взял, да и наложил вето на слив информации относительно одного магазинчика пока что не разграбленного с вероятностью в 90%. За стволы им, конечно, мегареспект и гиперуважуха, но персонажи на наших подмостках они эпизодические, а насчет покушать мы сами не дураки. Это вам понятно, господин Дураков?

Под восторженные крики солдат водка полилась по стаканчикам, на свет появилась впопыхах нарубленная колбаса, хлеб, сыр. Чпокнула крышкой банка маринованных корнишонов. На запах и веселую шумиху из маршрутной 'Газели' выполз прапор на нетвердых ногах и, запнувшись о ступеньку, упал на асфальт.

С ружьями крест накрест за спиной и солдатским вещмешком с патронами левой руке, я приподнял пьянчугу правой за шкирку. Солдаты, мешая друг-дружке, бросились наперегонки помогать матерящемуся мужику обрести подобающее положение. Такой же потертый жизнью, как и его бушлат, прапорщик совсем не походил кинопрапора Шматько. Просто усталый выпивоха годов сорока с полуседой головой и прокуренными усами на морщинистом лице. И за что ему такая уважуха от солдатиков?

— Кто такой? Как сюда попал?! — Прапорщик обозрел всего меня мутным глазом. Веки правого глаза слиплись и разлепляться не собирались, заспанное лицо морщилось, отчего мне показалось, что криво стоящий оппонент в меня целится. Ща, как жахнет из главного калибра, а противогазов у нас нету — одолела меня хулиганская мысль.

— Оглянись, военный. — Буркнул я сквозь смех и высохшие слезы. — Протри зенки! Алле, гараж!

Мужик внял совету и оба его глаза широко распахнулись.

— Па-ачему на территории части посторонние?! — 'Проказник прапор' рухнул на меня, вытерев пьяные сопли об мой и без того не первой свежести жилет и злобно шепча 'Щасс, вот щасс!' принялся нашаривать табельное оружие в съехавшей чуть не на задницу кобуре. А не его ли пистолет мне только что продали?

Дезертиры оттащили от меня разбушлатившегося командира, но времени на бессмысленные пояснения тратить не стали, а без затей влили ему в пасть полный стаканчик водки с солдатскими прибаутками.

Невероятно, но от спиртного дядька мгновенно пришел в тонус, смог ровно стоять без посторонней помощи, прекратил лишние телодвижения и даже самостоятельно сжевал королевский бутер с сыром, колбасой и огурцом.

— Кхм! Чуб, доложи обстановку. — Прапор вкусно затянулся сигаретой, всунутой чьей-то услужливой рукой в его обветренные губы.

— Текущая обстановка в целом проясняется, но по-прежнему вызывает опасения всего прогрессивного человечества. — Бодро задвинул Василий. — За время следования в город-герой Калачинск по просьбе личного состава была организована зачистка главного корпуса Медицинской академии имени... имени

— Доктора Шанса. — Ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Доктора Шанса. — Эхом повторил Василий. — Э-э... от враждебно настроенных некроэлементов. Спасено не менее сотни живых душ женского полу, годных к дальнейшему продолжению рода человеческого. Личный состав готов немедленно приступить! Потерь нет!

— Чуб, с-сука, ур-рою. — Прорычал прапор, но водка совершила свое коварное дело, вступив в полный контакт со 'вчерашними дрожжами', а вполне возможно не только ими и прапор, костеря солдат, упокоился на своем законном месте, зверски отравив атмосферу салона.

— Гля, ребята, бредут эти, бля, которые уже того! — Толи дезертиры додумались выставить охранение, толи просто на наше счастье в толпе имелся бдительный воин с глазами на затылке. Два ходячих трупа в темпе прибалтийских лыжников двигались по грязи стадиона от коттеджного поселка в сторону нашего пикника на обочине.

— Гастарбайтеры, мля. Дохлые. — 'Махновец' приложился к китайскому биноклю. Но и невооруженным взглядом вполне виднелись все признаки смерти двух сезонных рабочих.

— Чуб, валим их? — задал нелепый вопрос русский казах.

— Жандос Жангалиевич, никак хочешь с ними травы дунуть? Канешна, валим. — Откликнулся лидер дезертиров. — Р-р-рядовой Калыч, слушай мою команду! По злостным нарушителям паспортно-визового режима-а... одиночными 'Огонь!'.

— Есть. — Без энтузиазма откликнулся задроченного вида солдатик, отошел чуть поодаль и вскинул 'семьдесят четвертый'. Выстрел, другой, третий — зомби продолжали свое шествие как ни в чем ни бывало. Пули клевали тушки как-то странно, без голливудских фонтанов крови, жутких прорех в одеждах и плоти. Не было и падений — тела качало и непонятно от чего больше — неровной поверхности или попаданий...

— Давай, Калыч, в штыковую! Бабы смотрят! Не посрами! — Подбодрили из толпы.

