д1000д

Я лишь знаю, что ты исчез, и больше не придешь.

Рука потянулась к мобильнику. Еще десять минут до звонка будильника. Я встала и, надев халат, подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрело опухшее от слез лицо с мешками под глазами.

Нужно привести себя в порядок.

Я включила телевизор, и стала собираться на практику. Я не могла не думать о нем. Что там случилось? Спасатели, больница, отец, выписка... Дом разрушен, я стала снова жить вместе с ним. Но что было до этого?

Завтрак. Комок в горло не лезет. Очень крепкий кофе. И одна булочка. На большее нет сил.

Моя жизнь переросла в череду бессмысленных образов. Все как в тумане. Я здесь... но меня нет. Все в этом мире... Краски поблекли. Солнце, слепившее глаза, словно перестало светить. В моих стеклянных глазах не было ничего.

Ноги сами несли меня к остановке. Я дважды пропустила нужную мне маршрутку, думая о своем... или стараясь не думать о нем.

Больница. Переодеваясь в халат медсестры, я отрешенно кивала своим сокурсницам, которые тоже пришли на практику. Нужно собраться.

Спрятав свои чувства за маску, я с непроницаемым видом вышла к своему руководителю.

— Настя? — улыбнулась мне полная женщина средних лет и приятной наружности в белом халате. — Доброе утро. Алена пришла?

— Да, она в раздевалке, сейчас подойдет.

Через минуту к нам вышла высокая худощавая девушка надменного вида.

— Здравствуйте!

Кивнув, Светлана Семеновна, повела нас за собой к лифту.

— Сегодня девочки, мы пойдем замерять показания приборов к коматозникам. Сверять динамику жизненных показателей и анализировать их.

Створки лифта разъехались в стороны, и мы вошли в широкую кабину. Светлана Семеновна нажала кнопку седьмого этажа. — У Каролины Борисовны попросите карточки пациентов, она предупреждена о вас, вы их разделите и вперед! А в обед встретимся в ординаторской! Хорошо?

Кротко кивнув, я дождалась, когда лифт остановится на нужном этаже, и вышла. Взяв со столика медсестры уже приготовленные карточки, я отдала три Алене, и четыре оставила себе.

— Спасибо! — сказала Алена, и, взяв карточки, направилась к своим пациентам.

Что ж... Палата номер девять. Глеб Романовский.

Я подошла к одиночной палате и, открыв дверь, вошла.

Тишина. Лишь мерный писк приборов.

Я подняла взгляд.

По голове словно ударили. Уши заложило. Все закружилось. Гулкие удары сердца. Не успев вдохнуть, меня словно откинуло к стене. Из глаз брызнули слезы. Пытаясь ртом ухватить хоть глоток воздуха, я стала медленно оседать на пол.

На железной кровати, укрытый одеялом, с капельницей в руке и проводами приборов лежал он.

Слезы застилали глаза. Не веря увиденному, я осторожно подползла к больничной койке. Сомнений быть не может!

Дрожащей рукой я взяла его холодную руку. Слезы прорвавшимся ручьем стали стекать по щекам и капать вниз с подбородка.

— Ты... миленький мой... родной мой... — захлебываясь в собственных рыданиях и забыв обо всем, я обняла неподвижно лежащее тело. Я не знаю, сколько я так проплакала.

Когда я наконец совладала с собой, то взяла карточку. Что? Попытка суицида? Но... это было... Не может быть!

"Я действительно страшнее тех выродков в парке. Гораздо страшнее. Я не знаю, что ты подумаешь, но я несу зло. И то, что я тебя спас три раза, это случайность. Я должен был тебя убить. Я не могу тебе все рассказать, ты все равно не поверишь. Хочешь считать меня своим ангелом? Пожалуйста, но не забывай, что крылья мои чернее черного, и смочены кровью не одной сотней невинных девушек"

Обрывки фраз. Всплывающие картины. Все вдруг резко соединялось в одну длинную цепочку.

"Я думал, что я любил. Я думал, что моя любовь это самое сильное, и самое возвышенное чувство на свете. Верил, что на этих отношениях сошелся весь свет. Но мы не могли быть вместе. Мы настолько не подходили друг к другу... Постоянно причиняя друг другу боль. А я всегда хотел идти до конца, верил, что все смогу преодолеть. Бил себя кулаком в грудь, и верил в свое собственное понимание любви. Она поняла это раньше меня. Поняла, что мы не можем быть вместе не причиняя друг другу нестерпимую боль. А я... Я не смог пережить это и на следующий день закончилась моя жизнь...

— Ты уехал в другой город?

— Я прыгнул с крыши".

Тут сказано, что это первое сентября две тысячи... Не может быть! Это сколько времени уже прошло...

"Он продал душу дьяволу..."

"Знаешь, что каждую ночь он насиловал невинных девушек, порой по десять за раз, и убивал их, а затем... возвращался к тебе. Каждую ночь. Ты способна любить этого монстра?"

Я отказывалась в это верить. Вот он лежит тут. Не мертвый и не живой. И он был со мной.

В палату вошли две девушки и один парень с накинутыми на плечи белыми халатами.

— Ой, извините, нам сказали, что здесь никого нет. Нам попозже зайти? — спросила одна из девушек, держа в руках букет цветов.

— С вами все в порядке? — испуганно спросила вторая.

Кивнув, и шмыгнув носом, я ответила:

— Извините. Я тут практику прохожу, зашла смерить динамику показаний, и увидела его. Мы были знакомы... И я, — я попыталась улыбнуться, — не сдержалась и разревелась. Я Настя.

— Олеся, — представилась первая девушка.

— Маргарита.

— Дима.

— Вы хорошо знали Глеба? — задала я новый вопрос, смотря на его безмятежное лицо.

— Мы дружили, — ответил парень.

— Он сделал это из-за девушки? — спросила я, оглядываясь на посетителей. Их лица сразу изменились. Олеся молча кивнула. — У вас нет ее фотографии?

Маргарита достала телефон и, порывшись, протянула мне мобильник. С экрана на меня взирало пятеро. Среди них я узнала Дмитрия, Маргариту Олесю и Глеба, обнимавшую незнакомую девушку. Сердце предательски екнуло. То ли от ревности, то ли от его улыбки. А она... даже недостаточна красива. И ее улыбка не искренняя.

— Так вот ты какая... — одними губами прошептала я, стараясь запомнить ее лицо. — Вы сейчас не общаетесь?

— Нет, — холодно отрезала Олеся.

— После того что случилось, ей стало казаться что он приходит к ней каждую ночь до полуночи, — усмехнулся парень, — но это чувство вины у нее быстро прошло. Она не приходит сюда больше. Говорит, что стала бояться его.

— А потом она сказала, что лучше бы он умер, и оставил ее в покое! — со злостью процедила Маргарита. — После этого мы с ней даже не здороваемся.

Меня словно током ударило. Каждую ночь... до полуночи... Кончики пальцев стало покалывать. Мне нужно с ней встретиться.

— Поймите меня правильно... — я не знала, как это сказать. — Мне нужно с ней встретиться. Не могли бы вы перекинуть мне ее фотографию и сказать, где она живет?..

* * *

Один шанс из тысячи. Чтобы увидеть его лик в отражении зеркал. Увидеть его живым. Он исчез, спасая меня. Я должна дать ему почувствовать, что я рядом. Что я люблю его.

Я сошла с ума. Или весь мир вокруг. Что я делаю? Ищу призрака парня, который лежит в коме! Может, его и не было никогда? Может, я тогда сорвалась с моста и тоже нахожусь сейчас глубоко в коме?

Это не могло быть не правдой. Я должна быть с ним. И если он будет там, он увидит меня!

Такси остановилось около нужного мне дома. Половина двенадцатого ночи.

Расплатившись с таксистом, я попыталась отыскать нужные окна. Как мне объяснили, они выходили во двор.

Дома никого не было. Или мне не открыли. Выйдя вновь во двор, я села на скамейку, положив сумочку на колени.

Я еле сдерживала слезы.

— Какая же я глупая!

Резко встав, и утирая слезы рукавом, я пошла подальше от этого дома. Все пройдет. Рано или поздно. Я переживу. Я сильная!