В тот момент происходящее мне живо напомнило сцену из фильмов все того же Ромеро, как уцелевшие в процессе зомбеца 'реднеки' не отходя от барбекью палят по своим менее везучим согражданам, то и дело прикладываясь к бутылкам с пивом и обмениваясь впечатлениями. Ведь мы ничем не отличаемся, подумалось мне. Все наши отличия придумали политики, если смотреть на суть вещей глобально. Калыч расстрелял половину магазина, прежде чем уронил один из манекенов на землю. Но вот, зомби поднялся и бросился догонять соратника. Видать из одной бригады, бедолаги...

Я попросил у Вани свежеприобретенный автомат. Тот снял оружие с предохранителя, переключил на одиночный режим и протянул мне, показав пальцем на прицельную планку, что была выставлена на буквицу П., словно хотел этим сказать что-то важное.

Лидер гонки получил от меня точно в лоб. Следом рядовой свалил своего подранка. Итого толстый манагер VS затурканный срочник 1:1 . Победила водка!

Разомлевшего от водки и гордого удачным выстрелом меня атаковал 'махновец'.

— Глянь, братан, чо есть! ЗА два косаря возьмешь?

Еп твою меть! Подвесная. Один в один из сна! Я подобрался. Мысли засквозили в голове. Семенычев ствол. Медакадемия. Подвесная. Не слишком ли много совпадений? Может подсознание тебе явно о чем-то семафорит, орет, руками машет, а ты по незнанию своему ни фига не разбираешься в подаваемых сигналах, а чувак?

— Эй, мужик, ты чего поплыл?

— Да водка уж больно вкусная. За полтора беру.

— Обижаешь, косарь восемьсот!

— Заверните в карту Омской области, пожалуйста.

— Ага, щас. Наливай, а то уйду!

— Гуляй, братва!

За углом дома бухнул выстрел. И вот мы с полупустыми стаканами и оружием в руках стоим над свежим трупом самоубийцы. Парень застрелился сидя спиной к стене. Рядом с дверью во владения сантехника сиротствовала отброшенная в отчаянии женская сумочка. Пока мы торговались, бухали, объяснялись с прапором и палили по зомби, парень переживал потерю своей ненаглядной, сожранной перекинувшимися однокурсницами. И вот оно как вышло... Господи, ну зачем?

И вот мы стояли, пришибленные этим последним штрихом, точкой в ужасном эпизоде с зачисткой Медакадемии, совершенно не зная, что делать. Ни я, ни Иван, ни тем более эти бравые пацаны девятнадцати лет отроду, ни прожженный прапор.

— Я ему и говорю, Тарас, ты чо такой потерянный? Иди с нами выпей! А он отмахнулся.

— ... сообщить бы хоть родакам...

— Да нету никого у него. Кроме Ленки и не было никого.

— Точняк. Помнишь, в учебке ему отпуск давали — мать ездил хоронить.

— Все, вот и нету человека. Ради нее сюда рвался. На зачистку первым шел.

— ...

— Эххх.

— Кончай базар. — Вячеслав Палыч принес из гаража кусок старого брезента. — Прибрать надо раба Божьего.

Все верно, негоже. Мента и экспедитора уже давно накрыли какой-то клеенкой и досочками так крест накрест придавили, чтобы не сдувало игривым весенним ветром. Кого-то запоздало стошнило. Толпа молчала. Ни слез, ни причитаний. Даже у наиболее любопытных из медичек. Хотя им-то откуда брать эмоции? День просидели взаперти без надежды на спасение, слушая крики заживо съедаемых в соседних аудиториях...

Ну вот, с очередным самоубийством вас, дорогой товарищ. В нынешних обстоятельствах очень частым явлением становится добровольный уход из жизни, нарушая традиционную монополию всяких декадентов, сектантов и прочих психов. Вот только покойный Тарас сделал все правильно — разнес себе выстрелом из автомата череп. Немногие граждане будут столь сознательны и обеспечены, а это пополнение для армии зомби, штурмующей наш город изнутри. Чем меньше нас, тем больше их. А может и к лучшему?

Все, приехали. 'Ты стал слабым, рядовой, тебе надо принимать лекарства'. Я ушел к машинам, набулькал себе полный стакан, посмотрел на жидкость и опалил пищевод.

Дезертиры засобирались — в маршрутки и 'Газ' набились спасенные студентки, которым оказалось по пути. Я помог Ване дотащить весь сегодняшний хабар — помню, как прикованный к батарее пацанчик смешно умолял пустить его в туалет — и убрел в свою квартиру. Покормил кошку. А потом меня долго и упорно полоскало над унитазом. Я рыдал и выдавливал из себя струйки желчи и тягучей слюны. Затем рухнул лицом в подушку, согнав кошку с дивана.

Ворочался, сверлил глазами потолок, пока, наконец, не придумал, как победить свой психоз. Возникла мысль записывать все происшествия последних дней в виде дневника.

Но это завтра, завтра. Все завтра, твердо решил я, и усталость взяла свое. Но завтра начать мой дневник мне так и не дали. Люди. Живые и мертвые.