Глава 43 — Падшая.

Гниющая плоть. Слизь сочащаяся из ран. Боль. Ужасающая, раздирающая, сжигающая, разрывающая, клеймящая!

Дикие ядовитые смешки тварей. Жалкие падальщики!

Они все подбегали и отщипывали куски моей плоти. Мелкие бесы! Они плясали от радости, обожравшиеся, с окровавленными ртами и мелкими зубами, они налетали на меня словно стая юрких пираний!

Братья, сестры! Помогите мне!

Я вижу их свет! Они рядом! Я вижу их лица. Осуждающие глаза. Ни капли сочувствия. Лишь гнев и презрение.

Чернеющая жесткая кожа. Обезображенное лицо с натянутой кожей, провалившимся носом и глазницами наполненными тьмой. Я становлюсь такой же, как и мрак. Его ужасающей слугой. И никто не может оборвать мои страдания. Заслужила?

Я ползла сквозь толпу людей, ослепленная лучами солнца. Под темнеющим грозовым небом.

Я издала полный боли и отчаяния крик. Я падшая!

Убей их! Глеб! Услышь меня! Убей их всех!!!

Я брела по стенам домов, переходя от одного к другому. Я искала смерть, но она отвернулась от меня.

Лишь эти горящие угольки глаз смотрели выжидающе на меня из тьмы. В отражении одного из окон, на миг промелькнул мой лик. Я больше не создание неба.

Моя плоть это гниль. Мое дыхание жуткий смрад. Изуродованное лицо. Обезображенное тело. Выступающие вены. Натянувшиеся жилы.

Смех. ПРОЧЬ!!!

Я начала беспорядочно махать руками. Мелкие твари прыгали в бешеном хороводе вокруг меня. Насытившиеся и надсмехающиеся.

Я попыталась бежать. Бесплотная в мире людей.

Я бежала, и увядали цветы и сохли деревья. Ржавел метал, трескались стекла. Я наткнулась на человека и сбила его с ног. Его лицо сразу приняло болезненный вид, а в волосах появилась седая прядь.

Темные! С их горящими глазами наблюдавшими со стороны. Их ядовитые ухмылки... ПРОЧЬ!!!

Я снова побежала, оставляя за собой отравленные колонки, тлеющую землю. Под ногами все стало исходить трещинами. Земля больше не в силах держать меня. Из трещин шел пар, а кое-где даже валил дым. Ад зовет меня. В новый дом.

Кольцо Темных смыкалось. Оно все ближе. Их блестящие клыки. Сверкающие клинки. Горящие глаза!

Я бежала все дальше. Боясь каждой тени. Шипящие от страха кошки. Воющие собаки. Разлетающиеся в стороны птицы. И лишь мухи и тараканы выползали со своих нор. Шелестели многочисленные змеи в траве, высовывая свои длинные языки.

Я бежала прочь, и небо кружилось надо мной идеально ровным куполом. Солнце заходило за горизонт. Появлялись первые звезды. А эти горящие глаза преследовали меня!

Подступающая тьма. Испепеляющий жар. Мое тело начало сгорать изнутри. Тьма сгущалась. Трещины под ногами исходили все глубже и глубже.

Проблеск света. Что это?

На одну сотую секунду по моему телу словно ударило молнией. На одну сотую секунду я перестала чувствовать боль... Этот свет! Я должна спешить!

Глеб! Это его шар изучал во тьме домов спасительный ослепительно-белоснежный свет!

Но... Что это? Неужели это она?

Азар!

Вспышка смертоносной молнии.

— НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!

Глава 44 — Мое Черное Сердце.

"Смотри на меня, когда я говорю

Я склонюсь к тебе и повторю:

Ты побежишь, куда я укажу

И скажешь то, что я тебе скажу

Заплачешь, если я обижу

Возненавидишь тех, кого я ненавижу

Улыбнешься, если я улыбнусь

А если убьешь меня, я тенью вернусь!"

Час пробил! Последние пять минут твоей жизни! Все закончится быстро! Но я буду смотреть в твои глаза и наслаждаться твоим страхом, когда ты увидишь перед собой покойника! Твое сердце разорвется от страха!

Ааах, как же это приятно!

Ночь. Переулок. Ты возвращаешься домой? Успеешь ли дойти?

Взгляд на твою спину, прекрасную талию, чуть виляющие бедра... Ты моя... Я буду наслаждаться твоим телом, унижать твою душу. Ведь ты существо без чести.

Сунув руку в карман, я достал хрустальный шар. Он чувствовал свой последний миг, и я ощущал тепло душ.

Ну же! Скорее! Как медленно тянется время! От нервного возбуждения, я снял наушники и выкинул плеер в сторону. Он мне больше не нужен. Куда приятнее звук твоих стонов! О, это будет рай, детка! Даже в аду, у меня будет свой кусочек рая. Моя душа преисполнена злобой. Мое черное сердце открылось злу.

Вот и закончилась история наших жизней. Я покажу тебе силу настоящей любви! Ради тебя, я прошел сквозь ад и вернулся из преисподней! За тобой...

Ведь это ты убила меня... Теперь я буду умываться твоими слезами, наслаждаться симфонией твоего плача. И сейчас, я свершу волю тьмы! Тысяча душ, за нас, милая. Ты будешь со мной, я проклял богов. Мне осталось лишь свершить свое предписание. Да, ты будешь моей, но если честно, это не будет любовь. Ты мое последнее, посмертное желание!

Сейчас!

Последние секунды перед нашей вечностью стремительно истекали перед моими глазами. Удары сердца все громче. Все туже. Кровь прильнула к виску. Я уже занес руку.

00:00

— Милая, твой билет, — крикнул я, хватая ее за плечи, и рывком разворачивая к себе, — в преисподнюю!

Мой ядовитый взгляд. Ее расширенные от ужаса зрачки. Сердце колотящееся громче моего. Даже нет сил закричать. Что такое? Ты задыхаешься? У тебя никогда не было астмы. Дрожь. Посиневшие губы. Что за блаженство. Я упивался страхом.

Насмешка.

Ее тело стало покачиваться. Вздумала падать в обморок? Ну уж нет! Это мое торжество! Цепкой хваткой я схватил ее за подбородок. Легкий электрический разряд, чтобы поддержать ее в тонусе.

Женский вскрик. Не ее. Чужой. Я наотмашь, не глядя, вскинул свободную руку. Шлепок тела. Вновь тишина в темном переулке между домами.

— Я надеюсь, ты запомнила свет сегодняшнего солнца. Теперь можешь в последний раз полюбоваться звездами. И я подарю тебе жизнь, наполненную кошмаром и страданиями. Настало время отправиться в ад! Вдохни последний раз полной грудью, и помни, этот вздох последний!

Я приподнял ее тело от земли, готовый сжать со всей силой и ненавистью ее глотку.

— Глеб!

Звонкий голос тончайшим лезвием разрезал мое помутневшее сознание. Не успев обернуться, меня сзади заключили в объятия.

— Не надо, умоляю тебя! Останься со мной! Ты обещал мне! Обещал, слышишь?!

Рука обмякла. Она упала на пол. Теперь настала моя очередь быть в оцепенении. Медленно обернувшись, я увидел Настю. Заплаканную, с тонкой струйкой крови на лбу, стекающую по лицу. Руки, сжатые в кулачки, барабанили по моей груди. Сквозь всхлипы и рыдания она кричала, зажмурив глаза:

— Ты обещал, что не оставишь меня! Обещал! Слышишь?! Останься...

Сердце сжало. Я бы сказал, что оно остановилось. Уши заложило. Лишь собственный пульс бешеным карданом бил в голове.

— Не уходи... — она остановилась, и открыла свои глаза.

Я прижал ее к себе. И запрокинул голову назад. Глаза были полны слез.

— Я не могу... Я продал душу дьяволу, чтобы быть с ней. Я монстр. Каждую ночь я убивал невинных девушек. И в моей душе не было места чувству. Пока я не встретил тебя...

— Мне все равно! Я люблю тебя! Люблю! Слышишь? Не уходи... — Настя плаксиво сопела у меня на груди.